CC BY
44
он упал. После этого, согласно версии маскилим, ночью рабби решил помочиться в окно и выпал, держась «за свой священный скипетр», в выгребную яму, где его позднее обнаружили хасиды.
Ассаф отвергает и апологетическое объяснение хасидов, и сатирическое объяснение, предложенное маскилим. Основываясь на аутентичных хасидских источниках, Ассаф предполагает, что Яаков Ицхак был подвержен продолжительным депрессиям и неоднократно предпринимал попытки самоубийства.
Также Надлер уделяет внимание и другим эпизодам книги Ассафа: скандальным письмам некоторых хасидских учителей, исследованию фактов проявления жестокости и агрессии, с которой некоторые хасидские династии преследовали представителей брац-лавского хасидизма.
По мнению Надлера, ценность книги Ассафа заключается в том, что она проливает свет на мрачные и неизвестные стороны истории хасидизма, предлагая не только романтическую, апологетическую интерпретацию, предложенную самими хасидами, и полемическую точку зрения маскилим, но и свою собственную, научно обоснованную позицию, что позволяет нам глубже проникнуть в мир хасидизма.
С.В. Мельник
2011.02.012. КОЗЫРЕВ Ф.Н. ИСКУШЕНИЕ И ПОБЕДА СВЯТОГО ИОВА. ПОЕДИНОК ИАКОВА. - М.: Дом надежды, 2005. - С. 368.
Осознанность для человека невозможна без решения узлового вопроса - смысла его существования. В своей книге Федор Николаевич Козырев предлагает решение этой проблемы через размышления над двумя самыми спорными и таинственными библейскими откровениями - Книгой Иова и богоборческим поединком патриарха Иакова. Книга состоит из двух работ, собранных под одной обложкой, и в них автор аргументированно и оригинально решает сложнейшие богословские и нравственные проблемы: Бог и мировая несправедливость, причины страдания праведников, божественный кенозис и пределы свободы воли человека.
В первой своей работе «Искушение и победа святого Иова» автор говорит об этом уникальном библейском откровении, которое по количеству богословских загадок и нравственных вопросов
держит в библейском кодексе пальму первенства. На трудность перевода этого текста в смысловом содержании жаловался блаженный Иероним, а многие талмудисты и знаменитые раввины Гама-лиил Старший, Иоханан и даже христианские законоучители, в частности Феодор Мопсуэтский, желали ее изъятия из Библии (с. 7). В чем же причина такого отношения? Автор, размышляя об этом феномене, разделяет проблематику на два пласта: историко-лин-гвистический и этико-богословский - в целях наиболее полного освещения затронутых проблем. Козырев говорит и о проблеме языка откровения, его датировки, которая до сих пор имеет сильный разброс от времени Моисея до конца второго пленения. И это связано как с подлинностью исторической личности Иова, его этнической принадлежностью, так и с проблемами, которым посвящен текст.
Не менее остры и эстетико-богословские вопросы, собранные канвой сюжета, они очерчивают проблемы самых тонких и острых личностных отношений между Творцом и человеческой личностью, в частности трагедию богооставленности. Автор указывает на редкое в Библии сюжетное основание, выраженное в испытании Иова, взятое из спора между Богом и сатаной, в котором Творец хвалит Иова как образец веры и благочестия, а сатана говорит о корыстном основании благочестия и веры Иова. Но уже в начале повествования материально благополучный праведник лишается всего: и тучных стад, и детей, и остается только тело, пораженное болезнью, и жена, провоцирующая Иова на хулу против любимого им Бога. К ней присоединяются и друзья, пришедшие из лучших побуждений поддержать страдальца, но на деле требующие от него вспомнить забытый или приписать себе не совершенный им грех. По сути, они превращаются в орудия сатаны: жена требует богоотступничества через хулу, а друзья, не понимая сути проблемы, навязывают свое видение, не понимая, что толкают его на предательство и гибель. Не так ли поступаем часто и мы, спеша давать советы, не думая, что можем навредить?
И какую же силу духа у ветхозаветного Иова раскрывает Господь?! Если проказа, которой поражен Иов, требовала изгнания из общества, определялась в книге Левит как признак «поражения» Божия. Друзья сразу подозревают праведника в тайном грехе, ведь обвинить проще, чем разобраться. А то, что «поражение» Божие
может быть искушением праведника, они не могут уразуметь, ограниченные своим духовным горизонтом.
Автор очень тонко подмечает, что теперь сатана, получивший возможность взять все, включая тело, но не трогать душу, борется с праведником через его близких, которые не обладают столь мощной верой и любовью к Всевышнему. Они не смогли бы терпеть таких искушений, поэтому и не выносят по слабости души своей и скудости веры чужих страданий, считая их источником самого Иова. К сожалению, как отмечает автор, многие талмудисты, современные и древние богословы, тоже не обладали и не обладают достаточной богословской зоркостью и глубиной понимания этого откровения и всячески искажают смысл откровения и трактуют его в стиле друзей Иова, продолжая, не ведая об этом сами, искушать верующих иудеев и христиан мнением, что наказание болезнями и скорбями есть только воздаяние за грехи, а не вразумление, врачевание и способ дерзновенного преображения для души человеческой. И вина тому - языческое поклонение иудеев золотому тельцу, протестантской идее предопределения, породившей капитализм и глобалистический примат экономики над здравым смыслом сегодня.
Хотя любому историку очевидно, что ни одна цивилизация не погибла от голода, но все от пресыщения и роскоши.
Причину многих поверхностных интерпретаций как в талмудических, так и католических, протестантских и православных толкованиях автор видит или в желании сгладить острые углы бого-словско-этических проблем, или идти на поводу личной версификации текста, подавляя своими убеждениями первоначальный источник.
Проблематику Книги Иова автор делит на пять основных вопросов, которые до сих пор продолжают обсуждаться и дискутироваться.
1. Кто такой Иов в нравственном и символическом плане? Этот вопрос актуален вследствие диаметральных оценок для христиан и иудаистов. Христиане считают его страдальцем и прообразом Христа, талмудисты богоборцем и врагом Израиля. 2. Кто победил в споре? Из текста видно, что праведник не соглашается ни с друзьями, ни с Елиуем. 3) Кто такой Елиуй? Есть различные версии на сей счет. Фигура эта удивительна и тем, что не заявлена в начале
текста и внезапно появляется и так же внезапно исчезает. Есть мнение, что это ангел, посланник Божий, но есть мнение, что это некий глас народа, т.е. один из прислужников пришедших царей-друзей. 4. Чем Бог убедил Иова? Речь Яхве вызывает больше вопросов и недоумений, нежели что-либо объясняет по данной проблематике. Но надо помнить, что недаром Господь дарует человеку свободу воли, и поэтому Он не навязывает Своего мнения, а дает возможность человеку решать самому и делать свой выбор самостоятельно. 5. Кто прав, друзья или Иов? И хотя Господь в конце книги оправдывает Иова, а друзей обличает и велит им пойти очиститься от грехов к священникам, все же обычной моральной подоплеки для однозначного вывода мы найти не можем. Книга скорее ставит вопросы, которые каждый раз надо решать заново. И то, что кажется очевидным и однозначным в ракурсе одного морального горизонта, не может с легкостью определяться в другом - вера всегда преодоление себя закосневшего (с. 14-23).
Далее автор разбирает версии разрешения этих вопросов у различных авторов, показывая их сильные и слабые стороны и размышляя над проблематикой откровения, как над пробным камнем уровня богословской зрелости, дерзновения душевных сил и векторов культурных традиций различных конфессиональных и богословских течений.
Разбирая общепринятые мнения в русской школе богословия XIX и начала XX в., автор отмечает их излишне нравственно-благочестивый план, который затемняет сокровенные смыслы откровения и выхолащивает живое биение катарсиса откровения. Ведь определять смысл и критерий оправдания своей жизни перед Богом поговорками «кто богат, тот и прав» или «если ты такой умный, то где твои денежки», что явно примитивно и никак не следует Евангельским истинам - «раздай свое имение и следуй за мной» или «трудно богатому войти в царствие небесное».
Но автор ставит проблематику этого откровения как стремление Иова состязаться с Богом в своей правоте, и делит раскрытие этой проблематики на три версии.
1. Первая версия об испытании Иова в твердости веры и его окончательной в этом победе. Эту версию обычно излагают в катехизисах и в учебниках «Закона Божьего». Автор утверждает, что эта версия при всей ее наивности и искажении текста содержит главную
интуицию веры в правоту Иова и стремление отстоять ее любой ценой. И еще тем, что она не пытается принудительно толковать остальные трудные места откровения, потому что лучше промолчать, если чего-то не понимаешь. Но это является и главным пороком такого подхода, такое толкование не требует от человека самостоятельного знакомства с текстом. Что было популярно в Средние века, когда большинство верующих, особенно на Западе, были отделены от библейского текста незнанием латыни, а на Руси малым количеством книг и безграмотностью. Но в современных условиях подобный подход абсолютно не приемлем. Ведь при значении теста знакомство с ним вызывает огромное количество вопросов и сомнений. Почему Иов проклинает день своего рождения, почему он вызывает на спор Бога и о чем Иов спорит со своими друзьями? (с. 48).
2. Вторая версия - это урок сомневающимся в божественном Промысле. Это версия об укреплении веры Иова через устранение его ложных о Боге представлений, для чего и понадобились все эти искушения. И тогда его Богоборчество - это некий болезненный психоз гордыни, после осознания которого Иов выходит на новый уровень богопознания. Эта версия изложена в книге О. Ганнета «Как видеть Бога сквозь слезы». Но автор книги, которая хоть и издана на русском языке, для прояснения сложных мест книги Иова занят скорее оправданием своей концепции, чем толкованием и объяснением трудных мест откровения. И этот автор высказывает за Бога упрек Иову в богоборчестве, хотя этих упреков у Яхве нет, они звучат у друзей Иова и Елиуя. Далее Козырев с прискорбием отмечает, что это мнение сейчас общепринято среди современных богословов, присутствует и в толковой Библии Лопухина. И основная проблематика этой версии в том, что в судебном разбирательстве с Богом, затеянном Иовом, нельзя остаться в стороне в качестве зеваки, и нужно принимать сторону либо Иова, либо сторону адвокатов Бога. Но концепция адвокатов строится на том, что Бог не может несправедливо наказать, значит Иов виноват, забывая о том, что Господь превыше нашего понятия справедливости. И в целом, как отмечает автор, вторая концепция всегда вынуждена притягивать смысл текста под давлением своей трактовки, искажая дух откровения и не решая основные вопросы (с. 53).
3. Третья распространенная версия - атеистическая. Она строится на видении в Иове бунтаря, потерявшего веру в милосер-
дие и справедливость Божию, а автор книги - просто талантливый вольнодумец, изгоняющий недостойный страх перед Богом. Но эта версия мало того, что не решает вопроса, зачем и почему праведному Иову Господь посылает столь тяжелые страдания, но и тот вопрос, зачем Господь соглашается на спор с сатаной.
Все эти три концепции никак вразумительно не объясняют поставленных вопросов и не дают полноценного ответа, почему так почитаем Иов среди Отцов и учителей церкви и что душеполезного несет в себе Книга Иова, и главное, как соединить ее видимые противоречия в единую концепцию.
И эту проблему не решить, если не рассматривать концепцию позитивного богоборчества, которая практически не разработана и по вполне понятным причинам не обсуждается на уровне новоначальных и являет собой сложнейший для понимания богословско-этический вопрос (с. 69).
Автор видит в богоборчестве Иова три причины:
1) этим Иов отстаивает истинное почитание Бога, и здесь, по мнению Козырева дается откровение о богоборчестве как об апо-фатическом пути богопочитания; 2) Иов был прав в своих упреках Богу - в нравственных мотивациях своего протеста, нежелании принимать за норму то, что далеко от блага. То есть поиск возможного пути к обожению для исправления себя и мира; 3) Иов - прообраз Христа. Неизбежный конфликт с Творцом в страшной тайне богоос-тавленности Христа в Гефсиманском саду (с. 85).
Во второй книге «Поединок Иакова» автор продолжает тему положительного богоборчества через анализ и размышления над одной из ключевых загадок народа Израиля - поединка Иакова с Богом до зари на берегу Иавока. Козырев размышляет над глубиной символики библейских образов, которые раскрывают тайны божественного мироздания через многочисленные символы Священной истории. Созерцание и понимание этих символов раскрывают смысл человеческого предназначения и скрытые стороны человеческой личности.
Ночные борения Иакова с Богом заканчиваются, с одной стороны, повреждением жилы на ноге патриарха, а с другой - признанием его победы в этой борьбе и как символ этой победы его переименованием в Израиля. «Ты победил Бога, значит победишь и человеков», - сказано в Писании. Что это - метафора, заигрывание
с тварью с целью ее ободрить или признание крепости духа Иакова, как перенесшего все испытания и ставшего родоначальником всех двенадцати колен богом созданного народа? Все-таки последнее, но почему народ-богоборец, ведь сетует же часто Господь Саваоф на них: «О вы, племя жестоковыйное». Далее автор рассматривает богословские варианты, связанные с особенностями интерпретации еврейского слова «элогим», имеющего несколько различных смысловых нагрузок, - «Бог», «ангел» и «духовное существо», так как это дает возможность для различного толкования произошедшего на берегу реки Иавока. И о том, что Иаков боролся с духом реки, и о том, что это был спор двух ангелов, желающих войти в патриарха, и версия Щедровицкого, сглаживающая контекстуальный парадокс до почти бытовой достоверности происходящего, но никак не разрешающего проблему увечий и богоборчества. Но еще апостол Павел призывал понимать Священное Писание символически, св. Максим Исповедник точно определил, что «чем больше отступает буква Его, тем более преобладает Дух» (цит. по: с. 214).
Поэтому, продолжает автор, символическое значение более предпочтительно толкованию буквальному, тем более что переход реки и вступление в землю Ханаанскую есть еще и примирение между братьями (Иаковом и Исавом). И хоть и пытается Щедро-вицкий определить эту борьбу братьев только в духовном плане, но будущее повреждение состава бедра, просьба о благословении и переименование Иакова говорят об обратном. Но и по-прежнему остается вопрос - зачем все же боролся Иаков с Богом?
Автор далее развивает тему нового имени Иакова, применимого ко всему будущему народу Израиля - богоборцу. И анализируя жестоковыйность и упрямство израильтян, определяет это упрямство как промыслительное, и хотя Творец наказывает их и пленениями, и разрушениями Храма, и рассеянием, тем не менее этот народ жив и активно участвует в мировой жизни цивилизаций. И хотя этот народ отвергнут Богом, но отвергнут промыслительно и до времени, недаром ап. Павел предостерегает о легкомысленном возвышении над иудеями: «Если вознесешься, то вспомни, что не ты корень держишь, но корень - тебя» (Рим. 11:18). Также Козырев напоминает о прозрении Вл. Соловьёва о трагической фразе «Кровь Его на нас и на детях наших», - что нельзя забывать, что это кровь искупления. Второй аспект богоборчества автор видит в
антагонизме отношений отца и сына, которые символизируют отношения Бога и человека. И определяет их образно как вхождение Рувима в спальню наложницы отца, что повторил и Авессалом и начал войну с царем Давидом. Отвергаемый первенец, запятнавший себя грехом, и благословенный наследник, получающий нетленные обетования, - таковы два лика Израиля, два пророчества о судьбе народа Божия, о его падении и о его славе (с. 253).
Недостатки суть продолжения наших достоинств. Дети вообще восстают на своих отцов, греческие боги, зная это, поедали своих детей. И символическое значение поединка Иакова связано с кенозисом Бога, давшего человеку свободу воли. И этот поединок есть откровение о том, что Творец берет на себя воинственную заносчивость человеческого духа, которая, правда, может перерасти и в сыновою верность, и в мятежность бескрайнего эгоизма.
Здесь автор подходит к тайным глубинам буйства и зла человеческого «я», определяя его как младенческий норов или пыл необъезженного коня, но и что этот феномен спровоцирован Богом, чтобы человек воспринимал Творца не как абсолютную идею, а как личность, полноценное общение с которой вполне доступно для человека.
Далее Козырев говорит об уникальности иудейского религиозного откровения, которое в отличие от индийского нирвано-брахманического или эллинского космического эйдоса является живым личностным субъектом, и поэтому вся дальнейшая проблематика этого откровения идет в русле этих отцовско-сыновьих отношений, наполненных и любовью, и трагизмом свободы и бунтарства. Далее автор поднимает в этом же ключе проблематику богооставленности Христа в Гефсиманском саду, одну из сложнейших в христианском богословии, затрагивающую глубинные догматические принципы (с. 339). И об учении двух воль во Христе, о проблемах сосуществования которых внутри воплотившегося Бога было сломано немало копий. В решении этих проблем лежит учение о синергии, разъясненное и в учении Григория Паламы «О божественных энергиях», и в словах папы Льва Великого о том, что каждая природа Христа «совершает свойственное ей обращение с другой». Козырев затрагивает сложнейшую проблематику воипостазирования человеческой личности Христа в Троицу и возможность обожения, как главную цель боговоплощения.
А. Кузнецов
