CC BY
26
Ю.В. Соложеникина и А.В. Растягаев (Самара) в статье «От поэтики чуда к философии Просвещения: "Житие канцлера Франциска Бакона" Тредиаковского» обращают внимание, что автор акцентирует самостоятельность, свободу и непредвзятость размышлений Ф. Бэкона над проблемами мира, общественного и природного бытия. Бэкон, по Тредиаковскому, был призван привести в совершенство и систему новое Знание, а его разум рассматривается писателем как отблеск Божественного духа. Тредиаковский стилистическими средствами (эпитетами, метафорами, парными сочетаниями, сниженной лексикой, апелляцией к читателю) усиливает качество нового слова Бэкона, основанного не на суеверии и догматике, а на разуме и опыте. Особенно резкой критике писатель подвергает философию Аристотеля, считая ее пустой, бесплодной и бесполезной. Тредиаковский, писатель Нового времени, обращает внимание не только на истинность, но и на полезность бэконо-вых сочинений, их всенародную пользу. Он выступает защитником опального философа и, ссылаясь на оценки его современников, убежден, что заслуги Бэкона в просвещении народа столь велики, что не могут быть омрачены никакими суетными мирскими событиями.
«"Философия жизни" в русской рукописной литературе XVIII века» рассматривается в статье А.В. Архангельской. Тема статьи В.Е. Калгановой (Сочи) - «Комедия А.П. Сумарокова "Опекун": философия любви».
Т.Г. Петрова
2011.03.017. ЛИТЕРАТУРА И ТЕМА РАБСТВА: XVIII-XIX вв. Littérature et esclavage, XVIII-XIX siècles / Sous la dir. de Moussa S. -P.: Desjonquères, 2010. - 400 p.
Составитель сборника Сарга Мусса - руководитель Национального общества научных исследований, объединяющего ученых трех университетов - Лиона, Сент-Этьена и Гренобля, специалист по литературе путешествий, анализирующий проблему «другого» в культурном сознании XIX столетия. Реферируемая книга включает материалы конференции, проведенной названным обществом в Лионском университете в июне 2009 г.
В предисловии С. Мусса обращает внимание на разрыв между высокой степенью изученности проблемы рабства в историче-
ской науке и малой - в литературоведении. Он считает необходимым активизировать дискуссию о принципах репрезентации рабства в литературе Франции, Англии, Испании и др. Период, который анализируют участники сборника, совпадает со временем бурной колониальной экспансии, но одновременно - с возрастанием борьбы за освобождение колоний. И литература этого периода колеблется между расизмом и универсализмом, между культурным этноцентризмом и релятивизмом, между стереотипностью и сомнением в привычных представлениях. По мнению ученого, опираясь на постколониальную критику, можно было бы рассмотреть образы, клише, мифы того времени с демифологизирующей точки зрения, однако возникает риск анахронизма и сосредоточенности только на главной тенденции в подходе к теме рабства. Необходим более динамический и диалогический взгляд на проблему.
В статье профессора Болонского университета (Италия) Кар-минеллы Бьонди «От "Оруноко" Афры Бен до "Зофлоры, или Доброй негритянки" Пикенара. Метаморфозы чернокожей героини во французском романе XVIII века» исследуется влияние знаменитого сочинения английской писательницы конца XVII в. Афры Бен на французский роман эпохи Просвещения. «Оруноко» (1688) перевели во Франции в 1745 г., причем особенностью перевода было отсутствие каких-либо указаний на цвет кожи героини, в которую влюблен «царственный раб», негр Оруноко. В оригинале Имоинда была негритянкой, во французских версиях она скорее мулатка. Подражания роману А. Бен - «Зимео» (1769) Сен-Ламбера, «Африканские письма» (1771) Ж.-Ф. Бютини, сохраняя общую сюжетную схему, меняют позицию героини, делая ее более значительной в контексте романной истории. У Бютини чернокожая героиня Фе-дима становится главным персонажем, но ее характер и поведение скорее рисуют европейскую женщину-философа. В романе Пике-нара «Зофлора» (опубл. 1800), несмотря на то что имя героини вынесено в заглавие, она играет все же более подчиненную роль, это, прежде всего, - верная подруга протагониста. В новелле Ж. де Сталь «Мирза» (опубл. 1795), где перед читателем развертывается уже романтический сюжет, история Урики, жены Ксимео, позволяет поставить не только проблему рабства, равенства рас, но и равенства полов. Урика выделяется не столько безупречной
внешностью, сколько своими человеческими и интеллектуальными качествами.
Таким образом, на протяжении рассматриваемого периода чернокожая героиня в романах выходит из кулис на авансцену истории.
В статье профессора Лионского университета М. Одеа «Что подразумевали под "рабством" в XVIII веке? Вольтер, Руссо, Дидро» поставлена задача проанализировать, какие реалии стояли за семантикой слова «esclavage» в эпоху Просвещения. Метафорическое употребление этого слова постоянно использовалось в переписке Ж.-Ж. Руссо, но речь никогда не шла о рабстве в собственном смысле слова. Более разнообразным было употребление понятия «рабство» у Вольтера, в текстах которого встречалось и метафорическое использование слова («раб природы», «раб судьбы») и его буквальное, хотя и расширенное, толкование: рабскими назывались и абсолютистские режимы, и режимы восточной деспотии (в пример приводится трагедия «Заира» 1732 г.). Рабом у Вольтера называется всякий человек, который лишен социальной свободы. Просветители большей частью говорили не об античном, а о восточном рабстве, о работорговле - т.е. о тех формах рабства, которые существовали в тот период. При этом Руссо, в принципе осуждая работорговлю, не акцентировал внимание на этой проблеме и мало писал о чернокожей Африке. Он, прежде всего, разоблачал тиранию властей и не дифференцировал политический и гражданский виды рабства (которые четко различал Монтескье). В этом плане от Руссо (да и от Вольтера) серьезно отличается Дидро, автор главы «О рабстве негров» в книге аббата де Рейналя «История двух Индий». Дидро последовательно и решительно разоблачал практику работорговли и осуждал равнодушное отношение к ней большинства европейцев. Именно он чаще всего говорил о рабстве в буквальном смысле слова.
С. Мусса в статье «Цепи рабства в "Персидских письмах"» уточняет, что Монтескье чаще, чем «esclavage» использует в своем романе слово «servitude», однако он говорит о рабстве не только в метафорическом, но и в буквальном смысле. Центральный вопрос Просвещения - вопрос свободы - рассматривается автором «Персидских писем» с разных точек зрения, в том числе, это и как проблема свободы женщины на Западе и на Востоке. Жены в «серале»
(т.е. гареме) Узбека - настоящие рабыни, они - жертвы, «великие немые», не способные к сопротивлению. Но все же гарем - не абсолютно устойчивая система. Особое место среди других персонажей занимает Роксана, и ее борьба воплощает не только стремление к победе женщины над мужчиной, но шире - к победе свободы над рабством. Оригинальность Монтескье, по мнению С. Мусса, состоит в том, что он дал слово женщине, защищающей не просто свои интересы, но и идеалы справедливости и свободы.
Объект анализа профессора Лионского университета Анны Дромар («Империализм и индивидуализм: вопрос рабства у Даниэля Дефо») - отношение английского писателя к проблеме колонизации. Большинство специалистов считает, что в начале XVIII в. Англия, в которой ширилось движение Просвещения, не ощущала стесненности из-за практики колониального рабовладения. Англичане, по-видимому, не чувствовали, что отдаленное от них расстоянием рабство не совместимо с их идеалом свободы, провозглашенной революцией 1688 г. Однако А. Дромар не вполне согласна с этой точкой зрения, приводя в пример «Оруноко» А. Бен и трактовку сюжета о рабах у больших писателей XVIII в. - в частности у Д. Дефо. В его романах отстаиваются личная свобода и свобода выбора, хотя отсутствует прямое осуждение несправедливости рабства. Дефо видел в английском колониализме национальную и индивидуальную выгоду, поэтому, не создавая апологии рабства, тем не менее в определенной степени оправдывал его. В «Робинзоне Крузо» главный герой никогда не называет Пятницу рабом (хотя Пятница именует Робинзона хозяином) и доверяет ему, практически сотрудничает с ним; это отношения отца и сына. В романе «Полковник Джек» Дефо доказывает, что можно заставить несвободных людей добровольно работать, если обращаться с ними гуманно. На плантации Джека рабы счастливы, поскольку к ним относятся по-человечески. Конечно, Дефо следует здесь коло-ниалистским клише, и современное сознание не может согласиться с этой идеей. Но в английских романах начала XVIII в. рабство и рабовладение - реальность, которая не подвергается сомнению как принцип. В системе Дефо истинная свобода - это моральная категория. Нравственное осуждение и социальная смерть для него -более тяжелое состояние, чем физическое лишение свободы. Писатель стремится убедить читателей, что рабство, в какой бы форме
оно ни существовало, создает условия для любого человека (белого или негра) социально и духовно развиваться, если им управляет просвещенный хозяин.
Профессор Каннского университета Ж. Жанжамбр («"Бюг-Жаргаль", черный роман») анализирует поэтику раннего романа В. Гюго. Замысел «Бюг-Жаргаля» он объясняет рядом личных, семейных и социокультурных причин: дед Гюго по материнской линии жил в Нанте, но часто торговал с колонией Сан-Доминго напрямую, минуя Африку. В 1818 г. отец писателя, Леопольд Гюго опубликовал мемуар, в котором размышлял о таких средствах торговли неграми, каковые гарантировали бы безопасность колонистов, а в будущем способствовали бы независимости колоний. Известно, что у гаитянцев был свой «Наполеон» - предводитель восстания Туссен-Лувертюр, что даже первый консул не смог остановить негритянскую революцию, объявившую в 1804 г. (т.е. в год провозглашения Наполеона императором) о независимости Гаити. Неудивительно желание молодого и пылкого роялиста, каким был Гюго в 17 лет, описать благородных победителей Узурпатора. Когда же в годы правления Карла Х развернулись дебаты вокруг Гаити (в 1825 г. французский король признал наконец это государство), Гюго вновь вернулся к «Бюг-Жаргалю» и на этот раз расширил новеллу до романа, ввел гротескный образ карлика-шута Хабибры, углубил характер одного из предводителей восставших, Биассу, стремясь вскрыть природу власти-насилия. Если в ранней версии еще не было образа Марии и темы любовного соперничества, а главный герой по имени Дельмар походил на будущих персонажей
A. де Виньи («Неволя и величие солдатской службы», 1835), то в новом варианте фабула значительно драматизирована за счет оппозиций: любовь негра к белой девушке, дружба и соперничество негра и белого, противостояние гиганта Пьеро и карлика Хабибры, сервильное положение Бюга - и его царственный статус (он -бывший негритянский король) и т.п. Подобно беглому каторжнику Жану Вальжану и полицейскому Жаверу (героям «Отверженных», 1862), д'Оверне и Бюг-Жаргаль доверяются друг другу (хотя они соперники в любви и политические враги) и спасают друг друга. В этом раннем романе уже ощутима художественная мифология
B. Гюго, связанная с трагическим ощущением жизни и манихей-ским противостоянием добра и зла.
Об идеологии «Бюг-Жаргаля» много спорят. Одни исследователи (например, Л.-Ф. Офманн) полагают, что, несмотря на желание Гюго вызвать у читателей симпатию к негру-рабу Бюгу, в его повествовании проступает позиция реакционера и расиста. Другие (в частности, П. Лафорг) протестуют, полагая, что сочинение Гюго -не контрреволюционное и уж тем более - не расистское. По мнению Ж. Жанжамбра, необходимо принять во внимание, что Гюго использует технику и приемы «черного романа», восходящего к сочинениям маркиза де Сада, Дюкре-Дюминиля, к английскому готическому роману, модному во Франции в конце XVIII - начале XIX в. «После Империи эта мода усилилась, к ней добавились вампиризм, сатанизм и неистовая литература» (с. 234).
Как и молодой Бальзак, Гюго своими ранними романами («Ган Исландец», 1823; «Бюг-Жаргаль», 1826) способствовал развитию жанра «черного романа» или «романа ужасов». Особая эстетика жанра предполагала не только страшные приключения, составляющие фабулу, мрачную, «ночную» атмосферу действия, картины жестокости, насилия, но и наличие чудовищных, отвратительных персонажей. Хабибра - это первый набросок будущих гротескных героев Гюго - Трибуле или Квазимодо. Его имя (первоначально - НаЫ1:Ьа8 - тот, кто живет в низу, в аду) указывает на сатанинскую природу образа. Физическому и моральному уродству карлика Хабибры противостоит идеологическая монструозность Бюг-Жаргаля: он - король - негр - раб. При этом Хабибра не является пародийным двойником Бюга, он - его изнанка, противоположность. Царственность Бюг-Жаргаля - это негритянская модель царственности вообще, и для того чтобы спасти величие этого не-воплотимого идеала, Гюго обрекает своего героя на гибель. Еще один негритянский вождь, Биассу, воплощает в себе гротескную деградацию этой царственности, он проявляет деспотизм и жестокость, соответствуя облику злодея из романа ужасов.
Таким образом, ужас, выполняя эстетическую функцию, передает иерархию чернокожих персонажей в романе: она является и порождением условий их жизни, и следствием их происхождения. Этот ужас частично объясняет, почему роман «Бюг-Жаргаль» иногда расценивают как идеологически несостоятельный. Действительно, в романе мы не найдем речей против рабства в духе современных представлений. Однако Гюго не писал роман-тезис, более
того, он не писал роман на тему рабства, утверждает Ж. Жан-жамбр: «Он писал роман о драме дегуманизации и о противоречиях поисков человеческих условий жизни» (с. 237). По мнению ученого, роман «Бюг-Жаргаль» представляет собой создание подлинного мастера, и не только потому, что здесь можно найти образы и мотивы будущих шедевров Гюго, но потому, что молодой писатель сумел показать сложность большой Истории, воспользовавшись новой, романтической эстетикой.
Среди других статей сборника: «Фигуры рабов в опере. От "Черного кодекса" до "Африканки" Э. Скриба (1842-1865): противоречия либерального воображения» О. Бара; «Пируэты над пропастью: размышление об отсутствии автобиографических сочинений чернокожих рабов на французском языке» Д. Лансона; «Борьба за прекращение работорговли и отмену рабства: от Общества христианской морали (1822-1834) до Французского общества за отмену рабства (1834-1848)» М. Оранш; «О рабстве по Флоберу» С. Дор-Круле и др.
Н.Т. Пахсарьян
ЛИТЕРАТУРА XIX в.
Русская литература
2011.03.018. АЛЕКСЕЕВА Г.В. АМЕРИКАНСКИЕ ДИАЛОГИ ЛЬВА ТОЛСТОГО: (ПО МАТЕРИАЛАМ ЛИЧНОЙ БИБЛИОТЕКИ Л.Н. ТОЛСТОГО). - Тула: Издательский дом «Ясная Поляна», 2010. - 256 с.
Г.В. Алексеева - кандидат филол. наук, заведующая Отделом научно-исследовательской работы Государственного музея-усадьбы Л.Н. Толстого «Ясная поляна», рассматривает природу восприятия писателем американской литературы, философии и религии на всех уровнях, включая исторический, социальный, духовный и личный. У Толстого была «своя Америка», он с любовью относился ко многим американским писателям, философам, общественным и религиозным деятелям, чьи имена почти забыты сегодня. Задача автора - провести реконструкцию «толстовской» Америки.
Тема «Американские диалоги Льва Толстого» включает реальный диалог в форме беседы, переписки, развернутых маргина-
