CC BY
107
АРХЕОЛОГИЯ
2010.03.036. САВИНОВ Д.Г., НОВИКОВ А.В., РОСЛЯКОВ С.Г. ВЕРХНЕЕ ПРИОБЬЕ НА РУБЕЖЕ ЭПОХ: (басандайская КУЛЬТУРА) / Отв. ред. Молодин В.И.; РАН. Сиб. отд. Ин-т археологии и этнографии. - Новосибирск: Изд. Ин-та археологии и этнографии СО РАН, 2008. - 423 с. - Библиогр.: с. 413-422.
Ключевые слова: Верхнее Приобье, середина XI- начало XIII в., курганные могильники, басандайская культура.
В коллективной монографии публикуются материалы раскопок трех курганных могильников, результаты исследований которых, по мнению авторов, позволяют обоснованно говорить о выделении нового культурного пласта на юге Западной Сибири -басандайской культуры, датируемой серединой XI - началом XIII в.
Начало II тыс. н.э., отмечают во введении Д.Г. Савинов и А. В. Новиков, до сих пор остается одной из малоизученных эпох в истории данного региона. После распада в 30-е годы XI в. Кимак-ского каганата с центром на Иртыше власть в этой части евразийской степи переходит к кыпчакам. Однако идентификация их памятников затруднена и этнокультурная ситуация в целом остается не вполне понятной. В значительной степени это объясняется общей нивелировкой (или обезличенностью) археологических материалов данного периода, отсутствием этнических индикаторов, позволяющих соотнести тот или иной археологический комплекс с конкретной этнокультурной общностью.
В таких условиях первостепенное значение приобретают памятники, хронологическая и культурная принадлежность которых может быть установлена с большей или меньшей степенью достоверности. Таких памятников в настоящее время известно немного, и на территории Западной Сибири они образуют определенную этнокультурную общность, или археологическую культуру, получившую свое название от Басандайского могильника, открытого и исследованного около Томска еще в 40-х годах XX в. Представленные в данной публикации Осинкинский могильник (лесостепной Алтай), а также могильники Санаторный-1 и Ташара-Карьер-2 (Новосибирское Приобье) являются наиболее крупными и наиболее
яркими (после Басандайского некрополя) памятниками изучаемой культуры.
В первой главе Д.Г. Савинов рассматривает погребальный обряд, основные категории инвентаря, а также вопросы хронологии и историко-культурной интерпретации Осинкинского курганного могильника. Из общего числа вскрытых здесь 77 захоронений восемь относятся к эпохе бронзы и четыре остаются неопределнны-ми. Остальные захоронения, исходя из особенностей погребального обряда и инвентаря, автор делит на две большие группы. Группа I включает 36 могил, датируемых главным образом УП-УШ вв. Весь комплекс признаков, включая обычай искусственной деформации черепов, позволяет отнести эти погребения к верхнеобской культуре, этническая принадлежность носителей которой в самом общем плане определяется как угро-самодийская. В нескольких погребениях этой группы присутствуют также элементы кудыргинского культурного комплекса, обусловленные, как считает Д.Г. Савинов, скорее всего, инкорпорацией в местную среду какой-то части ал-тае-телеских тюрков, продвинувшихся на Северный Алтай после гибели Первого тюркского каганата. В начале VIII в. верхнеобская культура в этом регионе прекращает свое существование в результате процессов тюркизации (с. 31-32).
Погребения группы II, которых всего 29, в целом датируются Х!-ХП вв., а наиболее поздние, возможно, даже началом XIII в. Специфика признаков погребального обряда и инвентаря, а также антропологические материалы свидетельствуют о том, что население, оставившее эти захоронения, генетически не было связано с погребенными в могилах группы I. В наиболее ранних захоронениях группы II заметно влияние североалтайского варианта сросткин-ской культуры. Возникновение данной группы автор связывает с распадом кимако-кыпчакского объединения и последовавшей затем массовой миграцией племен. В результате на Северном Алтае обосновалось население с культурой осинкинского (по названию изучаемого памятника) типа, этническая атрибуция которого пока остается неизвестной. Несколько позже какая-то часть этого населения продвинулась севернее, в Новосибирское и Томское При-обье, где вступило в контакт с проникшими сюда ранее носителями сросткинской культуры, а также с местным (верхнеобским?) насе-
лением, что привело к образованию нового культурного комплекса -басандайской культуры (с. 36).
В Новосибирском Приобье эта культура представлена могильником Санаторный-1, материалы которого анализирует во второй главе С.Г. Росляков, и некрополем Ташара-Карьер-2, публикуемого в третьей главе А.В. Новиковым. Первый из них состоял из 28 насыпей, содержавших 151 погребение. В 17 курганах второго могильника было вскрыто и изучено 44 захоронения. Материалы обоих памятников в целом идентичны. Наличие элементов сходства с погребальной практикой сросткинской культуры (помещение умерших в простую яму и их ориентирование на северо-восток, использование берестяных «саванов», колод, берестяных и деревянных подстилок и перекрытий могил, помещение в могилу коня, сооружение деревянного сруба или рамы на уровне почвы) и набором сопроводительного инвентаря свидетельствует об участии ее представителей в формировании басандайской культуры. Однако по целому ряду признаков погребальной обрядности (ориентировка большинства погребенных, отличная от северо-восточной; размещение погребения в яме с уступами или с подбоем; помещение умершего в дощатый или берестяной гроб; размещение предметов конской упряжи в могиле или рядом с ней; отсутствие таких типично сросткинских погребально-поминальных элементов, как остатки погребальной пищи в могилах в виде костей животных и керамических сосудов) оба рассматриваемых памятника отличаются от могильников сросткинской культуры. В то же время они проявляют максимальное сходство с аналогичными памятниками Северного Алтая (Осинкинский могильник) и Томского Приобья (Басан-дайский могильник), что позволяет рассматривать их как единокультурные.
По мнению С.Г. Рослякова, в формировании новой, басан-дайской культуры участвовало несколько культурных компонентов. Основную роль играли носители сросткинской культуры Алтая, продвинувшиеся на территорию Новосибирского Приобья на рубеже I и II тыс. н.э. В Томском Приобье мигранты появились в начале II тыс. Вторым, достаточно культурно сильным компонентом явились кимако-кыпчаки, а также иные, культурно близкие им участники кимако-кыпчакского объединения (огузо-печенеги). Они принесли на территорию Верхнего Приобья комплекс украшений,
получивших также достаточно широкое распространение в ХГ-ХП вв. в восточноевропейских степях. Третьим компонентом в сложении новой культуры в Новосибирском и Томском Приобье и особенно в Кузнецкой котловине были носители верхнеобских культурных традиций. Баланс этих основных традиций, а также участие иных, менее выраженных, например огузских, определили своеобразие локальных вариантов басандайской культуры на данной территории (с. 158).
Таким образом, отмечают в заключении Д.Г. Савинов и А. В. Новиков, материалы басандайской культуры со всей очевидностью показывают существование на юге Западной Сибири (бассейн Верхней и Средней Оби) в середине XI - начале XIII в. крупного этнокультурного образования, в целом отличного как от предшествующей древнетюркской традиции, так и от последующей монгольской. Как и всякая археологическая культура эпохи Средневековья, басандайская культура была полиэтничным образованием, объединяющим как местные, так и пришлые компоненты. Не разделяя точку зрения некоторых исследователей о длительном, вплоть до ХИ-ХШ вв., существовании сросткинской культуры, авторы данной работы все же считают, что в лесостепном и южнотаежном Приобье в начале II тыс. присутствовали и «постсрост-кинские», и «постверхнеобские» традиции. Именно многообразие, пестрота этнокультурных традиций, их одновременное и «чересполосное» сосуществование (в виде преобладания тех или иных культурных черт в каждом конкретном памятнике на фоне процессов культурной нивелировки, характерной для всего предмонгольского времени) определяют специфику этнокультурной ситуации в изучаемом регионе в начале II тыс. (с. 338-339).
В приложении 1 (с. 340-402) публикуется статья Д.В. Позднякова, посвященная антропологической характеристике населения Верхнего Приобья первой половины II тыс. н.э. Анализ краниологических коллекций могильников Осинкинского, Санаторного-1 и Ташара-Карьер-2 в сопоставлении с уже опубликованными в литературе синхронными антропологическими материалами позволяет сделать некоторые выводы об этногенезе средневекового населения юга Западной Сибири. Начиная со второй половины I тыс. н.э. проникновение монголоидов центральноазиатского происхождения на эту территорию уже не носит спорадический характер, как это
было в гунно-сарматскую эпоху. Однако, несмотря на активное воздействие пришлых групп на племена лесостепных районов, морфологический субстрат, восходящий к эпохе раннего железа, сохраняется в среде местных популяций. С началом монгольского времени приток монголоидов усиливается, а отчетливо выраженный в предыдущую эпоху европеоидный компонент практически исчезает. С этого момента можно говорить лишь о европеоидной примеси, доля которой значительно уменьшается даже в западной части региона (с. 362).
В приложении 2 (с. 403-412) Я.В. Френкель публикует коллекцию бусин и подвесок из Осинкинского могильника (всего 813 экз.), хранящуюся в Государственном Эрмитаже.
А.Е. Медовичев
2010.03.037. НИКИТИНА Г.Ф. ЧЕРНЯХОВСКАЯ КУЛЬТУРА ПОДНЕСТРОВЬЯ: (ПО РЕЗУЛЬТАТАМ АНАЛИЗА АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИСТОЧНИКОВ) / РАН. Ин-т археологии. - М.: ТАУС, 2008. - 447 с.
Ключевые слова: Поднестровье, черняховская культура, могильники.
В монографии публикуются материалы четырех могильников черняховской культуры (Оселивка, Одая, Романковцы и Горошев-цы), исследованных автором в 1970-1990-х годах на территории Черновицкой области Украины. Подробное и всестороннее описание предметов всех категорий находок представлено в виде формализованных таблиц, в которых учтены все конструктивные и индивидуальные особенности предмета, все его параметры, как общие, так и составных его частей. Последующий анализ включает морфологические и хронологические исследования, изучение ритуальных, социальных и половозрастных особенностей инвентаря захоронений. Полученные данные позволяют сделать некоторые выводы об уровне экономического, социального и духовного развития населения, оставившего рассматриваемые памятники. Книга состоит из четырех частей.
Часть первая («Керамика как исторический источник») включает три главы. Первая глава посвящена типологической классификации наиболее массовых форм керамики, которыми на всех
