CC BY
17
феномен красоты» (А.А. Виноградов, Кострома), «Автобиографизм прозы К.Н. Леонтьева» (Р.Г. Гришин, Калуга). Деятельность других авторов рассматривается в статьях: «Исследователь, писатель, переводчик: Павел Муратов и западноевропейская художественная традиция» (Е.С. Себежко, Калуга), «"В зале автора нет, господа": мотивы "видимости / сокрытости" в пьесе В. Набокова "Событие"» (Р.В. Новиков, Калуга), «Особенности субъектной организации романа Г. И. Газданова "Пилигримы" в аспекте проблемы психологизма» (Е.В. Асмолова, Калуга).
О.В. Михайлова
2007.01.029. ШЕРР Б. П. СВЕДЕНИЕ СЧЕТОВ С РУССКИМ СЕРЕБРЯНЫМ ВЕКОМ: НАБОКОВСКАЯ АХМАТОВА. SCHERR B.P. Settling accounts with Russia's Silver age: Nabokov writes Akhmatova // Rus. rev. - L., 2006. - Vol. 65, N 1. - P. 35-52.
В поэтических произведениях В. Набокова, замечает Барри П. Шерр (Дартмут Колледж), среди встречающихся имен крупнейших поэтов русского Серебряного века - И. Бунин, А. Блок, Н. Гумилёв - нет имени А. Ахматовой. Однако именно на ее поэзию ориентируется писатель, стилизуя русские стихи в своем англоязычном романе «Пнин» (1957).
В романе «Пнин» дважды приводятся стихи Лизы Винд («Я надела темное платье...», «Самоцветов, кроме очей...»), изобилующие поэтическими клише, повторами, фальшью в каждой строчке и выдающими в поэтессе одну из многочисленных ахма-товских подражательниц. И хотя сама Ахматова считала эти стихи пародией на свою лирику, Набоков, полагает Б. Шерр, имел в виду кроме нее и некоторых находившихся под ее влиянием поэтесс русской эмиграции - Лидию Червинскую, Ирину Одоевцеву, Екатерину Таубер и др.
Чтобы лучше понять, что стоит за стихами Лизы Винд, следует, по мнению Б. Шерра, остановиться на переменчивом отношении Набокова к двум другим поэтам того же времени - Борису Пастернаку и Александру Блоку.
Набоков не раз высказывал свое восхищение поэзией Пастернака, называл его «первоклассным поэтом», но в статье 1927 г. сравнил его с В. Бенедиктовым, поэтом золотого века русской литературы, пользовавшимся при жизни невероятной популярно-
стью, но потом занявшим место второстепенного поэта. Много лет спустя Набоков повторил это сравнение в стихотворении «Пастернак» (1970). В 1961 г. была написана пародия «Какое сделал я дурное дело» - на стихотворение Пастернака «Нобелевская премия». Набокову, замечает исследователь, в принципе было чуждо формальное экспериментаторство Пастернака, хотя в ряде произведений (например, в «Парижской поэме» 1943 г.) влияние поэтики Пастернака очевидно.
Первый период неприятия Пастернака приходится у Набокова на конец 1920-х годов, когда стихов он стал писать значительно меньше, предпочитая при этом ориентироваться на традиционную в формальном отношении поэзию И. Бунина и В. Ходасевича. Значительно более резкое отторжение Пастернака у Набокова связано с идейным и эстетическим неприятием романа «Доктор Живаго». В 1930-1940-е годы, уехав в Америку и обратившись к прозе на английском языке, писатель почувствовал себя более открытым художественному эксперименту и, соответственно, несколько изменил свое отношение к Пастернаку, хотя в целом это отношение оставалось скорее отрицательным.
Что касается влияния поэзии Блока, то Набоков открыто его признавал. Действительно, замечает исследователь, набоковская лирика начала 1920-х годов своими интонациями, настроением, темами, эпитетами часто напоминает поэзию Блока. Особенно ярко это проявилось в двух стихотворениях 1921 г.: «На смерть Блока» -своего рода коллаже из блоковских образов, и «Пушкин - радуга по всей земле», где Набоков вписывает Блока в поэтическую традицию, представленную именами Пушкина, Тютчева, Лермонтова и Фета. Среди «блоковских» стихов Набокова - «Встреча» (1923) с эпиграфом из «Незнакомки», «Песня» (1923), содержащая переклички со стихотворением Блока «Девушка пела в церковном хоре...», и др. Зависимость от поэтики Блока хорошо осознавалась Набоковым, и в середине 1920-х годов он начал предпринимать усилия, направленные на подавление этого влияния, обратившись к поэзии Бунина и Ходасевича, в которой находил гармоническое совершенство формы, согласованность образа и звука, темы и ритма. По крайней мере один раз Набоков отозвался о Блоке весьма отрицательно: в связи с поэмой «Двенадцать» он обвинил Блока в отсутствии вкуса и фальшивой романтической позе. Отталкивание
от Блока было вызвано, по мнению Б. Шерра, не столько тем, что писатель оказался в ловушке блоковской поэтики, сколько тем, что мотивы, образы, словарь Блока стали чужды Набокову середины -второй половины 1920-х годов: они больше не могли быть языком его поэзии - символизм для него был пройденным этапом.
Возвращаясь к роману «Пнин», Б. Шерр замечает, что уничтожающая пародия на Ахматову и ее подражательниц, как и в случае с Блоком, косвенно отражает негативное отношение Набокова к своей ранней лирике. В его стихах начала 1920-х годов, в частности, вошедших в сборники 1923 г. «Гроздь» и «Горний путь», которые больше не переиздавались при жизни писателя, в той или иной степени содержатся переклички с мотивами и образами ахматовской поэзии (таков образ Петербурга в «Стихах о Петербурге» Ахматовой и «Петербурге» Набокова). Более того, в некоторых поэтических текстах Набокова этого периода явно наличествует, считает исследователь, ахматовская «аура». Например, в стихотворении «В пол-нолунье, в гостиной пыльной и пышной», где не только чувство безвозвратно ушедшего прошлого, образы зеркала, покинутого дома, «невинного» выреза платья, но и четырехударный дольник вызывают ассоциации со стихами Ахматовой.
Таким образом, в романе «Пнин» Набоков сводил счеты с Серебряным веком. Он высмеивал стиль поведения, который считал искусственным, однако гораздо более важен для него отказ от тех элементов поэтики, которые некогда были присущи и его собственной лирике, но перестали соответствовать его творческим устремлениям. Не случайно, готовя к печати итоговый сборник «Стихи», который увидел свет лишь в 1979 г. (два года спустя после смерти писателя), Набоков включил в него преимущественно позднюю лирику и очень мало ранних произведений: «...он создавал скорее образ поэта, каким хотел бы быть, чем каким он был на самом деле» (с. 51). Его меняющееся отношение к Ахматовой, Пастернаку, Блоку проистекало из того же стремления к обновлению своей поэтики. Запоздалая пародия Набокова на Ахматову в романе «Пнин», заключает Б. Шерр, направлена на то, «чтобы дистанцироваться от того поэтического наследия, которое с годами становилось ему все более чуждым» (с. 51-52).
Т.Г. Юрченко
