CC BY
11
национальную констелляцию, и не только как общество мирового риска (с. 20). Ее современное состояние имеет смысл оценивать с учетом межцивилизационной констелляции и динамических процессов в условиях глобализации. Этот подход открывает путь к обновленному видению Европы, образ которой и по сей день (особенно в неевропейском восприятии) по-прежнему связывается с иерархическим высокомерием - наследием господствующего положения в прошлом.
Л. В. Гирко
2010.04.006-007. МОДЕРН: ЛАТИНОАМЕРИКАНСКАЯ
ПЕРСПЕКТИВА. (Сводный реферат).
2010.04.006. DOMINGUES J.M., BOATCÄ M. Latin America: Modernity, globality, critique: Introduction // Theory, culture & society. -L., 2009. - Vol. 26, N 7-8. - P. 156-158.
2010.04.007. DOMINGUES J.M. Modernity and modernizing moves: Latin America in comparative perspective // Ibid. - P. 208-227.
Во второй половине XX в. представители социальных наук из стран Латинской Америки внесли значительный вклад в концептуальное осмысление глобальных и периферийных модернизаци-онных процессов. В центре их интересов находились цивилизаци-онные особенности развития стран Латинской Америки в контексте глобальных изменений. Так, в 1970-е годы здесь получили широкое распространение ставшие вскоре известными всему миру идеи теории зависимости (dependence theory) и теологии освобождения, и то же самое можно сказать о философии освобождения в 1980-1990-х годах.
Латинская Америка играет особую роль среди стран периферии, поскольку, с одной стороны, ее ученые предлагают содержательные теоретические ответы на универсализирующие дискурсы так называемых «основных» стран модерна, а с другой стороны, в силу происходящих там радикальных социально-политических изменений и событий, подобных Всемирному социальному форуму (World social forum), символизирующему коренной «сдвиг влево» и нарастание постнеолиберальной тенденции.
Однако латиноамериканские социологи никогда не экстраполировали свои теоретические выводы на мир в целом, в отличие от европейских и американских ученых. Отношение латиноамерикан-
ских интеллектуалов к реалиям глобальной власти стало ключевым вопросом международной конференции «Критическое мышление и (дис)локация Латинской Америки» (Рио-де-Жанейро, 2007). Идея конференции состояла в том, чтобы стимулировать внутрирегиональный диалог относительно роли периферии в глобальной системе. Х.М. Домингес (Лондонская школа экономики и политической науки) и М. Боатка (Католический университет Айхштетт-Ингольштадт, Германия) в своей статье подводят итоги этой конференции (006).
Многие из участников конференции, критически оценивая существующие теории развития, предлагали оригинальные интерпретации латиноамериканской модернизации, а также концептуальный аппарат для анализа локальных и глобальных трансформаций. Так, У. Миньоло утверждает, что «Латинская Америка» (впрочем, это обозначение он считает некорректным) находится на периферии модерна, оставаясь в подчиненном положении под игом «колониальности» - явления, с его точки зрения, более широкого, чем колониализм. Чтобы развязать узел запутанных отношений модерна и «колониальности», необходима теоретическая - эпистемологическая, этическая и политическая - деконструкция их взаимозависимости и как итог выработка стратегии преобразований. Миньоло, однако, убежден, что полное освобождение от исторических деформаций общественного устройства в рамках модерна невозможно. Исследователь, по сути, бросает вызов негласному запрету для интеллектуалов «третьего мира» рассуждать о мире в целом или теоретизировать без прямых ссылок на опыт их собственных регионов. Он предлагает выйти за геополитические ограничения существующих интеллектуальных перспектив, изменив не только терминологию, но и сами подходы к проблематике (006, с. 157).
Другой социальный ученый, Ж. Ферес, рассматривает иконографические материалы, используемые в популярных и научных текстах, особенно в североамериканских учебниках по латиноамериканским исследованиям, в которых отражены глубинные установки изучения обществ этого субконтинента, и показывает асимметричность образов США и Латинской Америки. Как правило, эти изображения за счет комбинации культурных и расовых особенностей демонстрируют достоинства США, с одной стороны, и неприглядные стороны жизни в Латинской Америке - с другой. При этом
упор делается на образы, связанные с колониальным прошлым субконтинента или с социальным и культурным наследием индейцев. Ферес отмечает тормозящее воздействие данных стереотипов на попытки переосмысления исторического опыта региона и перспектив его развития (006, с. 157).
Во второй статье, «Модерн и модернизирующие движения: Латинская Америка в сравнительной перспективе», Х.М. Домингес, опираясь на ряд современных концепций становления общественного уклада рассматриваемого региона, предлагает собственную социологическую трактовку основных региональных характеристик модерна (007). Он стремится совместить цивилизационный анализ с подходом исторической социологии, чтобы показать множественность форм модерна в отдельных регионах.
В латиноамериканской социальной науке до начала 1980-х годов существовало два основных подхода к вопросу о месте стран Латинской Америки в процессе глобальной модернизации, пришедшей сюда с Запада. Часть исследователей выдвигали особую версию теории модернизации, противопоставляющую традиционную ментальность и институты этого субконтинента современной глобальной культуре и глобальным институтам. С этой точки зрения, решающая роль в трансформации традиционных форм общественной жизни отводилась ориентированным на инновации мо-дернизационным элитам.
Активно обсуждалась также теория зависимости в ее различных вариантах, сторонники которой подчеркивали влияние основных капиталистических стран на масштаб социальных изменений в Латинской Америке и выдвигали экономические и политические альтернативы существующему положению вещей. На этой явно односторонней основе рассматривались все внутренние процессы и явления общественной жизни.
В 1980-е годы приобрели влияние постмодернистские теории фрагментации и случайности, на почве которых сформировался культурно-ориентированный подход к решению проблем модернизации, подчеркивающий гибридный - с элементами как традиции, так и модерна - характер общественного состояния латиноамериканских государств. Это подтвердилось и кризисом национальных проектов гомогенизации в ряде этих государств.
Ш. Эйзенштадт, выдвинувший программу множественности модернов, рассматривает модернизационные процессы в обеих Америках как создание новых цивилизаций, противопоставляя друг другу их идеализированные характеристики. При этом он оценивает Латинскую Америку в эссенциалистском духе, как континент, неспособный к прогрессу и рациональности, свободе и равенству (007, с. 210).
Идею множественности модернов в латиноамериканском регионе поддерживает Л. Уайтхед, который характеризует этот субконтинент как фрагментарный. По его мнению, модернизация здесь происходила на фоне постоянного конфликтного взаимодействия внешних модернизационных проектов и внутренних инициатив, преобразовательных усилий элит и сопротивления им. Тем самым он опровергает основной постулат теории зависимости о приоритете внешнего влияния основных капиталистических стран (007, с. 210).
Сам Домингес стремится к созданию основанной на системном подходе общей теории модерна как глобальной цивилизации. При этом основополагающими для ученого являются представления о комплексности и многоаспектности такой цивилизации. Подобная теория не должна отказываться от нормативного дискурса, возвращаться к теологизму или пренебрегать возможностями герменевтической методологии. Она предназначена для объяснения всей многосторонности социальной жизни, включая экономику, а не одну лишь культуру.
В своей статье Домингес намечает контуры и выделяет ключевые понятия данной теории. Он, в частности, предлагает ввести в научное употребление понятие «коллективных субъективностей» (collective subjectivities), т.е. коллективных акторов, способных к реализации модернизационных инициатив (007, с. 211). Домингес сближает понятие «коллективной субъективности» с понятиями «социальной системы» и «сетей власти»; причем последние он толкует расширительно, подразумевая не только идеологическую, экономическую, военную, политическую власть, но и отношения родства (007, с. 219).
Таким образом, Домингес переходит на уровень наиболее общего концептуального рассмотрения латиноамериканского региона как целостной единицы анализа, безотносительно к его внут-
ренней гетерогенности. Специфику Латинской Америки он видит в том, что она представляет собой регион, исторически связанный с Западом. Расцвет цивилизации модерна со свойственными ей институтами и духовными матрицами произошел в Северной Европе и Северной Америке, в то время как Южная и Центральная Европа, так же как и Латинская Америка, оказались в положении отстающих. С конца XVIII в. Запад начал мощную экспансию, в результате которой мир перешел к новой интегрированной, динамичной и противоречивой социальной формации, имеющей множество измерений, распространившейся по всему миру в различных формах и соединившейся с другими цивилизационными основаниями.
Вторая половина XVIII в. - стадия оформления устойчивых черт модерна, таких как институциональный капитализм, бюрократическое рациональное государство, нуклеарная семья, классовая борьба, индивидуализм, логоцентризм, интеллектуализм, продвижение идей равенства и свободы (007, с. 212). Европейская матрица впоследствии была воспроизведена в других странах, в которых периодизация и набор конкретных черт имели свои локальные особенности. Во всех этих странах имели место как внешние, так и внутренние модернизационные инициативы, которые Домингес называет «модернизирующими движениями» (modernizing moves). Эти «движения» совершались индивидами и «коллективными субъективностями», среди которых - профессиональные группы, классы, расы, гендер, государство, международные организации, семья и группы друзей (007, с. 213).
К концу XX в. все традиционные формы общественного устройства доколумбовой эпохи и колониального периода были адаптированы «модернизирующими движениями» и превратились в их фундаментальные элементы. Глобальная экспансия модерна проникла во все жизненные пласты латиноамериканских обществ.
Помимо ряда экскурсов в историю цивилизаций доколумбо-вой Латинской Америки Домингес в своей статье проводит и ряд исторических аналогий между другими цивилизациями Востока и Запада. В своем анализе он показывает множество взаимовлияний между ними. Так, например, раннефеодальную Европу вполне можно рассматривать как периферию влияния исламской средиземноморской цивилизации. Возможно, современный Запад в будущем также уступит свои лидирующие позиции Востоку (2, с. 216).
В целом теория Домингеса о глобальном развертывании модерна как цивилизации основана прежде всего на изучении процессов взаимовлияния и взаимодействия цивилизаций. Поэтому для Латинской Америки сравнение с другими регионами периферии и полупериферии (Индией, Китаем и т.д.) более предпочтительно, чем безальтернативное равнение на Запад как на образец и мерило всех ценностей. Интеллектуалы из этих регионов также должны расширять свое научное сотрудничество друг с другом напрямую, не прибегая больше к посредничеству глобальных форм знания, исследовательских структур и концепций, построенных на постулатах и приоритетах вестернизации.
Сравнивая особенности развития различных цивилизаций, Домингес не отказывается ни от идеи самобытного регионального развития в противоположность конструированию цивилизации как абстрактного понятия, ни от попыток создать социологически обоснованное понятие цивилизации, отражающее многообразие форм модерна и гетерогенность социального времени. В рамках предложеного им подхода происходит взаимопересечение того, что можно назвать «История-1» (глобальная экспансия модерна) и «История-2», т.е. живого опыта других цивилизаций, становящихся объектами этой экспансии.
В конечном итоге Домингес выделяет две основные исследовательские стратегии в отношении модерна. Одна из них заключается в том, чтобы реконструировать историческое развитие различных цивилизаций, анализируя их внутреннюю структуру, динамику и взаимопересечения. Другая стратегия исходит из рассмотрения исторических путей цивилизаций с точки зрения настоящего. В рамках последнего подхода исследователь стремится выявить исторические корни модерна; тем не менее самому Домингесу ближе первая стратегия.
Таким образом, предлагаемая Домингесом теоретическая перспектива дает возможность, по его мнению, проводить сравнения одновременно и на исторически-индивидуализирующем, и на концептуально-универсализирующем уровнях, а не просто фиксировать изменчивость цивилизационных форм. Такой подход позволяет дать глубинный и детальный анализ каждой страны или региона в рамках представлений о модерне как о глобальной
цивилизации и в то же время избежать националистического либо регионалистского уклона.
М.Е. Соколова
2010.04.008. ЧИЛКОТ Р. ТРОЦКИЙ И ТЕОРИЯ РАЗВИТИЯ В ЛАТИНСКОЙ АМЕРИКЕ.
CHILCOTE R. Trotsky and development theory in Latin America // Critical sociology. - L., 2009. - Vol. 35, N 6. - P. 719-741.
Известный революционный деятель и теоретик социализма Лев Давидович Троцкий (1879-1940) после своей высылки из Советского Союза несколько лет, с 1936 по 1940 г., жил в Мексике, где его идеи получили широкую известность. Особое влияние троцкизм приобрел в 1950-е годы после смерти И.В. Сталина и роста революционного движения на Кубе, когда новое поколение левых революционных радикалов в Латинской Америке начало оспаривать незыблемую многие годы ортодоксальную советскую позицию по вопросу о том, что отсталость стран «третьего мира» имеет «полуфеодальный» характер и лишь национальная буржуазия может обеспечить тот уровень развития средств производства, который, в конечном счете, станет предпосылкой перехода слаборазвитых стран к социализму. В 1960-х годах здесь начались оживленные дискуссии о том, как империализм, в особенности американский, повлиял на направление развития Латинской Америки.
Интерес автора статьи Рональда Чилкота (Калифорнийский университет в Риверсайде, США) к проблемам Латинской Америки сформировался еще в начале 1960-х годов под влиянием происходивших в регионе революционных процессов и общения с прогрессивными деятелями этих стран. В настоящей статье автор рассматривает влияние основных идей, изначально разрабатывавшихся Троцким в контексте опыта революционного движения в России, на латиноамериканские теории развития и модернизации.
Для латиноамериканцев особенно привлекательной оказалась мысль Троцкого о том, что отсталым странам, путь развития которых отличается от передовых капиталистических стран, не обязательно слепо копировать экономически более успешные страны. Во второй половине XX в. интеллектуалы различных латиноамериканских стран, обращаясь к проблемам капиталистического развития, отсталости и зависимости, высказывали созвучные троцкизму
