CC BY
20
ЯЗЫКИ МИРА
2010.02.032. ХАЛИДОВ А.И. РУССКИЙ ЯЗЫК В ЧЕЧЕНСКОЙ ШКОЛЕ. - Назрань: Пилигрим, 2009. - 256 с. - Библиогр. с. 251— 256.
Книга включает введение и восемь глав.
Как отмечается во введении, «интерес к грамматике неродного языка у учащихся обычно более выраженный, чем к грамматике языка родного. Необычные для собственного языка категории и формы, условия их функционирования в русском языке вызывают больший интерес, воспринимаются более отчетливо на фоне родного языка, ибо невольное сопоставление с соответствующими категориями родного языка вызывает и развивает аналитический подход учащихся к изучению русской грамматики. Всякий контраст заставляет задуматься над такими явлениями, которые для самого русского не представили бы ничего необычного и тем самым не вызвали бы его живого интереса. Сравнивая факты, явления и категории русского и чеченского языков, мы способствуем: 1) облегчению усвоения русского грамматического материала, 2) закреплению знаний о своем собственном (родном) языке, 3) формированию абстрактного языкового мышления, языкового чутья своих учащихся» (с. 6). В то же время, по мнению автора, невозможно строить процесс обучения второму языку только на сопоставительном методе, поскольку в таком случае отвлекается внимание учащихся от изучаемого языка.
Наиболее эффективным в книге признается комбинированный метод, основанный на сочетании прямого и переводного методов обучения с использованием сопоставлений и опоры на родной язык.
В первой главе «Русский язык как государственный язык РФ и как язык обучения в российских школах. Русский и чеченский языки в школах Чеченской Республики» отмечается, что согласно Конституции Чеченской Республики в Чеченской Республике госу-
дарственными языками являются русский и чеченский. При этом очевидно, что, как и в других субъектах Российской Федерации и в целом в стране, функции русского здесь языка шире и, соответственно, потребность в свободном владении этим языком выше: это язык, без которого невозможны ни учеба в общеобразовательной школе, в профессиональных учебных заведениях - начальных, средних и высших, ни работа (функция обеспечения профессиональной деятельности принадлежит исключительно русскому языку), ни приобщение к духовной и технической культуре других народов и общение с представителями других национальностей.
Отмечая неравномерность распределения функций между чеченским и русским языками в Чеченской Республике, автор считает необходимым для оптимизации обучения в целом сбалансированное, с учетом возможностей чеченского языка, использование в этом процессе не только русского, но и родного - чеченского -языка. В качестве аргумента в книге приводятся данные по Дагестану, где в 1-4 классах с однонациональным контингентом учеников языками обучения всегда были письменные языки народов Дагестана. Выбор чеченского языка в качестве второго языка обучения обоснован также необходимостью избежать его попадания в число миноритарных языков, многие из которых ныне находятся на грани исчезновения.
Во второй главе «Общие вопросы истории и теории адаптированной методики русского языка» отмечается, что разработка вопросов методики обучения неродному языку в нашей стране началась еще во второй половине XIX в. Разработка новой методики обучения русскому языку обычно связывается с именами Я.С. Гогебашвили (в грузинской школе), И.Я. Яковлева (в чувашской школе), И. Алтынсарина (в казахской школе), В.А. Богородицкого (в татарских и других «национальных» школах Поволжья). К этому списку автор добавляет имя выдающегося ученого-языковеда, этнографа, просветителя и педагога Петра Карловича Услара, внесшего огромный вклад не только в исследование и описание языков народов Кавказа, но и в создание горских школ, разработку методики обучения «туземных» детей, особенно в формирование и развитие «адаптированной» методики русского языка. Касаясь положения с разработкой методики обучения русскому языку в чеченской школе, автор констатирует, что «в настоящее время (с 90-х годов XX в.) методика обучения русскому языку в
чеченской школе практически не развивается, хотя сам процесс преподавания русского языка и обучения всем предметам на русском языке не прерывался. Важность продолжения работы в этом направлении очевидна» (с. 40).
В третьей главе «Русский язык в Чеченской Республике и чеченско-русское двуязычие» обосновывается необходимость при разработке адаптированной к местным условиям методики обучения неродному языку учета сложившейся в данном регионе языковой ситуации, т.е. учета того, «в каком языковом окружении находятся обучаемые, с носителями каких языков они контактируют, насколько доступны им различные источники информации, исполненные или звучащие на изучаемом языке, от того, на каком языке ведется обучение в общеобразовательной и профессиональной школе, на каком языке ведется делопроизводство и осуществляется профессиональная деятельность» (с. 41). В связи с этим автор указывает на коренные демографические изменения за последние 15 лет: республика, в которой проживали представители около 60 национальностей, превратилась фактически в однонациональную республику (к сожалению, достоверные развернутые сведения по переписи населения 2002 г. до сих пор не опубликованы).
В четвертой главе «Принципы, методы и психолингвистические основы обучения русскому языку нерусских учащихся» отмечается специфика национальной школы, которая вносит коррективы в комплекс методических и дидактических принципов преподавания русского языка: так, в национальной школе, особенно на начальном этапе обучения, принцип доступности материала связан с разной степенью готовности учащихся обычных школ и школ с нерусским контингентом обучающихся к восприятию материала.
Принцип сознательности усвоения материала в национальной школе требует отказа от заучивания (фактически зазубривания) материала, в расчете на фотографическое запоминание слов, орфограмм и пунктограмм. Далее рассмотрены принципы наглядности обучения, опережающего обучения устной речи и др.
В пятой главе «Интерференция в русской речи учащихся» отмечается, что во многих случаях оказывается проблематичным соблюдение норм русского языка в условиях постоянного «давления» системы родного языка. Автор дает следующее определение интерференции - «это взаимодействие системы и норм основного (как правило, родного) языка говорящего на неродном языке и его
речи на этом втором языке, приводящее к нарушениям норм осваиваемого языка в случаях несовпадения в фонетическом и грамматическом строе двух языков» (с. 73-74).
Выявление факторов, влияющих на появление в речи учащихся интерферентных явлений, опирается на исследование сходств и различий русского и родного языков, полученных путем их контрастивного анализа.
Интерференция проявляется в речи билингвов на всех уровнях системы языка, но наиболее заметна на устном (фонетико-произносительном) уровне, вследствие чего языковеды и методисты в соответствующих работах уделяют первоочередное внимание этому типу интерференции и даже часто ограничиваются этим.
Обсуждая необходимость полного преодоления проявлений интерференции, автор приходит к неоднозначности ответа на этот вопрос: с одной стороны, не все выпускники школы столкнутся с необходимостью владеть вторым языком на максимальном уровне, при котором их речь не должна отличаться от речи лиц, для которых этот язык является родным; с другой стороны, вряд ли разумно ориентироваться на уровень коммуникативной достаточности знания.
В шестой главе «Фонетико-произносительная интерференция в русской речи чеченцев» утверждается, что сложившегося чеченского акцента (ср. речь грузин или эстонцев) не существует, поскольку он связан с такими отступлениями от произносительных норм второго языка, которые делают неродную речь непонятной и трудновоспринимаемой, а также носят массовый и устойчивый характер, охватывая в том числе и высокообразованную часть населения.
К числу типичных для чеченцев орфоэпических ошибок, обусловленных различиями в фонетическом строе русского и чеченского языков, автор относит следующие:
1. Чеченцы (и ингуши) часто не различают слабые гласные русского языка.
2. Прямое воздействие своеобразной артикуляции чеченских гласных наблюдается при передаче русских сильных и слабых звуков [а], [о], [у] после мягких согласных, соответствующих орфографическим я, ё, ю после согласных букв.
3. Начальные [э] в русском и чеченском языках не совпадают в своих артикуляционных и акустических признаках.
4. Неполное соответствие русского и чеченского гласных э.
5. Наличие в чеченском языке так называемых дифтонгов -своеобразных звуков, сочетающих в себе два гласных звука, из которых один является слоговым, второй - неслоговым.
6. Произношение мягких согласных перед согласными, а также перед орфографическими я, ю, ё.
7. В чеченском языке отсутствует характерное для русского языка фонематическое противопоставление согласных по твердости-мягкости. Более того, мягких согласных в чеченском языке нет вообще - есть только полумягкие.
8. В чеченском языке даже после шипящих и ц слышится не [ы], а [и], причем [и] частично смягчает названные согласные.
9. Сочетание ий с кратким и в конце слова для чеченского языка не характерно.
10. Отсутствие в чеченском языке фонемы ф.
11. В начале слова не встречаются стечения согласных сп, шк, кс, ск, шт, сд и другие (стечения согласных в начале слова вообще здесь редки).
12. Наличие так называемых абруптивных и фарингальных звуков в родном языке чеченца (по мнению автора, особого влияния здесь нет не только в плане орфографическом, но и в плане фо-нетико-произносительном).
13. Наличие в чеченском языке взрывного межсвязочного ъ (').
14. Специфика ударения в чеченском языке (в строго научном рассмотрении - его отсутствие).
15. Особенности фразового и логического ударения в русском и чеченском языках.
16. Использование русской графики в графической системе чеченского и ингушского письма
В седьмой главе «Морфолого-синтаксическая интерференция» грамматические ошибки характеризуются как менее заметные по сравнению с фонетико-произносительными. При этом собственно морфологическая интерференция, по мнению автора, явление редкое: любой факт влияния морфологического строя родного языка на русскую речь приводит к ошибкам, связанным с нарушением синтаксических норм второго языка (ср. неправильное употреблением форм рода русских имен прилагательных, приводящее к нарушению норм согласования).
Как показано в книге, «явная в чеченском языке флективная тенденция способствует тому, что в своей русской речи чеченцы не
испытывают особых затруднений в образовании и употреблении форм присоединением стандартных аффиксов, часто многозначных, к корням, которые могут изменяться. В самом чеченском языке подобное словоизменение, хотя и не является основным, ведущим типом, все же настолько широко представлено, что для говорящих на русском языке чеченцев это вполне привычное явление. Следовательно, явных и труднопреодолимых интерферентных явлений, связанных с освоением флективного словоизменительного типа русского языка, в русской речи чеченцев не должно наблюдаться» (с. 116). Далее рассмотрены особенности синтетизма и аналитизма в чеченском и русском языках.
Особое внимание автор уделяет категории грамматического класса в сопоставлении с категорией рода (в частности, отсутствие морфологического выражения классов в самих существительных).
Многопадежность нахских и большинства других иберийско-кавказских языков автор считает не очень надежным признаком для классификаций и типологических обобщений. Важным автор считает не количество падежей, а систему дифференциации падежных: так, в иберийско-кавказских языках не имеется аккузатива, но при этом есть «абсолютив» и эргатив.
В связи с морфологическими различиями между русским и чеченским языками рассматривается и специфическая чеченская единица - масдар.
Однотипным классом слов в русском и чеченском языках являются предлоги и послелоги, служащие для выражения определенных синтаксических отношений, хотя между ними имеются и существенные различия. Например, послелогов в количественном отношении гораздо меньше, чем предлогов.
В восьмой главе «Синтаксическая интерференция» отмечено, что синтаксическая интерференция часто иллюстрируется ошибками нарушения согласования в роде, что является одновременно нарушением и морфологических норм. Не разграничиваются также собственно синтаксическая и синтактико-пунктуационная интерференция. При этом в целом синтаксическая интерференция изучена в наименьшей степени.
В связи с этим автор обращает внимание на следующие различия между русским и чеченским языками:
1. Русский язык по синтаксической классификации относится к номинативному типу, чеченский - к эргативному.
2. Различие функции порядка слов в чеченском и русском языках.
3. Расхождения на уровне осложненного простого и сложного предложения.
4. Различия между русским и чеченским языками в оформлении отношений подчинения (гипотаксиса).
М.Е. Алексеев
2010.02.033. АВСТРИЙСКИЙ НЕМЕЦКИЙ ЯЗЫК: Введение Якоба Эбнера.
ÖSTERREICHISCHES DEUTSCH / Eine Einleit. von Ebner J. -Mannheim: Duden, 2008. - 48 S.
Языковые и государственные границы бытования австрийского варианта современного немецкого языка совпадают не полностью, так как признаки данного варианта немецкого языка как языка полицентричного характеризуют немецкий язык в Южном Тироле, Баварии, южной Германии и в Швейцарии. При том что имеются общие языковые черты между Старой Баварией (Altbayern) (c. 8) и Австрией, с одной стороны, и между Швейцарией, юго-западной Германией и Форарльбергом - с другой, имеются также и признаки, типичные для верхненемецкого языкового ареала в целом.
Австрия подразделяется на следующие регионы (Großlandschaften): 1) восточную Австрию (включая Вену, Нижнюю Австрию, Бургенланд и восточную Штирию); 2) центральную Австрию (включая Верхнюю Австрию и Зальцбург); 3) южную и юго-восточную Австрию (включая Штирию и Каринтию); 4) западную Австрию (включая Тироль, западную часть федеральной земли Зальцбург и Форарльберг). При этом Форарльберг занимает особое положение вследствие своего алеманского диалектного субстрата, объединяющего его со Швейцарией и юго-западной Германией.
Автор терминологически различает: 1) «немецкий язык в Австрии» (Deutsch in Österreich, deutsche Sprache in Österreich), т.е. все формы существования немецкого языка в Австрии: «от диалектов, обиходно-разговорного языка, специальных языков до литературного языка» (с. 9); 2) «австрийский немецкий язык» (Österreichisches Deutsch), т.е. национальный вариант немецкого литературного языка в Австрии, к которому относятся «как собственно-австрийские региональные языковые явления (innerösterreichische regionale
