CC BY
68
СИНТАКСИС
2009.01.016. САННИКОВ В.З. РУССКИЙ СИНТАКСИС В СЕМАНТИКО-ПРАГМАТИЧЕСКОМ ПРОСТРАНСТВЕ. -М.: Яз. славян. культур, 2008. - 624 с. - (81и&а рЫ1о^юа).
В книге рассматриваются в семантико-прагматическом аспекте некоторые сложные общие вопросы русского синтаксиса. Основное место занимает анализ русских сочинительных и подчинительных конструкций, а также «промежуточных» - сравнительных конструкций - в их взаимосвязи с указанными двумя основными типами русских синтаксических конструкций. Рассматриваются и другие важные нерешенные проблемы - чередования в синтаксисе, иллокутивное употребление языковых единиц и т. д. В заключение рассматривается использование синтаксических единиц в языковой игре и делаются лингвистические наблюдения, из этого использования вытекающие.
Приводимый в книге иллюстративный материал собран автором в 1976-2006 гг., преимущественно из текстов русской художественной литературы. В книге дается описание русского языка XX в., но имеются также и примеры, относящиеся к более раннему периоду.
Во «Введении» автор объясняет свое понимание соотношения синтаксиса, семантики и прагматики языковых единиц, которое ранее было им изложено в книге, посвященной синтаксису русских сочинительных конструкций1, и с незначительными изменениями приводится в реферируемой монографии.
После работы Чарлза Морриса2 получает все большее распространение и в настоящее время может считаться общепринятым трехчастное деление семиотики (и, в частности, лингвистики) на «синтактику» («синтаксис»), «семантику» и «прагматику». Моррис отмечает, что характеристика языка (Ь) учитывает три измерения по простой формуле: Ь = Ьсин + Ьсем+ Ьпраг. Синтактика изучает
Санников В.З. Русские сочинительные конструкции: (Семантика. Прагматика. Синтаксис). - М., 1989. - 267 с.
2 Моррис Ч. Основания теории знаков // Семиотика. - М.: Радуга, 1983.
С. 37-89.
«формальные отношения знаков друг к другу», семантика - «отношения знаков к их объектам», прагматика — «отношения знаков к их интерпретаторам», то есть действующим лицам процесса речи.
Автор пытается применить в качестве примера моррисовское трехчастное деление к своему языковому материалу, и предлагает рассмотреть сочинительную конструкцию с союзом или:
«Он подарил Коле книгу или журнал»
В прагматическом описании автор отмечает: говорящий признается, что он не знает полной правды об описываемой ситуации, но считает, что и эта неопределенная информация полезна для слушающего, поскольку в условиях общения нет источника более точной информации. В семантическом описании в рассматриваемом примере каждый из компонентов возможен (возможно, он подарил книгу, возможно, он подарил журнал). Указанные сведения семантического и прагматического характера индуцированы именно сочинительным союзом или и должны быть включены в его толкование. Об этом свидетельствует тот факт, что при замене в обсуждаемом примере союза или на союз и (Он подарил Коле книгу и журнал) перечисленные семантические и прагматические компоненты значения утрачиваются. В синтаксическом описании исследуются формальные отношения знаков друг к другу, т.е. сочиненные члены однофункциональны (и то, и другое - «прямое дополнение»); они согласованы по части речи (8) и по падежу (вин. пад.); один из них (книгу) располагается перед сочинительным союзом, другой - после него. За отдельными исключениями сочиненные члены не могут разделяться другими словами (ср.: Он подарил книгу Коле или журнал1). И т.д.
Автор отмечает, что сведения, приведенные выше при разборе данного примера, крайне приблизительны и упрощены, вопрос о границе между синтаксисом, семантикой и прагматикой остается спорным, однако само это разделение вряд ли может вызывать сомнения.
1 Грамматически неправильные фразы обозначаются звездочкой слева вверху, а сомнительные - одним или двумя вопросительными знаками. - Прим. реф.
Коммуникативно-прагматический компонент уже включен лингвистами ГДР в описание системы современного немецкого языка; среди чехословацких лингвистов широко распространена убежденность в необходимости изучения прагматических аспектов языковой системы и комплексного рассмотрения синтаксических, семантических и прагматических компонентов.
Относительно русского языка автор считает возможным утверждать, что в целом синтаксис языковых единиц изучен лучше, чем их семантика, а семантика - лучше, чем их прагматика. Реферируемая работа, по мнению автора, имеет предварительный характер; он надеется, что она будет способствовать решению проблемы, поскольку принципиальная установка исследования -рассмотрение русских языковых единиц (союзов и синтаксических конструкций) во всех трех аспектах: синтаксическом, семантическом и прагматическом.
Еще недавно место семантики, ее границы рисовались достаточно неопределенными. Так, Дж. Катц и Дж. Фодор определяли семантику следующим образом: «Семантика - это лингвистическое описание минус грамматика»1. Дж.Д. МакКоли отмечал, что этот тезис означает, по существу, что «семантика понимается прямо-таки как бесформенное крошево»2. По мере разработки семантики ее задачи и ее границы становились достаточно определенными, роль своеобразной «свалки» перешла к новой области лингвистики -прагматике.
Вслед за Б. Ханссоном и некоторыми другими исследователями автор использует достаточно широкое понимание прагматики, включающее как прагматику «высшего уровня» (теория речевых актов), так и прагматику «низшего уровня» (изучение прагматических элементов значения языковых единиц). Неправомерность широко распространенного сведения прагматики к теории речевых актов осознается многими исследователями (по преимуществу лин-
1 Катц Дж.Дж., Фодор Дж. J.A. The structure of а semantic theory // Language. -Baltimore,1963. - Vol. 39, N 1.; цит. по: Новое в зарубежной лингвистике. - М., 1981. - Вып. 10. - С. 236.
2 МакКоли Дж. О месте семантики в грамматике языка // Новое в зарубежной лингвистике. - М., 1981. - Вып. 10. - С. 235-301.
гвистами). Т.В. Булыгина отмечает, что «существует огромное количество языковых единиц, в содержание которых наряду с семантическими элементами инкорпорированы прагматические.., а некоторые (даже, -то и др. - Даже Иван пришел, Иван-то пришел) имеют исключительно прагматическую природу»1. Русские союзы (и подчинительные, и сочинительные) относятся к числу языковых единиц, в содержание которых «инкорпорированы» прагматические элементы.
В связи с этим в реферируемой книге семантика и прагматика языковых единиц объединяются под термином «значение».
Свое понимание значения языковых единиц, способов его определения и описания автор предлагает рассмотреть несколько подробнее.
Широко распространено ошибочное, по мнению автора, представление о смысловой «дефектности» союзов (и других «служебных» слов), об отсутствии у служебных слов лексического значения или о «простоте», «элементарности» этого значения. Отсюда неточность, «обобщенность» многих имеющихся в русистике толкований союзов. Нередко эти толкования представляют собой либо общие классифицирующие характеристики типа «условный союз», «разделительный союз», «условно-разделительный союз», либо указания синонимичных союзов или выражений. Эти указания нередко недостаточно точны (так, союз а то и определяется в [БАС] как синоним союза или, или же, что явно не так - ср.: Он вернется через 5, а то и 6 дней - Он вернется через 5 или 6 дней); толкующие выражения (такие, например, как «иначе», «а на самом деле», приводимые в [БАС] в качестве толкований союзов а то, не то, а не то) сами подчас имеют сложное значение и нуждаются в толковании.
Представление об элементарности значения союзов широко распространено и в теоретической семантике 60-80-х годов. Некоторые союзы объявляются элементарными единицами, вообще не нуждающимися в толковании. Так, Х.С. Серенсен полагает, что
1 Булыгина Т.В. О границах и содержании прагматики // Изв. АН СССР Сер. лит. и яз. - М., 1981. - № 4. - С. 333-341.
союзы (и, если... то, или... или и т.д.) характеризуются весьма большой семантической простотой. Анализ русских союзов убеждает в том, что эти союзы (даже так называемые «основные» - если, и, или) имеют достаточно богатое значение и, бесспорно, нуждаются в толковании.
Анализ описываемых ситуаций, учет истинностных значений может облегчить нахождение правильных толкований, однако результаты этого анализа требуют чрезвычайно осторожного обращения. Прямое отображение ситуаций в толкование может привести к ошибке. Анализ ситуаций действительности может обогатить семантическое исследование. Автор соглашается с Р. Джекендоф-фом, который считает, что естественный язык непосредственно связан именно с проецируемым, а не реальным миром. В связи с этим «истинность» и «референция» в традиционном понимании не могут считаться центральными понятиями семантики естественного языка».
Интересным автор считает вопрос о взаимодействии значений единиц, составляющих предложение, особенно правила сложения смыслов, дающие не сумму смыслов, а новые смыслы.
Изучение взаимодействия значений только еще начинается. Одним из первых шагов в этом направлении была разработка понятия, обозначаемого обычно терминами «семантическое согласование (или согласованность) элементов значения предложения» или «семантическая связность текста». Текст семантически связан, если в лексических значениях синтаксически связанных слов имеются повторяющиеся смысловые компоненты; если ни для одной пары связанных друг с другом слов это правило не соблюдено, текст семантически не связан.
Понятие семантической связности текста Ю.Д. Апресян иллюстрирует примером:
Хороший кондитер не жарит хворост на газовой плите, который (в силу многозначности входящих в него слов) имеет 72 принципиально возможных прочтения. Лишь одно из них является оптимальным и естественным, и оно с легкостью выбирается всяким человеком, владеющим русским языком, - именно на основании закона, диктующего выбор такого осмысления данного предложения, при котором повторяемость семантических элементов достигает максимума.
На примере морфологических значений Т.В. Булыгина показывает, что понятие семантической согласованности элементов существенно и для грамматических значений - по-видимому, даже в большей степени, чем для лексических. Это замечание справедливо и по отношению к значениям синтаксическим. В тексте должны быть согласованы значения лексические со значениями грамматическими (морфологическими и синтаксическими). Примером такого согласования могут служить сочинительные конструкции типа Она красивая, но глупая, где желательность одного компонента и нежелательность другого передается и лексическими значениями этих компонентов, и союзом но.
Нарушение семантического согласования ведет к языковой неправильности. В качестве иллюстрации автор дает союз и то, в значение которого входит компонент 'меньше нормы':
(1) Вино подают за обедом, и то по рюмке [= 'редко и в малых количествах'].
Две модификации фразы (1):
(2) Вино подают за обедом, и то по большой рюмке.
(3) Вино подают за обедом, и то по стакану.
Фраза (2) неправильна, поскольку смысл союза и то (указание на малое количество) не согласуется со смыслом прилагательного большой.
Любопытным автор находит то, что фраза (3) правильна, поскольку все формальности здесь соблюдены (эксплицитного указания на большое количество нет), хотя по существу эта фраза более противоречива, чем (2) (стакан больше, чем рюмка, даже большая).
Смысл, содержащийся в (2) можно передать и с помощью союза и то, но эксплицитно указав на имеющееся смысловое противоречие:
(4) Вино подают за обедом, и то по рюмке, правда, большой.
Однако взаимодействие значений не сводится к семантической согласованности элементов. Н.Н. Леонтьева отметила, что, кроме тенденции к дублированию смысла, создающей избыточность, в языке действует противоположно направленная тенденция к сокращению повторяющейся части смысла, в частности, семантическая компрессия: банка, сделанная из меди - > банка из меди использует при описании сходных явлений термин «семантическая гаплология». Это хорошо согласуется с наблюдениями
А.М. Пешковского, который считает, что язык не применяет одновременно всех своих средств, т.е. тут действует закон экономии сил. Когда вопросительное понимание гарантировано специальными вопросительными словами, интонация вопроса опускается как излишняя. Напротив, когда она одна создает вопрос, она, естественно, применяется в максимальной степени.
В качестве метода описания значения языковых единиц автор использует их толкование. Язык толкований называют обычно семантическим языком. Поскольку, однако, этот термин не учитывает другую важную сторону языкового знака - его прагматику, предпочтительнее, видимо, говорить о «языке толкований», или о «прагмасемантическом языке», или о «языке значений».
При такой постановке вопроса вид языка толкований имеет первостепенное значение. Большинство логиков и часть лингвистов считают, что языком толкований должен быть формальный язык, использующий символику языков логики. Вслед за некоторыми лингвистами автор считает, что языком толкований должен быть естественный язык. Если язык - «окно в мышление», «если семантика ...призвана воспроизвести структуру человеческого сознания, то она не может использовать аппарат, чуждый таковому сознанию» (Вежбицка, 1983:225).
Языком толкования должен быть естественный язык. Однако для того, чтобы он мог выполнить свою задачу, он должен быть «упорядочен». Словарь языка толкований, во-первых, значительно меньше по объему; во-вторых, в нем нет синонимии и омонимии имен значений - явлений, которые богато представлены в естественных языках.
Насколько далеко можно идти при сокращении объема словаря при выработке языка толкований? А. Вежбицка считает, что здесь нельзя останавливаться на полпути, что необходимо довести минимизацию (reduction) до конца, до тех пор, пока она не дойдет до таких составляющих человеческих высказываний, которые уже просто не могут быть подвергнуты дальнейшему разложению. По мнению А. Богуславского, эти неопределимые элементы как раз и должны представлять собой те предельные составляющие мира, те элементы человеческой мысли, которые уже более трех веков ищут философы. Лингвисты включились в поиски элементарных семантических единиц лишь в XX в., однако именно они внесли
решающий вклад в решение этой проблемы. А. Вежбицка впервые дала пусть небесспорный, пусть предварительный, но полный и тщательно продуманный список элементарных смыслов (включающий 14 единиц), доказав практическую осуществимость этого грандиозного предприятия, значение которого для лингвистики невозможно переоценить.
Однако толкования, строящиеся из столь ограниченного числа элементов, неизбежно становятся достаточно громоздкими. Поэтому на практике, при толковании единиц языка, исследователи (в том числе и сама Анна Вежбицка) пользуются единицами, которые не являются семантически элементарными. Автор в данной работе также использует при построении толкований не мельчайшие «кирпичики» - элементарные единицы, а гораздо более крупные блоки.
В данной работе принимается понимание толкования, разработанное Ю.Д. Апресяном: «Мы будем понимать под толкованием единицы Х предложение на ограниченном и стандартизованном языке, построенное с соблюдением следующих требований: (а) оно должно быть в точности синонимично толкуемой единице Х; (б) оно должно сводить толкуемый смысл к более простым смыслам.. ; (в) эти более простые смыслы должны быть настолько крупными, насколько это возможно без нарушения требования (б): последнее условие значит, что толкуемую единицу Х следует сводить к ее «непосредственным семантическим составляющим», а не к мельчайшим неопределяемым словам - смыслам».
Еще один важный вопрос связан с мерой полноты толкования языковой единицы: должно ли оно включать лишь те признаки, которые отличают ее от всех остальных единиц языка (принцип «минимального толкования»), или же в толкование должны входить не только дифференциальные семантические признаки, но все признаки, в частности «интегральные», «ассоциативные», или «потенциальные», а также «факультативные».
Некоторые исследователи семантики русских языковых единиц вводят в толкование лишь дифференциальные признаки. В данной работе предпринимается попытка дать максимально богатое и детальное описание семантики и прагматики широкого круга русских союзов (около 50 союзов). В случаях колебаний мы предпочитали включать спорные элементы, чтобы избежать риска
упустить важные компоненты значения того или иного сочинительного союза.
Положение, что толкуемой единицей должно быть не отдельно взятое слово, но слово в словосочетании или в предложении по отношению к союзам, автору представляется бесспорным. В толковых словарях русского языка толкование союзов включает указание на связываемые предложения или члены предложения и на отношения между ними. Предлагаемые автором толкования не формальны, это скорее материал для формальных толкований.
Таковы основные положения реферируемой книги. Более развернуто и иллюстративно они даются в пяти частях, составляющих книгу.
В I части рассматриваются общие вопросы русского синтаксиса - синтаксические чередования, иллокутивное употребление языковых единиц и т. д.
Во II части, самой большой по объему, детально анализируются сочинительные конструкции.
В III части рассматриваются «промежуточные» - сравнительные - конструкции в их взаимосвязи с двумя основными типами русских синтаксических конструкций - конструкциями сочинительными и подчинительными.
IV часть посвящена рассмотрению некоторых подчинительных конструкций (условных и уступительных).
В V части рассматривается «игровое» использование языковых единиц - там, где оно синтаксически значимо и нередко позволяет обнаружить синтаксические явления, которые могли бы остаться незамеченными.
Приложение посвящено одному частному вопросу - месту распространенного определения в русской фразе.
М.Х. Шахбиева
