CC BY
76
нован на «наблюдениях над фактами» и является результатом сопоставления менее совершенного прошлого с более совершенным настоящим. В то же время прогресс несет субъективно-этический компонент, связанный с творчеством идеалов. Сочетание объективно-научного и субъективно-этического придают прогрессу, как утверждал Кареев, научный характер.
Самого историка больше занимала субъективно-этическая сторона прогресса. В его понимании прогресс - это «отвлеченная формула, независимая от того, существует ли прогресс в действительной истории, она нисколько не предрешает о действительном ходе истории, давая только точку зрения, с которой этот ход будет рассматриваться» (цит. по: с. 72-73).
В теории Н.И. Кареева прогресс - это не закон, а идеал, созданный личностью и представляющий собой субъективную установку, пишет Г.Г. Поздеева. И хотя сам Н.И. Кареев настаивал на том, что осуществление идеалов лишь возможность, а не закономерность, что история - это не прямая линия, а кривая падений и взлетов, но «логика дальнейших рассуждений Кареева неумолимо ведет к признанию закономерности исторического процесса как последовательного роста или прогресса» (с. 73).
Автор неоднозначно оценивает теорию прогресса Н.И. Кареева. Она подчеркивает, что, с одной стороны, это один из наиболее уязвимых элементов его концепции, «сконцентрировавший в себе всю внутреннюю противоречивость его системы» (с. 74). С другой стороны, историк заметно развил идею прогресса, обосновав его объективно-научный и субъективно-этические компоненты, предложив свою концепцию видов прогресса.
Ю.В. Дунаева
2011.03.022. ТОМАС Л.Я. ЖИЗНЬ Г.В. ЧИЧЕРИНА. - М.: Собрание, 2010. - 280 с.
Ключевые слова: Г.В. Чичерин, жизненный путь.
Автор монографии о Г.В. Чичерине - Л.Я. Томас, специалист по истории России и Германии. Она подробно исследовала жизненный путь Г. В. Чичерина, положив в основу монографии неис-пользовавшиеся ранее материалы из архивов России и Германии,
опубликованные документы, разнообразную литературу, работы самого Г. В. Чичерина.
Г.В. Чичерин предстает в книге не только как дипломат, народный комиссар по иностранным делам, но и как творческая личность, многосторонне образованный человек, исследователь, энциклопедист, гуманист, достойно продолжающий традиции своих предков - философа и правоведа Б.Н. Чичерина, общественной деятельницы А. А. Чичериной, немало сделавших для развития общественной мысли в России. Он сам никогда не афишировал свою «вторую музу» - увлечение музыкой, историей, литературоведением, однако его исследования свидетельствуют о незаурядных талантах.
В намерения автора входило показать, как дворянин, выходец из семьи, давшей России дипломатов, военачальников, ученых, становится революционером, а затем большевиком, готовящим мировую революцию, как он справился с нелегкой задачей дипломата и министра Советского государства в первое, самое сложное десятилетие его существования, как он нашел альтернативу подчинению всевластию сталинского режима (с. 8-9).
В главе первой «Кто он, Георгий Чичерин? Семья и политика» подробно рассказано о детстве и юности Чичерина, его семейных связях, тесных отношениях со знаменитым дядей - Борисом Николаевичем Чичериным, известным деятелем русского либерализма, освещаются юношеская дружба с будущим поэтом М. Кузминым, знакомство с революционной молодежью Петербурга, работа после университета в архиве МИД и участие в подготовке материалов официальной публикации к столетию министерства, отъезд в 1904 г. из-за подозрений в его связях с революционерами за границу, где он останется до 1918 г.
В приуроченной к 100-летию МИДа официальной публикации Чичерину было поручено описание внешней политики России во времена, когда российским канцлером был А.М. Горчаков. Работа настолько его увлекла, что он задумался о создании собственной книги о Горчакове. Эта работа, отмечает автор, была издана в 2009 г.1 Она представляет интерес для всех, кому важно понять
1 Чичерин Г.В. Исторический очерк дипломатической деятельности А.М. Горчакова. - М., 2009.
становление Чичерина-дипломата и его отношение к традициям российской внешней политики (с. 38). Чичерин создал идеализированный образ политика-дипломата, деятельность Горчакова трактуется им как «политика интересов». «В отличие от своего дяди Бориса Николаевича, критиковавшего внешнюю политику царя как в польском вопросе, так и в отношении Восточной проблемы, Юрий не ставил под сомнение и имперские притязания, а в итоговой оценке подчеркнул лишь независимость линии Горчакова не столько по отношению к царю, сколько к обществу: "Основывая свою политику на истории, князь Горчаков основывал ее на национальных идеях... не поддаваясь влиянию массы"» (с. 39). Черты, отмеченные Чичериным у Горчакова, можно сравнить с теми особенностями и привычками, которые современники наркома приписывали ему самому (с. 39-40).
Первые годы эмиграции были проведены в Берлине. Интересна его переписка этого времени с одним из известнейших русских эмигрантов той поры - П.Б. Струве. У Чичерина быстро возникли контакты с социал-демократическими кругами в Берлине. Во время революции 1905 г. происходит размолвка Чичерина с его тамбовскими родственниками. Переписка с ними той поры, замечает автор, свидетельствует о том, что он верил в скорую победу революции не только в России, но и в Европе (с. 53). Разочаровавшийся в либеральном направлении Струве, сопереживавший русской революции, в значительной части находясь на койке санатория в Целлендорфе близ Берлина, Чичерин принял сторону социал-демократов. Зимой 1907 г., помогая эмигрантам-революционерам, поток которых из России возрос, он начал работать в Заграничном центральном бюро российской социал-демократии и вскоре стал его секретарем. Чичерин был среди тех, кто поддерживал меньшевиков, в том числе и в финансовом отношении. В начале 1908 г. он был арестован вместе с другими 17 русскими эмигрантами немецкой полицией и обвинен в революционной деятельности, но ему удалось избежать обычного в таких случаях исхода - высылки под стражей в Россию (с. 60). Но Пруссию он должен был покинуть.
После этого начались его скитания: за Веной следовала Женева, дальше Париж, где произошла встреча с Мартовым, спорившим с Лениным. «Ленина Чичерин узнал и начал понимать постепенно», начиная со встречи в Париже в 1910 г. (с. 60-61). В годы
мировой войны он разочаровался в меньшевиках (с. 64). После победы Февральской революции во Временном правительстве в Петрограде находились его товарищи по партии, но с ними у Чичерина тогда уже были глубокие разногласия. В мае 1917 г. Чичерин говорил И.М. Майскому, что меньшевики - это жирондисты русской революции и их ждет та же судьба, что ему с ними не по пути. Война его многому научила и теперь все его симпатии на стороне русских якобинцев (с. 68).
В августе 1917 г. Чичерин получил от Временного правительства в Петрограде интересное поручение - расследовать деятельность российских осведомителей за границей. Но позже оказалось, что ни Временное правительство Керенского, ни английские власти не были заинтересованы в таком расследовании. Получилось иначе: последние месяцы эмиграции Чичерин провел в английской тюрьме, так как в русском социал-демократе заподозрили немецкого шпиона (с. 67).
В последующих главах «Революции дипломат» (с. 68-136), «Дипломат Советского Союза» (с. 137-221), «Отчуждение» (с. 222264) автор обращается к служению Чичерина победившей революции, деятельности на посту наркома по иностранным делам СССР, последним годам его жизни, последовавшим за отставкой с этого поста.
Выйдя из Бринкстонской тюрьмы в Англии (после победы Октябрьской революции нарком Л. Троцкий направил Англии ноту с требованием о его освобождении), Чичерин прибывает в Петроград. Совнарком поручил Чичерину уже 21 января 1918 г. формирование нового внешнеполитического аппарата. Он становится заместителем наркома, а затем вторым после Троцкого наркомом по иностранным делам нового правительства. Ленин не сомневался в преданности Чичерина делу революции и в его качествах дипломата. Но даже он не мог полностью оградить Чичерина от недоверия и прямых нападок, которым в новом окружении подвергался выходец из дворян, да еще и недавний меньшевик. «Тяга к деятельности по осуществлению мечты привела романтически настроенного Чичерина в стан верных сподвижников Ленина», с которым он уже в первый год совместной работы дважды - в спорах о Брестском мире и в вопросе о сроках и условиях создания Коминтерна - шел на соглашение в силу убедительности его аргументов (с. 80).
Долгожданная германская революция породила уверенность в том, что настроения в Германии изменятся в пользу Советской России. Однако «ноябрьская революция не оправдала надежд российских революционеров, она не стала социалистической». Советская Россия была вынуждена ограничиться односторонним аннулированием Брестского мира (с. 114).
В 1919 г. Чичерин готовит Учредительный конгресс Коминтерна. Он, «вероятно, еще не мог представить, каким трудным окажется сочетание его профессиональной работы с убеждением в необходимости готовить мировую революцию» (с. 116). По предложению Ленина Чичерин написал на немецком языке брошюру для публикации в Германии, содержавшую призыв к германским рабочим выступить против грабительского Версальского договора и учредить по примеру русских рабочих диктатуру пролетариата под руководством Коммунистического интернационала (с. 126).
Шок Версаля, которому подверглась Германия, не мог не отразиться на советско-германских отношениях, когда налаживались самые разнообразные экономические контакты (с. 133). На заседании ВЦИК 17 июня 1920 г. Чичерин выдвинул идею, ставшую константой советской внешней политики: «Сама действительность привела нас и другие государства к необходимости создания длительных отношений между рабоче-крестьянским правительством и капиталистическими правительствами» (с. 124). Но надежда на поворот к революции не покидала ни наркома, ни большинство в его окружении, подчеркивает Томас (с. 124).
В главе «Дипломат Советского Союза» речь идет о Генуэзской конференции апреля 1922 г., главой советской делегации на которой был Чичерин. В своей речи в Генуе он признал, что «в нынешнюю историческую эпоху» возможно «параллельное существование старого и нарождающегося нового социального строя, экономическое сотрудничество между государствами» (с. 150). Контакты советской делегации в Генуе с Ллойд-Джорджем и предположения о возможной договоренности с англичанами за счет Германии, по мнению многих исследователей, заставили немецкую делегацию, в том числе и В. Ратенау, пойти на подписание договора с Россией в Рапалло (с. 150). Чичерин видел в этом шанс для России прорвать дипломатическую блокаду. Пытался он и урегулировать вопрос с долгами старой России, что вызвало недовольст-
во в Москве, Ленин и политбюро протестовали против его действий. Но «Рапалльский договор Ленин оценил как образец для всех последующих соглашений» (с. 154).
1924 г. стал годом признания СССР капиталистическим окружением (с. 187). Автор показывает, как успешно действовал нарком на многих направлениях, устанавливая контакты и отношения не только с европейскими державами, но и со странами Востока.
На пост посла Германии в Москве после заключения договора в Рапалло был назначен известный политик граф Брокдорф-Ранцау. Автор уделяет внимание личным симпатиям Чичерина и Ранцау, которые перерастают в дружбу (с. 237). Сталину не нравились тесные отношения Чичерина с немецким послом и группой других немцев, «которых ему проще всего было считать врагами, соблазняющими по-детски наивного наркома» (с. 193). Для Чичерина эти немцы в Москве были важны как проводники его политики в Германии, и он пытался защищать их от козней всевидящего ока ГПУ, представителем которого в НКИДе был М. Трилиссер (с. 193).
Останавливаясь на отношениях Чичерина со Сталиным, автор цитирует некоторые отчеты наркома Сталину, в которых тот аргументированно, как это было, например, по поводу конференции в Лозанне осени 1922 г., отстаивает собственное мнение по важнейшим вопросам международной политики. Сотрудничество Чичерина с новым руководством складывалось «бурно и неоднозначно» (с. 176). Сталин был заинтересован в поддержании внутреннего конфликта в руководстве НКИД между Чичериным и Литвиновым, «не давал потухнуть огню, питаемому взаимным недоверием и конкуренцией» (с. 176). Доходило до того, что Чичерин подавал в отставку (письмо Сталину в мае 1925 г.), которая не была принята. Речь, правда, шла не о собственной болезни и разногласиях с Литвиновым, в центре письма стояли политические разногласия по восточной политике с председателем СНК А. Рыковым (с. 189).
В последней главе «Отчуждение» речь идет о жизни и деятельности Чичерина в конце 1920-х - начале 1930-х годов. Вернувшись из своей поездки на лечение в Европу в 1927 г., где он сумел в Берлине и Париже встретиться с ведущими политиками, в Москве Чичерин столкнулся с «сюрпризами»: после очередной чист-
ки Литвинов взял аппарат в свои руки. Несогласованность в руководстве Наркоминдела, пишет автор, наносила вред взаимоотношениям СССР с главными державами (с. 234). Чичерина будто не интересовали внутренние разборки во властной верхушке. По мнению Томас, ситуация выглядела так, что альтернативой Сталину могли быть только Троцкий в союзе с Зиновьевым, что никак не устраивало Чичерина (с. 236).
Власть и прежде всего Сталин, пишет автор, настойчиво отказывались освободить Чичерина от должности наркома, настаивали на продолжении его лечения в Германии, где он побывал снова в 1928 и 1929 гг. (с. 247). Чичерин не раз выступал с прямым непризнанием доводов и критикой тезисов Сталина, например, по поводу «социал-фашизма» социал-демократов, вошедшего в программу Коминтерна. Линия Коминтерна, по мнению Чичерина, не учитывала реальной ситуации в рабочем движении стран Европы, и в первую очередь Германии, наркома беспокоил вред такой линии для советской политики (с. 251). Высочайшей целью он по-прежнему считал мировую революцию, путь к которой лежал через укрепление СССР. Но это вовсе не значило замуроваться в собственных границах и строить свой «социализм в одной отдельно взятой стране» (с. 252). Политбюро в конце 1929 г. настаивало на скорейшем, не позднее ноября, возвращении Чичерина после окончания курса лечения на родину.
21 июля 1930 г. Президиум ВЦИК удовлетворил его просьбу и освободил его от обязанностей наркома в связи с уходом на пенсию. На первой пресс-конференции для представителей иностранной печати новый нарком Литвинов отметил, что никаких изменений во внешней политике не следует опасаться, что он будет использовать опыт своего предшественника - блестящего дипломата и государственного деятеля.
Для пенсионера Г. В. Чичерина прощание с миром затянулось еще на долгие шесть лет. Если применить к нему выражение А. М. Горчакова, то Чичерин, стряхнув с себя бремя бесконечных дел и волнений, хотел «сосредоточиться» теперь на давно вызревавшем крупном литературном труде о творчестве Моцарта (с. 255). Предположение, что «Моцарт» - книга Чичерина о самом себе, высказывалось неоднократно, хотя намек автора на собственную судьбу нигде не наблюдается (с. 259). Идея Чичерина оставить о себе след
записками о Моцарте, а не воспоминаниями о дипломатических и политически-местнических баталиях, была гениальным стратегическим решением, она была рассчитана на тех, чья память ему была важна (с. 262). Умер Чичерин 7 июля 1936 г., он похоронен в центре кладбища Новодевичьего монастыря, на могиле стоит обелиск (с. 263).
Решающим во всей жизни и деятельности Г.В. Чичерина, пишет Томас, был симбиоз представлений, сложившихся у него на почве революционного марксизма, и воззрений консервативного либерала Б.Н. Чичерина. Став профессиональным дипломатом высшего класса, Георгий Васильевич сохранил незыблемую убежденность в неотвратимости применения революционных методов преобразования миропорядка. Как некогда и Моцарт, он стремился к великой гармонии человечности и высшего Разума. «"У меня были революция и Моцарт", - так резюмировал сам Чичерин свою непросто прожитую жизнь» (с. 267).
В.П. Любин
НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ
Международные отношения
2011.03.023. НЕЛИПОВИЧ С.Г. СОЮЗ ДВУГЛАВЫХ ОРЛОВ: РУССКО-АВСТРИЙСКИЙ ВОЕННЫЙ АЛЬЯНС ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII в. - М.: Квадрига: Объединенная редакция МВД России, 2010. - 408 с.
Ключевые слова: Россия и Австрия, XVIII в., военное сотрудничество.
Монография С.Г. Нелиповича является первым комплексным трудом по военному сотрудничеству России и Австрии во второй четверти XVIII в. Автор использовал обширный массив неопубликованных материалов из Архива внешней политики РФ, Российского государственного архива древних актов и Российского государственного военно-исторического архива, а также опубликованные дипломатические документы и мемуарную литературу.
Вторая половина 20-х годов XVIII в. - это время, когда после смерти Петра Великого изменилось международное положение
