CC BY
78
ИНО ОГПУ начал вести работу с соседними странами - Индией, Кореей, другими государствами Юго-Восточной Азии. 1926 год стал началом нового этапа в советско-китайских отношениях, когда выросло количество советских легальных и нелегальных резиден-тур в Китае, что объяснялось усложнением внутриполитической ситуации в стране. Наибольший вклад советской военной разведки в «китайские дела» заключался в формировании, обучении и вооружении гоминьдановской армии и так называемых национальных армий, создание военных школ. Однако в 1929 г. обстановка изменилась: были захвачены дипломатическая миссия и консульства СССР на территории Китая, произошел практический разрыв дипломатических отношений, а Япония стала готовиться к захвату Маньчжурии. В этих условиях «перед советской разведкой встали новые задачи, которые ей пришлось решать другими средствами и методами уже в 30-х годах» (с. 312).
О. В. Бабенко
2012.01.019. ГЕРОИ ТЕРПЕНИЯ. ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА В ИСТОЧНИКАХ ЛИЧНОГО ПРОИСХОЖДЕНИЯ: Сб. документов / Ред.-сост. Тажидинова И.Г.; Адм. Краснодарского края, Общество «Знание» России. - Краснодар: Диапазон-В, 2010. - 240 с.
Ключевые слова: Великая Отечественная война и советский человек, социальная история, микроистория, гендерная история, военно-историческая антропология.
Сборник документов, состоящий из вступительной статьи редактора-составителя и четырех разделов, содержит такие источники личного происхождения периода Великой Отечественной войны, как дневники, письма, воспоминания, а также художественные тексты, до сих пор редко привлекавшиеся в качестве исторических источников. Абсолютное большинство документов публикуется впервые.
Как отмечает редактор-составитель И.Г. Тажидинова, в отечественной историографии долгое время господствовал «героический» взгляд на участие советских людей в Великой Отечественной войне. Этот подход нашел отражение в подборе и публикации источников по истории войны. В сборниках документов в большинстве случаев акцентировались патриотические настроения совет-
ских воинов и мирного населения страны, пафос побед Красной армии, ненависть к немецко-фашистским захватчикам. Пласт опубликованных документов такого рода обширен, однако несколько односторонне освещает проблематику войны.
В настоящее время развиваются новые подходы в осмыслении военной темы, связанные с современными тенденциями в развитии гуманитарного знания в целом. Изучение человека и его поведения в экстремальных условиях военного времени происходит в контексте таких исследовательских направлений, как социальная история, микроистория, гендерная история, военно-историческая антропология. Обновление методологии и методики исследований тесно связано с введением в научный оборот соответствующих источников. Реферируемый сборник документов концептуально близок «трагическому» направлению в современной российской историографии Великой Отечественной войны, в рамках которого внимание акцентируется на «человеческом» измерении войны. Таким образом, «героика Великой Отечественной предстает, прежде всего, как "героика терпения": длительных испытаний, огромных материальных издержек, дискомфортных и даже катастрофичных переживаний, ставших неотъемлемой частью повседневной жизни участников военных действий и страдающего от лишений войны мирного населения» (с. 4).
По словам редактора-составителя, война как экстремальная ситуация во многом укладывалась в сложившуюся в СССР систему жестких требований к человеку, готовность которого к трудностям и их преодолению методично формировалась с помощью различных средств (от насильственных до эстетических). Определенные успехи в создании непритязательного, аскетичного, волевого, с энтузиазмом подчиняющего свои личные интересы общественным человека были достигнуты уже к началу Великой Отечественной войны. Впрочем, оборотной стороной подобных «достижений» были накопление колоссальной физической усталости и психологическая подавленность.
Приученные к мысли о неизбежности войны, которая будет вестись на чужой территории и малой кровью, советские люди готовились к ней. «В связи с этим, - вспоминает генерал П.Л. Печерица, - мирились со многими лишениями и недостатками в своей повседневной жизни». Груз этих недостатков был настолько тяже-
лым, что начало войны было встречено в каком-то смысле с облегчением: «Надоело ждать ее и готовиться к ней, даже хорошо, что она, наконец-то, началась» (с. 217-218).
Уход на фронт в большинстве случаев был предопределен не только фактом мобилизации, но и собственным решением. Те же, у кого был выбор (признанные негодными к службе либо имевшие бронь), по мнению И. Г. Тажидиновой, оказались в тисках жесткого противоречия: с одной стороны, на них «давила» ситуация отступления советских войск, с другой - долг перед семьей при нарастании лишений войны обретал все большую необходимость. Случаи с А.З. Дьяковым, отправившимся на фронт уже из эвакуации, В.В. Сырцылиным, вопреки заключению медкомиссии записавшимся добровольцем в ополчение, И.Т. Поверенным, который, будучи руководителем предприятия, отказался от брони, И. Гази, принявшим решение не возвращаться домой из служебной командировки в действующую армию, свидетельствуют о том, что такая ситуация нередко заканчивалась «бегством на фронт». Груз ответственности за семью во многом перемещался, таким образом, на плечи женщин, которые намного чаще теперь принимали самостоятельные, порой судьбоносные решения. Большой самостоятельности и стойкости потребовала от женщин эвакуация, о чем свидетельствуют дневниковые записи А.З. Дьякова, воспоминания П.Л. Печерицы и А.И. Кобенко.
Письма и дневники, по мнению редактора, являются наиболее ценными источниками для изучения военной повседневности, им свойственны обилие подробностей и непосредственность взгляда. Впоследствии некоторые фронтовики испытали потребность заново переосмыслить свой опыт, пережить его вновь, поэтому повседневные практики военного времени могут быть реконструированы и по их воспоминаниям, содержащимся в заключительном разделе сборника. Еще одним интересным, к тому же достаточно новым в освоении, источником являются поэтические тексты, созданные участниками войны, живо передающие реалии времени и наиболее сильные эмоциональные переживания.
Письма, которые сами по себе являются уникальным видом исторического источника, в годы Великой Отечественной войны выступили главным коммуникативным каналом общения представителей фронта и тыла. Переписка с родителями и детьми, супру-
гами и друзьями в какой-то мере удовлетворяла ту живую потребность в интимности и выражении чувств, которая в условиях тяжелой и длительной войны носила крайне острый характер. Об этом свидетельствуют скрупулезные расчеты скорости хождения писем, болезненные выяснения отношений по поводу нерегулярности их получения.
Письма, написанные с обеих сторон, по словам редактора сборника, встречаются исключительно редко. Весьма редки письма, написанные на фронт. При потенциально незначительных шансах быть сохраненными, эти письма к тому же подвергались целенаправленному уничтожению - по свидетельствам фронтовиков, ответные письма от родственников долго хранить им не разрешали.
«На свойствах такого источника, как письма, серьезно отразились цензурные ограничения, которые корреспонденты обычно имели в виду. Речь не только о невозможности сообщать в письмах названия мест пребывания и другую секретную информацию, но также об эмоциональной сдержанности, возникавшей в виде реакции на цензуру. И. Гази предупреждал жену: "В письме я о своих чувствах ничего не пишу... оно прочитывается цензурой..." В.В. Сырцылин в одном из писем жене нервничал по тому же поводу: "Мои письма не доходят или доходят вроде твоих - все испачканные черными чернилами по строчкам"» (с. 8).
Особую роль в сборнике занимает комплект писем П.Л. Печерицы; их особая ценность, по словам И.Г. Тажидиновой, состоит в том, что они исходили от человека, облеченного властью и напрямую причастного к решению многочисленных проблем снабжения военнослужащих Красной армии. Призванный в ее ряды с поста заместителя председателя Краснодарского крайисполкома, Печерица был первоначально назначен начальником продовольственного снабжения Крымского фронта и за четыре года службы в армии состоял членом Военного совета 44-й и 28-й армий, начальником Управления продовольственного снабжения Сталинградского фронта, заместителем начальника Упродснаба Советской армии. В 1944 г. ему было присвоено звание генерал-майора. Поэтому в круге обсуждаемых с женой тем достаточно часто фигурируют военно-политические и социально-экономические вопросы.
В сборнике представлена и такая разновидность источников, как письма в газеты и на радио. В годы Великой Отечественной
войны данное явление приобрело большой размах и новые черты. По мнению И.Г. Тажидиновой, «посредством индивидуальных или коллективных писем в редакции газет или комитеты радиовещания советские люди пытались наладить неформальную связь между фронтом и тылом. Упоминая о "землячестве" и желании быть в курсе жизни в родных краях, фронтовики делились своими военными впечатлениями... и, как правило, просили выслать один либо несколько номеров газеты. Однако главным лейтмотивом подобных писем было стремление завязать знакомство-переписку. Зачастую это желание излагалось обобщенно: "Пишите, дорогие кубанцы. Я бы хотел от Вас получить сотни, тысячи писем"» (с. 11).
Среди документального наследия военной эпохи особую ценность представляют дневниковые записи рядовых советских людей. Уже немногочисленность такого рода источников придает им большую научную значимость. Что касается содержащейся в дневниках информации, то она необычайно разнообразна и порой уникальна. Сборник содержит дневник сочинца А.З. Дьякова (хронологические рамки: 30 июня 1941 г. - 31 декабря 1943 г.), который дает представление о жизни (в том числе ее материальной стороне) так называемых «бедных середняков», к которым причисляет свою семью автор (много места отводится хозяйственным вопросам, организации быта семьи, досуговым практикам; при этом высвечиваются социальные противоречия, характерные для военного периода истории советского общества, такие как неравенство в заработной плате и практика снабжения через спец- и военторги; сложности сбора теплых вещей для Красной армии - акции, которая изначально пропагандировалась как инициатива снизу; «обжорство отдельных лиц» и «отсутствие чистоплотности у низовых руководителей» и т.д.), а также дневник К. Христиньки - жительницы г. Курска, угнанной на работы в Германию.
Наконец, отдельный раздел сборника составляют воспоминания «рядовых» (при этом достаточно образованных) людей о войне (датируются концом 1950-х - началом 1970-х годов), которые, в отличие от мемуаров, принадлежащих видным военачальникам, общественно-политическим деятелям, ученым, писателям, ранее в научный оборот практически не были введены, тем более что писались они очень немногими.
С. В. Беспалов
