CC BY
21
ный научный обмен и обеспечить студентам возможность принимать участие в реальных научных исследованиях под руководством более опытных исследователей. Бразильская ветвь проекта представлена статьей В. Виана, Н. Сильвейра и С. Цингер «Эмпирическая оценка: К вопросу об автоматизированном индексе лексической вариативности». Украинские участники проекта стали авторами сразу двух статей. М. Сергеева и В. Чеснокова в статье «Языковая аллергия: Миф или реальность» рассмотрели влияние государственной политики украинизации и русификации на отношение к изучению иностранного (английского) языка, а В. Епишев проанализировал «Перевод имен собственных во "Властелине колец"». Я. Прасил, М. Дудусова и Я. Аурахер из немецкого отделения REDES проанализировали влияние СМИ на представления людей о Северной Корее как источнике угрозы, а польский молодой исследователь М. Марыл подчеркнул важность использования популярной литературы в школьном образовании. В качестве послесловия к сборнику опубликовано эссе английского поэта и литературоведа У. Нэша об англоязычном сонете, включающее также цикл сонетов в честь В. ван Пира.
Е.В. Лозинская
2011.03.003. АНДРЕОТТИ М. СТРУКТУРА СОВРЕМЕННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.
ANDREOTTI M. Die Struktur der modernen Literatur. - 4. Aufl., vollständig neu bearb. und aktualisierte. - Bern; Stuttgart; Wien: Haupt UTB, 2009. - 237 с.
Профессор из Цюриха Марио Андреотти предлагает систематизирующий подход к «современной» («modernen») немецкоязычной литературе в целом. Обновленное и переработанное четвертое издание его монографии (1-е изд. - 1983) в отличие от предыдущих включает осмысление некоторых литературных тенденций, течений и направлений второй половины ХХ в., которые до недавних пор не входили в сферу интересов академического литературоведения, - в частности, поп-литературу от конца 1960-х до наших дней, поэзию «бит», «рэп» и «слэм» 1990-2000-х годов, «сетевую» литературу, - и привлекает для анализа и иллюстрации теоретических положений тексты молодых авторов (М. Лентц, А. Штадлер и др.)
М. Андреотти пишет: «Под "современной" литературой сегодня понимают такую литературу, которая обязана своим возникновением изменившейся реальности человеческого существования и пошатнувшемуся мировосприятию человека и по этой причине ищет новых путей поэтического выражения изменений в духе инновационной эстетики» (с. 18). В современном европейском литературоведении существуют два наиболее авторитетных взгляда на то, с какими направлениями следует связывать начало такой литературы: одни связывают ее с натурализмом, другие - с экспрессионизмом. М. Андреотти отдает предпочтение последнему подходу и понимает под современной литературу ХХ-ХХ1 вв.
В качестве методологической основы автор книги выбирает подход, опирающийся на структурализм, подчеркивая принципиальную важность единства формы и содержания. «Способ, каким соединяются эти элементы в литературном тексте, мы назовем "структурой". Понятие "структура" предполагает систему внутренне присущих тексту отношений между элементами. Через эти отношения формируются "объекты", которые мы, соответственно, обозначаем как "структурные элементы"» (с. 22). Исследователь относит к ним прежде всего «организацию персонажей» и «организацию действительности» - основополагающие «константы литературного текста» (с. 26).
М. Андреотти рассматривает «духовные силы» эпохи, так или иначе воздействующие на литературу. Это и развитие технологий и экономики, рыночных отношений, в том числе в издательском бизнесе; а также - физики, математики, философии, религии, психологии, музыки и живописи.
Опираясь на традиционную систему жанров, основанную на разделении литературы на эпос, лирику и драму, исследователь переходит к анализу изменений в эпических, лирических и драматических жанрах. Среди эпических жанров новыми (характерными только для «современной» литературы) он считает роман в технике монтажа и экспериментальную прозу, остальные жанры так или иначе встроены в традиционную систему или выросли из нее. Среди лирических - это герметическая лирика, конкретная и компьютерная поэзия. Среди драматических - «учебная» пьеса, «театр ужаса», театр абсурда, различные виды экспериментального театра, постдраматический театр, а также документальный театр, агит-
проп, пьеса на злобу дня. Целостные представления о традиционной и современной жанровых системах эпики, лирики и драмы со всевозможными внутренними взаимосвязями представлены на схемах (с. 148-149).
В целом, главные структурные различия современной и традиционной («от эпохи Просвещения до натурализма, за исключением, быть может, некоторых произведений романтизма», с. 31) литератур М. Андреотти видит в следующем. По принципу «организации персонажей» «современную» литературу отличает отсутствие «цельного» главного персонажа. Место доминирующего структурного элемента могут теперь занимать группы противоборствующих сил или мотивов; происходит размывание границ персонажей, разрушение их единства. «Организация художественной действительности», проводившаяся в традиционной литературе в соответствии с «миметическим принципом», также претерпевает существенные изменения в начале ХХ в. Наблюдается разрушение «целостной перспективы», «диссоциация действительности»: на место целостной общей картины приходит череда частных.
Язык из «средства представления внеязыковой действительности» все чаще превращается в самостоятельную реальность, осмысливающую себя; «воспроизведение реальности» уступает место «выявлению вымышленности» художественного текста; происходит переход от «символического сознания» к «парадигматическому» (с. 45). Герой перестает быть фигурой, с которой идентифицируется читатель, а сам читатель «освобождается» от автора и выступает как самостоятельная критически мыслящая воспринимающая инстанция. «Пародийность» становится превалирующим модусом повествования, переходящим в тотальный (идеологический) критицизм (с. 43): для «современных» текстов характерны самые разнообразные варианты критики языка и критики субъекта.
Детальный анализ изменений в повествовательной (т.е. фик-циональной, подразумевающей «рассказывающую инстанцию») современной прозе по сравнению с традиционной М. Андреотти начинает с изучения вариантов «перспективы» (точки зрения) и «ситуации» рассказчика. В традиционной литературе выделяют обычно три основных типа «повествовательной ситуации» (Ф.К. Штанцель): «аукториальная», предполагающая «всеведущего» фиктивного рассказчика, находящегося вне мира персонажей;
«персональная», когда рассказчик скрывается за событиями, а повествование ведется из мира персонажей, и «я-рассказчик», ведущий повествование от первого лица. В дополнение М. Андреотти называет еще «нейтральную повествовательную ситуацию», более характерную уже для «современной» литературы, когда рассказчик, как и в случае «персональной ситуации», исходит из мира персонажей, однако отказывается от индивидуального взгляда, от суждения и оценки, ограничивая изложение внешними фактами, поскольку внутреннее состояние персонажей ему не известно. В ситуации «я-рассказчика» выявляются два подтипа: «переживающее я», погруженное в рассказываемую историю, и «рассказывающее я», соблюдающее определенную дистанцию в отношении описываемого.
В литературе модернизма М. Андреотти отмечает дальнейшее распространение «нейтральной ситуации повествования» (пример: «Страх вратаря перед одиннадцатиметровым» П. Хандке). Кроме того, проявляется тенденция к утрате рассказчиком четких, персональных контуров. «Персональный» рассказчик может превратиться, например, в «парадоксального» («Превращение» Ф. Кафки) или в «монтированного» («Процесс» Ф. Кафки). Лишенный персональной перспективы рассказчик становится «аперспек-тивным» («Берлин-Александрплац» А. Дёблина). Исследователь подчеркивает, что «аперспективность» современного повествования не следует путать с «полиперспективностью», встречавшейся и в традиционной литературе (Э. Мёрике, «Путешествие Моцарта в Прагу», 1855), предполагаюшей постоянное перемещение «точки зрения» между рассказчиком, главным героем и другими персонажами. В «современной» литературе речь идет не только об отказе от единственности рассказчика, но и об утрате этой фигурой личностного единства, что проявляется, в частности, в повествовательной технике «потока сознания». Распространившаяся техника литературного коллажа и монтажа также порождает примеры «аперспективного» повествования. Она же приводит к утрате его непрерывности.
В постмодернистском повествовании (представляющем собой дальнейшее развитие современной литературы) определенную метаморфозу переживает «аукториальный» рассказчик. Все чаще сам рассказчик, находящийся вне описываемых им событий, под-
вергает сомнению собственное «всеведение» («Парфюмер» П. Зюскинда, «Сестра сна» Р. Шнайдера), порождая иронический разлом. В связи с постмодернизмом М. Андреотти чаще всего говорит об «иронически надломленном рассказчике».
Относительно системы персонажей в повествовательной литературе исследователь также отмечает существенные сдвиги в современный период. На смену цельному персонажу, чьи действия определяются характером, сопровождаемому устойчивыми личностными характеристиками («верный», «трудолюбивый», «упрямый» и. т. д.) и постоянными речевыми особенностями, приходит «персонаж жеста». Теперь персонаж (и даже целый ряд персонажей) часто создается с опорой на единственный жест или последовательность жестов (А. Мехтель, «Катрин»). Тем самым, считает исследователь, персонаж обретает «коллективное» измерение (Г. Бёлль, «Что-то должно случиться»; Э. Елинек, «Любовницы»). Утверждая центральное значение принципа монтажа в повествовательной прозе, М. Андреотти показывает, что и «формирование» персонажа нередко происходит по принципу «монтажа жестов» («Превращение» Ф. Кафки). Он отмечает также «редукцию персонажа», порождающую героя «без свойств» и без имени («Времена года» П. Бикселя, 1967; «Смерть и я, мы вдвоем» А. Штадлера, 1998); «овеществление персонажа» вплоть до «персонификации вещей», порождающее тотальное «отчуждение» («Любовницы» Э. Елинек, 1975).
Обращаясь к жанровой структуре современной повествовательной прозы, М. Андреотти рассматривает эволюцию традиционных жанров романа и новеллы, а также структуру современного рассказа. В дополнение к ним значительное место занимают «эссе» и «дневник» - и как самостоятельные тексты, и как составные части современного романа.
Роман все чаще обретает черты экспериментальности. Принципом построения современного романа нередко выступает монтаж; персонажи выстроены с опорой на жест; главный герой, даже при его наличии, более не является центральной фигурой; функции рассказчика так или иначе редуцированы. Вместо поступательного развития в романе нередко происходит движение по кругу; акцент переносится с рассказываемого на процесс рассказывания; характерной особенностью становится языковое многообразие.
Несколько сдав свои позиции в начале ХХ в., новелла возвращается в постмодернизме. Новеллы пишут почти все крупные писатели второй половины ХХ в. - М. Вальзер, Г. Грасс, Ф. Дюрренматт, П. Зюскинд, Н. Гштрайн, У. Тимм, М. Кёльмайер и др. В постмодернистской новелле важное структурное значение имеет игра с классической новеллой («Голубка» П. Зюскинда). Рассказ (Kurzgeschichte), оформившийся в самостоятельный жанр в 1920-е годы, отделившись от новеллы, эволюционирует в сторону открытой структуры, открытого финала; нередко строится в форме внутреннего монолога. Между жанрами «новеллы» и «рассказа» исследователь видит следующие различия (с. 259): в отличие от новеллы с ее замкнутой драматической формой рассказ имеет открытую эпическую форму, абстрагируется от места и времени (в то время как новелла сосредоточена на деталях, в том числе на месте и времени действия); если новелла воспроизводит обстоятельства жизни и внутреннего развития «устойчивых» персонажей, обладающих личностными характеристиками и принадлежащих тому или иному определенному общественному классу, то рассказ чаще всего имеет дело с «индустриальным обществом масс», лишенным жесткой структуры, и с типизированными персонажами.
Если в традиционной лирике отмечается «доминирующее положение лирического Я», то в современной происходит его деперсонализация, наблюдается отказ от Я, реализуемый через смену перспективы или монтаж. Место классической метафоры занимает «абсолютная», дающая жизнь образу независимо от внеязыковой действительности. На смену традиционной символике приходит шифр, раскрывающий свой смысл лишь во взаимодействии с другими элементами текста как часть единой системы взаимоотношений. Завершенность классического стихотворения, разрешающего ключевое противопоставление в финальной поэтической медитации, сменяется открытой структурой современного поэтического текста, живущего диссонирующими напряжениями, не снимаемыми даже и в конце. Требование «единства формы и содержания» игнорируется: в современной поэзии нередки случаи полного отказа от формы в пользу содержания. Тенденция к строгой метрической организации сменяется стремлением к свободному ритму; рифма, отказ от которой произошел в поэзии первой половины ХХ в., возвращается в поэзию постмодернизма как существенный параметр
игры и эксперимента. Стремление к высокому поэтическому языку замещается тенденцией к растворению границы между повседневным и поэтическим языком; соблюдение твердых правил грамматики, синтаксиса и даже орфографии становится излишним, и опять-таки предметом игры; наблюдается тенденция к лаконичности. Если классическое стихотворение имело отношение к «творению», порождая определенное настроение, давая утешение и т.д., то современное часто говорит лишь о том, «что есть», тем самым разрушая иллюзии.
Среди разновидностей современной лирики М. Андреотти выделяет «политическую лирику жеста», отмечая характерный для нее дуализм искусства и политики. Примером служит поэтическое наследие Б. Брехта. Мастером «критико-идеологической» лирики автор книги называет Э. Фрида, «протестной» - Х.М. Энценсберге-ра. Помимо политической, важное место в поэзии конца ХХ в. занимает «пародийная лирика» (П. Рюмкорф). В авангардных поэтических направлениях последнего времени - «поп», «соушл бит», «рэп» и «слэм» - исследователь видит влияние культуры США, однако подчеркивает, что с точки зрения структурных и стилистических тенденций отделение этой «сублитературы» от так называемой «серьезной» едва ли оправдано. Поэзия авангарда обнаруживает те же тенденции, что и «серьезная» современная лирика.
Наряду с «серьезной» и «авангардной» поэзией в современной литературе присутствует также экспериментальная, включающая в себя «конкретную поэзию» (Э. Гомрингер), оформившуюся к середине ХХ в. (для нее характерна редукция языкового знака до материальной функции), «акустическую» (в 1960-е: Э. Яндль, в 2000-е: В. Козловски), редуцирующую язык до звучания, и «визуальную», сводящую текст к его визуальной форме (Ф. Мон). Помимо названных направлений, нацеленных на редукцию языковых функций, М. Андреотти выделяет и другие пути языкового эксперимента в поэзии, сообщающие языку свойства самостоятельной реальности (Э. Яндль).
Коротко останавливаясь на особенностях «цифровой» или «сетевой» литературы, главной особенностью которой является «нелинейная» структура гипертекста, исследователь обращает внимание на выявляемую ею тенденцию «растворения автора в сети».
Е.В. Соколова
