CC BY
240
ДРЕВНИЙ МИР
2008.02.004. КОФАНОВ Л.Л. LEX И IUS: ВОЗНИКНОВЕНИЕ И РАЗВИТИЕ РИМСКОГО ПРАВА В VIII - VII ВВ. ДО Н.Э. / РАН. Ин-т всеобщ. истории и др. - М.: Статут, 2006. - 574 с. - Библиогр.: с. 503-525.
Ключевые слова: Древний Рим, VIII-VII вв. до н.э., римское право, возникновение и развитие, «право» - ius и «закон» - lex.
В монографии рассматривается процесс становления системы римского права («царских законов», Законов XII таблиц и пре-торского права) в контексте социально-политического развития Рима в эпоху царей и ранней республики. Анализируется роль жреческих коллегий в создании сакрального права, характер древнейших сакрально-правовых норм и их эволюция от религиозных табу к правовым санкциям, формирование в рамках архаического общества таких основополагающих юридических понятий, как «право» (ius) и «закон» (lex).
Несмотря на относительную многочисленность исследований в области римского архаического государства и права, отмечает во введении автор, развитию этого направления в XIX - первой половине XX в. мешало неоправданно гиперкритическое отношение к античной литературной традиции, не преодоленное в полной мере и до настоящего времени. Отчасти это объясняется тем, что оригинальные тексты источников архаического периода не сохранились и сведения о них дошли в передаче письменной традиции гораздо более поздней эпохи.
Действительно, пишет Л.Л. Кофанов, наиболее ранние сколько-нибудь систематические сведения о так называемых царских законах и Законах XII таблиц принадлежат историкам и юристам I в. до н.э. - Титу Ливию, Дионисию Галикарнасскому и Цицерону. Однако эти писатели, как доказывает автор, не только имели в своем распоряжении тексты архаических сакральных законов и комментариев к ним, но и хорошо знали их содержание. К тому времени в римском обществе уже существовала древняя и устойчивая традиция изучения права, которая в следующую эпоху, в I-V вв.
н.э., не только не прекратилась, но получила дальнейшее развитие, приобретя даже более научный характер. Так называемое ius Papiri-anum, содержащее тексты сакральных «царских законов», записанных в конце VI в. до н.э. понтификом Гаем Папирием, и Законы XII таблиц существовали вплоть до эпохи Юстиниана. Они являлись объектом многочисленных исследований и комментариев поздних римских юристов, которые и служат основой для восстановления структуры и содержания древнейших правовых документов учеными нового времени. «Таким образом, - заключает Л.Л. Кофанов, -можно с достаточной долей вероятности утверждать, что информация об архаическом праве, дошедшая до нас в достаточно поздней традиции, основана не на легендах и устных преданиях, а непосредственно на архаических записях законов» (с. 45).
Книга состоит из четырех глав. Первая глава посвящена формированию сакрального права в VIII-VI вв. до н.э., анализу его специфики, изучению древнейших законодательных институтов и особенностей самого процесса принятия законов в раннем Риме. Во второй главе рассматриваются последствия переворота 509 г. до н. э. для дальнейшей эволюции римского права, а также роль со-словно-классовой борьбы плебеев и деятельности плебейских трибунов в развитии светского права в конце VI - первой половине V в. до н.э. Темой третьей главы является история создания Законов XII таблиц, исследуются их структура и содержание, а также проблема соотношения местной традиции и греческого влияния. В четвертой главе основное внимание уделяется проблеме генезиса преторского права в Риме IV-III вв. до н.э.
В рамках царского периода истории развития римского права автор выделяет два основных этапа. Первый из них (VIII в. до н.э.) характеризуется как переходный от единой синкретической системы норм первобытного общества к архаическому праву. Главной особенностью второго этапа (VII-VI вв. до н.э.) является развитие и расцвет так называемого сакрального права, сформировавшегося в виде «царских законов». Это ius sacrum (или ius divinum), по определению самих римлян, являлось комплексом юридических норм, призванных упорядочить отношения между людьми и богами. Важность их систематизации была обусловлена тем, что в архаическую эпоху вся жизнь римской общины в целом и каждого римлянина в отдельности была регламентирована массой самых
разнообразных религиозных обычаев, запретов и ритуалов. Всякое частное или общественное мероприятие, будь то военный поход, сражение, строительство храма, покупка земли, судебное разбирательство или арендный договор, требовало согласования с волей того или иного божества и, соответственно, знания обрядов, формул и порядка жертвоприношений, эти мероприятия сопровождавших. Сакральное право, таким образом, не только регулировало чисто религиозные вопросы, но и нормы морали, и социально-экономические и политические нормы. И, как подчеркивает автор, именно поэтому оно стало той первоначальной базой, на которой строилось все римское цивильное право (с. 54, 68).
Уже первые законы о сакральных ритуалах, принятые, согласно традиции, Ромулом, несмотря на ярко выраженную сакральную окраску, затрагивали главным образом чисто социальные и политические аспекты римского общества. Они определяли прерогативы царя, сената, народного собрания, регулировали отношения между патронами и клиентами, а также семейные, брачные и межродовые отношения. Однако система штрафных санкций еще не сформировалась и сливалась с общей системой жертвоприношений (с. 78).
Аналогичный характер имели и более известные законы царя Нумы Помпилия, которые регламентировали деятельность жреческих коллегий (авгуров, понтификов, фециалов), выполнявших, впрочем, не столько культовые, сколько судебные, следственные и нормотворческие функции. В сборнике Нумы фигурируют и первые профессиональные судебно-следственные органы - уголовные квесторы, а также вводятся жесткие санкции по защите частных земельных владений и договоров.
Таким образом, отмечает автор, и сакральные законы Ромула, и «жреческая конституция» Нумы уже содержали некоторые черты, свойственные архаическому праву раннеклассового государства. Однако в целом первоначальные нормы регулирования социальной и экономической жизни римлян носили исключительно религиозный характер, позволяющий определить их как религиозные табу позднеродового общества (с. 85).
Гораздо более специфичны и одновременно универсальны законы Сервия Туллия, которые, с одной стороны, более учитывают не родовой, а социальный и имущественный статус римлянина
вообще, а с другой - направлены на подчинение гентильного обычного права нарождающемуся гражданскому праву. Несмотря на то, что большинство норм сохраняло сакральный характер, здесь значительно меньше типичных для законов Нумы религиозных табу, и больший акцент делается на имущественную сторону частных и общественных жертвоприношений. Так, в частности, Сервий Туллий модифицировал архаическую систему жертвоприношений-налогов, поставив их в прямую зависимость от доходов римских граждан. Деление исков на публичные и частные указывает также на возможность существования деления всего формирующегося права на публичное и частное (с. 95-96).
Рассматривая роль в законодательстве древнейших органов власти римской общины, автор, прежде всего, отмечает достаточно ограниченный характер власти царя, полномочия которого в целом сопоставимы с полномочиями пожизненного магистрата. В традиции римский rex всегда выступает лишь как создатель законопроектов, законодателем же в полном смысле слова был сам римский народ. Во всех римских юридических источниках закон (lex) определяется как «приказ народа», а не как волеизъявление царя. Следовательно, пишет Л.Л. Кофанов, понятия leges regiae и leges curi-atae идентичны и в первом случае указывают лишь на то, что они приняты по инициативе царей, а во втором - что они утверждены в куриатных комициях (comitia curiata), т.е. в собрании римских граждан по куриям. Однако при отсутствии общих законов их роль выполняли судебные решения царей, которые имели силу законов потому, что сам судебный процесс имел форму совещания царя с богами, а царь, как верховный жрец, стоял выше всех прочих жрецов и отцов-сенаторов (с. 113-114).
Впрочем, статус сенаторов в архаическом Риме, согласно распространенной в современной историографии точке зрения, к которой склоняется и сам автор, самым непосредственным образом был связан с выполнением ими жреческих обязанностей, и именно жреческие функции являлись необходимым условием политических и судебных прерогатив patres. В определенном смысле сенат являлся своего рода общим советом жреческих коллегий. Власть римского сената обозначалась как auctoritas partum - термином, связь которого с понятиями augur, augurium, т. е. с выявлением воли богов через знамения, достаточно очевидна. Таким образом, отме-
чает автор, не только цари были авгурами, но и patres, т.е. вожди курий и родов, облаченные почти теми же властными полномочиями, что и rex, который был лишь первым среди равных. Более того, именно цари правили по воле «отцов», а не наоборот, и нарушение этой нормы Тарквинием Гордым послужило одной из причин упразднения царской власти в Риме. На основании своей auctoritas сенат утверждал (или не утверждал) решения народа посредством авгурия, выступая в роли коллективного толкователя воли богов, а также выполнял судебные функции в качестве интерпретатора божественного права (с. 137-142).
Процедура принятия закона в comitia curiata непременно сопровождалась гаданиями, жертвоприношениями, произнесением обетов царем и членами жреческих коллегий. При этом центральным моментом было не голосование как таковое, а ритуал сакральной клятвы (ius iurandum) в верности принимаемому закону, которую приносил царь и все остальные участники комиций. Законы, принятые таким образом, считались священными (leges sacratae), и в качестве санкции за их нарушение предполагали посвящение нарушителя в жертву богам (sacer esto) и всенародное проклятие в комициях (detestatio sa^orum)^. 162).
Таким образом, отмечает автор, решающую роль в принятии закона играло авторитетное мнение профессиональных жрецов -царя, понтификов, авгуров и отцов-сенаторов, обладавших особой компетентностью в области сакрального права. Бурное развитие этого права в царский период, в конце концов, позволило патрициям надолго захватить сакральную, а следовательно и политическую, власть в Риме. Однако стремление «отцов», т.е. родовой аристократии, превратиться в замкнутую жреческую касту уже в раннереспубликанскую эпоху натолкнулось на сопротивление плебса. В правовой сфере это, в частности, отразилось в эволюции понятия lex от представления о нем как о выражении божественной воли к определению закона как воли, «приказа народа» (с. 167).
Одной из центральных проблем данного исследования является вопрос о соотношении понятий «право» (ius) и «закон» (lex) в раннем Риме. Традиционно, со времен Т. Моммзена, термин ius этимологически связывают с глаголом iubere (приказывать), вполне логично полагая, что ius publicum (публичное право) изначально было практически равнозначно понятию iussum populi (приказ на-
рода) и, соответственно, близко, по сути, к определению закона. Однако, пишет Л.Л. Кофанов, не менее очевидна и связь ius с глаголом iurare («клясться», «присягать»), который в архаической латыни имел форму iouesat. В то же время известна древнейшая санкция посвящения преступника Юпитеру в законе Нумы Помпи-лия: Ioui sacer esto. Таким образом, известная формула Законов XII таблиц ius esto («да будет правом») в архаической форме должна была выглядеть как Ioues esto («да будет Юпитеровой»). Совпадение имени Юпитера и термина ius указывает на то, что само это божество воспринималось римлянами как первоисточник права. Следовательно, полагает автор, в древнейшем Риме право (ius), по-видимому, рассматривалось как «божественная воля» («приказ бога»), которую люди должны услышать и правильно понять. В этом смысле изначальное понимание терминов lex и ius было достаточно близким.
Однако понятие ius было гораздо шире, включая совокупность религиозно-правовых норм, отдельных прав, вырабатывавшихся жреческими коллегиями (ius pontificium, ius augurale, ius fetiale) и отдельными родами (ius gentilicium), которые вместе составляли то, что впоследствии обозначало совокупность обычаев предков (mos maiorum). Но лишь те из них, которые санкционировались всем народом посредством общегосударственного акта голосования в коми-циях, сопровождавшегося клятвой граждан на верность принимаемой норме, становились законом (lex) (с. 182-187).
Дальнейшее развитие римского права в период ранней республики было обусловлено постоянным противостоянием ius как комплекса неписаных прав патрицианских родов и lex как приказа народа, объективно уравнивавшего, нивелировавшего отдельные права, ставившего их в подчиненное положение по отношению к себе.
Конец VI - первая половина V в. до н.э. характеризуется кардинальным поворотом в сторону развития светского, гражданского права. Изгнание царского рода Тарквиниев в 509 г. до н.э. и замена царской власти выборной коллегиальной магистратурой означали не только изменение конституционного строя. Разграничение сакральной и военной власти, в результате чего сакральная власть оказалась в руках верховного понтифика (pontifex maximus) и так называемого царя жертвоприношений (rex sacrificium), а военно-политическая власть досталась двум ежегодно сменяемым консу-
лам, положило начало процессу интенсивного разделения между сакральным (fas) и гражданским (ius) правом (с. 266).
В первые годы Республики благодаря активности плебса были выработаны такие фундаментальные принципы права, как верховенство закона, апелляция к народному собранию, favor libertatis, трибунское вето, разделение права частного и публичного, равенство граждан перед законом и т.д. Огромную роль в этом процессе сыграло возникновение в 494 г. до н.э института плебейского трибуната, под воздействием которого народное собрание постепенно освобождалось от религиозных пут патрицианского жречества, что происходило, в частности, путем постепенной передачи законодательных функций от пронизанных религиозными табу куриатных комиций к центуриатным, а затем и к трибутным комициям. Сами законы и, прежде всего, санкции законов также эволюционировали от человеческих жертвоприношений и искупительных жертв к дифференцированной имущественной ответственности правонарушителя, чему способствовал, в частности, перевод в середине V в. до н.э. системы штрафов в денежное исчисление. Хотя сам судебный процесс и легисакционные иски еще не вышли ко времени создания Законов XII таблиц из-под контроля авгуров и понтификов, однако деятельность плебейских трибунов и народного собрания направили и эту важнейшую сферу правотворчества в сторону его постепенного отделения от религии.
Важнейшее значение в развитии римского права и в последующем приоритете закона по отношению к неписанному обычному праву имело создание Законов XII таблиц. Все обычное право римлян вместе с заимствованными греческими нормами было утверждено сенатом и санкционировано народом, т.е. стало законом. Именно законы превратились теперь в источник всего частного и публичного права. Всякое иное право, например, право понтификов, отныне сводилось лишь к толкованию, интерпретации текста Законов XII таблиц.
В целом создание в 451 г. до н.э. Законов XII таблиц, по мнению автора, можно считать завершающим этапом в развитии всего архаического права. В них в полном объеме представлены основные элементы системы римского цивильного права, его деление на публичное и частное. Публичное право выступает в форме разделения на жреческое, сакральное право и право магистратов, а част-
ное право группируется по трем основным разделам: нормы о лицах, нормы о вещах и нормы об исках. В праве лиц децемвирально-го свода присутствует не только развитое представление о статусе лиц своего (sui iuris) и чужого (alieni iuris) права, но формируется и юридическое понятие «коллективного лица». Наряду с четким разделением государственной и частной собственности (res publica и res private) в законах представлены также нормы, свидетельствующие о достаточно развитых институтах коллективной собственности в форме общего имущества религиозных, родовых, территориальных и профессиональных объединений. Уже были достаточно развиты такие процедуры передачи вещи от одного частного лица к другому, как nexum и mancipatio.
Вместе с тем, как подчеркивает автор, отношения частной собственности носили еще довольно архаичный характер. Абстрактное понятие «частная собственность» еще не сформировалось, оно выражалось описательно, через глаголы «пользоваться» (uti), «извлекать доход» (frui), «распоряжаться» (habere) и «владеть» (possidere), а также через притяжательное местоимение «мой» (meus) и прилагательное «чужой» (alienus). Таким образом, формула meum esse aio ex iure Quiritium («это мое по праву квиритов») означала еще не частную собственность в ее классическом понимании (как господство, dominium), а лишь частное законное владение (iusta possession), частное распоряжение и принадлежность вещи при сохранении со стороны государства контроля за распоряжением и перераспределением недвижимости (res mancipi) (с. 499-501).
Дальнейшее развитие римского права в JV - начале III в. до н.э. в значительной степени было связано с деятельностью преторов, должность которых в системе римских магистратур появилась в 366 г. до н.э. Сфера деятельности первоначально единственного городского претора (praetor urbanus) включала контроль за исполнением законов и права и организацию судопроизводства. Как и все прочие курульные магистраты, преторы при вступлении в должность выставляли на форуме так называемые постоянные эдикты (edicta perpetua), действующие в течение всего годового срока исполнения ими своих обязанностей. Именно эти эдикты заложили основу будущего преторского права (ius honorarium) как важнейшего источника всего римского права. Важным моментом в истории преторского эдикта, пишет Л.Л. Кофанов, следует считать
обнародование в 304 г. до н.э. курульным эдилом Флавием формул исков и фаст, ранее скрываемых понтификами. Это значительно сократило зависимость преторов в их судебной деятельности от коллегии понтификов и положило начало развитию формулярного процесса, в котором наиболее активная роль в разработке исковых формул стала принадлежать именно преторам и курульным эдилам (с. 476).
А.Е. Медовичев
