CC BY
15
плакат». На диске размещен также иллюстративный материал (фильмы, макеты плакатов), который может быть применен на занятиях по профилактике использования нецензурной брани.
Н.Н. Трошина
ПСИХОЛИНГВИСТИКА
2010.04.011. ЛЕОНТЬЕВА ТВ. ИНТЕЛЛЕКТ ЧЕЛОВЕКА В РУССКОЙ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЕ МИРА. - Екатеринбург: ГОУ ВПО Рос. гос. проф.-пед. ун-т, 2009. - 280 с.
Монография посвящена этнолингвистической интерпретации лексико-семантического поля «Интеллект человека» в русском языке. В качестве материала используется лексика разных форм существования русского языка - общенародного языка, диалектов, жаргонов, просторечия, в меньшей степени - лексика, связанная с книжной традицией. Такой отбор материала обусловлен тем, что в изучаемом лексическом поле преобладают экспрессивные номинации (обозначения глупцов), которые функционируют преимущественно в живой разговорной стихии. Благодаря тому, что лексические ресурсы этого поля постоянно пополняются, а также тому, что большой пласт изучаемой лексики составляют слова с прозрачной внутренней формой, данное поле является ценным материалом для когнитивной интерпретации, которая осуществляется путем семасиологического и ономасиологического анализа. Особое внимание в исследовании уделяется мотивационной организации поля.
В первом разделе книги представлена общая характеристика лексико-семантического поля «Интеллект человека» в русском языке и рассматриваются основные принципы его исследования.
Семантическая структура поля разделяется на две полярные области, условно обозначенные как лексико-семантические зоны «Ум» и «Глупость». В первой зоне представлены наименования интеллектуально полноценного человека, его характеристики по интеллекту, а также единицы, описывающие успешно протекающую интеллектуальную деятельность. Вторую зону наполняют номинации интеллектуально неполноценного человека, его характеристики по интеллекту и названия «аномалий» мыслительной деятельности. Центром рассматриваемого лексико-семантического поля, по мнению автора, является семема 'способность к осуществ-
лению интеллектуальной деятельности'. Анализ значений слов данной сферы позволяет также выявить смыслы, тесно переплетающиеся с «интеллектуальными» значениями. Если человек умен, то он еще и энергичен, работоспособен, опытен и развит в речевом отношении. Глупец же, как правило, ленив, суетлив, смешлив, неопытен, молод либо стар, упрям, агрессивен, плохо выполняет работу и неразвит в речевом отношении.
Обращаясь к принципам мотивационной организации поля «интеллект человека», автор уточняет понятие предметно-тематического кода. Под ним понимается совокупность представлений об элементах, фрагментах какой-либо сферы действительности, через посредство которых носитель языка осмысляет действительность иного рода, производя операцию внекатегориального предметного отождествления. Т.В. Леонтьева отмечает два направления в изучении организация поля в ономасиологическом аспекте - в зависимости от предметно-тематического кода и от мотива номинации (см. ниже).
Результаты ономасиологического анализа собранного материала распределены по группам согласно обнаруженным метафорам, функционирующим в рамках различных предметно-тематических кодов.
Во втором разделе представлены единицы, относящиеся к двум предметно-тематическим кодам - физиолого-соматическому и речевому. Внутри каждого из кодов выделяются частные метафоры и мотивы. Так, физиолого-соматический код представлен метафорами наличия/отсутствия головы, мозга (например, диал. человек с головой 'умный'), физического здоровья/нездоровья (например, жарг. больной 'дурак'), зрительного восприятия (диал. зрячий 'умный') и т.д. Внутри речевого кода выделяются метафоры немоты и косноязычия (диал. немтырь 'о бестолковом, непонятливом человеке'), нарушения содержательности речи (жарг. ахинейщик 'дурак, тот, кто говорит глупости') и т.д.
Анализируется материал, относящийся к социальному, ан-тропонимическому и мифологическому кодам. В рамках социального кода выделяются этническая (например, диал. латыш 'бестолковый человек'), историческая (например, жарг. только что с дерева слез (кто) 'о тупом, глупом, неразвитом человеке'), тендерная (например, сочетания женская логика, бабий ум) и др. метафо-
ры. Антропонимический код представляет несколько моделей номинации глупого/умного человека. Для обозначения интеллектуально неполноценного человека используются традиционные русские имена (диал. Аноха 'о простофиле, дураке, глупце'), имена известных личностей - актеров, персонажей фильмов, исторических деятелей (жарг. Шварцнеггер 'культурист, не отличающийся высоким интеллектом'). Имя собственное крайне редко служит для обозначения умного человека (единственный пример: диал. и крошка, да Мирошка 'о догадливом или плутоватом ребенке'). В рамках мифологического кода выделяются «божественная» (диал. боговать 'думать, размышлять'), «демоническая» (диал. скажет что черт на коже пишет 'о находчивом человеке') метафоры, метафоры магического действия колдуна (диал. опрокидень 'сумасшедший, бешеный, бестолковый торопыга, суета' < опрокидень 'завороженный, испорченный знахарем человек', 'оборотень'), рая и ада (диал. адовщина 'темнота, невежество', раич 'придурковатый человек, дурак'). Интеллектуальные способности человека иногда связываются в народном сознании с влиянием сверхъестественных сил.
Рассматриваются номинации интеллекта человека с помощью образов растений (растительный код), животных (зоологический код), природных и метеорологических явлений (природно-метеорологический код), действий и процессов, имеющих пространственную «привязку» (пространственно-динамический код). В рамках растительного кода выделяются метафоры вегетации и созревания растений, блуждания в лесной глуши, дикого лесного захолустья. Особую роль играют метафоры, связанные с деревом, -стоящим на корню или поваленным, с качественной или некачественной древесиной (диал. мянда косая 'скотина, дурак, неуч, невежа', ср. мянда 'дерево с некачественной древесиной'), дерева как источника прочного материала (литер. разг. дубовая башка 'о недалеком, тупом человеке'). Представлены также метафоры замещения головы овощем, а содержимого головы глупого человека - растительным мусором (диал. мякинная голова 'глупый, дурной человек' и др.). В пределах обозначенного кода автор выделяет метафоры отравления человека ядовитыми растениями или грибами (диал. одурманиться 'одуреть'), огородной зелени (жарг. укроп 'глупый, наивный человек'), экзотического растения (жарг. эдель-
вейс 'психически ненормальный человек'), растения с широкими листьями (ср. диал. лопуга 'глупый, несообразительный человек' < лопуга 'лопух', 'капустный лист', 'озерная трава'). Необычно для русского языка сравнение умного человека с кедром (жарг. кедр ' мудрый человек').
В рамках зоологического кода автор выделяет «птичью» метафору (например, диал. кулик 'о глупом, недогадливом человеке'). Важными оказываются метафоры, связанные с насекомыми, - роящимися или проникнувшими в тело человека (диал. калган с букашками у кого ' о глупом, тупом человеке', ср. диал. калган ' о голове'). Глупый человек отождествляется с «мерзкой живностью» (диал. гнуса 'слабоумный человек'), домашними и дикими животными (литер. разг. осел 'о глупом, тупом, упрямом человеке', рыбами (диал. налимья голова 'о глупом человеке').
Образы из сферы неживой природы сгруппированы в рамках природно-метеорологического кода. В основе метафорических наименований могут быть образы ветра (диал. со сквознячком 'с придурью'), неполного месяца (диал. февраль в голове у кого 'о слабоумном человеке'), низкой температуры (диал. морозилка 'о человеке, сказавшем глупость'), плохой видимости из-за тумана (диал. стуманиться 'рехнуться, помешаться, сойти с ума'), светлого и темного времени суток (диал. денный 'рассудительный, толковый', простореч. темный 'невежественный, некультурный, неграмотный') и др. Для обозначения глупца используется также ландшафтная метафора (диал. заболотина 'дурак, простофиля').
Процесс мыслительной деятельности может быть представлен в русском языке также с помощью пространственно-динамического кода. Интеллектуальное благополучие осмысляется как пребывание человека в собственном пространстве (быть в разуме 'быть в нормальном психическом состоянии, понимать что-л.'), мыслительный процесс - как пребывание в некотором локусе (например, диал. быть на помысли 'думать о чем-л.'). Автор обращает внимание на существование модели, согласно которой начало мыслительной деятельности трактуется как насильственное вторжение идеальной сущности - мысли (диал. напахнул ум кому 'пришла в голову мысль, догадался кто-л.'), а сама мысль представляется постоянно движущейся (диал. на уме крутится 'вертится в голове'). Ум осознается как место размещения интеллектуального багажа
(диал. брать в ум/разум 'понимать'). Далее отмечается, что для обозначения ума крайне важным является образ пути или дороги (например, диал. путний 'умный, толковый, дельный'). Интеллектуальная неполноценность осознается как участок пространства, куда попадает человек (диал. прийти в безумство 'сойти с ума'), глупость - как субстанция, занимающая личное пространство человека (диал. дурье гнездо 'о глупом, бестолковом человеке, дураке'), интеллектуальное расстройство - как результат захвата интеллектуального пространства враждебными сущностями (диал. глум в голову зашел/пошел 'о помрачении ума, расстройстве умственных способностей').
Обращаясь к материальной культуре, автор исследует лексику, относящуюся к трем кодам: предметному, кулинарно-гастрономическому и техническому. Внутри предметного кода выделяются различные метафоры: обуви (диал. лапоть 'о глупом, несообразительном человеке'), одежды (диал. тумак тумаком 'об очень глупом человеке', ср. обл. тумак 'меховая шапка-ушанка', 'ушастая шапка, малахай, треух'), бытовой емкости (жарг. жбан-дель 'голова'), огородного пугала (диал. полохало 'глупый человек', ср. полохало 'огородное пугало'), мусора (диал. дудора 'дурак, дура', ср. диал. дудора 'что-либо плохое, непригодное; хлам, мусор, дрянь, рухлядь'), деревообработки (диал. болван 'глупый, непослушный, упрямый человек', ср. диал. болван 'грубо отесанный обрубок дерева, баклуша'), торчащего пня (диал. пенек 'о глупом, невежественном, неотесанном или неразвитом человеке'), дубины (диал. колотушка 'глупая, несообразительная женщина') и др.
На основании лексики кулинарно-гастрономического кода автор выявляет пропозициональные связи между приготовлением и поглощением пищи и обозначениями интеллектуальной деятельности или ее нарушений. Внутри данного кода выделяются некоторые частные метафоры: первичной механической обработки пищи (диал. жевля 'глупый, слабый человек'), поглощения и переваривания пищи (диал. голова не переваривает 'о том, кто туп, глуповат'), неудавшейся выпечки (диал. кулебяка 'тяжкодум'), не доведенного до готовности блюда (диал. недопечка 'о слабом, плохо соображающем человеке'), вещества полужидкой консистенции (диал. киселяй 'вялый, неумелый, бестолковый человек'), начиненного кулинарного изделия (диал. ни с чем пирог 'о простоватом,
глупом человеке'), «солевую» (диал. соленый 'расторопный, находчивый'), «жировую» (диал. замаслованный 'сообразительный, хитрый') метафоры, а также метафору кипения жидкости в сосуде (жарг. котел кипит 'кто-либо не в состоянии понимать, соображать').
Рассматривая лексику технического кода, используемую для обозначения явлений из интеллектуальной сферы, Т.В. Леонтьева отмечает, что в современном русском языке этот код является довольно активным. В рамках технического кода выделяются метафоры остановки и аномалий движения (жарг. тормозить 'плохо соображать'), работы и поломки механизма (диал. не пошурупило кому 'не пришло в голову'), «транспортная» метафора (жарг. дурнее паровоза (кто) 'очень глупый человек').
Третий раздел книги посвящен этнолингвистической интерпретации лексики поля «Интеллект человека». Осмысляя с этих позиций мотивационную организацию поля, автор указывает, что рассматриваемому пласту лексики присуща некоторая языковая универсальность - отдельные метафоры и целые коды встречаются в разных языках, что составляет трудности для выявления уникальных, этноспецифических метафор. В то же время анализируемый материал предоставляет богатые возможности для этнолингвистического анализа, который заключается: 1) в реконструкции культурного фона, который способствовал появлению того или иного выражения, что становится особенно важным, если в роли подобного фона выступает мифологический «субстрат»; 2) в изучении диапазона варьирования образного основания лексических единиц в какой-либо этнической или социальной среде; 3) в изучении закономерностей организации мотивационной структуры данного лексико-семантического поля. Эти закономерности Т.В. Леонтьева разделяет на два уровня - внешней и внутренней мотивации. Уровень внешней мотивации показывает, к каким сферам действительности обращается номинатор в поисках объекта для сравнения. В ходе такого анализа могут быть выявлены основные концепты русской традиционной культуры - дом, дорога, хлеб, труд, речь. Уровень внутренней мотивации предполагает анализ соотношения мотивационных доминант, сквозных и частных мотивов номинации, причем частные мотивы номинации имеют большую этнокультурную значимость. В мотивационной структуре изучаемого
поля Т.В. Леонтьева определяет наличие шести мотивационных доминант: «норма» и «антинорма», «примитивность» и «чуждость», «интенсивность проявления признака или действия» и «каузированность».
Поднимается также вопрос об уточнении границ лексико-семантического поля на основании анализа собранного материала. Автор рассматривает возможность включения в поле «Интеллект человека» таких понятий, как «память», «образованность», «хитрость» и «обман». Память и ум концептуально осмысляются носителем языка как вместилища и как органы, их функции перекрещиваются, что говорит о необходимости включения понятия «память» в поле «Интеллект человека». Автор считает целесообразным включить в это поле также понятие образованности, так как трудно разграничить представления, отраженные в значении 'неграмотный, необразованный' и 'неумный, несообразительный'. Понятия же «обман» и «хитрость» Т.В. Леонтьева исключает из рассматриваемого поля, так как они обладают собственной яркой индивидуальностью.
Завершается раздел характеристикой двунаправленных мо-тивационных связей между полем «Интеллект» и другими лексико-семантическими полями. Так, регулярные связи обнаруживаются между понятием «глупость», с одной стороны, и понятиями «праздность», «молодость», «интенсивная проявленность признака», «недостаток силы», «чуждость», «негодность», «малый размер» - с другой. Т.В. Леонтьева отмечает, что полное исследование лексико-семантического поля должно включать в себя исчерпывающее описание таких двунаправленных связей.
С. С. Михалищева
КОММУНИКАЦИЯ. ДИСКУРС. РЕЧЕВЫЕ ЖАНРЫ
2010.04.012. РУССКАЯ ГЕРМАНИСТИКА: Ежегодник Российского союза германистов. - М.: Языки славян. культуры, 2009. - Т. 5. -408 с.
Ежегодник включает тексты докладов пятого съезда Российского союза германистов «Типология текстов Нового времени» (Москва, 2007), на которой были представлены исследования оте-
