CC BY
43
ГРАММАТИКА. МОРФОЛОГИЯ
2007.02.020. К СОВРЕМЕННЫМ ТЕОРИЯМ
АСПЕКТУАЛЬНОСТИ. (Обзор).
1.1. О понятии глагольного аспекта
Традиционно в лингвистике под аспектом понимается глагольная категория, основным семантическим содержанием которой является характеристика действия с точки зрения его протекания во времени. Наряду с показателями времени и наклонения, аспект является одной из основных категорий глагольной морфологии. Однако выражение аспектуальных отношений и оттенков не ограничивается морфологическими средствами, которые зачастую взаимодействуют со средствами лексическими и словообразовательными. Аспект как грамматическая категория представлен в тех языках, где выражение значений, связанных с внутренней структурой ситуации и протеканием действия во времени, является обязательным и обеспечивается грамматическими средствами. Вместе с тем, грамматическая категория аспекта выступает своего рода центром более широкой семантической зоны, которая объединяет разноуровневые языковые средства, выражающие аспектуальные значения (в этом случае употребляется термин аспектуальность). Сфера аспектуальности включает в себя также аспектуально релевантные компоненты контекста, неглагольную лексику и средства синтаксиса. Таким образом, можно говорить об аспектуальности контекстуальной и лексической. В последнем случае зачастую используется термин «способ действия» (Aktionsart). Рассмотрим специфику категории способа действия (Aktionsart) и её связь с аспектом подробнее.
1.2. Аспект и Aktionsart: Существующие подходы к разделению
«сфер влияния»
Под Aktionsart обычно понимается определенная семантическая модификация глагола, выраженная формальными средствами -префиксами или суффиксами. Вопрос о соотношении между аспектом и способом действия (Aktionsart) весьма неоднозначно трактуется в лингвистической литературе. Данную проблему можно рас-
сматривать под несколькими углами зрения. Представляется возможным выделить три основных подхода к ее решению.
Первый из них (особенно распространенный в славянском языковедении) сводит семантическое содержание категории аспекта к бинарной видовой оппозиции (перфектив/имперфектив), представленной в славянских языках. Однако при таком понимании можно искать параллели славянскому виду в тех языках, которым эта категория в ее специфическом «славянском» проявлении отнюдь не свойственна. Даже если признать существование специфичных грамматических оппозиций в других языках, таких, как имперфект/не -имперфект или прогрессив/не - прогрессив (при этом наблюдается формальная симметрия простых и сложных форм), то можно считать, что они соотносятся с противопоставлением завершенности/незавершенности в плане содержания. Однако подобный подход основан скорее на интуитивных, имплицитных аналогиях и оправдан далеко не всегда.
Второй, получивший распространение с построением семантической классификации предикатов, трактует аспект как грамматическую категорию, тогда как под Aktionsart подразумеваются различные семантические классы глаголов, отличающиеся друг от друга по целому ряду признаков (статичность/динамичность, длительность/мгновенность и др.). Зачастую термин «аспект» понимается более расширительно, включая в себя как семантический тип предиката, так и грамматическую категорию. Этот подход имеет то преимущество, что здесь подчеркивается, что независимость лексических и грамматических элементов глагольной семантики не носит универсальный характер1, а также тот факт, что граница между лексическим и грамматическим, уровнями, аспектуальной и лексической семантикой часто бывает размыта, (как, например, в греческом (Sasse, 1991: 37)) что, в конечном счете, определяется не в последнюю очередь особенностями морфологического строя каждого конкретного языка. Однако это не означает, что следует смешивать в целом достаточно независимые друг от друга понятия.
Наконец, третий подход связан с представлением о «субъективности» грамматики и «объективности» лексики. Основное на-
1 Именно на выявление взаимозависимости аспекта и способа действия ориентированы модификации известной вендлеровской классификации предикатов, предложенные в работах (Sasse, 1991) и (Breu, 1994). - Прим. авт.
значение грамматических категорий (в отличие от категории способа действия, которая является лексической, а не грамматической) -интерпретация внеязыковой действительности и организация сообщений о ней. Характер и состав грамматических категорий определяют особенности «картины мира», создаваемой средствами данного языка. В частности, в глагольных грамматических категориях отражается, имело ли место вообще проявление действия, если имело, то когда, кто его носитель, и некоторые другие параметры. Действительно, существенно, что в категории аспекта проявляется интерпретационный компонент. Направление «от говорящего», субъективность в семантике аспектуальности постоянно отмечается в аспектологических исследованиях и в грамматических описаниях различных языков. В основе этого подхода лежит представление о том, что аспект связан с рассмотрением одной и той же ситуации под разными углами зрения, в то время как Aktionsart соотносится с различными ситуациями, которые не поддаются субъективной интерпретации говорящим.
«Субъективность» аспекта в значительной степени определяется тремя факторами:
а) восприятием говорящим тех или иных сторон действительности;
б) тем, КАК говорящий подает информацию об определенной ситуации;
в) его желанием или нежеланием вписать свое представление о данной ситуации в контекст конкретного высказывания, т. е. тем, насколько это представление отвечает коммуникативному замыслу говорящего.
Первый пункт требует некоторых разъяснений. Специфика состава и функционирования аспектуальных (как и грамматических в целом) категорий того или иного языка определяется, по-видимому, не в последнюю очередь некоторыми универсальными для конкретного языкового коллектива установками, заложенными в языковом подсознании говорящих и сформировавшимися под влиянием их мировосприятия и цивилизационных особенностей. В сущности, все это те же вопросы, которые в XX в. волновали В. фон Гумбольдта, а в 30-х годах прошлого века привели Э. Сепира и Б. Уорфа к знаменитой «гипотезе лингвистической относительности». Различия в наборе категорий, которые тот или иной
язык «выбирает» в качестве грамматических, едва ли возможно объяснить с помощью рационалистических принципов. Хотя грамматические категории отражают глубинные представления говорящих о мире и способах его концептуализации, отбор и категоризация экстралингвистического опыта носит в основном имплицитный, неявный характер, так как в большинстве случаев говорящими не осознается. Существует точка зрения, что трудности в освоении иностранного языка во многом связаны именно с процессом вынужденной ломки сложившейся в рамках родного языка системы концептуализации окружающей действительности и переходом языкового мышления на новые «рельсы».
Следует учитывать, что и категорию способа действия можно расценивать как субъективную. Как отмечает Э. Даль, область субъективности подчиняет себе признак предельности / непредельности, поскольку одна и та же ситуация может быть представлена как предельная или непредельная в зависимости от коммуникативных намерений говорящего (Dahl, 1981: 83).
Таким образом категория Aktionsart, как и категория аспекта, открывает субъективность, внутренне присущую всему процессу пользования языком.
Важно отметить, что воздействие субъективного фактора не нужно воспринимать со слишком детерминистических позиций. Несомненно, выбор аспектуальной формы - это результат взаимодействия не только субъективных, но и целого ряда объективных составляющих, таких как общий ситуативный, контекстуальный, лексический фон, особенности среды, в которой совершает свои действия пользователь языка, и т.п. Свобода говорящего не является абсолютной, объективные характеристики действительности накладывают ограничения на языковую репрезентацию, причем ситуативный фон и широта знаний участников коммуникации о ситуации, по-видимому, - факторы более высокого ранга в иерархии факторов выбора грамматической формы. В любом случае, субъек-тиность/объективность не может служить удовлетворительным критерием, позволяющим с достаточной степенью четкости разделить аспект и Aktionsart.
Итак, содержательная сторона категорий аспекта и способа действия (Aktionsart) в определенной степени совпадает. Эти понятия объединены общностью семантических отношений, так или
иначе представляющих характер протекания и распределения действия во времени. Однако с функциональной, формально-грамматической стороны они различны, вернее Aktionsart обозначается средствами морфологии, тогда как аспект - понятие семантическое. Конечно, существуют языки, типа славянских, где различие между формальным выражением аспектуальных значений и теми, которые соотносятся с Aktionsart, не закреплено на морфологическом уровне, т.е. отсутствуют самостоятельные показатели аспекта. Те же морфологические показатели, которые имеются в славянской глагольной системе, ориентированы, в первую очередь, на способ действия (такие, как предельность - непредельность) и лишь дополнительно к этому выражают аспектуальные значения.
В современной лингвистической науке наиболее распространенной является точка зрения, согласно которой аспект и способ действия (Aktionsart) представляют собой различные категории, несмотря на значительную область их семанического наложения и пересечения. Семантическая же зона аспектуальности включает в себя как значения, принадлежащие к сфере способа действия (Aktionsart), т.е. различные семантические модификации глагола, связанные с исходными словообразовательными отношениями, так и те, которые соотносятся с «чистым» аспектом, т.е. выражаются грамматическими средствами и носят обязательный характер.
Соотношение же между аспектом и Aktionsart (для которых в англоязычной литературе используется общий термин actionality) можно рассматривать скорее с диахронической точки зрения. Категории, получившие в лингвистической литературе название «аспект», возникают в результате грамматикализации - однонаправленной эволюции, в процессе которой лексическая единица приобретает статус грамматической, одновременно утрачивая основное лексическое значение. Грамматикализуясь, те значения, которые раньше принадлежали лексическому уровню языка, т. е. Aktionsart, приближаются к аспектуальным. Таким образом, в категории Aktionsart всегда скрывается возможность сдвига по грамматикализа-ционному континууму в сторону аспектуальной зоны смыслов. В то же время, поскольку процессы эти постепенные, синхронно ас-пектуальную систему, видимо, следует представлять в виде континуума, где нет значительной поляризации, т.е. имеются формы, уже вступившие на путь грамматикализации, но еще сохраняющие в сво-
ей семантической структуре некоторые элементы, относящиеся к Aktionsart (такие как, например, дуративность в семантическом содержании прогрессива или оттенок результативности в перфективе).
По-видимому, можно утверждать, что семантическая зона аспектуальности есть в каждом языке: во всех языках так или иначе (не одинаково, а по-разному) представлены языковые средства, выражающие характер протекания действия во времени. В этом смысле, аспектуальность следует считать понятием универсальным, что, однако, не исключает наличия отнюдь не универсальных элементов, которые могут быть обусловлены особенностями аспек-тологической системы того или иного языка. Специфика выражения, состава и функционирования грамматических, словообразовательных и лексических средств выражения аспектуальных значений не может не сказываться на самом содержании семантической категории аспектуальности в ее конкретных языковых вариантах. Так, например, нельзя признать содержательно тождественными варианты аспектуальности в языках с богатой аспектуальной системой (типа банту), где тончайшие оттенки, относящиеся к внутренней структуре ситуации, получают морфологическое выражение с помощью отличных друг от друга формально-грамматических показателей, и с бедной, типа славянских, в которых вся семантическая нагрузка, связанная с выражением аспектуальных значений, ложится на бинарную оппозицию совершенного/несовершенного вида.
Перечислять редкие и уникальные явления в строении аспек-туальных систем отдельных языков можно долго, в любой аспекту-альной системе имеются своеобразные черты. Однако естественно возникают и другие вопросы: до какой степени аспектуальные системы могут быть разными и несхожими? Ведь своеобразие и уникальность конкретной языковой подсистемы (в частности, аспекту-альной) не означает, что не существует некоторых общих закономерностей, универсальных компонентов.
В то же время не существует четко сформулированных «критериев универсальности», зачастую трудно провести резкую грань между центральным и периферийным. Теоретически любой язык на периферии своей системы может содержать явления, соответствующие центральным явлениям другого языка, и наоборот.
Итак, в широком смысле (имеется в виду аспект не только как грамматическая категория), основными составляющими семантической зоны аспектуальности являются:
а) семантическая оппозиция статичных/динамических, а внутри динамических - предельных/непредельных глаголов, а также длительных- мгновенных глаголов (противопоставление: процессы - события);
б) обозначение открытой/закрытой временной границы (противопоставление: перфектив - имперфектив);
в) обозначение результата действия (результатив);
г) характеристика действия с точки зрения его повторяемости: (однократность или многократность, узуальная повторяемость, генеричность, длительность или прерывистость и др.) (ср. (Klein, 1994: 31)).
Рассмотрим каждый из этих семантических признаков подробнее.
1.3. Семантическая классификация предикатов
Семантика аспектуальности тесно связана с выделением различных семантических классов глаголов. Адекватное описание предикативных выражений предполагает их классификацию и во многом определяет условия их употребления. Классификация предикатов имеет давнюю традицию. Еще Аристотель говорил о существовании различных типов глаголов, хотя их содержание и не могло быть раскрыто в достаточной степени эксплицитно. Однако некоторые из введенных им терминов (например, противопоставление предельных и непредельных глаголов) используются для описания различных семантических категорий современных языков и в настоящее время.
Семантические свойства предикатов задают различные уровни классификаций - от более широких до более частных. Представляется, что дробная, детализированная классификация позволяет, во-первых, с большей степенью точности выделить признаки, отличающие одну группу глаголов от другой, и, во-вторых, требует спецификации типичных ситуаций, в которых выступают глаголы, характеризуемые этими признаками, что дает возможность более четко определить условия употребления той или иной группы пре-
дикатов. Ограничимся рассмотрением лишь основных, наиболее значимых противопоставлений внутри семантической зоны аспек-туальности.
Начало исследований в этой области было положено выдающимся русским аспектологом Ю.С. Масловым (1948) и знаменитым американским логиком З. Вендлером (1967). Семантическая классификация предикатов по Вендлеру выделяет свершение (accomplishment), достижение (achievement), деятельность (activity) и состояние (state). Эти группы связаны между собой определенной системой признаков. Примечательно, что основные моменты здесь -стремление действия к пределу и связь с моментом времени или периодом.
Состояние (state) - нединамическая длящаяся ситуация: спать, любить и др.
Деятельность (activity) - динамическая дуративная непредельная ситуация: смеяться, прогуливаться в парке и т. п.
Свершение (accomplishment) - динамическая дуративная ситуация, завершающаяся естественным пределом: построить дом, нарисовать картину и т. п.
Достижение (achievement) - динамическая мгновенная ситуация, обозначающая скачкообразный переход в новое состояние, например: найти сокровище, добраться до вершины и т.п.
В работах С. Дика (Dik, 1989:90-100) и Дж. Лайонза (Lyons, 1977: 709) выделяются следующие основные пары классификационных признаков:
- статичность/ динамичность;
- длительность/мгновенность;
- контролируемость/неконтролируемость;
- предельность/непредельность.
Выделение семантического признака контролируемость позволяет построить более дробную классификацию, а именно (Dik, 1989):
деятельность /activity/ - длящаяся динамическая ситуация, управляемая агентом;
состояние /state/ - статичная ситуация, не управляемая агентом;
акт /act/ - мгновенная динамическая ситуация, управляемая агентом;
событие /event/ - мгновенная динамическая ситуация, не управляемая агентом.
Итак, предикаты образуют своего рода шкалу свойств, основным организующим параметром которой является статичность/динамичность. На одном конце данной шкалы находятся постоянные свойства и качества, максимально абстрагирующиеся от конкретного протекания во времени. На другом «полюсе» - динамические предикаты. В середине этого континуума располагаются временные свойства и состояния1.
Состояния описываются через понятие статичной ситуации, которая существует, длится во времени, но не изменяется. Типичными примерами состояний являются глаголы чувств и восприятия: видеть, слышать, желать, а также быть, иметь и др. Одной из важнейших отличительных черт состояния является то, что субъект состояния не только не агентивен, но является «страдательным» субъектом. Это сближает состояния и качества, которые отличаются от других типов тем, что представляют собой параметры объекта, из которых строился объект вообще или в определШный временной отрезок его существования. Свойства, напротив, будучи структурными элементами семантики самого объекта, носят непреходящий характер, в чем и заключается разница между этими предикативными типами. Состояние существует само по себе, без приложения усилий или энергии, переход от одной фазы к другой происходит как бы по инерции. Если же описывается процесс становления или выхода из состояния, то он не контролируется субъектом. Состояния противопоставляются динамическим ситуациям, которые характеризуются двумя основными признаками:
1) вызывают изменение существующей ситуации;
2) требуют постоянного притока энергии для их осуществления, т. е. приложения агентом усилий в виде сознательного управления стадиями совершения «работы».
1 Различие между постоянными свойствами и временными состояниями может быть выражено разнообразными лексическими средствами и, разумеется, сочетаемостью. К примеру, такие качества, как веселый, красивый, обозначают постоянное свойство, тогда как быть взволнованным, беспокойным ассоциируются с временным состоянием (Булыгина, 1982). Некоторые языки, типа испанского, располагают грамматическими средствами для выражения этого различия (глаголы ser/ estar). - Прим. авт.
Внутри динамических ситуаций также имеется своя классификация. Существенным является разделение на события и процессы, а процессов - на предельные и непредельные. Событиями принято называть мгновенные ситуации, состоящие в переходе от одного состояния к другому, такие как упасть, вспыхнуть, загореться и др. События сводятся к точке на временной оси. Их начало и конец совпадают, и нет промежуточной фазы между началом действия и его завершением. Важно отметить, что действие в данном случае моделируется как точка независимо от возможного внутреннего, логического экстралингвистического членения этого действия. Как отмечает Г. Зассе, во внеязыковой реальности «каждая ситуация имеет начало, определенную продолжительность и конец» (Sasse, 1991: 33). Зачастую в ходе языковой репрезентации происходит сужение, а точнее свертывание ситуации (это своего рода «точечное» представление «отрезочной» действительности). Отличительным свойством процессов, напротив, является наличие длительности. Эта характеристика в какой-то степени сближает процессы с состояниями. Теоретически, процесс, как и состояние, может длиться бесконечно, но для его поддержания требуется постоянный приток энергии. Процессам свойственна членимость на стадии, они являются пофазно существующими, т.е. состоят из неоднородных фаз, «порций» действия. Примерами процессов являются такие глаголы, как бежать, гореть, работать и др. Существует целый ряд тестов, позволяющих достаточно эффективно размежевать процессы и события, основываясь, главным образом, на их сочетаемости с показателями длительности. Так, например, в лингвистической литературе неоднократно указывалось на то, что события, в противоположность процессам, не сочетаются с показателями длительности. Нельзя сказать: * Он упал час, но можно: Он падал час.
Процессы могут быть предельными и непредельными. Предельные допускают графическое моделирование в виде замкнутого отрезка, завершающегося пределом, к которому стремится обозначаемое действие. Оно исчерпывает себя с достижением естественного предела. Непредельные, напротив, не имеют такого предела в своем протекании и могут моделироваться в виде устремленной в бесконечность линии. Это может быть для наглядности изображено следующим образом:
предел. сит.
непредел. сит.
Следует отметить, что характеристика действия по признаку предельности /непредельности в значительной степени зависит от контекста и связана не столько с характером самой глагольной лексемы, сколько с характером предиката в составе конкретного высказывания. Контекстуальный параметр вносит свой вклад в интерпретацию семантики глагольной формы. К примеру, добавление объекта легко превращает непредельную ситуацию в предельную: курить/курить папиросу.
Таким образом, можно утверждать, что любой глагол изначально относится к тому или иному семантическому классу, но под влиянием различных контекстуальных модификаций интерпретация высказывания в целом может значительно меняться. Предельность/непредельность (как и другие семантические признаки глаголов, традиционно относимые к Aktionsart), несомненно, связана и с естественными характеристиками действия во внеязыковой реальности, и с лексическими значениями глаголов, но не находится в однозначном соответствии с этими свойствами. Это - тип лексической семантики предиката в составе определенного высказывания.
В некоторых классификациях предикатов (Т.В. Булыгина, З. Вендлер) проводится различие между конкретным, отдельным и общим, абстрагированным. Данное различие принимается в качестве основания одного из возможных вариантов классификационной системы. З. Вендлер использует для обозначения этого типа глаголов термин «генеричное (обобщенное) состояние» (англ. generic state) и относит к данному разряду предикаты, которые не способны представлять действия, непосредственно протекающие во времени, типа Собаки лают, Он хорошо поет и т.п. С теоретической точки зрения, абстрагирование ситуации от оси времени представляет собой мыслительную операцию (которую носители языка проделывают, конечно, совершенно автоматически) представления действия в отвлечении от временной оси. Так, например, ни одно из тех действий, которые осуществляет правитель страны, не может быть названо глаголом править, хотя общее представление об осуществлении этих действий естественным образом вытекает из характеристики субъекта через дан-
ный глагол. Предикаты этого типа вообще не соотносятся с временным отрезком, так как их семантическую структуру невозможно свести к совершению серии конкретных действий в одном месте и в одно время. Одним из отличительных свойств данного типа предикатов (впрочем, естественно вытекающих из вышесказанного) является то, что они не требуют идентификации фаз (признак, в некоторой степени сближающий их со стативами)1. Действие, обозначенное абстрагированными предикатами, как и в случае с конкретными глаголами, может иметь вид точки или отрезка, но их характер совершенно иной и заключается в том, что эта точка или отрезок выступают некоторым обобщением, иногда соотносимым с отдельными случаями, но в то же время абстрагируемым от них. Вследствие этого говорящий может сказать, что хорошо играет на пианино в тот момент, когда он этого не делает и его утверждение будет истинным. Т.В. Булыгина (1982) выделила (применительно к русскому языку) целый ряд таких предикатов, как, например,руководить, воспитывать и др.
Как уже говорилось, аспектуальность включает такие характеристики действия, как его статичность и динамичность, предельность/непредельность (линейная аспектуальность). Под количественной аспектуальностью подразумеваются другие параметры, как, например, однократность или многократность действия, его узуальная повторяемость, длительность или прерывистость и др. Одним из основных компонентов подзоны количественной аспектуальности является итератив, выражающий различные степени повторяемости ситуации. В целом, действие с итеративной семантикой моделируется как серия точек, линий или отрезков, не стремящихся к пределу и выражающих отдельные проявления действия. При этом кратность «порций» этого действия может быть неопределенной.
Остановимся на некоторых разновидностях итератива (см. Б1к, 1989: 103-110; Храковский, 1989):
а) хабитуалис, связанный с регулярной повторяемостью действия, например: Он курит. Зачастую действие повторяется с такой сте-
1 Подробнее о сходстве между генеричными предикатами и постоянными свойствами см.: ВеЛтеНо, 1994: 409-414, где для обозначения генеричности используется английский термин аййМтак. Предлагается целый ряд тестов (главным образом, на сочетаемость с наречиями), подтверждающих, что семантическое поведение генеричных предикатов и постоянных свойств во многих контекстах фактически одинаково. - Прим. авт.
пенью регулярности, что фактически становится истинным для любой точки того временного отрезка, с которым оно соотносится, самого по себе настолько протяженного, что хабитуальные действия практически приравниваются к постоянным свойствам объекта. Таким образом, хабитуалис превращает динамическую ситуацию в нединамическую;
б) мультипликатив, указывающий на единый акт, состоящий из множественных мгновенных проявлений действия, например, мигать, чихать и др.;
в) семельфактив, обозначающий, что имеет место мгновенное проявление некоторой сложно устроенной ситуации, например: мигнуть, чихнуть и др.
В составе основных категорий, на которых строится семантическая зона аспектуальности, важнейшей является оппозиция перфектив - имперфектив (простейший пример - противопоставление писал -написал, где писал - имперфективная, написал - перфективная форма). Имперфектив подразумевает, что действие находится в процессе или на пути реализации со смысловым упором на его начало и завершение. Имперфективные формы содержат в себе часть действия уже реализованного, а также ту, которую предстоит реализовать. Несколько упрощая картину, можно сказать, что имперфектив сочетает в себе значения дуратива, связанного с длительностью действия, и хабитуа-лиса. Таким образом, имперфектив (как, впрочем, и перфектив) представляет собой своего рода грамматический кластер (т.е. пучок грамматических признаков), состоит из нескольких атомарных элементов. В имперфективе реализуются атомарные смыслы, принадлежащие к различным, но пересекающимся континуумам (хабитуальность относится к зоне аспекта, тогда как дуратив в «чистом виде» - скорее к Aktionsart). План содержания имперфектива является, таким образом, семантически комплексным. В перфективе, напротив, действие, прошедшее от своего начала до конца, представляется законченным, вернее говорящим оно охватывается сразу и во всем объеме, как одно единое целое. Здесь предполагается отсутствие внутренней динамической структуры протекания действия во времени. Перфектив необязательно описывает непосредственную ситуацию действительности и зачастую (хотя не всегда) передает скорее результат протяженного действия, как бы намекая, что этому результату предшествовала какая-то деятельность (не случайно диахронически перфектив возникает
из результатива). В то же время результат действия нельзя полностью отожествлять с «широким» значением перфектива. Рассмотрение данной категории лишь на основе ошибочного выдвижения на первый план этого генетически первичного, но на данном этапе далеко не основного значения (результативного) приводит к путанице и неоднозначным трактовкам различных семантических явлений. Оппозицию перфектив/имперфектив не следует смешивать с семантическим признаком предельности/непредельности1. Для более четкого их разделения основную семантическую характеристику перфекти-ва/имперфектива можно выразить с помощью понятия временной границы. В перфективе временная граница действия закрыта, так как в наиболее общем случае оно представлено как достигшее этой границы; в имперфективе же, напротив, граница остается открытой, поскольку часть действия концептуализуется как нереализованное. Именно связь с протеканием действия во времени соотносит противопоставление перфектив/имперфектив с аспектуальностью.
Ситуация предельна, если она изначально направлена на достижение естественного предела, дальше которого обозначаемое действие не может продолжаться. Так, например, если говорящий пишет письмо, то, вне зависимости от того, составляет ли письмо одну или десять страниц, мы знаем, что наступит завершение процесса, конечная стадия, он письмо напишет, вслед за чем наступит результирующее состояние - письмо будет написано. (Интерпретация данного высказывания, несомненно, связана с тем, что нам известно о написании писем в человеческом обществе, ведь написание писем - действие предельное, оно рано или поздно обычно заканчивается.) Однако, хотя завершение процесса и является неотъемлемой лексической характеристикой предельных предикатов, эта семантическая характеристика лишь потенциально заложена в данном типе ситуаций. Высказывание же с (закрытой) временной границей (в перфективе) сообщает, что граница действия, его критическая точка актуально достигнута. Таким образом, перфектив является той зоной, в которой предельные глаголы в полной мере реализуют свой семантический потенциал (не следует забывать, что предельность/непредельность относится к Aktionsart, а оппозиция перфектив/имперфектив - к аспектуальной сфере).
1 В терминологии Э. Даля (Dahl, 1981: 82) предельности примерно соответствует семантический признак T, тогда как имперфектив обозначается с помощью признака P. - Прим. авт.
Кроме того, не все высказывания в имперфективном аспекте непредельны, что видно из следующего примера:
Он выкурил папиросу (+ предел + закрытая временная граница),
Он курил папиросу (+предел + открытая временная граница).
Необходимо отметить, что перфективные/имперфективные отношения реализуются именно в оппозиции, один элемент которой никогда не рассматривается отдельно от другого. Семантическое содержание каждого из них раскрывается только в отношении к противоположному признаку.
Важной для семантики аспектуальности является характеристика действия с точки зрения его длительности, а именно обозначение срединной фазы ситуации. Различаются два показателя срединной фазы действия: дуратив и прогрессив. Дуратив сочетается с семантикой как динамических предикатов, так и состояний, прогрессив -только с динамическими глаголами1. Остановимся на категории про-грессива подробнее.
Прогрессив является достаточно распространённой аспектуаль-ной категорией. По-видимому, он наиболее частотен в индоевропейских языках (БаЫ, 1985:90; ВуЬее е! а1., 1994:129), хотя встречается также в прибалтийско-финских языках (Вегйпейо е! а1., 2000:517; Тошшо1а,2000:655). Практически во всех языках, где существует про-грессив, он выражается аналитическими глагольными конструкциями с разной степенью грамматикализации. Формы прогрессива различаются в зависимости от семантики вспомогательного глагола. Можно выделить следующие типы вспомогательных глаголов, участвующих в формально-грамматическом выражении прогрессива (В1ашШ;, 1975: 3):
1) глагол, обозначающий положение или перемещение в пространстве;
2) глагол, специализирующийся на выражении прогрессивного значения;
3) глагол-связка быть;
4) глагол с общим значением деятельности.
1 В работе (Bertinetto et al., 2000: 527) используется термин «дуративный прогрессив» (англ. durative progressive), по-видимому, ввиду того, что, как правило, дуратив и прогрессив выражаются одним и тем же формально-грамматическим показателем. Различия же между ними касаются семантической стороны. - Прим. авт.
В английском и испанском языках представлен способ 3. В испанском языке прогрессив выражается аналитическими глагольными образованиями со стативным глаголом estar, который, подобно своим другим индоевропейским соответствиям (сравним англ. to stay, нем. stehen, русс. стоять), выражает состояние и, благодаря оппозиции с глаголом ser, составляет своеобразие всей глагольной системы иберо-романских языков. Эта иберо-романская способность к выражению длительного действия, существующая параллельно с формами обычного настоящего, прошедшего и будущего, находит типологическое соответствие с широко развитой системой времен серии Contini-ous английского языка.
Английский язык отличается от романских тем, что презенс в нем не получает хабитуальную, а не дуративную интерпретацию. Так, например, предложение John reads a book не может быть интерпретировано таким образом: «В момент речи участник ситуации находится в процессе чтения» (для получения этого значения нужно употребить прогрессив), понятие момента речи в данном случае вообще едва ли применимо, тогда как в романских подобная интерпретация вполне естественна. Что касается состояний, то здесь между английским и романскими нет интерпретационных различий, состояния дуративны по своей природе и на данное ограничение не распространяется.
При определении некоторых семантических свойств прогресси-ва нужно учитывать следующее.
Во-первых, как в прогрессивных, так и в непрогрессивных языках функции прогрессива могут дополняться и исполняться разнообразными неграмматикализованными средствами разных уровней, главным образом лексикой и контекстом. В дальнейшем речь будет идти только о морфологическом, а не контекстуальном выражении прогрессива.
Во-вторых, при определении основного значения прогрессива имеются в виду его формы в современных языках. При этом важно отметить, что содержательные особенности форм прогрессива в конкретных языковых реализациях в значительной степени определяются стадией эволюции семантики этих форм, а также их положением в системе противопоставленных им глагольных форм.
В-третьих, семантическое содержание данной аспектуальной категории пока берется в некоторой абстракции от временного плана
ее употребления. Здесь представляется необходимым рассмотреть вопрос о соотношении категорий аспекта и времени.
Несомненно, аспект и время являются самостоятельными категориями, хотя аспект - один из важнейших компонентов языковой интерпретации времени как понятийной категории. Различия же между ними касаются как формальной, так и содержательной и функциональной стороны. У них различное семантическое содержание, разные средства выражения, неравный охват глагольных форм. Аспект, по-видимому, может считаться категорией универсальной (в той или иной, неодинаковой репрезентации), тогда как время присуще лишь ограниченному числу глагольных форм. Время, в отличие от аспекта, является дейктической категорией, т.е. содержит указание на временную локализацию ситуации относительно момента речи. Однако важно подчеркнуть, что, будучи самостоятельными, они являются категориями взаимосвязанными. В некоторых пунктах они пересекаются, скрещиваются, обнаруживая взаимозависимость1.
Одной из существенных сторон связи категорий времени и аспекта является их способность сочетаться друг с другом в составе ас-пектуально-временных семантических комплексов. Так, к примеру, сочетание дуратива и претерита дает семантический комплекс имперфект, сочетание перфекта и дуратива имеет семантическую специфику «длительность действия, продолжающегося вплоть до момента речи» и т. п. Таким образом, употребление прогрессивных конструкций в сочетании с различными аспектуально-временными комплексами (которых может быть несколько, как, например, в иберо-романских языках, даже в рамках одного, настоящего, прошедшего или будущего временного плана), несомненно, влияет на семантические особенности этих конструкций.
1.4. О некоторых семантических особенностях прогрессива
Итак, несколько обобщая, семантическое содержание прогрессива можно выразить следующим образом. В момент времени T неко-
1 Общность категорий времени и аспекта проявляется, помимо чисто формальных свойств, в том, что время, как и аспект, субъективно, т.е. определяется позицией говорящего, измеряющего время, устанавливающего различные его планы по отношению к моменту речи, членящему временной континуум в определенном направлении. - Прим. авт.
торая динамическая ситуация S актуально имеет место. Для более точного определения семантической специфики прогрессива (как, впрочем, и аспектуальных категорий в целом) можно использовать понятие «время наблюдения». Время наблюдения (англ. topic time (Klein 1994)) - временной интервал, начинающийся в тот момент, когда некоторая ситуация попадает в поле зрения говорящего, и продолжающийся до тех пор, пока она не перестает его интересовать.
Период, охватываемый временем наблюдения (имеется в виду настоящий временной план), в принципе, может иметь самую разнообразную длительность - от неограниченности во времени до совпадения с моментом высказывания, причем между этими двумя полюсами лежит целый ряд переходных случаев. Следовательно, поляризации нет, ограничение в разных случаях можно провести по принципу постепенного сужения периода.
Формы прогрессива в основном своем значении представляют действия в их реальном протекании во времени. Непосредственное наблюдение некоторого процесса - это один из элементарных фрагментов объективной действительности, который, будучи напрямую связанным с основными участниками коммуникативного акта (говорящим и слушающим), является также базисным типом речевых ситуаций. Именно с такими ситуациями соотносится семантическое содержание центрального, первичного и вместе с тем простейшего признака прогрессива. Имеется в виду наблюдение действия, происходящего в момент речи. Именно концентрация внимания на срединной фазе осуществления действия и изображение этой срединной фазы и составляют семантическую специфику прогрессива. Хотя значение прогрессива реализуется в контексте динамической речевой ситуации, оно необязательно обозначает действие, начавшееся и завершившееся в момент речи, на интервале, занимаемом речевой ситуацией. Рассмотрим типичный пример:
«What is Charlotte doing (right now)?
She is making a shopping list».
(Anne Perry. «The Traitors Gate»).
Здесь обращает на себя внимание один момент. В данном предложении не содержится никакой гарантии того, что высказывание, о котором говорится, будет доведено до конца. Единственное, что нам известно - это то, что процесс She makes a shopping list с неопределенной временной границей происходит в момент речи. В данном случае
имеет место непосредственное совпадение самого действия и момента высказывания о нем, того периода времени, в котором имеет неопределенную локализацию действие и на который направлено внимание говорящего. С этой точки зрения, прогрессив имеет в качестве временной соотнесенности только одну языковую данность - совпадение во времени описываемого события и акта речи, который его описывает. Необходимо подчеркнуть, что отсутствие у представленной ситуации начала и конца не следует понимать буквально: во внеязыковой реальности ни один процесс не может состоять лишь из срединной фазы, все ситуации имеют по крайней мере начальную границу. Однако нужно учитывать, что одной из важнейших особенностей аспек-туальных категорий является то, что действие всегда интерпретируется с эгоцентрической позиции говорящего. Действие, обозначенное в данном предложении, вероятно, началось до момента высказывания и будет продолжаться после него, так что зафиксированный в высказывании момент или период оказывается срединным, но это - явление экстралингвистической реальности, а не языковой интерпретации. В прогрессиве же (по крайней мере, в его «прототипическом» варианте), как в интерпретационной языковой категории, отражается лишь совпадающая с высказыванием часть длительности действия, т.е. момент речи - объемлющий интервал, длительность высказывания представлена говорящим как совпадающая с длительностью обозначаемой ситуации. Другими словами, необязательно существует временной интервал, на котором истинно утверждение: She has made a shopping list. Вполне допустимо такое высказывание: She was making a shopping list when she was interrupted by someone, ср. также:
«Belgrano was sailing out of the exclusion zone when it was attacked and the crew was killed» («The Guardian», 6 February 2003), т.е. ясно, что действие не было доведено до конца.
Именно эта особенность данной аспектуальной категории заставляет Д. Даути (Dowty, 1977) указывать на интенциональный характер прогрессива, определяя его следующим образом: «Высказывание в прогрессиве истинно на интервале T, если имеется больший временной отрезок T1, для которого верно такое же утверждение с перфективной семантикой, но отрезок T1 существует не в реальном, а в воображаемом мире, причем он тождественен реальному вплоть до интеравла T1, но отличается от реальности за пределами этого интервала».
Однако, как указывает Б. Комри (Comrie, 1976: 45-47), английский прогрессив иногда употребляется в таких ситуациях, где становится очевидно, что действие началось до момента речи (т.е. момент речи - включенный интервал), например: «He is serving a custodial sentence» («The Guardian», 1 February 2003).
Семантический оттенок такого рода утверждений, вероятно, заключается в том, что обозначаемое действие может продолжаться лишь на ограниченном временном интервале и завершится в обозримом будущем.
При сочетании с различными предикативными классами прогрессив влияет на их лексические характеристики, существенно изменяя их семантические особенности. Так, к примеру, предикативный тип accomplishments является примером линейной, отрезочной репрезентации действия во времени, он призван обозначать дуративное действие, одним из важнейших характеристик которого является достижение естественного предела. При употреблении этих предикатов в форме прогрессива действие, развертывающиеся на временном отрезке, выражено в языке также «протяженно», но предельность его под давлением существенно нейтрализуется, а точнее, вообще исчезает, например:
«He is drawing a circle».
Именно это явление часто приводится в подтверждение взаимозависимости категорий аспекта и способа действия (Aktionsart) и получило название «имперфективного парадокса» (Dowty, 1977).
Что касается моментальных ситуаций (achievements в терминологии З. Вендлера), то, хотя во внеязыковой реальности им почти всегда предшествует некоторый процесс, подготавливающий их приход, прогрессив употребляется далеко не со всеми моментальными предикатами (а даже когда и употребляется, то это употребление имеет од-ну-единственную интерпретацию и, если можно так выразиться, несколько «ущербно», как показывает, например, его несочетаемость с наречием still) (Mittwoch, 1991: 76). Ненормативность конструкций типа:
*I'm finding my wallet, очевидна, но сравните:
«Some 167 Iraqi children are dying every day»1 («The Independent on Sunday», 23 March 2003) (в (Squartini, 1998: 84) повышение частотности подобных употреблений расценивается как фактор, свидетельствующий о полной утрате прогрессивом дуративного характера и продвижения по грам-матикализационному континууму в сторону имперфектива2).
Следует отметить, что зачастую (см. например: (Comrie, 1976: 36-38)) прогрессив либо полностью отождествляется с имперфекти-вом, либо считается настолько семантически близким к нему, что не всегда рассматривается как категория со специфичным семантическим содержанием. Представляется, что имперфектив обладает определённым семантическим потенциалом, реализующимся в виде «веера» функций, одной из которых может являться прогрессив. Рассматривая имперфектив и прогрессив с точки зрения заинтересованности говорящего в совершении действия, можно заметить, что мотивация их употребления в некоторой степени схожа в том смысле, что и в том, и в другом случае, говорящего интересует, имело ли место вообще проявление действия, и если имело, то какова его внутренняя структура. Основное различие здесь (разумеется, имеется в виду содержательная сторона, а не формальные свойства, т. е. не план выражения) в том, что имперфектив интерпретирует действие относительно конечной точки во времени, прогрессив - безотносительно такой точки, т. е. внимание говорящего сконцентрировано на одном из этапов протекания ситуации, а не на том, имеет ли она начальную и конечную стадию (Givon, 1984:277). Э. Даль (Dahl, 1985: 92-93) предлагает выделить следующие признаки, отличающие прогрессив от им-перфектива:
1) прогрессив достаточно редко расширяет сферу своего функционирования в сторону хабитуального значения;
2) прогрессив сочетается только с динамическими глаголами. Последний пункт требует более детального рассмотрения.
1 Вероятно, это отчасти связано с тем, что говорящему легче представить более дуративный процесс умирания, чем стадию, подготавливающую нахождение чего-либо.
2 В данном примере обращает на себя внимание и возможность сочетания прогрессива с наречиями, обозначающими регулярную повторяемость (в испанском это тоже допустимо: Siempre estas saliendo con ella (Squartini, 1998: 87), подробнее см. ниже. - Прим. авт.
Традиционно считается, что прогрессив может употребляться только с динамическими глаголами (процессами и событиями). К примеру, в английском языке именно отсутствие ограничений на употребление во временах серии Continious считается показателем принадлежности к динамическим предикатам. Одним из основных условий употребления прогрессива является признак контролируемости. Под контролируемостью понимается наличие участника ситуации, от воли и усилий которого зависит, будет ли данная ситуация существовать. Закономерно, что динамические предикаты свободно сочетаются с наречиями, указывающими на то, что участник ситуации вкладывает определенную силу в совершение действия (Brinton, 1987: 195-214), например:
«He willingly plays tennis», сравните: * «He willingly knows the subject».
Чтобы объяснить сочетаемостные особенности прогрессива, остановимся подробнее на основных семантических свойствах состояний и процессов. С одной стороны, состояния представляют собой простейший тип ситуации, так как они не обладают внутренней структурой, свойственной динамическим предикатам, и не требуют идентификации фаз. С другой стороны, как неоднократно отмечалось в лингвистической литературе, состояния занимают промежуточное положение между динамическими предикатами (процессы, действия, события) и более стативными (постоянные свойства), что причисляет состояния к наиболее спорным случаям. Итак, состояние связано с представлением о том, что объект может находиться и в другом состоянии, следовательно, это нечто временное. Однако для изменения состояния требуется приток энергии, т. е. контроль со стороны агента. Таким образом, изменяясь, состояния сближаются с динамическими предикатами, как в следующем примере:
«It is important to be very feminine. I'm now thinking about men in my shoes» («The Times», 25 February 2003).
Это предложение сообщает не только о создании некоторого мыслительного образа, связанного с данной ситуацией, но и о продолжительности существования этого образа во времени. Членение на этапы здесь, в принципе, не исключено в рамках одной ситуации, объединенной единым временным отрезком, а потенциальное наличие динамики изменения на отдельных этапах сближает их с непредельными процессами. Хотя в целом они характеризуют свои денотаты
как неразвивающиеся во времени, существенно, что в данных предикатах отражены некоторые свойства процессов, непосредственно протекающих во времени. Таким образом, прогрессив вызывает дестати-визацию состояний.
И процессы, и состояния занимают отрезок, а не точку на оси времени, т.е. могут протекать или длиться (события тоже в какой-то степени длятся, но только мгновенно). Традиционный аргумент, наиболее часто приводимый в пользу того, что прогрессив не может употребляться со стативами, заключается в следующем: состояния, в отличие от процессов, характеризуются неизменяемостью протекания во времени и, следовательно, не расчленяются на этапы, вернее, эти этапы совершенно идентичны.
Состояния не могут быть показаны в процессе своего совершения. Формы же прогрессива существуют для того, чтобы маркировать один из этапов протекания некоторой ситуации, состоящей из неоднородных временных фаз.
Однако существуют хорошо известные исключения из этого правила (типологически достаточно распространенные и встречающиеся в романских языках, а также в английском, что тесно связано с процессом грамматикализации прогрессивных конструкций, подробнее см. ниже).
Рассмотрим предложение:
«Good news for people, who are having trouble sleeping» («The Daily Telegraph», 24 February 2003) (в испанском форма estan teniendo тоже вполне допустима). Употребляя здесь прогрессив, говорящий подчеркивает, что обозначаемое состояние не будет длиться бесконечно, оно временно. Как справедливо отмечает К. Смит, этот оттенок значения непосредственно связан с семантическими особенностями процессов как предикативного класса. Поскольку фазы действия непрерывно сменяют друг друга (т.е. оно динамично), вполне естественно, что каждая следующая фаза приближает окончание ситуации (Smith, 1997: 171-173).
В данном случае утрачивается семантическая специфика состояния как класса, заключающаяся, в частности, в том, что «прототи-пическое» состояние абстрагируется от конкретного протекания во времени, т.е. нельзя указать определенный момент или период, в течение которого оно имеет место, так как оно имеет место в любой момент того временного отрезка, с которым оно соотносится. Таким об-
разом, состояние получает «динамическую» интерпретацию, по своим свойствам сближаясь с динамическими предикатами.
Смит выделяет особую аспектуальную подгруппу - результативный имперфектив, - которая тождественна прогрессиву с формальной точки зрения, но несколько отличается от него по семантическому содержанию. Она относит к данному типу глаголы, обозначающие положение в пространстве, типа stand, sit, lie и т.п. Отдельное рассмотрение этой группы предикатов важно, поскольку употребление в форме Continious не меняет их грамматической сущности, придавая лишь оттенок временности, но не передавая при этом динамики протекания.
Имперфективный результатив в терминологии К. Смит является сочетанием трех утверждений:
1. В момент времени T имеет место состояние S.
2. Ни в какой из моментов, предшествующих T, S не имеет места.
3. S, а точнее положение вещей, порожденное им, имеет место на протяжении всего периода времени t, непосредственно следующего за моментом T.
Внимание говорящего сосредоточено на компоненте (3) - т.е. на временном интервале, непосредственно следующем за переходом из динамической ситуации в новое состояние, обозначенное предикатом. Это может быть изображено графически следующим образом:
сит 1 -► сит 2 —►результат.стадия сит 1 # сит 2
не им. не им. им.
Обратимся к рассмотрению основных этапов эволюции про-грессива с целью выявления некоторых ее закономерностей.
1.5. Основные этапы эволюции прогрессива
Любые грамматические формы, подобно поперечному срезу дерева, отражают и прошлое состояние, и нарождающиеся тенденции. Диахроническая перспектива позволяет не только видеть истоки того или иного языкового явления, но и в какой-то степени прогнозировать его развитие.
C диахронической точки зрения, наблюдается тенденция к постепенному расширению сферы функционирования прогрессива, распространению его на более широкую семантическую зону, продвижению охвата соответствующего семантического континуума в сторону имперфектива.
Как показывает история романских и германских языков, про-грессив развивается из чисто локативных конструкций, состоящих из локативного глагола или глагола движения с четким лексическим значением и нефинитной глагольной формы (Comrie, 1976: 98-101), (Dahl, 1985: 90-91), (Bybee et al., 1994: 129-133), (Bertinetto, 2000: 539541); (Bybee, Dahl, 1989: 77-85). Значение данных конструкций на первоначальном этапе, по-видимому, точнее всего описывается как «пребывание в некотором месте в определенном состоянии». Таким образом, можно утверждать, что на первой стадии эволюционного процесса форма с дуративно-локативным значением (которую едва ли можно назвать собственно прогрессивом) маркирует состояние и относится скорее к сфере «способа действия» (Aktionsart), чем к зоне «чистой» аспектуальности (к примеру, значение я прихожу сводилось к я есть (нахожусь) в состоянии «прихождения»). Вместе с тем в данном аналитическом образовании присутствует дейктический компонент, связанный с указанием на положение в пространстве относительно говорящего. Именно он является преобладающим и даже единственным в семантике прогрессивных конструкций на первоначальном этапе их исторического развития. Лишь значительно позже к пространственной добавилась временная составляющая. На следующем этапе эволюционного цикла начинается грамматикализация вспомогательного глагола, проявляющаяся в его постепенной десе-мантизации, утрате им собственного лексического значения, вернее в превращении конкретного лексического значения в более абстрагированное и обобщенное, что вызвано также десемантизацией дейктиче-ского компонента. Однако на данной стадии десемантизация еще довольно незначительна1, глагол зачастую выступает в своем основном
1 Необходимо отметить, что и формы прогрессива в современных языках (даже в пределах одной языковой семьи) характеризуются различной степенью десемантизации вспомогательного глагола. Так, в датском языке завершилось практически полное превращение вспомогательного глагола в грамматический формант, тогда как во фризском десемантизация намного слабее (Ebert, 2000: 628). -Прим. авт.
лексическом значении (при этом начинает происходить метафорический перенос значения на сферу временных отношений) и лишь контекстуально - в грамматическом. Одновременно зависимая от него глагольная форма постепенно приобретает аспектуальное значение, превращаясь в собственно прогрессив. При этом дейктическая составляющая ослабевает и сохраняется лишь как дополнение к аспектуаль-ному значению, которое становится преобладающим. Дуративный же компонент (который можно было бы отнести к семантическому инварианту прогрессивного значения) сохраняется. Это так называемый «дуративный» прогрессив (англ. durative progressive) (Bertinetto, 2000: 527), в том смысле, что обозначаемое данными формами состояние имеет неопределенную временную локализацию. Взаимозависимость и диахроническая связанность аспектуальных компонентов комплексного значения прогрессива и тех, которые относятся к сфере Aktionsart, подтверждают необходимость эволюционного момента, диахронической перспективы, требуют дифференцированного подхода к формам прогрессива в различных языках. Процесс грамматикализации завершается лишь на третьем этапе, когда дейктический компонент полностью исчезает. Развитие аспектуального значения проявляется и в расширении лексической базы прогрессива. Релевантными лексическими группировками здесь являются глаголы стативные и динамические. Первоначально прогрессив носит чисто стативный характер, «динамическая» интерпретация, свойственная ему в современных языках, является результатом длительного процесса грамматикализации.
Тот факт, что в некоторых языках прогрессив может употребляться со стативными глаголами и сейчас, едва ли можно считать признаком того, что прогрессив утрачивает свою семантическую специфику, заключающуюся в представлении действия в динамике его протекания1. Следующий этап развития прогрессивной формы (еще не достигнутый в полной мере ни одним из иберо-романских или германских языков) - потеря прогрессивной специфики, разложение категории прогрессива как такового и превращение его в имперфектив.
1 Как уже говорилось, в тех случаях, когда прогрессив употребляется со стативными глаголами, они получают динамическую интерпретацию. Таким образом, это употребление удовлетворяет и дуративной природе прогрессива, и приобретенному в результате длительного исторического развития динамическому значению. - Прим. авт.
О высокой степени грамматикализации прогрессивных конструкций свидетельствует и их свободная сочетаемость с пассивом, как видно из следующего примера:
«Fewer affordable homes are being built».
(«The Daily Telegraph», 31 January 2003).
Таким образом, прогрессив развивается по следующей схеме: исходная конструкция с локативно-дуративным значением - десеман-тизация локативного компонента в сочетании с грамматикализацией основного глагола, превращением его во вспомогательный и развитием аспектуального значения у зависимой от него глагольной формы -собственно прогрессив - расширение его лексической базы (проявляется в распространении его на класс динамических глаголов и возрастании тенденции к употреблению стативов в «динамическом» значении) - прогрессив с элементами имперфектива - «чистый» имперфек-тив (употребляется также в хабитуальном значении). Подобная эволюция завершилась в гэльском языке (Comrie, 1976: 43-45), а также в итальянском (Squartini, 1998)1. Имперфектив в турецком также, по-видимому, исходно связан с прогрессивом по своей сущности и происхождению (Bybee, Dahl, 1989:83).
Прогрессивные конструкции в английском и большинстве ибе-ро-романских языков в настоящий момент находятся между стадиями 4 и 5, т.е. уже достигли достаточно высокой степени грамматикализации, но еще не утратили семантической специфики и не превратились полностью в имперфектив. Однако некоторые признаки (как, например, сочетаемость с наречиями регулярной повторяемости, типа: англ. every day, исп. todos los dias, см. примеры выше)2 указывают на потенциальную возможность усиления имперфективного значения в этих языках в соответствии с общетипологическим направлением развития прогрессива. При этом испанский, видимо, находится ближе к выражению имперфективной зоны смыслов, чем английский, так как в испанском прогрессив зачастую употребляется для обозначения некоторой деятельности, продолжающейся неограниченный период времени, т.е. семантическая специфика, связанная с ограниченной длитель-
1 О более высокой степени грамматикализации итальянского прогрессива (по сравнению с другими иберо-романскими или с английским) свидетельствует и тот факт, что он вообще не употребляется со стативами, т.е. дуративный компонент значения полностью утрачен (Bertinetto, 1994: 403).
2 Об этом см. в работе (Bybee, Dahl, 1989: 85).
ностью, во многом утеряна (хотя первоначально этот компонент значения, несомненно, имелся).
Следует отметить, что данная схема отнюдь не является универсальной. Так, например, хорошо известно, что французская прогрессивная конструкция être en train de + INF едва ли когда-либо обозначала состояние и имела локативную составляющую (Blansitt, 1975:31-34; Bertinetto et al., 2000: 540; Bertinetto, 2000:571, Franckel, 1989). На первой стадии эта конструкция имела модальное значение намерения и лишь значительно позже (примерно к концу XIX в.) стала употребляться и для выражения актуальности динамической ситуации, т. е. в типичном для прогрессива значении (при этом модальный компонент сохраняется). Однако и на данном этапе развития эта конструкция крайне редко употребляется в чисто дуративном контексте, а если и употребляется, то имеет функцию интенсификации эмоциональной окраски, придавая высказыванию оттенок подчеркнутой выразительности, иногда граничащий с гиперболическим, например:
Vous êtes toujous en train de vous plaindre de qch. (Franckel, 1989;
195).
Такая специфика появляется в данном случае, поскольку говорящий представляет как длящуюся ситуацию, которая на самом деле необязательно является таковой; действие становится настолько привычным, что концептуализуется как непрерывное.
Как и в итальянском языке, французская конструкция с прогрессивным значением не употребляется в перфективном разряде (в противоположность испанскому языку).
Примечательно, что в некоторых контекстах прогрессив может получать модально-временную интерпретацию, связанную также со значением ближайшего будущего, т.е. имеющую четко выраженный временной компонент, и в других языках, например:
«I am not touching that».
(John Grisham. «The Summons»).
Однако традиционно это считается признаком высокой степени грамматикализации.
Несмотря на некоторую общность исторической эволюции про-грессива в большинстве языков мира, можно предположить, что внутри прогрессивных конструкций в каждом конкретном языке существуют свои дробления, придающие им особые семантические оттенки.
Список литературы
1. Булыгина Т. В. К построению типологии предикатов в русском языке // Булы-гина Т.В., Шмелёв А. Д. Языковая концептуализация мира: (На материале рус. грамматики). - М.: Яз. рус. культуры, 1997. - С. 4-112.
2. Маслов Ю. С. Очерки по аспектологии. - Л.: Изд. ЛГУ, 1984. - 263 с.
3. Типология итеративных конструкций / Отв. ред. Храковский В. С. - Л. : Наука, 1989. - 310 с.
4. Bertinetto P. M., Ebert K. H., de Groot C. The progressive in Europe // Tense and aspect in the languages of Europe. - B.; N. Y.: Mouton de Gruyter, 2000. - P. 535-554.
5. Bertinetto P. M., Delfitto D. Aspect vs. actionality: Why they should be kept apart // Ibid. - P. 189-225.
6. Bertinetto P. M. The рrogressive in Romance, as compared with English // Ibid. -P. 559-604.
7. Bertinetto P. M. Statives, progressives and habituals: analogies and differences // Linguistics. - The Hague, 1994. - Vol. 32, N 3. - P. 391-423.
8. Blansitt E. Progressive aspect // Working papers on language universals. - Stanford, 1975. - Vol. 18. - P. 3-34.
9. Breu W. Interactions between lexical, temporal and aspectual meanings // Studies in language. - Amsterdam, 1994. - Vol. 18, N 1. - P. 23-44.
10. Brinton L. The aspectual character of states and habits // Folia linguistica. - The Hague, 1987. - Vol. 21, N 2/ 4. - P. 19-214.
11. Bybee J., Perkins R., Paqliuca W. The evolution of grammar: Tense, aspect a. modality in the lang. of the world. - Chicago: Univ. of Chicago press, 1994. - XXII, 398 p.
12. Bybee J., Dahl O. The creation of tense and aspect systems in the languages of the world // Studies in language. - Amsterdam, 1989. - Vol. 13, N 1. - P. 51-103.
13. Comrie B. Aspect: an introduction to the study of verbal aspect and related problems. - Cambridge: Cambridge univ. press, 1976. - IX, 142 p.
14. Dahl O. Tense and aspect systems. - Oxford: Blackwell, 1985. - 240 p.
15. Dahl O. On the definition of the telic-atelic (bounded- unbounded) distinction // Syntax and semantics. - N.Y. etc., 1981. - Vol. 14. - P. 79-90.
16. Dik S. C. The theory of functional grammar. - Dordrecht: Foris, 1989. - P. 1: The structure of the clause. - XIV, 433 p.
17. Dowty D. Toward a semantic analysis of verb aspect and the English imperfective progressive // Linguistics and philosophy. - Dordrecht; Boston, 1977. - Vol. 1, N 1. - P. 45-77.
18. Ebert K. H. Progressive markers in Germanic languages // Tense and aspect in the languages of Europe. - Berlin; N.Y.: Mouton de Gruyter, 2000. - P. 603-651.
19. Franckel J.-J. Étude de quelques marqueurs aspectuels du français. - P.; Geneva: Droz, 1989. - 472 p.
20. Givôn T. Syntax: A functional-typological introduction. - Amsterdam: Benjamins, 1984. - Vol. I. - (45), 453 p.
21. Klein W. Time in language. - L.; N.Y.: Routledge, 1994. - XIII, 243 p.
22. Lyons J. Semantics. - Cambridge: Cambridge univ. press, 1977. - Vol. 2. - XIV, 374-897.
23. Mittwoch A. In defense of Vendler's achievements // Belgian j. of linguistics. -Amsterdam, 1991. - Vol. 6. - P. 71-85.
24. Sasse H.-J. Aspect and Aktionsart: A reconciliation // Ibid. - P. 31-44.
25. Smith C. S. The parameter of aspect. - 2nd ed. - Dordrecht etc.: Kluwer acad. publ., 1997. - XVII, 345 p.
26. Squartini M. Verbal periphrases in Romance: Aspect, actionality a. grammaticaliza-tion. - B.: Mouton de Gruyter, 1998. - X, 370 p.
27. Tommola H. The progressive in Baltic Finnic // Tense and aspect in the languages of Europe. - Berlin; N.Y.: Mouton de Gruyter, 2000. - P. 655-692.
28. Vendler Z. Verbs and times // Linguistics in philosophy. - Ithaca; London: Cornell univ. press, 1967. - P. 97-121.
А.А. Воронкоeа
