CC BY
186
ОБЩИЕ ВОПРОСЫ
2009.03.001. СИДОРОВА Л.А. СОВЕТСКАЯ ИСТОРИЧЕСКАЯ НАУКА СЕРЕДИНЫ XX ВЕКА: СИНТЕЗ ТРЕХ ПОКОЛЕНИЙ ИСТОРИКОВ. - М.: Ин-т российской истории РАН, 2008. - 294 с.
Ключевые слова: историческая наука, историография, методы исторического исследования.
Реферируемая книга рассматривает состояние исторической науки, ее отношения с политикой и идеологией в поколенческом контексте. Основное внимание уделяется проблемам научного общения и передачи опыта и стиля научных исследований трех поколений историков. Под поколением историков, пишет Сидорова, подразумевается общность специалистов, примерно в одно и то же время начавших заниматься профессиональной научно-исследовательской и преподавательской деятельностью (с. 5). Автор выделяет следующие поколения историков: историки «старой школы», чье научное мировоззрение сформировалось в дореволюционный период (С.Б. Веселовский, С.Ф. Платонов, Б.А. Романов, В.К. Яцун-ский), «красные профессора» - ученые, пришедшие в науку в 19201930-е годы (А.Л. Сидоров, М.В. Нечкина, С.М. Дубровский, Е.Д. Черменский) и представители послевоенного поколения (М.Я. Гефтер, В.Ф. Борзунов, И.Д. Ковальченко, В.Т. Пашуто). Исследование основано на опубликованных и архивных материалах, воспоминаниях и переписке; используются данные из личных дел сотрудников, стенограммы заседаний различных подразделений Института истории АН СССР. Книга состоит из введения, шести глав и заключения, снабжена указателем персоналий с краткими биографическими сведениями.
В первой главе «История и политика в научном творчестве трех поколений советских историков середины XX в.» показано влияние коммунистической партии на научную деятельность. Автор подчеркивает тотальный контроль и детальную регламентацию научной работы. Руководящими материалами для историков были постановления ЦК ВКП(б), «Краткий курс истории ВКП(б)», передовицы партийной прессы, главным образом журнала «Большевик» и газеты «Правда». О пристальном внимании партии к труду историков говорит тот факт, что один из выпусков газеты «Культура и жизнь» 1946 г. был полностью посвящен исторической науке, работе Института истории АН СССР и республиканских исторических институтов. Как пишет Сидорова, перед историками были поставлены следующие задачи: актуализировать проблематику исторических исследований, усилить внимание к проблемам социалистического строительства; преодолеть мелкотемье и перейти к решению кардинальных проблем исторической науки; наладить координацию деятельности историков центра и периферии и обратить внимание на подготовку кадров историков (с. 17).
Автор обращается к теме репрессий и кадровых чисток и их губительного влияния на профессиональное сообщество историков. «Академическое дело» конца 1920-х - начала 1930-х годов искалечило судьбы целого поколения. Эта кампания, считает автор, была нацелена на замену старых дореволюционных кадров новым поколением, для которого авторитет И.В. Сталина был абсолютным. Многолетние репрессии, чистки, постоянный мелочный контроль со стороны партийных органов породили в профессиональной исторической среде конформизм и жесткую самоцензуру, что вызвало избирательность в выборе тем и направлений научных исследований. Боязнь допустить идеологическую ошибку, страх репрессий приучили историков занимать выжидательную позицию к переменам в исторической науке, даже если они были разрешены сверху, заключает автор.
Во второй главе анализируются особенности восприятия марксистской парадигмы истории представителями разных поколений. Сидорова считает, что поколения ученых по-разному оценивали отношения фактов и методологии даже в рамках марксистско-ленинской интерпретации исторического процесса. Так, историки «старой школы» (С.Ф. Платонов, С.Б. Веселовский и др.)
рассматривали исторические факты как фундамент исторического исследования, активно вводили в научный оборот новые источники, архивные документы. Представители «красной профессуры» оценивали источники с позиций классовости и партийности, что, естественно, сказывалось на оценках и выводах. «Под таким углом зрения исключение из исследовательской практики источников, не прошедших тест на идеологическую выдержанность, не являлось нарушением принципов историзма» (с. 111). Классовый подход был еще одним важным элементом исторического исследования. «Классовость доминировала при анализе сущности практически всех сторон жизнедеятельности общества любых исторических периодов» (с. 131). Именно классовый подход и принцип партийности подменяли собой научную объективность. Историки-марксисты «корректировали» документальные источники, целенаправленно искажали или скрывали исторические факты, приводя их в соответствие с партийно-идеологическими установками. Характеристики исторических личностей также давались с партийно-классовой позиции.
Принадлежность к тому или иному поколению историков сказывалась и на выборе тем. Как правило, историки «старой школы» обращались к периоду до XVIII в., что давало им некоторую свободу от жесткого идеологического диктата. Автор также видит в этом продолжение традиции русской исторической науки XIX в., уделявшей, по ее мнению, мало внимания изучению истории Нового и Новейшего времени. Историки советской формации, напротив, пренебрежительно относились к «древности», предпочитая заниматься новым и новейшим периодами. «Раздавались даже призывы переквалифицировать всех историков на новейшую историю» (с. 139).
В третьей главе «Практика обсуждения рукописей как методологическая верификация исследования» показано, что в советское время обсуждение монографий и статей преследовало в основном идеологические цели. На первый план выдвигалась не столько научная значимость работы, сколько ее соответствие марксистско-ленинской методологии, принципам классовости и партийности, применение формационного подхода и т.п. Заключительные выводы о научной значимости и актуальности работы также делались на основе идеологических и партийных принципов.
Более того, продолжает автор, в обсуждении работ по проблемам советской истории правильность их общей концепции сверялась с трактовками и постулатами «Краткого курса истории ВКП(б)» и со знаковыми цитатами из ленинских и сталинских произведений.
О роли цитат в историческом исследовании рассказано в четвертой главе «Марксистско-ленинская цитата в историческом исследовании и полемике». Цитирование классиков марксизма-ленинизма носило обязательный характер и являлось непременным атрибутом любой научной работы. Цитаты, пишет Сидорова, являлись мерилом методологического уровня осмысления проблемы, добросовестности предпринятого исследования.
Автор отмечает влияние политических изменений на цитирование. С началом критики культа личности значительно меньше цитировали Сталина, впоследствии на его работы и высказывания вообще перестали ссылаться. В период хрущевской оттепели возник феномен «цитатобоязни», историки стали меньше цитировать, опасаясь обвинений в догматизме.
По отношению к цитатам классиков марксизма-ленинизма Сидорова выделяет следующие условные группы: историки, относившиеся к цитате как марксистскому догмату; ученые, применявшие высказывания классиков марксизма-ленинизма в соответствии с содержанием научного исследования, и те, кто формально использовал цитирование. Если рассматривать отношение к цитатам по поколениям, то к первой группе относились в основном историки первого марксистского поколения, представители «старой школы» демонстрировали формальное отношение к цитатам, а послевоенное поколение можно отнести ко второй группе. Хотя, как оговаривает автор, решающим фактором является не принадлежность к той или иной группе или поколению, а личность историка, его гражданское и научное самосознание.
В пятой главе «Стиль профессионального общения в сообществе историков середины XX в.» автор выделяет два стиля профессиональной коммуникации. Первый был характерен для представителей «старой школы», изучавших древнюю и новую историю, второй - для «красной профессуры», занимавшихся новейшей и советской историей. Изучение стенограмм заседаний исследовательских коллективов показало, что специалисты по советскому периоду предпочитали обращаться к коллеге формально - «това-
рищ», в то время как историки старшего поколения использовали обращение по имени-отчеству. Слово «товарищ», пишет Л.А. Сидорова, являлось не только общепринятым в большевистской партии и было проявлением советско-партийного стиля общения в целом, но и рассматривалось как элемент идейно-политической зрелости. Замена слова «товарищ» традиционным именем-отчеством даже могла при определенных условиях квалифицироваться как нарушение партийной этики (с. 225).
В личном общении старшее поколение, как правило, отличалось вниманием к собеседнику, отсутствием безапелляционности, стремлением преодолеть догматизм мышления, а «красная профессура» культивировала партийно-бескомпромиссный стиль.
В заключительной шестой главе «Некоторые проблемы межличностных коммуникаций трех поколений историков» отмечается, что благодаря историкам, сформировавшимся в дореволюционный период, в какой-то мере сохранилась преемственность с традициями российской исторической науки. Вместе с тем специально создавались барьеры между различными поколениями. Автор приводит свидетельства С.Н. Валка о намеренном противопоставлении старых крупных ученых-немарксистов и молодых, не имеющих опыта научной работы, но более начитанных в марксистской литературе. Более того, Валк пишет о нездоровом нигилизме, «который господствовал тогда среди значительной части историков-марксистов в отношении изучения достижений буржуазной историографии. Эта историография обычно отрицалась полностью и безоговорочно» (с. 241).
Еще одним фактором, влиявшим на состояние исторической науки, было формирование школ вокруг исследователей разных поколений (М.В. Нечкина, Б.Д. Греков, И.Д. Ковальченко и др.). Здесь важную роль играла не генерационная составляющая, а личность ученого, его интеллектуальный и духовный опыт, научная эрудиция. При этом автор отмечает определенную негативную роль старшего поколения, испытавшего на себе тяжесть партийно-идеологического диктата и репрессий. Так, например, Б.А. Романов говорил своему ученику Р.Ш. Ганелину: «Приспособленчество всегда считалось дурным качеством, но приспосабливаться необходимо, если вы стали профессиональным историком» (с. 256).
Подводя итоги, Сидорова пишет: «Многообразные научные связи, возникавшие в процессе общения представителей всех трех поколений, приводили к формированию сложного и неоднозначного целого, именуемого советской исторической наукой. В ней переплетались элементы исторических взглядов всех трех поколений работавших в середине XX в. историков при безусловной доминанте марксистской парадигмы» (с. 257-258).
Ю.В. Дунаева
