CC BY
54
2009.02.014. ЗЕМЦОВ ЛИ. КРЕСТЬЯНСКИЙ САМОСУД: ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ И ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ВОЛОСТНЫХ СУДОВ В ПОРЕФОРМЕННОЙ РОССИИ, (60-80-Е ГОДЫ XIX в.). - Воронеж: Изд-во Воронеж, гос. ун-та, 2007. - 264 с.
Ключевые слова: Россия, 60-80-е годы XIX в., правовая система, крестьянский волостной суд.
В книге Л.И. Земцова, состоящей из четырех глав, исследуются правовые основы деятельности крестьянского волостного суда, дана оценка его функционирования на местном и центральном уровнях, представлена характеристика различных сторон деятельности крестьянского суда как органа, в котором нашли отражение уровень самосознания и правовая культура крестьян рассматриваемой эпохи.
В литературе, посвященной теме, отсутствует однозначное понимание того, что автор именует «крестьянским судом» или «самосудом». Под этими терминами автор понимает совокупность регулирующих действий местных судов, основывавшихся на правовом обычае (крестьяне «сами себя судят») и отвечавших народному представлению о правопорядке и справедливости.
При анализе необходимо, пишет автор, учитывать и то, что специфической чертой Российской империи являлось наличие в ней двух правовых систем. Одна, базирующаяся на законе, имела основанием писаное право и санкцию государства. Другая опиралась прежде всего на обычное право. Ее применение гарантировалось государством лишь для отдельных категорий сельского населения, и действовала она в значительной степени независимо от власти.
Наличие двух правовых систем особенно отчетливо проявилось во второй половине XIX в., когда после отмены крепостного права и организации системы самоуправления усилиями реформаторов была закреплена законом правовая обособленность крестьянства. В основу народной юстиции были положены принципы обычного права, отражавшие многовековую практику жизни крестьянского населения страны.
В решениях волостных судов, по мнению автора, скрыто много такого, что наиболее точно позволяет определить побуди-
тельные мотивы поведения крестьянина. В их числе бескорыстие, стремление к поиску истины, уважение к труду и трудовому успеху, выделение и поддержка добрых качеств личности, осуждение пьянства и грубости, воспитание уважения к женщине, закону и праву.
В дореволюционный период как в публицистике, так и в документах волостного судопроизводства отразились негативные оценки крестьянского самоуправления в целом. Противники крестьянских общественных институтов подчеркивали отрицательные стороны общественного самоуправления на уровне волости, выступая за усиление сословного начала.
Фактически за ликвидацию крестьянского самоуправления и суда выступали российские последователи классической либеральной концепции, стремившиеся доказать незавершенность реформ. Они указывали на ограниченность сословной структуры местного населения, несоответствие такой практики достижениям передовой теории, требующей бессословного самоуправления, говорили о необходимости ликвидации крестьянского суда ради мирового.
Сторонники «народной правды» считали волостную юстицию институтом, наиболее полно отражающим народные представления о справедливости. Они выступали за сохранение волостных судов и крестьянского права, хотя некоторые из них полагали необходимым ликвидировать волостной суд и все полномочия передать или разным по форме сельским судам, или, по крайней мере, сельскому сходу.
Большинство поборников радикальных реформ мало занимались крестьянским самоуправлением и судом - большей частью по незнанию материала или в связи с осмыслением иных, экономических сторон существования крестьянского населения. Общественное самоуправление рассматривалось как совершенно очевидная и необходимая вещь - но лишь после социального переворота.
В целом же широкой общественностью, считает автор, не была оценена динамичность волостного суда, его роль в формировании правосознания крестьянства. Между тем российское крестьянство издавна привыкло решать многие вопросы внутренней жизни самостоятельно, не только полагаясь на «предания старины глубокой». Уже преобразования середины XVI в. основывались на принципах земского самоуправления и сословного представитель-
ства. Власть создала на местах выборные органы управления и суда, в которых принимали участие и черносошные крестьяне, и посадская верхушка. Их возникновение и деятельность были бы невозможны без давних обычаев. Эти традиции общественной жизни оказали воздействие на формирование как сословно-представительной системы управления, «которая зародилась в недрах самого этого общества и именно им была навязана правительству», так и ценностей и «норм» обычного права, в которых находили отражение крестьянские представления о справедливости.
Судебники 1497 и 1550 гг. имели в виду земское представительство в наместничьем суде, а в последнем прямо предусматривался выборный институт целовальников, ответственных перед выборщиками и правительством. После перемен второй половины XVII, и особенно XVIII в., личная зависимость крестьян стала существенным фактором, определявшим их социальное бытие. Однако к середине XIX в. зависимыми от помещика было около половины всего сословия, часть которого были закрепощена «либеральной» Екатериной II в конце XVIII в., а остальные не знали личного господства барина. При этом повсеместно в русской деревне сохранялись традиции взаимопомощи, самоуправления и самосуда (с. 26).
В истории императорской России крестьянский самосуд в законодательных актах стал упоминаться в середине XVIII в. Но в начале, произошло разделение: сфера государственных и частных интересов стала регулироваться на базе создающейся системы права, опирающейся на западные образцы, а народ (крестьянство) сохранял самостоятельную юридическую жизнь на основе традиционных представлений о справедливости.
Таким образом, крестьянский волостной суд стал своеобразным синтезом взаимовлияния традиций и закона, а юридической основой деятельности сословного волостного суда являлось обычное право как основа решения гражданских дел и проступков, которое складывалось на протяжении столетий и обращение к которому теперь было закреплено в законодательных актах. Это дает возможность автору не соглашаться с утверждением ряда исследователей, что реформы Александра II насаждали, применительно к крестьянству и его миру, «западноевропейское право».
Волостной суд после ликвидации крепостного права и вотчинной полиции стал официальным, законным, формальным судом
постольку, поскольку его существование было закреплено законодательными актами, и он функционировал применительно к определенной сословно-административной единице. Несколько отдалившись от сельских судов территориально, волостной суд остался близок к ним по основным принципам решения дел, что «склеивало» обычно-правовую систему.
При этом продолжало существовать большое число различных по форме местных судилищ (семейных, соседских, стариков, третейских, старосты, сельского схода, добросовестных, выборных и т.п.) Подобного рода правовая структура вполне определенно устраивала крестьян в 60-80-х годах, поскольку основная часть казусов обычно решалась на сельском уровне (с. 69).
В системе взаимоотношений «сельский сход» (скорее, любой по форме сельский суд) был первой, а «волостной суд» - второй и решающей инстанцией. Действия волостного суда, пусть в начальной форме, утверждали приоритет официальной (но близкой и понятной для крестьянина) судебной власти. Через понимание крестьянами «закона» как проявления деятельности волостного суда внедрялись уважение к праву, понимание возможности решения коллизий крестьянской жизни через иные, чем домашний суд, судебные инстанции. Это был начальный этап в усвоении крестьянами роли «закона» и, тем самым, модернизации одной из сфер крестьянского быта. Это дает автору основание утверждать, что в крестьянстве отсутствовал правовой нигилизм, который многие властители умов подчеркивали как характерную черту «простого народа» России, умалчивая о том, что в этом проявлялось негативное отношение к формальному закону, олицетворявшему собой несправедливость (с. 84).
По достаточно распространенному мнению, сформулированному еще во второй половине XIX в. и существующему до настоящего времени, самым главным недостатком судебной реформы 1864 г. как раз и являлось то, что «составителями уставов не было завершено объединение местной юстиции, в результате чего волостной (крестьянский) суд остался вне судебной системы». При этом, подчеркивается в книге, критики этой стороны судебных преобразований, опираясь на принцип равенства всех перед законом и ответственности перед одинаковым судом, практически не задавались вопросом, насколько и та, и другая сторона - и крестья-
не, и мировые судьи - были подготовлены к взаимодействию на основе фиксированного права.
В связи с этим автор подчеркивает еще одно обстоятельство: крестьянские волостные суды, не стоившие казне ни копейки, рассматривали большое количество дел. Их передача мировым судьям потребовала бы значительного увеличения количества участковых мировых судей и тем самым увеличения расходов государства, которое собирало средства на существование мировой юстиции опять-таки из крестьянских карманов.
Однако, подчеркивает автор, сельские и волостные крестьянские суды справедливо подвергались критике за многочисленные недочеты в их деятельности. Но таким же критическим оценкам мог быть подвергнут и подвергался наиболее близкий крестьянам суд по закону - мировой, который, будучи дворянским по составу судейского корпуса, лишь усиливал межсословную напряженность.
Осуществление требований некоторых публицистов, общественных деятелей, чиновников о соединении волостной и мировой юстиции уже с момента возникновения последней, да и в последующем, привело бы к недоучету обычно-правовых ценностей крестьянства, росту социальной розни в деревне, а также к усилению роли местных крестьянских судилищ, формированию негативного отношения к закону, замедлению процессов складывания единого правового пространства.
При всем том, напоминает автор, нельзя забывать, что в русской деревне 70-80-х годов крестьянское население сосредоточивало в себе две системы ценностей и, соответственно, два типа мировоззрения, находившихся в жестком столкновении. Одни ориентировались на мирские традиции крестьянского населения, в основе которых лежало общинное уравнительное землепользование, закрепленное традиционными крестьянскими представлениями о коллективизме, взаимопомощи, равенстве и истинной справедливости (с. 216). Другие опирались на новые реалии, проникавшие в деревню, - стремление к индивидуализму и обогащению. Разные формы перераспределения общинной земельной собственности имели основой сохранение мирских, уравнительных традиций распределения и только потом - экономические итоги передела земли в пользу зажиточной части деревни.
При распространенной в среде крестьянства мелкой преступности, низком уровне культуры, сложностях имущественных отношений в условиях пореформенной России именно крестьянский суд являлся той силой, которая закрепляла и сохраняла нравственные нормы поведения в обыденных жизненных ситуациях, так поражавшие современников в русском крестьянине.
Процесс модернизации обычно-правовой системы в 60-80-х годах XIX в. должен был заключаться в постепенном преобразовании волостного суда во всесословный местный суд. Этот процесс должен был включать постоянное расширение сферы закона в его деятельности, особенно в уголовной части. Условия для этого процесса должны были быть обеспечены ростом общей грамотности крестьянского населения. Многое зависело от той формы собственности, которая существовала в деревне: наряду с традиционным общинным землевладением и семейной собственностью крестьянского двора сохранялись традиционные нормы наследования и раздела имущества (с. 101).
При сохранении той свободы, которой пользовался крестьянский суд в 1861-1889 гг., при минимальном участии власти в руководстве его деятельностью (в лице мировых посредников и непременных членов уездных присутствий по крестьянским делам), крестьянские «нормы» и их фундамент - представление о порядке и справедливости на основе трудового начала - могли бы стать важным фактором складывания условий для своеобразного типа социально-экономического развития.
Многое в той роли, которую играла волостная юстиция в жизни миллионов российских крестьян, зависело от власти. Но, считает автор, она, по целому ряду обстоятельств, оказалась не на высоте положения.
В.С. Коновалов
