CC BY
244
2009.01.016-017. ПИХОЯ Р.Г. МОСКВА. КРЕМЛЬ. ВЛАСТЬ. (Сводный реферат).
1. ПИХОЯ Р. Г. Москва. Кремль. Власть: Сорок лет после войны, 1945-1985. - М: Русь-Олимп: Астрель: АСТ, 2007. - 716 с.
2. ПИХОЯ Р. Г. Москва. Кремль. Власть: Две истории одной страны: Россия на изломе тысячелетий, 1985-2005. - М: Русь-Олимп: Астрель: АСТ, 2007. - 716 С.
Ключевые слова: СССР, 1945-1991 гг., политическая история, механизмы власти, КПСС, властная элита, М. С. Горбачёв, «перестройка», распад СССР, Российская Федерация, 1992-2005 гг., политический кризис осени 1993 г., Б.Н. Ельцин, В.В. Путин.
Две монографии Р.Г. Пихоя, вышедшие под общим заглавием «Москва. Кремль. Власть», посвящены истории власти в СССР и Российской Федерации в 1945-2005 гг. Автор в 1990-1995 гг. возглавлял Государственную архивную службу России; на его глазах происходил распад Советского Союза и формирование независимого российского государства. В своем исследовании он опирается не только на архивные документы, но и на собственные наблюдения, позволяющие в известной степени оживить наши представления о «человеке во власти», дополнив их рядом деталей, которые обычно не фиксируются в письменных источниках.
Первая книга - «Москва. Кремль. Власть. Сорок лет после войны» - посвящена событиям, происходившим в Советском Союзе с 1945 по 1985 г. В центре внимания автора - наиболее актуальные вопросы отечественной истории: почему оказался нежизнеспособен сталинский режим; какие причины предопределили консервативные реформы Хрущёва; как планировался и был осуществлен заговор по его свержению; каковы были условия вызревания системного кризиса в 1970-е годы. Заметное место в книге заняли вопросы внешней политики - участие СССР в послевоенном устройстве мира, события 1956 г. в Венгрии и 1968 г. в Чехословакии, кубинский ракетный кризис, война во Вьетнаме, ввод советских войск в Афганистан.
Книга состоит из предисловия и девяти очерков (глав), снабжена именным указателем.
Обосновывая в предисловии общую концепцию своего исследования, Пихоя опровергает распространенное представление, согласно которому реальная власть в СССР принадлежала КПСС. По его мнению, ее носителем не может считаться даже Политбюро ЦК, хотя оно и являлось фактическим руководящим органом партии. Подлинная власть распределялась между четырьмя ведомствами: ЦК КПСС, Совмином СССР, КГБ и Министерством обороны. В состав властной элиты входили также представители высшего звена политического руководства на местах: секретари обкомов, крайкомов, ЦК компартий союзных республик и т.д. По подсчетам автора, «состав главных действующих лиц советской послевоенной истории вряд ли превышал 3 тыс. человек. Вместе с членами семей -10-15 тыс. человек. Это как раз те самые люди, которые олицетворяли власть в СССР» (1, с. 14). В случаях, когда «решения должны были приниматься оперативно или имели высокую политическую цену... они принимались на уровне высшего политического руководства страны (как правило, руководителем партии по согласованию с главой Совмина, КГБ и армии)» (1, с. 15).
Первые три очерка посвящены послевоенному периоду (1945-1953 гг.). Пихоя последовательно рассматривает внутреннюю политику Москвы, внешнеполитические перипетии и, наконец, борьбу за власть, протекавшую в ближайшем окружении Сталина. Победа в Отечественной войне была использована советским руководством как аргумент в пользу незыблемости социально-политического и экономического строя в стране. С началом холодной войны был выбран курс на дальнейшее форсированное развитие ВПК, что означало сохранение и углубление прежних деформаций в советской экономике. В полном объеме был восстановлен колхозный строй. Усиливался террор. В условиях ожесточенной борьбы за власть между отдельными кремлевскими кланами Сталин, со своей стороны, стремился сохранить контроль над ситуацией, искусно сталкивая между собою своих потенциальных преемников и инициируя новые витки репрессий. Расширение состава Президиума ЦК КПСС на XIX съезде партии давало «вождю» возможность сформировать своего рода «команду дублеров», готовую в нужный момент сменить у власти старое поколение сталинских выдвиженцев. «В этой политике Сталина, - отмечает Пихоя, -нельзя не заметить продолжения политических традиций 1920-
1930-х годов» (1, с. 217). Смерть диктатора прервала осуществление намеченных им планов.
В четвёртом очерке исследуется период с марта 1953 по конец 1957 г. Смерть Сталина, поистине долгожданная для его ближайшего окружения, сделала возможным проведение реформ, необходимость которых осознавалась давно. Однако инерция уже сложившихся стереотипов вкупе с борьбой за власть между наследниками генсека привели к тому, что наиболее радикальный вариант преобразований, предложенный, как это ни парадоксально на первый взгляд, Л.П. Берией, был отвергнут, так же, как позднее и более умеренный курс Г.М. Маленкова. Сменивший его у власти Н.С. Хрущёв выбрал наиболее консервативный вариант реформ, сохранённый его последователями «до последних лет существования СССР» (1, с. 340); в конечном итоге это и стало причиной провала его политики (правлению Хрущёва посвящен следующий -пятый - очерк). В ходе политических баталий середины 1950-х годов были сформулированы основы политического устройства советского государства, остававшиеся в силе вплоть до начала «перестройки». В частности, была окончательно утверждена система партийного руководства всеми сторонами деятельности государственной машины, а также принцип стабильности номенклатуры, гарантировавший неприкосновенность ее привилегий и не допускавший возобновления репрессий. Фактически это означало курс на самовластие партаппарата, и попытка Хрущёва в 1964 г. проигнорировать этот им же утвержденный принцип стоила ему поста (отставка первого секретаря рассматривается в шестом очерке).
Последние три очерка посвящены событиям середины 1960-х -начала 1980-х годов. Автор использует ставший привычным термин «эпоха застоя», однако считает, что началом этого периода была не отставка Хрущёва, а рубеж 1960-1970-х годов. Во второй половине 1960-х советская экономика развивалась еще достаточно динамично (сыграл свою роль и расширявшийся экспорт нефти и природного газа), был дан старт реформе Косыгина и консервативные тенденции в политике еще не проявились в полной мере. Тем не менее вопрос о допустимых пределах реформирования всегда оставался крайне болезненным для советского руководства, и дальнейшее развитие событий было вполне закономерным. Поворотным пунктом стал 1968 год. Начавшаяся было «пражская весна»
оказалась наиболее наглядным подтверждением того, насколько опасны экономические и политические преобразования для самых основ советской Системы. Ввод войск ОВД в Чехословакию означал окончательный переход советского руководства к резко консервативному курсу, предполагавшему отказ от сколько-нибудь значительных реформ, усиление идеологического контроля и жесткую борьбу с инакомыслием в сочетании с сохранением принципа стабильности номенклатуры. Этому способствовал и продолжавшийся рост цен на энергоносители: высокие доходы от экспорта нефти создавали достаточно стойкую иллюзию экономической стабильности. Закономерным итогом брежневской эпохи стал системный кризис советского государства в начале 1980-х годов, в конечном итоге предопределивший крушение Советского Союза.
Вторая монография цикла - «Москва. Кремль. Власть. Две истории одной страны» - охватывает период «перестройки» и постсоветскую историю России. Книга состоит из предисловия, одиннадцати очерков (глав), разбитых на две истории (части), и заключения. Имеется именной указатель.
Первая часть монографии посвящена эпохе «перестройки». Автор отмечает, что первоначальный курс Горбачёва - «ускорение» - по сути представлял собой осуществление программы частичного реформирования экономики, задуманной еще при Ю.В. Андропове. Этот курс провалился. В дальнейшем, столкнувшись с неприятием реформ частью номенклатуры, Горбачёв дал старт политическим преобразованиям и попытался устранить эту часть номенклатуры с помощью выборов на альтернативной основе. Особое внимание Пихоя уделяет XIX Всесоюзной партийной конференции и I Съезду народных депутатов СССР, их общественно-политическому и экономическому контексту. 1987 год стал поистине переломным в советской истории. Однако выбранное Горбачёвым «лекарство» на поверку оказалось, по словам автора, страшнее «болезни». Уже первые выборы привели к оживлению политической жизни страны, публичному проявлению политической оппозиционности и стремительному ослаблению позиций коммунистической идеологии. В условиях нараставшего экономического кризиса обстановка в стране становилась все более взрывоопасной.
Далее автор рассматривает такие вопросы, как учреждение президентства в Советском Союзе, подготовка и проведение I Съезда народных депутатов РСФСР, избрание Б.Н. Ельцина председателем Верховного совета РСФСР и принятие Декларации о государственном суверенитете России, «война законов» между союзными и российскими органами власти и, наконец, эскалация политического кризиса весной 1991 г., референдум о сохранении СССР и начало Ново-Огаревского процесса. Выборы на Съезд народных депутатов РСФСР привели к доминированию на нем сторонников радикальных преобразований во главе с Ельциным. После принятия 12 июня 1990 г. Декларации о государственном суверенитете началась систематическая работа по созданию правовой и экономической базы России в СССР, перевод союзных предприятий на территории РСФСР в ведение России, снижение налоговых отчислений из российского бюджета в союзный, что привело к значительному сокращению бюджета СССР и к обострению отношений между российским и союзным руководством. Принципиальные разногласия по вопросу о роли союзного центра стали причиной фактического отказа союзного руководства от первоначальных договоренностей о проведении экономических реформ по программе «500 дней» на всей территории СССР. В этих условиях российское руководство приступило к реализации программы перехода к рыночной экономике в масштабах только России. Ответственность за провал общесоюзной программы реформ автор возлагает на обе стороны.
Неоднозначные итоги референдума о сохранении СССР, проведенного 17 марта 1991 г., убедили Горбачёва в том, что прежними, партийно-аппаратными методами обойтись уже невозможно; начались поиски компромисса. Это сделало возможными переговоры о заключении нового союзного договора, известные как Ново-Огаревский процесс. Попыткой сорвать его был августовский путч 1991 г. Однако непонимание путчистами реальной общественно-политической обстановки, сложившейся в стране в результате «перестройки», привело к скорому краху ГКЧП, а сама попытка государственного переворота вопреки ожиданиям ее организаторов оказалась смертельным ударом для союзного государства. В первые же дни после путча процесс распада СССР принял необратимый характер.
Последний очерк первой части посвящен причинам распада СССР. Автор подчеркивает, что построенное большевиками государство по самой своей природе не было приспособлено к демократическим методам управления. «Перестройка» оказалась попыткой реформировать нереформируемое, и ослабление административной «вертикали» быстро сделало нежизнеспособным советское государство в целом. Беловежские соглашения стали не началом распада СССР, а скорее его окончанием, закономерным итогом предшествующих процессов.
Во второй части своей книги Р.Г. Пихоя кратко прослеживает наиболее важные процессы, протекавшие в России в 1990-е - начале 2000-х годов. Автор подчеркивает, что 1991 г. действительно стал водоразделом в отечественной истории, границей между «двумя историями одной страны», во многом непохожими одна на другую. Крушение советского режима привело к необратимым изменениям в российском обществе и государстве. В то же время результатом непродуманных экономических реформ стал тяжелейший экономический кризис, стремительная инфляция и катастрофический спад производства, рост социальной напряженности. Незавершённость политических реформ привела к кризису в отношениях между Б.Н. Ельциным и Верховным советом РФ, пиком которого стали вооруженные столкновения в Москве в октябре 1993 г. В дальнейшем, ликвидировав прежнюю систему государственного управления, основанную на всевластии советов, Ельцин и его сторонники, по сути, выбрали противоположную крайность: в новой Конституции 1993 г. избыточными полномочиями наделен уже Президент Российской Федерации. Середина и вторая половина 1990-х годов стали временем депрессии, усталости общества. Ситуация усугублялась продолжающимися экономическими трудностями, ростом преступности, Чеченской войной.
В 1998 г. последовал новый экономический кризис. Определенный экономический рост наметился только начиная с 1999 г. и особенно в первое президентство В.В. Путина; однако серьезные опасения вызывает сохраняющаяся зависимость российской экономики от экспорта сырья, прежде всего нефти. Итоги политических преобразований начала 2000-х годов также вызывают двойственное отношение. Автор констатирует не только политическую стабилизацию, но и отсутствие эффективной многопартийной сис-
темы, недоверие значительной части населения к существующим партиям и государственным учреждениям. Широким доверием пользуется только Путин. Как следствие, не только власть, но и ответственность концентрируются на самом верху государственной пирамиды, что в случае неудач в экономике (например, падения цен на нефть) может легко положить конец новой «стабилизации». «"Канализация недовольства наверх", отсутствие распределения ответственности, - заключает Пихоя, - это реальная тревога будущего развития» (2, с. 527).
М.М. Минц
