CC BY
19
с их соответствиями в даргинском литературном языке, лексика сулевкентского и аштинского говоров и др.
М.Е. Алексеев
2011.04.034. ПРОБЛЕМЫ УРАЛО-АЛТАИСТИКИ. (Обзор).
Обзор составлен главным образом по материалам первых трех номеров журнала «Урало-алтайские исследования», первый номер которого вышел в декабре 2009 г.
Журнал «Урало-алтайские исследования» был создан с целью объединения и координации деятельности российских и зарубежных ученых, изучающих языки уральской и алтайской общностей. Журнал ориентирован прежде всего на лингвистов, однако привлекает в качестве авторов этнографов и фольклористов, историков, литературоведов, а также представителей других наук, заинтересованных в сотрудничестве с лингвистами.
К основным направлениям, получающим отражение в публикациях журнала, относятся: 1) полевой сбор материалов по малоизученным и исчезающим языкам и диалектам; 2) связанные с этим синхронические и диахронические описания фонетики, грамматики, синтаксиса; 3) этнолингвистика; 4) язык фольклора, ареалогия и лингвогеография; 4) синхроническое и диахроническое изучение семантики; 5) фонетика и лексикология, грамматика и синтаксис языка письменных памятников; 6) сравнительно-исторические исследования языков и групп языков соответствующих семей; 7) взаимоотношения урало-алтайских языков между собой.
Помимо публикации научных статей, в журнале представлен еще ряд рубрик (необязательных для каждого номера). В раздел «Дискуссия» статья и комментарии к ней помещаются в двух случаях: 1) если у члена редколлегии, редсовета или рецензента возникли содержательные комментарии к одной из рекомендованных к публикации статей; 2) если такие комментарии возникли у кого-то из специалистов, ознакомившихся с уже опубликованной статьей. Комментарии принимаются в печать после успешного прохождения обычной процедуры рецензирования. Раздел «Архивные публикации» предназначен для обнародования архивных источников либо для введения в научный оборот ранее неизвестных работ покойных авторов. В разделе «Personalia» публикуется научная информация, касающаяся видных специалистов по тематике жур-
нала. В разделе «Хроника» освещается деятельность конференций, конгрессов и симпозиумов, имеющих отношение к тематике журнала. В разделе «Рецензии» публикуются рецензии на книги по тематике журнала, вышедшие за последние десять лет.
Первый номер «Урало-алтайских исследований» за 2009 г. открывается вступительной статьей «От редакции» (на русском и английском языках), в которой уделяется внимание причинам, побудившим российских финно-угроведов и алтаистов к созданию нового журнала. Здесь же излагаются принципы отбора материалов для публикации: научная новизна, ценность и др.
Статьи по этимологии представлены такими авторами, как В. Блажек, П.А. Слепцов, Ю.В. Норманская и Н.Л. Красикова, О.В. Титова, И.Г. Добродомов, О.В. Мищенко.
В статье В. Блажека «Язык когурё и алтайский. О роли когурёского и других старокорейских идиомов в алтайской этимологии» (Б1а2ек, 2009) представлены надежно интерпретированные слова языка одного из древнекорейских государств, Когурё. Хотя главный источник этих интерпретаций - работа Ч. Беквита (Beckwith, 2007), филолога, известного своим критическим отношением к теории генетического родства алтайских языков, собранный В. Блажеком сравнительный материал поддерживает алтайскую принадлежность и древнекогурёского, и японского языков. В. Блажек считает Ч. Беквита несомненно правым в том, что в ближайшем родстве с когурё находятся языки рюкюско-японской группы.
П.А. Слепцов в статье «О словах щвх, тац, ара, халлаан в якутском языке» (Слепцов, 2009) эти три слова, используемые как обозначения неба, досконально описывает с исторической (словоупотребления в различных источниках и контекстах) и этимологической точек зрения (сравнение с этимологиями, приведенными в словарях О. Бётлингка и Э.К. Пекарского1.
О.В. Титова («О наименованиях принадлежностей снаряжения упряжного коня в южноудмуртских говорах») (Титова, 2009)
1 Бётлингк О.Н. О языке якутов / Пер. с нем. Рассадин В.И. - Новосибирск, 1989. - 646 с.; Пекарский Э.К. Словарь якутского языка. - М., 1958-1959. - Т. 1-3.
доказывает исконно пермское происхождение значительной части соответствующих терминов. В этих говорах сохранились практически без изменения значения рефлексы общепермских слов *s' ijes 'хомут', *Ьцсз- 'пряжка', *ucis 'рогатка, деревянный ошейник', *waz 'оглобля', *s 'eyrm'et 'узда', *reyz , *гецц' 'оводок'. Два из них имеют надежную финно-пермскую этимологию. Наличие этих терминов позволяет автору согласиться с гипотезой В.В. Наполь-ских (Напольских, 2007) об использовании в финно-пермский период гужевого транспорта и скота для пахоты. На этом основании О.В. Титова делает вывод об исконном характере упряжного коневодства у удмуртов, истоки которого уходят в III-II тыс. до н.э.
В статье И.Г. Добродомова «Из лексики Волго-Камского языкового союза» (Добродомов, 2010) оспаривается одна из этимо-логий, содержащихся в большом «Русском этимологическом словаре» (Аникин, 2008, 272-273) в словарной статье батмар: «батмар 'прилавок, рундук' сарат. [Даль 1: 54], батмар, батмарка ' пространство под русской печью, куда складывают домашнюю утварь' морд.<овия> (сл<оварь русских говоров на территории> морд .<овской АССР, Саранск, 1978, в.>, I: 32) // вероятно, тюркизм. Можно предполагать исходное тюрк. (тат.?) *batmar/*patmar, произв. от bat- 'погружаться, входить'» (Добродомов, 2010, с. 105). Тюркская этимология в данном случае вызывает у И.Г. Добродо-мова сомнения из-за несовпадения семантических компонентов: никакой явной идеи погружения, опускания данный русский диалектизм не содержит. В статье предлагается альтернативная - русская - этимология слова батмар 'прилавок, рундук'. По мнению автора, диалектное слово поднар / подмар ярко демонстрирует вклад русских говоров в становление лексического фонда языков Поволжья. Необычная же форма саратовского диалектизма объясняется воздействием поволжских языков на русские говоры этого района.
В статье О.В. Мищенко «К этимологии русского диалектного хиус» (Мищенко, 2010) рассматривается прибалтийско-финская этимология указанного диалектизма (хиус - название резкого холодного ветра, часто со снегом). Проанализировав географию русской лексемы и сопоставив фонетику и семантику русских и прибалтийско-финских лексем, О.В. Мищенко предполагает, что севернорус. хиуз было заимствовано в разное время на разных территориях и, весьма вероятно, имело разные источники.
Этимологическая и лексико-семантическая проблематика лежит в основе статьи В.И. Рассадина «Комплекс лексики номадного скотоводства монгольских языков в свете тюркско-монгольских языковых связей» (Рассадин, 2010). Тюркско-монго-льские соответствия особенно многочисленны в лексике номадного скотоводства, касающейся пяти основных видов скота, разводимого монголами, - верблюдов, лошадей, коров, овец и коз. В этот комплекс лексики входят как разнообразные половозрастные названия скота и его мастей, так и наименования частей тела животных, названия форм и приемов содержания и выпаса животных, характеристик пастбищ, терминов хозяйственного использования и проч. По мнению автора, значительная близость тюркского и монгольского пластов лексики, касающихся целой хозяйственной отрасли, может объясняться заимствованием в монгольские языки соответствующих терминов из тюркских языков булгарской группы в процессе монголизации огуров (протобулгарских племен, завоеванных монголами). Смешение этих этнических групп способствовало формированию современных халха-монголов (с самоназванием оор монгол «настоящий монгол»), в языке которых широко представлена тюркская субстратная лексика.
В статье Ю.В. Норманской и Н.Л. Красиковой (Норманская, Красикова, 2009) «Некоторые причины семантических изменений: (На материале генезиса и развития системы глаголов плавания в селькупском языке)» показано, что ключевым фактором, оказавшим влияние на формирование систем глаголов плавания как в селькупском, так и в других самодийских языках, оказался способ ведения хозяйства носителей самодийских языков. Дается анализ системы глаголов плавания в селькупском языке, а также системы соответствующих глаголов в прасамодийском языке, реконструированной путем исследования материалов нганасанского, энецкого, ненецкого, камасинского, маторского и селькупского языков.
Проблемы лексической и когнитивной семантики затрагиваются в работах П.О. Рыкина, С.А. Максимова, в двух статьях Е.М. Напольновой, а также в работе С.В. Ониной.
П.О. Рыкин (Рыкин, 2009) «Семантический анализ терминов родства и свойства в среднемонгольском языке» представил результаты исследования указанной темы на основе всех известных лексикографических и нарративных источников XIII - начала XVII в.
Значение каждого термина определяется на метаязыке компонентного анализа, характеризуются основные структурные черты выявленной системы, а полученные результаты сопоставляются с исто-рико-этнографическими данными о социальной структуре (в частности, о системе родства и брачных правилах) средневековых монголов в эпоху империи.
С.А. Максимов (Максимов, 2010) в статье «Выражение понятия 'череп, черепная коробка' в диалектах удмуртского языка» на основе полевых материалов анализирует номинации указанного понятия. Обзор способов его выражения показал, что в ряде уральских языков представлена одна из стратегий номинации 'черепа': 'голова + кость' или '(голова) + вместилище: корзина / ковш / чашка', а в других языках одновременно сосуществуют две стратегии. Если в прауральском языке 'череп' обозначался путем сложения понятий 'голова + кость', то в прафинно-угорском языке наряду с сохранением прежней стратегии появляется новая - '(голова) + вместилище'. С.А. Максимов не исключает, что финно-угорское *корра 'полость, вместилище, череп' было заимствовано из индоиранского *кара- 'сосуд, череп'. С заимствованным словом в финно-угорские пришла новая, индоевропейская стратегия номинации черепа как '(голова) + вместилище', которая в большинстве финно-угорских языков Сибири и Восточной Европы, имеющих тесные контакты с тюркскими языками, и сейчас сосуществует с исконной стратегией 'голова + кость'. В наиболее западных финно-угорских языках (финском, саамском, венгерском), возможно, под дальнейшим влиянием индоевропейских языков прежняя стратегия номинации черепа - 'голова + кость' - оказалась полностью вытесненной. Автор приходит к выводу, что стратегия 'голова + кость' восстанавливается для прауральского языка, а стратегия '(голова) + вместилище' появляется позднее в прафинно-угорском языке.
В двух статьях Е. М. Напольновой, посвященных вопросам когнитивной семантики, на материале турецкого языка анализируется связь способов лексического выражения понятий со стратегией освоения носителями языка определенного жизненного пространства, с изменениями природных условий их проживания, хозяйственного и культурного уклада. В статье «Пространственная направленность в турецкой языковой картине мира» (Напольнова, 2010а) исследуется употребление в современном турецком языке
ряда лексем (alt 'низ', üst, 'верх', sag 'право', sol 'лево' и др.), используемых для характеристики пространственного взаимоположения объектов и направления движения. На этой основе сделан вывод об определяющем значении направленного перемещения преимущественно в горизонтальной плоскости, что является естественным следствием кочевого образа жизни, присущего древним тюркам, при котором благополучие сообщества в значительной степени определялось мобильностью коллектива. В работе того же автора «Циклические природные явления в турецкой языковой картине мира» (Напольнова, 2010б) прослеживаются последовательные исторические изменения в категоризации концептов частей суток и времен года, обусловленные коренным изменением природных условий в регионе проживания носителей, хозяйственного уклада и религиозно-культурного фона. Первоначальные древне-тюркские бинарные оппозиции «темная часть суток - светлая часть суток» и «холодная половина года - теплая половина года» уступили место более детализированным системам, демонстрирующим значительные отличия от европейской и русской систем суткоде-ления и годового цикла.
В работе С.В. Ониной («Лексико-семантические группы названий оленя в хантыйском языке») (Онина, 2010) названные семантические группы вычленяются при помощи семантико-логического способа, в основе которого лежит принцип выборки единиц из словарного состава по смысловому критерию. Объектом классификации явились полевые материалы, собранные автором от пастухов-оленеводов в 1992-1998 гг. в Шурышкарском районе Ямало-Ненецкого автономного округа Тюменской области. Дополнительного привлекалась хантыйская оленеводческая лексика из материалов, собранных у хантов зарубежными и отечественными исследователями в разное время (XVIII-XX вв.), в частности, данные из DEWOS1 1966-1991 гг. Названия, обозначающие северных оленей подразделяются на следующие лексико-семантические группы: 1) общие названия домашних оленей без учета пола и воз-
1 Steinitz W. Dialektologisches und etymologisches Wörterbuch der ostjakischen Sprache. - B., 1966-1991. - 2018 s. (Принятое сокращение названия данного словаря - DEWOS). - Прим. авт.
раста; 2) половозрастные названия; 3) названия оленей по внешним признакам: а) по масти, б) по наличию / отсутствию рогов и их отростков; 4) клички оленей; 5) место оленей в упряжи, в обозе. Каждая семантическая группа характеризуется специфическими признаками и состоит из лексем, которые в настоящее время не исчезают и практически не смешиваются в употреблении.
Вышеупомянутая работа (Онина, 2010) сопровождается комментарием Ю.В. Норманской «Происхождение оленеводства у хан-тов» (Норманская, 2010а), имеющим самостоятельную ценность и отличающимся от комментируемой статьи выраженной этимологической направленностью. Ю.В.Норманская привлекает лингвистические и этнографические данные для разрешения вопроса о происхождении оленеводства у хантов (который С.В. Онина оставляет открытым) и приводит доказательства исконного характера пра-хантыйского и даже праобско-угорского оленеводства. Соотнося лингвистические и этнографические данные, Ю.В. Норманская показывает, что у хантов было исконное оленеводство тундрового (или лесного) типа, которое, вероятно, возникло еще в обско-угорский период (доказательством этого являются, во-первых, находки археологов обско-угорской оленьей упряжи, во-вторых, корпус праобско-угорских названий оленей). В настоящее время этот тип оленеводства сохранился у восточных хантов, которые используют практически только исконно хантыйские названия оленей. У северо-западных хантов (казымских, обдорских и т.д.) под влиянием контактов с ненцами изменился тип оленеводства. Они перешли на таежный тип оленеводства с большим поголовьем скота и в связи с этим заимствовали у ненцев большинство половозрастных названий оленей. Таким образом, археологически и этнографически доказанное наличие у хантов двух типов оленеводства - исконного тундрового и перенятого у ненцев таежного - хорошо согласуется с лингвистическими данными об исконной и заимствованной оленеводческой лексике в соответствующих диалектах хантыйского языка.
Вопросам исторической и теоретической фонетики посвящены коллективная статья Н.С. Уртегешева, И.Я. Селютиной, Г. А. Эсенбаевой, Т. Р. Рыжиковой, А. А. Добрининой (Уртегешев и др., 2009), статья Л. Гофирковой (Нойгкоуа, 2010); сюда же может быть отнесена статья Е.Д. Поливанова (Поливанов, 2010).
В первой статье («Фонетические транскрипционные стандарты УУФТ и МФА1: система соответствий») сопоставляются две артикуляторно ориентированные транскрипционные системы, с помощью которых можно выполнить как фонематическую, так и фонетическую запись речи. Этими системами являются МФА и УУФТ В.М. Наделяева.
Рубрика «Архивная публикация» на данный момент представлена одной работой: Е.Д. Поливанов, «Турецко-монгольское соответствие а:/Л» (Поливанов, 2010). Ранее неизвестная алтаисти-ческая статья ученого о тюрко-монгольском соответствии гласных позволяет реконструировать дифтонги в праалтайском. языке. Публикация работы осуществлена А.В. Дыбо, сопроводившей ее комментарием (Дыбо, 2010) об истории нахождения статьи и о современных взглядах на описанную в ней проблему.
В статье Л. Гофирковой «Саамские заимствования в финском языке» (НоАгкоуа, 2010) предлагается принципиально новая трактовка саамских заимствований в финском языке на основе анализа полного корпуса предположительных заимствований, собранных в финских этимологических словарях (88Л, 8КБ8)2 с точки зрения фонетических соответствий между финским и саамскими языками. Л.Гофиркова выделяет две группы заимствований, в первой из которых соответствия между финским и саамскими словами являются регулярными, а во второй - нерегулярными. Лексемы первой группы, традиционно считающиеся заимствованиями, в принципе могут восходить к одному праязыковому этимону (т.е. быть не заимствованными, а прародственными) либо быть заимствованными на очень ранней стадии, еще до каких-либо фонетических процессов, которые произошли после распада прибалтийско-финско-саамской общности. В лексемах второй группы наблюдаются нере-
1 УУФТ - Универсальная унифицированная фонетическая транскрипция В.М. Наделяева; МФА - Международный фонетический алфавит. - Прим. авт.
Itkonen E., Kulonen U.-M. Suomen sanojen alkuperä: Etymologinen sanakirja. -Helsinki, 1992-1995. - Vol. 1-3. (Принятое сокращение названия этого словаря -SSA); Suomen kielen etymologinen sanakirja / Toivonen Y.H., Itkonen E., Joki A.J., Peltola R. - Helsinki, 1955-1978. - Т. 1-7. (Принятое название этого словаря -SKES). - Прим. авт.
гулярные фонетические соответствия, в силу чего автор признает слова, принадлежащие к этой группе, заимствованиями. Анализируя саамско-финские фонетические соответствия, встречающиеся лишь в заимствованиях, но не в исконной лексике, Л. Гофиркова обнаруживает два типа таких соответствий и таким образом приходит к выводу как минимум о двух периодах заимствования из саамских языков в финский. Вопрос о том, считать ли заимствованиями лексемы первой группы (в которой наблюдаются регулярные соответствия между финским и саамским языками), автор оставляет открытым, но если решить этот вопрос положительно, то речь пойдет уже о трех периодах заимствования: 1) сразу после распада финно-саамской общности, еще до каких-либо фонетических изменений, имевших место в процессе генезиса саамского языка; 2) после ряда фонетических изменений, когда саамский язык-источник еще значительно отличался от современных саамских языков; 3) из саамского языка- источника, близкого к современным саамским языкам.
В своей работе Л. Гофиркова опирается, в частности, на корпус саамских заимствований, собранный А. Айкио (Aikio, 2009), и при этом полемизирует с составителем по поводу его гипотезы «этимологической нативизации» (etymological nativization), призванной объяснить регулярные саамско-финские фонетические соответствия в заимствованиях (Aikio, 2009, p. 15). Отвергая эту гипотезу, Л. Гофиркова предлагает свою теорию различных уровней заимствования. Ее работа в силу своей неоднозначности вызвала дискуссию в третьем номере журнала: см. статью А. Айкио «A note on the paper "Saami loanwords in Finnish language"... by Lucie Hofirková» (Aikio, 2010) и дискуссионную заметку редколлегии к статье Анте Айкио «Замечание к статье Луции Гофирковой "Саамские заимствования в финском языке"».
Проблемам грамматики - современной и исторической - посвящены работы Н. Мус, М. Роббеетс, В.М. Лемской, Н.В. Кондратьевой, Е.Л. Рудницкой и Хван Со-Гён, М.Сало.
В статье Н. Мус (Mus, 2009) «The question-words in Tundra Nenets. I. The nominal question words» с использованием материала фольклорных текстов на тундровом диалекте ненецкого языка анализируются вопросительные слова в частно-вопросительном предложении. Описывая семантические, морфологические и синтакси-
ческие признаки вычленяемых трех групп вопросительных слов (существительные, прилагательные, наречия), Н. Мус показывает, что по грамматическим свойствам вопросительные слова-существительные сильно отличаются как от прочих вопросительных слов, так и от других лексико-грамматических классов (собственно существительных). Вопросительные слова: 1) подразделяются на классы «относящихся к человеку» и «не относящихся к человеку»; 2) имеют некоторые парадигматические отличия от существительных в посессивных конструкциях.
Грамматический анализ полевых материалов чулымско-тюркских диалектов представлен В.М. Лемской в статье «Глагольные системы чулымско-тюркских диалектов: Временны е формы» (Лемская, 2010). С опорой на полевой и архивный материал рассматриваются служебные компоненты, выражающие аспектульно-темпоральные значения в чулымско-тюркских говорах. На основе анализа так называемых простых и сложных глагольных предикатов автор приходит к выводу, что в нижнечулымском и среднечу-лымском диалектах существуют различия в системе тех и других временных форм. В завершение обозначается направление дальнейшей работы - более подробное изучение глаголов, принимающих участие в образовании аспектуально-акциональных форм.
Семантика пространственных падежей в современном удмуртском языке и ее формальное выражение рассматривается Н.В. Кондратьевой (Кондратьева, 2010). В статье описывается выражение значений ориентации и пространственной локализации пространственными падежами, при этом представлены все базовые типы ориентаций (эссив, латив, элатив и пролатив). В зависимости от участия послеложных форм и падежных аффиксов в выражении пространственных отношений модели локализации подразделены на два типа: а) локализации, выражаемые послеложными конструкциями; б) локализации, допускающие варьирование падежных и послеложных форм. Как показывают примеры из художественной литературы, приведенные автором, лишь четыре типа базовых моделей локализации представлены падежными ~ послеложными формами. В остальных случаях строго используются послеложные формы.
Исследование М. Сало «Мордовские t-деривативы - семантический эквивалент имперсонала» (Salo, 2010) содержит новую
информацию о так называемом прибалтийско-финском «однолич-ном» (или безличном) пассиве, представляя редкий материал о словообразовательном глагольном суффиксе -t-, почти забытом в настоящее время в мордовских, мокшанском и эрзянском языках. Примеры глаголов, выбранные из большого массива фольклорного и словарного материала, делятся на следующие группы: 1) автома-тивные глаголы, выражающие физиологические, метеорологические и другие автоматические действия; 2) глаголы, выражающие преднамеренные действия; 3) глаголы, выражающие пассивные действия; 4) глаголы, имеющие модальные значения; 5) лексикали-зованные глаголы. В настоящее время глаголы со словообразовательным суффиксом -t- используются для описания неприятных ощущений и негативных физиологических состояний. T-дерива-тивы также могут использоваться для описания погоды в односоставных предложениях, но довольно редко. Эти два типа употреблений сближают образования на -t- с безличными формами индоевропейских языков.
В статье Е.Л. Рудницкой и Хван Со-Гён «Конструкции с классификатором и аппроксимативные конструкции в корейском языке: Грамматические свойства и семантические характеристики» (Рудницкая, Хван, 2010), рассматриваются два типа количественных конструкций в корейском - конструкции с классификатором и конструкции со значением приблизительности (аппроксимативности), а также грамматические средства образования конструкций с этим значением. Особое внимание авторы обращают на синонимичные грамматические средства для выражения категории аппроксима-тивности, а также на грамматические и семантические параметры количественных слов и конструкций, представляющие интерес с типологической точки зрения.
В работе по сравнительно-исторической грамматике М. Роббеетс «Инсубординация в алтайских языках» (Robbeets, 2009) в диахроническом плане сравниваются процессы инсубординации (использования нефинитных форм глагола для выражения первичной предикации). Автор рассматривает историческое развитие причастия > отглагольные имена > финитные глагольные формы в японском, корейском, тунгусо-маньчжурских, монгольских и тюркских языках, представляя сравнительно-исторические свидетельства этого диахронического процесса не только как общую структурную
особенность, но и как системную группу формально-функциональных соответствий. Это является аналогом соответствия морфологических подсистем во флективных языках и, следовательно, может быть признано сторонниками морфологического критерия родства как доказательство генеалогической общности.
Вопросам исторической диалектологии посвящены работы Л.М. Ившина (Ившин, 2010) и Ю.В. Норманской (Норманская, 2010б).
В статье Л.М. Ившина «Материалы Й.Э. Фишера по удмуртскому языку: лингвистическая характеристика» содержится полемика с исследователями (Бахрушин, 1937, с. 32; Gulya, 1983, p. 165; Хелимский, 2000, с. 222; Winkler, 1997), считающими «Вокабулярий» Й.Э. Фишера вторичным по отношению к записям Г.Ф. Миллера, руководителя Второй камчатской (она же Первая академическая, она же Великая северная) экспедиции 1733-1743 гг. С целью доказать самостоятельность работы Й.Э. Фишера Л.М. Ившин анализирует графические, орфографические, фонетические и лексические особенности удмуртской части «Вокабулярия» Й.Э. Фишера. Примеры приводятся по списку, опубликованному в статье Ш. Чуча (Csücs, 1983). Из 10 удмуртских слов в списках Й.Э. Фишера и Г.Ф. Миллера совпадают только три. Большинство удмуртских звуков в записях Й.Э. Фишера передаются соответствующими буквами или сочетаниями букв латинского алфавита. Однако некоторые специфические фонемы удмуртского языка Й. Э. Фишер пытался обозначить разными способами -близкими по артикуляции немецкими буквами или различными их сочетаниями. Главный вывод автора состоит в том, что в «Вокабулярии» Й.Э. Фишера зафиксированы фонетические явления, характерные как для северного, так и для южного наречия удмуртского языка. По всей вероятности, лексический материал был собран у информантов, язык которых принадлежал к различным диалектам. Это полностью соотносится с исторической информацией о том, что в XVIII в. исследователи ехали по деревням и во время каждой остановки постепенно заполняли свои лингвистические анкеты. Этот вывод важен не только для истории удмуртского языка, но и для исследования материалов, собранных Г.Ф. Миллером и Й.Э. Фишером по другим финно-угорским языкам.
Работа Ю.В. Норманской (при участии А.В. Дыбо) «Место ударения и диалектологические особенности в удмуртских материалах, собранных в XVIII в. Г.Ф. Миллером и Й.Э. Фишером» (Норманская, 20106) является развернутым комментарием к вышеупомянутой статье Л.М. Ившина (Ившин, 2010), дополняющим и развивающим его идеи. Ю.В. Норманской собраны и проанализированы все различия между списками Й.Э. Фишера и Г.Ф. Миллера, после чего показано, что сравнительное исследование места ударения в этих списках можно считать доказательством тому, что материалы Й.Э. Фишера не могут считаться простой копией списка Г.Ф. Миллера. Место ударения в словах обоих списков совпадает с местом ударения в этимологических аналогах этих слов в коми-язьвинском диалекте и, как считает автор, должно быть реконструировано на прапермском уровне. Пользуясь данными о маршруте Второй камчатской экспедиции, Ю.В. Норманская приводит причину передачи удмуртских гласных фонем с помощью различных немецких графем. По ее мнению, причина состоит как раз в том, что Й.Э. Фишер и Г.Ф. Миллер собирали свои списки в различных диалектных зонах.
Три работы в трех номерах журнала посвящены полевым исследованиям памятников древней письменности, их дешифровке и классификации.
Уточнение к дешифровке киданьской письменности дает Ву Инчжэ (Wu Yingzhe, 2009) в своем анализе символов малого ки-даньского письма - «Краткое замечание о подставных гласных в малом киданьском письме». Ориентируясь на сопоставление с принципами тюркского рунического письма и изучая дешифруемые слова, автор устанавливает, что в киданьском письме используется прием «подставной гласной», когда знак читается с дополнительной (предшествующей или последующей) гласной, определяемой правилами вокалического сингармонизма.
В коллективной работе Е.П. Маточкина, Л.Н. Тыбыковой, И.А. Невской и М. Эрдала «Петроглифы и рунические надписи на плитах из Кезек-Елани» (Петроглифы и рунические надписи.. , 2010) представлен анализ петроглифов на двух плитах, недавно обнаруженных в долине р. Нижний Инегень, а также транскрипция и перевод рунических надписей. За последние десятилетия на территории Горного Алтая происходят находки новых письменных
памятников рунического письма (Тыбыкова, Невская, 2009). Зачастую вариант рунического письма, которым они выполнены, во многих отношениях отличается от того, которым написаны памятники Монголии или бассейна Енисея (Хакасии и Тувы). Общее количество всех найденных на Алтае надписей приближается к 90. Создан их электронный корпус, доступный по адресу '№'№'№.а11ау. uni-frankfurt.de. В 2005 г. в Онгудайском районе Республики Алтай в долине небольшой речки Нижнего Инегеня, богатой памятниками древности, Е.П. Маточкиным были обнаружены две плиты с петроглифами и надписями, выполненными алтайским вариантом рунического письма. Авторы статьи приводят сравнительный анализ петроглифов на обеих плитах, а также свой вариант транслитерации, транскрипции и перевода рунических надписей. Статья содержит иллюстрации.
Н. Базылхан в статье «Древнетюркские письменные памятники в Монголии: Проблемы научной каталогизации и музеифика-ции» (Базылхан, 2010) представляет полный список всех известных и обнаруженных к настоящему времени древнетюркских эпиграфических памятников с кратким описанием их состояния, сохранности и карты их расположения в Монголии. По данным на 2009 г. насчитывается 77 памятников. Значительный объем усилий требуется для создания музеев под открытым небом, для проведения действий по сохранению и реставрации всех известных памятников, организации международных выставок, симпозиумов и конференций, публикации полноцветных альбомов и т.п. Учитывая это, настаивает Н. Базылхан, необходимо принять срочные меры по сохранению памятников Монголии и помещению их в музеи.
Блок статей, посвященных смежным с лингвистикой культурологическим и этнологическим проблемам, представлен работами культурологов-музыковедов О.Э. Добжанской и В.Ю. Сузукей, археолога и этнолога Н.И. Шутовой.
В статье О.Э. Добжанской «Музыка шаманского обряда как языковая система (на примере самодийских языков)» (Добжанская, 2009) рассматриваются предпосылки возникновения типологически общего музыкального языка шаманских обрядов самодийских народов (ненцев, нганасан, энцев, селькупов), а также конкретизируются характерные языковые средства, очерчивающие общий узнаваемый контур музыкальной ткани обряда. Все отличительные
стилевые особенности самодийской шаманской музыки (многоголосное пение респонсорного типа в сопровождении инструмента, музыкальная ритмика как отражение восьмисложной метрики ритуального текста, мелодии-«лейтмотивы» шаманских духов, композиция обряда как музыкального целого) обусловлены ее ритуальной функцией в обряде. Статья написана на основе полевых материалов автора 1980-1990-х годов и опубликованных архивных источников.
Работа В. Ю. Сузукей «О специфике музыкального языка инструментального искусства тувинцев» (Сузукей, 2010) представляет собой попытку рассмотрения некоторых базовых параметров тувинской музыкальной культуры (таких, например, как бурдонно-обертоновая звуковая структура). Вопреки всем социальным и политическим преобразованиям ХХ в., эти параметры сохраняют своеобразную конфигурационную устойчивость, что само по себе является новым и актуальным, так как до настоящего времени такая проблематика не ставилась. Актуальность темы продиктована также и существующими концептуальными противоречиями между музыкальной практикой и теоретическим ее освоением.
Н.И. Шутова в статье «Многоугольное пространство (сэрего-сэрего) в удмуртском языке и культуре» (Шутова, 2010) прослеживает тюркское культурное влияние, проявившееся в удмуртской ритуальной практике, а именно - в строительстве ритуальных сооружений. Автор подчеркивает, что у всех тюркских народов (волжских булгар, татар, башкир), которые были в контакте с предками современных удмуртов, ритуальные сооружения представляли собой многоугольники. Есть надежные лингвистические и фольклорные данные о влиянии тюркских народов, в первую очередь волжских булгар и татар, на верования и обряды удмуртов. Для подтверждения тезиса о тюркском влиянии Н.И. Шутова приводит, в частности, этимологии удмуртских слов, связанных с обрядами и верованиями, считающихся в словаре Ю. Вихманна (МсЬтапп, 1903) заимствованиями из языка волжских булгар.
Список литературы
1. Аникин А.Е. Русский этимологический словарь. - М., 2007-2009. - Вып. 2: Б -Бдынъ. - 336 с.
2. Базылхан Н. Древнетюркские письменные памятники в Монголии: Проблемы научной каталогизации и музеификации // Урало-алтайские исслед. - М., 2010. -№ 2. - С. 7-18.
3. Бахрушин С.В. Г.Ф. Миллер как историк Сибири // Миллер Г.Ф. История Сибири. - М.; Л., 1937. - Т.1. - С. 3-55.
4. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. - М., 1955. - Т. 1-4.
5. Добжанская О.Э., Григоровских С.В. Музыкальные портреты эпических сказаний нганасан: (Опыт сравнения мелодических вариантов) // Устный эпос: Проблемы истории, теории и сказительства: Материалы Третьей междунар. конф. памяти А.Б. Лорда. - Якутск, 1994. - С. 50-52.
6. Добжанская О.Э. Песня Хотарэ: Шаманский обряд нганасан: Опыт этно-музыковедческого исследования. - СПб., 2002. - 224 с.
7. Добжанская О.Э. Шаманская музыка самодийских народов Красноярского края. - Норильск, 2008. - 272 с.
8. Добжанская О.Э. Музыка шаманского обряда как языковая система: (На примере самодийских языков) // Урало-алтайские исслед. - М., 2009. - № 1. -С. 31-42.
9. Добродомов И.Г. Из лексики Волго-Камского языкового союза // Там же. -2010. - № 2. - С. 105-110.
10. Дыбо А.В. О статье Е.Д. Поливанова // Там же. - № 1. - С. 105-106.
11. Ившин Л.М. Материалы Й.Э. Фишера по удмуртскому языку: Лингвистическая характеристика // Там же. - С. 86-94.
12. Кондратьева Н. В. Выражение пространственных отношений в современном удмуртском языке // Там же. - С. 5-16.
13. Лемская В.М. Глагольные системы чулымско-тюркских диалектов: Временные формы // Там же. - № 2. - С. 19-35.
14. Максимов С.А. Выражение понятия «череп, черепная коробка» в диалектах удмуртского языка // Там же. - С. 36-46.
15. Миллер Г.Ф. Vocabularium Harmonicum // Г.Ф. Миллер и изучение уральских народов: (Материалы круглого стола) / Hrsg. Helimsky E. - Hamburg, 2005. — C. 153-258. - (Репринт издания 1791 г.)
16. Мищенко О.В. К этимологии русского диалектного хиус // Урало-алтайские исслед. - М., 2010. - № 2. - С. 111-127.
17. Напольнова Е.М. Пространственная направленность в турецкой языковой картине мира // Там же. - № 1. - С. 23-31.
18. Напольнова Е.М. Циклические природные явления в турецкой языковой картине мира // Там же. - № 2. - С. 53-71.
19. Напольских В. В. К реконструкции лингвистической карты центра европейской России // Арт. - Сыктывкар, 2007. - № 4. - С. 88-127.
20. Норманская Ю.В. Происхождение оленеводства у хантов: (Комментарии к статье С.В. Ониной «Лексико-семантические группы названий оленя в хантыйском языке») // Урало-алтайские исслед. - М., 2010. - № 1. - С. 79-85.
21. Норманская Ю.В. (при участии А.В. Дыбо). Место ударения и диалектологические особенности в удмуртских материалах, собранных в XVIII в. Г.Ф. Миллером и Й.Э. Фишером // Там же. - С. 95-104.
22. Норманская Ю.В., Красикова Н.Л. Некоторые причины семантических изменений: (На материале генезиса и развития системы глаголов плавания в селькупском языке) // Там же. - 2009. - № 1. - С. 49-60.
23. Онина С.В. Лексико-семантические группы названий оленя в хантыйском языке // Там же. - 2010. - № 1. - С. 67-78.
24. Петроглифы и рунические надписи на плитах из Кезек-Елани: (Robbeets, 2009) / Маточкин Е.П., Тыбыкова Л.Н., Невская И.А., Эрдал М. // Там же. - С. 17-22.
25. Поливанов Е.Д. Турецко-монгольское соответствие a: // i // Там же. - С. 107109.
26. Рассадин В.И. Комплекс лексики номадного скотоводства монгольских языков в свете тюркско-монгольских языковых связей // Там же. - С. 32-38.
27. Рудницкая Е.Л., Хван Со-Гён. Конструкции с классификатором и аппроксимативные конструкции в корейском языке: Грамматические свойства и семантические характеристики // Там же. - № 2. - С. 53-71.
28. Рыкин П. О. Семантический анализ терминов родства и свойства в среднемон-гольском языке // Там же. - 2009. - № 1. - С. 80-91.
29. Слепцов П.А. О словах ^ех, тацара, халлаан в якутском языке // Там же. -С. 92-95.
30. Сузукей В.Ю. О специфике музыкального языка инструментального искусства тувинцев // Там же. - 2010. - № 2. - С. 88-98.
31. Титова О. В. О наименованиях принадлежностей снаряжения упряжного коня в южноудмуртских говорах // Там же. - 2009. - № 1. - С. 96-99.
32. Урало-алтайские исследования. - М., 2009. - № 1. - 131 с.
33. Урало-алтайские исследования. - М., 2010. - № 2. - 98 с.
34. Фонетические транскрипционные стандарты УУФТ и МФА: Система соответствий / Уртегешев Н.С., Селютина И.Я., Эсенбаева Г.А.и др. // Урало-алтайские исслед. - М., 2009. - № 1. - С. 100-115.
35. Хелимский Е.А. Компаративистика, уралистика: Лекции и статьи. - М., 2000. -642 с.
36. Шутова Н. И. Многоугольное пространство (сэрего-сэрего) в удмуртском языке и культуре // Урало-алтайские исслед. - М., 2010. - № 2. - С. 99-104.
37. Aikio A. The Saami loandwords in Finnish and Karelian: Academic disseration. -Mode of access: http://cc.oulu.fi/~anaikio/ slw.pdf, 2009
38. Beckwith Ch. Koguryo: The language of Japan's continental relatives: An introduction to the historical-comparative study of the Japanese-Koguryoic languages. -Leiden; Boston, 2007. - 274 p.
39. Blazek V. Koguryo and Altaic: On the role of Koguryo and other old Korean idioms in the Altaic etymology // Урало-алтайские исслед. - М., 2009. - № 1. - С. 13-25.
40. Csics S. Egy 18. szazadi votjak nyelvemlek // Nyelvtudomani kozlemenyek. - Budapest, 1983. - № 2 (85). - O. 311-320.
41. Steinitz W. Dialektologisches und etymologisches Wörterbuch der ostjakischen Sprache. - B., 1966-1991. - Lfg. 1-14. - 1812 sp.
42. Fischer J.E. Vocabularium Sibiricum, (1747): Der etymologisch-vergleichende Anteil / Bearb. u. hrsg. Gulya J. - Frankfurt a. M. etc., 1995. - 247 s.
43. Hofirkova L. Saami loanwords in Finnish language // Урало-алтайские исслед. -М., 2010. - № 1. - P. 39-66.
44. Itkonen E., Kulonen U.-M. Suomen sanojen alkuperä: Etymologinen sanakirja. -Helsinki, 1992-1995. - T. 1-3.
45. Mus N. The question-words in Tundra Nenets: 1. The nominal question words // Урало-алтайские исслед. - М., 2009. - № 1. - P. 43-48.
46. Robbeets M. Insubordination in Altaic // Там же. - P. 61-79.
47. Salo M. Mordvin t-derivatives: The semantic equivalent for the impersonal // Там же. - 2010. - № 2. - P. 72-87.
48. Suomen kielen etymologinen sanakirja / Toivonen Y.H., Itkonen E., Joki A.J., Pel-tola R. - Helsinki, 1955-1978. - T. 1-7.
49. Wichmann Y. Die tschuwassischen Lehnwörter in den permischen Sprachen. - Hel-singfors, 1903. — 181 S.
50. Winkler E. Zum Göttinger Vocabularium Sibiricum // J. de la soc. Finno-ougrienne. -Helsinki, 1997. - Vol. 87. - P. 281 - 308.
51. Wiсhmann Y. Wotjakische Wortschatz. - Helsinki, 1987. - 187 s.
52. Wu Yingzhe. A brief discussion on the vowel attachment in the Khitan Small script // Урало-алтайские исслед. - М., 2009. - № 1. - С. 26-30.
А.В. Шеймович
