Научная статья на тему '2009. 01. 011. Туманова А. С. Общественные организации и русская публика в начале XX века. - М. : новый хронограф, 2008. - 328 C'

2009. 01. 011. Туманова А. С. Общественные организации и русская публика в начале XX века. - М. : новый хронограф, 2008. - 328 C Текст научной статьи по специальности «Политологические науки»

CC BY
976
176
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
РОССИЯ / НАЧАЛО XX В. / ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ / ОБЩЕСТВЕННОСТЬ
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Похожие темы научных работ по политологическим наукам , автор научной работы — Шевырин В. М.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Текст научной работы на тему «2009. 01. 011. Туманова А. С. Общественные организации и русская публика в начале XX века. - М. : новый хронограф, 2008. - 328 C»

2009.01.011. ТУМАНОВА АС. ОБЩЕСТВЕННЫЕ ОРГАНИЗАЦИИ И РУССКАЯ ПУБЛИКА В НАЧАЛЕ XX ВЕКА. - М.: Новый хронограф, 2008. - 328 с.

Ключевые слова: Россия, начало XX в., общественные организации, общественность.

Книга д.и.н. А.С. Тумановой состоит из предисловия, шести глав («Культура самоорганизации русского общества: условия и особенности формирования»; «Гражданское общество в действии: типы общественных организаций, их место и роль в жизни дореволюционной России»; «Создание законодательных основ для самоорганизации общества, 1905-1907 гг.»; «Свобода обществ и союзов в представлениях чиновников полицейского ведомства»; «Общественные организации и губернаторы»; «Общественность и модернизация правового положения общественных организаций в межреволюционный период: неосуществленные надежды») и заключения; снабжена указателями (имен, общественных организаций), иллюстрациями.

Автор понимает под общественными организациями «добровольные, самоуправляющиеся и надлежащим образом оформленные объединения, создающиеся на постоянной основе для решения насущных проблем непроизводственного и некоммерческого характера». Другой ключевой термин - «публика» - нередко использовался современниками, причем употреблялся, как правило, в значении «общественность». Термин «общественность» восходит к идейному репертуару либералов рубежа Х1Х-ХХ вв., «обозначая в их лексиконе "образованное общество", "либеральную, прогрессивную и независимую часть общества", "прогрессивные общественные начинания", особый "склад общественной жизни", а зачастую и общественную сферу в целом» (с. 23).

Для российского населения, веками приученного к подчинению, они являлись своеобразной школой самостоятельной гражданской деятельности, формировавшей навык управляться собственными силами. Общества предоставляли россиянам возможность учиться самоуправлению, и эта привычка начинала сказываться на состоянии нации, способствуя духовной эмансипации русского народа, формированию гражданского духа и общественности.

Не было ни одной значительной проблемы, встававшей перед российским населением, которая не возбуждала бы к жизни соответствующую инициативу общественности, готовность разрешить ее своими силами. Общественные структуры заполняли практически все образующиеся лакуны в социокультурном пространстве, давали выход возраставшим потребностям российских жителей.

Общества внесли весомый вклад в повышение материального благосостояния населения страны, предвосхитили многие достижения в различных областях и, что особенно важно, готовили «глубинные изменения в самосознании горожан, способствуя их превращению из обывателей в свободных граждан. Общественные организации являлись основой для формирования новой городской элиты, положение которой в обществе определялось уже не ее официальным сословным статусом, а имевшимися у нее навыками общественной работы, степенью развитости у нее таких качеств, как гражданский долг и ответственность» (с. 141).

Для самодержавия, привыкшего к тотальному контролю над всеми сферами жизни общества, формирование таких влиятельных организаций, как Вольное экономическое общество, Русское географическое общество, Общество распространения технических знаний, Пироговское общество русских врачей, означало, пишет А.С. Туманова, возникновение конкурирующей силы, оспаривавшей его монопольное право на выражение интересов населения. С развитием подобных объединений целые сферы деятельности безвозвратно перешли из ведения бюрократии к самому обществу. Под их влиянием самодержавие было вынуждено признать свою неспособность в одиночку удовлетворять растущие и все более разнообразные запросы россиян. Без согласия и сотрудничества с неполитическими ассоциациями тех лет многие важные направления государственной политики не могли быть проведены в жизнь.

«Временные правила, об обществах и союзах» от 4 марта 1906 г., несмотря на внесенные в их текст Государственным советом ограничения, препятствовавшие, по словам дореволюционных юристов, осуществлению начала свободы союзов, создали правовую основу для самоорганизации российского общества. Очертив правовое поле, в котором могла осуществляться деятельность добровольных организаций, «Правила» способствовали расширению сферы общественной самодеятельности, усилению роли общест-

венности в решении важных вопросов жизни населения страны, явились необходимой правовой базой для правомерных административных решений по вопросам, относящимся к ассоциациям. «Невзирая на всю противоречивость и непоследовательность курса правящей власти по отношению к организованной общественной самодеятельности, с принятием «Временных правил» прежнее отрицание ее значения заменялось известным признанием, хотя и с разрешением ее лишь в тех пределах, которые признавались допустимыми государством» (с. 171).

Добровольные ассоциации явились институциональной основой формирующегося в дореволюционной России гражданского общества. Отношение к нему самодержавия было противоречивым: с одной стороны, имелось желание поддержать общественную самодеятельность, приносившую конкретную пользу в конкретных областях жизни страны, а с другой - оставался страх, что она может зайти слишком далеко, принять нежелательные формы. Ошибка власти заключалась в ее уверенности в том, что право выбора - иметь дело с добровольными организациями или нет - оставалось за ней.

Изучение опыта взаимодействия власти и общественных организаций, отмечает автор, свидетельствует о фундаментальном кризисе российского самодержавия, его взаимоотношений с обществом. Стремление царизма к огосударствлению социальных процессов, сохранению патерналистского отношения к народу препятствовало формированию гражданского общества и демократических правовых институтов, не позволяло власти обрести в лице общества действенного партнера.

Между тем ограниченность реформы общественной сферы была вызвана рядом причин, среди которых консерватизм российской бюрократии играл отнюдь не решающую роль. В дореволюционной России отсутствовали многие предпосылки, стимулировавшие развитие гражданского общества на Западе. Так, здесь не было развитого в понимании западного человека среднего класса, являвшегося в европейских странах носителем идей буржуазной общественности. Российская политико-правовая жизнь не основывалась на примате гражданских прав, уважении к закону, ответственности администрации перед судом.

Слабость среднего класса и отсталость политической жизни компенсировались, считает автор, всемогуществом государства и

бюрократии, которые выступали в России проводниками модерни-зационных идей. В этом заключалась одновременно сила и слабость российской модернизации. С одной стороны, наличие твердой и авторитетной в глазах народа государственной власти придавало модернизационному процессу контролируемый характер, а с другой - тормозило его, делало до крайности противоречивым, порождало диспропорции российской модернизации.

Приоритет патерналистских методов управления перед правовыми сдерживал развитие гражданского общества, приводил к конфронтации власти и общественности, искажал вектор модерни-зационного процесса, обусловливая в конечном итоге его протекание по наиболее радикальному варианту и сползание страны в революцию. Отмеченные факторы препятствовали складыванию в России образцов гражданских структур, являвшихся залогом стабильности государственного и общественного устройства в странах Западной Европы.

Деструктивную роль играли и завышенные ожидания либеральной общественности, стремившейся к абсолютному освобождению публичной сферы от государственного контроля, но не особенно задававшейся вопросом, готово ли население страны к обладанию широкой свободой общественной деятельности европейского типа и какие проблемы могут возникнуть в процессе проведения этой реформы в специфических национально-государственных условиях Российской империи. Более взвешенный подход к данному вопросу высказывали ученые-государствоведы, признававшие российскую монархию, эволюционировавшую в направлении конституционной модели, способной не только декларировать, но и на деле осуществить основные права и свободы населения. Однако их предостережения об опасности превышения границ необходимой российскому обществу свободы ввиду низкого уровня политической культуры и правосознания населения являлись для преобладающей части образованной русской публики того времени лишь проявлением реакционности.

Учитывая неподготовленность российского общества к демократии, подтвердившуюся всем ходом исторических событий накануне и после Октября 1917г., следует признать, полагает автор, что общественная самодеятельность не могла быть совершенно свободной от государства, и неконтролируемый процесс создания и

деятельности общественных организаций таил в себе немалую опасность. Сложность состояла, однако, в нахождении меры такого контроля, которая была бы приемлема как для общества, так и для власти, сочетала искомую обществом широкую свободу союзов со значимыми для власти задачами сохранения стабильности государственного строя. Подобный компромисс интересов власти и общества на этапе модернизации политического строя России начала XX в. был необходим, чтобы Россия преодолела его без катастрофических потрясений, однако оказался недостижимым. Принципиальная разнонаправленность ожиданий власти и общественности в иносказательной форме постфактум была выражена правым либералом В. А. Маклаковым: «Нельзя учиться плавать в открытом море; для этого и есть маленькие бассейны, шестидесятые годы со своими реформами и особенно 1905 г. со своей Государственной думой поставили перед русским обществом такие бассейны, в которых мы могли научиться плавать. В этом и был выход из ложного круга, но нам хотелось сразу моря, а власть жалела и о бассейне» (с. 293).

Широкую свободу союзов российское общество получило в феврале 1917 г. Однако период свободной самоорганизации общественности оказался крайне недолгим. Время для достижения общественного согласия и стабильности было уже упущено, считает автор.

В.М. Шевырин

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.