CC BY
12
СТРАНЫ АЗИИ И АФРИКИ
ЭКОНОМИКА
2006.04.007-011. ГЛОБАЛИЗАЦИЯ И ЭКОНОМИКА АЗИАТСКО-ТИХООКЕАНСКОГО РЕГИОНА. Globalization and the Asia-Pacific economy / Ed. by Lee Kyung Tae. -L.; N.Y.: Routledge, 2002. - XVI, 351 p.: diagr. - (Pacific trade a. development conf. ser.). - Ind.: 336-351.
From the cont.:
2006.04.007. URATA S. Engines of globalization big and small multinational enterprises in the global era. - P. 35-59.
2006.04.008. NIDHIPRABHA B. Risks of financial liberalization and reform for financial stability. - P. 189-198.
2006.04.009. BROUWER G. Integrating financial markets in east Asia. -P.199-225.
2006.04.010. PERRI P.A. Globalization on the rocks. - P. 281-299.
2006.04.11. KOHSAKA A. Quest for a new international financial architecture. Asia-pacific perspective. - P. 300-317.
С. Урата (007) (Университет Васеда, Япония) пишет, что в послевоенный период до начала 80-х годов иностранная торговля была главным средством глобализации экономической деятельности, прямые иностранные инвестиции (ПИИ) не играли значительной роли. Однако с середины 80-х годов их значение как двигателя глобализации возросло, их объем увеличился в 22 раза за 19821999 гг., тогда как мировой экспорт только в 3 раза. При этом значительная доля торговли осуществлялась МНК, которые предпринимали ПИИ. В 1999 г. экспорт заграничных филиалов МНК насчитывал приблизительно 46% мирового экспорта (007, с. 35).
ПИИ - это поток не только финансовых ресурсов, но также и технологического и управленческого ноу-хау из инвестирующих стран в принимающие, они расширяют возможности бизнеса, уве-
личивая конкуренцию и улучшая размещение ресурсов. Автор исследует особенности ПИИ крупных фирм (КФ) и малых и средних фирм (МСФ). Хотя ПИИ КФ исследуются гораздо больше, доля мСф в ПИИ довольно весома. К 1999 г. 90% мировых ПИИ осуществляли индустриальные страны (ИС), сократившись с 97% в 1980 г. ПИИ ЕС выросли более чем в 11 раз за 1980-1999 гг., а их доля в мировых ПИИ - с 40 до 49%, ПИИ США выросли только в 5 раз, и их доля резко сократилась - с 42 до 24%. Японские ПИИ быстро росли в 80-е годы, но темп замедлился в 90-е, их доля возросла с 3,8% в 1980 г. до 11,7 в 1990 г. и сократилась до 6,2% в 1999 г. Замечательно выросли ПИИ из развивающихся стран (РС) -в 29 раз, с 3,1% до 9,9% мировых ПИИ, в том числе ПИИ из стран Восточной Азии (ВА) в 75 раз, с 0,9% до 7,15. Крупнейшим инвестором из РС был Гонконг, его ПИИ равнялись 173 млрд. долл., или 3,6 % мировых ПИИ в 1999 г. (007, с. 36). Сингапур, Тайвань, Китай, Южная Корея и Малайзия также стали значительными инвесторами.
РС в 1999 г. привлекли 30% мировых ПИИ по сравнению с 21% в 1990 г., в том числе ВА - 15% .Особенно быстро росли инвестиции в Китай - с 6,2 млрд. долл. в 1980 г. до 306 млрд. в 1999 г., его доля в мировых ПИИ выросла с 1,3 до 6,4%. Таким образом, РС, особенно ВА, увеличили свое значение и как инвесторы, и как получатели ПИИ. Страны ВА либерализовали свои торговые режимы в начале 80-х годов, а Гонконг и Сингапур еще раньше, быстрый экономический рост благоприятствовал либерализации торговли. Либерализация ПИИ началась в середине 80-х, когда страны ВА поняли, что ПИИ будут продвигать экономический рост. Скорость и объемы либерализации ПИИ были различны в странах и секторах экономики. Гонконг и Сингапур установили очень открытые режимы, а Южная Корея и Тайвань довольно ограниченные, страны АСЕАН были относительно либеральны, Китай либерализовал свой режим ПИИ очень быстро. Все страны ограничивали ПИИ в особо чувствительных секторах (финансы, коммуникации, транспорт) и в некоторых отраслях (например, автомобилестроение или производство стали), которые рассматривались в экономике как ключевые. После экономического кризиса в ВА в конце 90-х годов увеличилась роль ПИИ в восстановлении экономического роста. ПИИ активизировались во второй половине 80-х годов, ряд
фирм Японии, Южной Кореи и Тайваня инвестировали не только в РС (чаще всего в страны АСЕАН), чтобы создать экспортную платформу и избежать импортных барьеров в ИС. ПИИ КФ вовлекали большие капиталы и многочисленных работников. Однако и МСФ были очень активны в ПИИ. Более 63 тыс. МНК осуществляли ПИИ, и более 680 тыс. иностранных филиалов было создано к концу 90-х годов. Приблизительно 50% японских МНК являлись МСФ, южнокорейских - 75%. Большое число европейских МНК также было МСФ, их доля в Великобритании, Швеции и Италии равнялась 66% (1981), 74 (1987) и 60% (1987) соответственно, а в США - 28% в 1988 г. (007, с. 42).
Растет концентрация японских и южнокорейских ПИИ в странах Азии, и особенно МСФ, Доля японских МСФ в Азии выросла с 30% в начале 80-х годов до более 70% в середине 90-х, а доля всех фирм росла медленнее, достигнув в середине 90-х годов 50%. Динамика южнокорейских ПИИ МСФ была схожей, они достигли 85% в 1994 г., но упали до 66%в 1999г. под влиянием кризиса. Географическая концентрация ПИИ МСФ в Азии при сравнении с ПИИ КФ показывает недостаточность у МСФ финансовых, человеческих и других ресурсов, необходимых для мировых операций. ПИИ МСФ были в основном сконцентрированы в обрабатывающих отраслях, особенно в текстильном производстве, которое не требует крупных финансовых или человеческих ресурсов по сравнению с другими отраслями, например, сферой услуг, где МСФ имели небольшую долю. КФ, с их большими финансовыми и человеческими ресурсами, высокими технологиями и брендами, могли осуществлять специализацию внутри производственного процесса, размещая каждый из субпроцессов в той стране, где он мог обходиться дешевле, например, при производстве телевизоров НИОКР в ИС, производство компонентов - в новые индустриальные страны (НИС), где есть необходимые человеческие ресурсы, а сборку в странах АСЕАН или в Китае, где хорошо обученная, дешевая и дисциплинированная рабочая сила. Другая глобальная стратегия МНК - производить отдельные продукты в странах, где на них есть спрос ("продуктовая дифференциация"), например, производство высококачественных телевизоров размещать в высокодоходных странах, а стандартных - в РС.
Масштаб глобальных стратегий МСФ меньше, чем КФ. Некоторые японские МСФ применяют стратегию продуктовой дифференциации, но очень немногие МСФ могут применять внутри-процессную стратегию из-за ограниченности ресурсов, хотя некоторые принимают участие, осуществляя, например, сборку под управлением КФ. Создание связей с другими фирмами - это важная стратегия ПИИ для МСФ: согласно опросу ЮНКТАД, это подтвердили 69% респондентов. МСФ чаще работают на продажу своей продукции в других странах, доля заморских продаж в общих продажах продукции МСФ в 1992 г. равнялась 36,6%, а у КФ -17,7% (007, с. 47). МСФ нелегко диверсифицировать свою деятельность или создать много филиалов, чтобы справляться с рисками: японские МСФ обычно используют местный низкооплачиваемый труд, а затем экспортируют продукт обратно в Японию своим партнерам по бизнесу, т.е. являются звеном субконтрактной сети. МСФ действуют в более трудных условиях, чем КФ, хотя КФ, у которых главной мотивацией ПИИ является продажа продукции на местном рынке, испытывают здесь серьезную конкуренцию, а МСФ, которые больше заинтересованы в экспорте своей продукции, чувствуют меньшее конкурентное давление на местном рынке. Но они больше страдают от недоразвитости вспомогательных отраслей, от недостаточного снабжения компонентами и оборудованием, от высокой инфляции, от бедной инфраструктуры, тогда как КФ могут компенсировать это созданием своей собственной. ПИИ способствуют экономическому росту, поскольку ведут к лучшему размещению ресурсов и улучшают эффективность производства в принимающей стране, в то же время они улучшают техническую эффективность родительских фирм. В принимающих странах они ведут к расширению производственных мощностей и к их более эффективному использованию, играют решающую роль в достижении устойчивого роста. Отношение ПИИ к ВВП в РС Южной Азии, ВА и ЮВА выросло с 7,9% в 1980 г. до 23,4% в 1998 г. (007, с. 52). Передача высоких технологий и управленческого ноу-хау являются одними из самых важных выгод для РС, получающих ПИИ. Они принимают две формы - внутрифирменная передача технологии от родительского предприятия в иностранный филиал (например, через обучение рабочей силы), или технология передается от иностранного филиала местному предприятию. Способность поглощать техно-
логию зависит от уровня образования населения принимающей страны и играет ключевую роль в успехе передачи технологии.
ПИИ влияют на экономический рост через факторы спроса, например, на местные товары, инвестиции, рабочую силу. Так, доля занятых в обрабатывающих производствах иностранных филиалов в общей занятости в конце 80-х годов колебалась от почти 10% в Тайване, Южной Корее и Таиланде до 40-50% в Сингапуре и Малайзии (007, с.53). ПИИ осуществляют вклад в экономический рост и путем увеличения экспорта, не только своего, но и местных производств. Вклад иностранных филиалов в общий китайский экспорт вырос с 0,05% в 1980 г. до 44% в 1988 г. Формирование связи экспорт-ПИИ серьезно ускоряет экономический рост в ВА, создавая внутрирегиональные связи МНК, что улучшает техническую эффективность, углубляет специализацию, способствует экономическому росту в регионе.
Благоприятное и особое воздействие ПИИ на принимающие страны обнаружилось и со стороны МСФ: 1) технология, передаваемая МСФ, подходит для экономической и технологической ситуации РС, она трудоемкая, менее сложная, легко усваивается и создает очень нужные для РС рабочие места; 2) присутствие иностранных МСФ способствует созданию местных МСФ и формированию связей между ними, они продвигают производство частей и компонентов для крупных сборочных предприятий, создание вспомогательных отраслей. Но при этом ПИИ могут оказывать и неблагоприятное воздействие, используя свое господствующее положение и конкурентоспособность. Это одна из главных причин введения ограничений ПИИ во многих РС. Глобализация экономической деятельности вызывает ускорение экономического роста, для его поддержания следует способствовать росту ПИИ. Для этого необходимо вводить свободные режимы торговли путем снижения и отмены торговых барьеров, осуществлять многостороннюю либерализацию.
Препятствиями для ПИИ оказываются слаборазвитость инфраструктуры (слабость транспорта и коммуникаций) и нехватка квалифицированных кадров. Им необходим стабильный макроэкономический климат - низкая инфляция, здоровый финансовый баланс и стабильный валютный курс. Благоприятный климат особенно важен для МСФ, у которых мало ресурсов для преодоления пре-
пятствий и нестабильных экономических ситуаций, им, в частности, должна быть обеспечена информация о потенциальных деловых партнерах.
Б. Нидхипрабха (Университет Таммаса, Таиланд) (008) подчеркивает, что временной режим, ход и последствия процесса финансовой реформы чрезвычайно важны. Азиатский кризис «отсылает назад к поспешной либерализации финансовых секторов пострадавших стран. Валютный кризис и финансовая нестабильность взаимозависимы». (008, с. 189). Внутренняя финансовая либерализация влечет отмену потолка процентной ставки, снижение входных барьеров и смягчение регулирования заимствования для приоритетных секторов. Внешняя либерализация влияет на интеграцию местного и мирового финансового рынков путем разрешения свободного движения капитала, в то же время она может увеличить уязвимость страны, которая поддерживает систему фиксированного валютного курса.
Резкие увеличения притоков капитала в результате либерализации во многих РС вели к более высоким темпам роста, но возможны и плохие последствия внешней либерализации. Бум притока капитала в ВА создал чувство процветания и сверхдоверия к климату, который вел к финансовой нестабильности.
Порядок процесса либерализации очень важен. Первой должна быть предпринята либерализация реального сектора, за ней -либерализация торговли. Когда макроэкономическая стабильность и осмотрительное регулирование твердо установлены, после торговой либерализации может быть осуществлена внутренняя финансовая либерализация. Либерализация счета капитала должна быть последней, преждевременное открытие рынков капитала может вызвать изменчивость финансовых потоков и усиление нестабильности. Макроэкономическая стабильность и сильный банковский надзор имеют решающее значение для успешного финансового дерегулирования. Опыт 27 РС подтверждает гипотезу, что уязвимость развивающихся экономик со стороны валютных и банковских кризисов возрастает после финансовой либерализации. Типичная черта финансовой либерализации во многих РС - заемные бумы, за ними часто следует банковский кризис. Поэтому финансовую либерализацию рекомендуется проводить поэтапно, особенно если банковская надзорная структура еще неадекватна.
Индонезия предприняла решительную реформу финансового сектора. Дерегулирование создало возможности неожиданного и взрывного роста частного сектора. Но низкая кредитная культура способствовала тому, что работа банков определялась политическими интересами и внутренней практикой, займы размещались в непроизводительных секторах с низкой социальной отдачей. Случай Индонезии напоминает латиноамериканский опыт 70-х годов и подтверждает, что если в стране господствует олигополитическая банковская структура, финансовая либерализация может вести к финансовому краху. Чрезмерные заимствования становятся причиной сверхвзрывных валютных и процентных рисков. Южнокорейские банки также широко пользовались краткосрочными зарубежными займами вслед за правительственной политикой либерализации движения капитала в начале 90-х годов. Кредитный анализ был при этом очень слабым, в том числе и крупномасштабных проектов чеболь, стремившихся к чрезмерному инвестированию.
Валютно-финансовый кризис в Малайзии также произошел скорее в результате финансовой либерализации, чем вследствие чрезмерного регулирования.
Резкая разница прослеживается между либерализацией на Тайване и в Таиланде. На Тайване финансовая система трансформировалась постепенно - от контролируемой к либерализованной, от государственной банковской системы к частной, от внутренней инвестиционной системы к внешней. Напротив, в Таиланде отмена потолка уровня процента осуществилась за три года - с 1989 г. до 1992 г., ослабление контроля движения капитала началось в 1990 г., и к 1993 г. иностранные банки широко кредитовали местные фирмы. В отличие от Тайваня, время внешней либерализации было неподходящим, поскольку в 1990г. Таиланд еще страдал от серьезного дефицита текущих расчетов, составлявшего 9% ВВП (008, с. 191). Гибкость нового тайваньского доллара помогла защитить Тайвань от внешних шоков, и он меньше пострадал от валютного кризиса. Напротив, валютный курс таиландского бата оставался фиксированным по отношению к доллару до своего коллапса в 1997 г. Резкий переход от фиксированного режима к плавающему не дал частному сектору достаточно времени, чтобы приспособиться. Кризис в Таиланде подтвердил важность выбора времени и ско-
рости либерализации. В арабских странах не было создано предпосылок для финансовой либерализации.
Макроэкономическая стабильность сама по себе не является достаточно удовлетворительной предпосылкой успешности реформ. Коммерческие банки должны освоить кредитную культуру, использовать рыночные принципы при оценке состояния кредитных рынков. Безопасность банковской сети требует стабильности банковской системы, этот аргумент еще сильнее для РС, где рынки капитала относительно малы по сравнению с источниками инвестиционных фондов. Роль ЦБ как кредиторов последней инстанции, рекапитализация ненадежных банков и страховых вкладов -это примеры политики безопасности банковской сети. Однако поручительства, плата за выход из затруднительных положений финансовых институтов требует огромных издержек. Институционные реформы, такие как усиление законодательной базы и улучшение корпоративного управления, жизненно важны для защиты от вредных последствий либерализации.
Б. Гордон (Австралийский национальный университет) (009) анализирует связи между основными финансовыми ценами в регионе ВА, включая рынок процентных ставок, рынок акций и валютные курсы. При значительной разнице, 12 экономик региона имеют свободно действующие и развитые финансовые рынки, относительно высоко интегрированные в финансовые рынки остального мира. Они имеют относительно открытые счета капитала, крупные, но изменчивые притоки капитала, удовлетворительные условия паритета процентных ставок, испытывают растущее влияние мирового уровня процента на местный, снижение корелляции сбережений и инвестиций и выравнивание потребительского доступа к иностранному капиталу.
Нельзя сказать, что финансовый кризис в ВА (а затем в Латинской Америке и России) так же, как и рост рынка облигаций в США в конце 1998 г., не повлиял на степень финансовой интеграции в регионе. После кризиса изменилась структура притока капитала, займы сменились прямыми инвестициями, изменились регулирующие режимы во многих странах. Это особенно было очевидно в Малайзии, где был установлен контроль капитала, фиксированный валютный курс и контроль над международным использованием рингита. Индонезия, Тайвань и Таиланд также приняли
некоторые контрольные меры, в частности, контроль за международным использованием их валют. Но в то же время контроль ПИИ был ослаблен в Южной Корее.
Автор анализирует финансовую интеграцию на примере финансовых рынков ВА путем оценки сходства их колебаний в разных странах в 1995-1999 гг. Хотя проявление колебаний зависит в некоторой степени от особенностей самих стран, от финансовых цен и временных периодов, довольно велико сходство колебаний финансовых цен в ВА. Отдельные финансовые рынки отражают весьма высокую степень финансовой интеграции в ВА. Сходство колебаний финансовых цен в регионе в наибольшей степени проявляется на рынках акций, но это отражает скорее влияния глобальные, чем только специфически региональные. Также наблюдается сходство колебаний валютных курсов, и в значительно меньшей степени - в уровне процента, который отражает независимость денежной политики в странах региона. Сходство колебаний цен акций и валютных курсов не есть только продукт финансовых кризисов. Хотя элемент сходства колебаний финансовых цен в основном достиг своего пика в момент кризиса, это не означает, что он ограничивался только этим периодом. Сходство колебаний региональных цен акций и валютных курсов может также отражать тот факт, что участники рынка имеют тенденцию совместно торговать региональными финансовыми активами.
Интеграция финансовых рынков ВА и сходство колебаний финансовых цен сохраняются, несмотря на кризис. Исключением оказался рынок акций Китая, но он не был достаточно хорошо интегрирован в мировые рынки акций. Существует, хотя и в меньшей степени, сходство колебаний цен акций и валютных курсов Японии, Южной Кореи и Тайваня и рынка акций Китая, Гонконга и Тайваня. Особенно выделяется группа АСЕАН-5, здесь сходство колебаний финансовых цен в целом больше, чем в СевероВосточной Азии и Китае, но не больше, чем в ВА. Не подтверждается тезис, что ВА является частью "блока иены". Ни США, ни Япония не оказывают очень сильного влияния на краткосрочные колебания уровня процента в ежедневном или месячном плане, поскольку большинство стран региона имеет гибкий валютный курс и проводит независимую денежную политику. Но цены акций в регионе имеют большую изменчивость. Глобальная интеграция, та-
ким образом, способствует финансовой интеграции в регионе. Например, сходство движений на региональных рынках акций скорее имеет глобальный характер, чем азиатский, изменения на американских финансовых рынках остаются жизненно важными для местных рынков, и кризис не изменил этого. Политические деятели стран ВА рассматривают возможности создания региональных финансовых институтов (например, Азиатского валютного фонда) и договоренности об общей валюте (например, об азиатской валютной единице), но эти институты не будут подрывать интеграцию с мировыми финансовыми рынками.
П.А. Перри (Школа мировой экономики Университета Брен-дейс, Массачусетс, США) (010) считает, что провал переговоров в Сиэтле отражал важные изменения в мировой торговой системе, которые сделали продолжение переговоров о мировой торговле очень малообещающими. Но эти изменения не повредили долгосрочному тренду мировой экономической интеграции и упорядочения менеджмента мировой торговли и финансов.
ВТО и ее родственные институты сталкиваются с глубоко конфликтными ожиданиями. С одной стороны, это надежды на предотвращение финансовых кризисов, на сокращение неравенства доходов между странами и внутри стран и на создание четкой дисциплины в международной торговле. С другой стороны, ожидается гибкость, достаточная для согласования расходящихся целей стран-членов. «Торговый "раунд" - это переговоры, связывающие вместе значительное число проблем, которые будут решены одновременно. Реальные мировые раунды не всегда подходят под это определение». (010, с. 282).Уругвайский раунд, например, оставил значительную часть повестки дня для будущих переговоров. Раунды отличаются от других типов переговоров, во-первых, обширным масштабом пакета проблем и, во-вторых, тем, что этот пакет должен приниматься сразу.
Раунды начинаются тогда, когда предполагаемые выгоды от принятого соглашения о возможной либерализации превосходят издержки переговоров; когда страны верят, что "успешная инвентаризация возможностей либерализации аккумулируется (потенциальная выгода раунда), чтобы оправдать усилия и риски многосторонних переговоров (потенциальные издержки)" (010, с.282). Возможности либерализации учитывают много видов барьеров и раз-
ные сектора, включая особенно защищенные, при этом рассматриваются только те либерализационные меры, которые переговорщик может контролировать. Общие выгоды от мер либерализации могут быть и политические, и персональные и включать меркантилистские цели, и трансферы для компенсации тому, кто потерпел убытки от этих мер. В ходе раунда переговорщики из разных стран ищут всевозможные компромиссы, чтобы каждый участник реализовал свою выгоду. Выгоды могут быть прямые (политический союз) или косвенные (меры по либерализации); одни меры могут иметь высокую экономическую стоимость, другие - скромную.
Новый раунд имеет смысл, только если выгоды увеличиваются, а издержки сокращаются. В большинстве случаев законченный раунд сокращает возможности следующего, но если произошли изменения выгод или издержек, новый раунд может быть поддержан немедленно по завершении предыдущего. Возможны компромиссы между малыми раундами и большими: малые могут предшествовать большим, потому что предотвращают аккумуляцию либерализационных возможностей, дают более быструю отдачу, но могут потребовать больше издержек. Обстановка международных переговоров становится менее благоприятной для больших раундов: с одной стороны, они стали громоздкими из-за быстрого роста числа участников и проблем, а с другой стороны, появилось больше возможностей для соглашений меньшего масштаба. Несмотря на это торговое сообщество поддерживает новые раунды, считая, что при отсутствии новых переговоров барьеры для международной торговли будут расти. Каждый следующий раунд требует создания более богатой сети институтов, которые занимались бы расширяющимся кругом проблем, порожденных глобализацией.
Большим успехом ГАТТ было резкое сокращение тарифов с величины около 40% в 1948 г. до менее 3% в настоящее время (010, с. 286). За некоторым исключением тарифы отменялись в ИС, но протекционизм не уменьшался, барьеры пропорционально трансформировались в легче измеряемые формы, например, такие, как антидемпинговые меры. Сейчас предметом переговоров являются барьеры в сфере услуг, регулирующие меры, стандарты, правительственные контракты. Они менее чувствительны к взаимной либерализации, поэтому перед торговыми раундами стоят возросшие трудности. В то же время есть важные исключения из этого
главного тренда. Уругвайский раунд на деле создал несколько новых важных возможностей сокращения тарифов, в частности в сфере торговли продукцией сельского хозяйства и текстиля.
Многие обозреватели считали повестку дня Раунда Милле-ниума слишком амбициозной, поскольку она не только включала широкий круг проблем, но и предлагала рассмотреть их в «один прием» и всего за три года. Предложенная повестка дня охватывала много проблем, которые рассматривались в прошлом и, похоже, останутся в ближайшем будущем; в числе старых проблем - сельское хозяйство, новых - биотехнология, рабочая сила, антидемпинговые меры и инвестиции. Достижение компромисса по этим темам очень проблематично.
Последние изменения в политике глобализации привели к возникновению новых антиглобалистских коалиций в ведущих странах и регионах. Они явились продуктом двух факторов: растущего и очень заметного значения мировых финансов и торговли и эффективности механизма ВТО. Эти коалиции принимают разные формы в разных странах и часто охватывают политически отдаленные элементы. В США антиглобалистский альянс состоит из защитников природной среды, борцов за права человека, изоляционистов и рабочих. В Европе он сосредоточен на проблемах биотехнологии и состоит из потребителей и фермеров. В РС в него входят многие группы, которые пострадали от финансового кризиса и обвиняют в нем МВФ и финансовые рынки ИС, а также различные группы сторонников протекционизма. Антиглобалистские коалиции смешивают претензии к МВФ, Мировому банку, ВТО и другим, в том числе региональным институтам. Они политически не-конституированы и высоко уязвимы, но становятся «третьим путем» в местной политике, институтами, которые готовы поддержать очень немногие политики; вести бизнес с их посредством затруднительно. Американские антиглобалисты включают влиятельных консерваторов с сильными правительственными связями и, очевидно, частично финансируются богатыми консервативными националистами. Могут ли эти коалиции своим сопротивлением глобализации добиться политических результатов? Во всяком случае, в последние годы они достигли значительных успехов, в числе наиболее важных - установление нормальных постоянных отношений с Китаем, победа в Североатлантическом альянсе свободной
торговли (НАФТА), новые торговые привилегии африканским странам и другие.
Большинство респондентов в проведенных международными организациями опросах высказывается за то, что политика глобализации должна быть изменена с учетом мнения оппонентов глобализации, т.е. в сторону использования торговли для усиления международных стандартов прав человека, рабочей силы и охраны среды. Привлекательность антиглобалистских коалиций растет пропорционально масштабу переговоров.
Ключевым результатом Уругвайского раунда было инсти-туирование менеджмента мировой торговли. ВТО предлагает продолжать анализ торговых ограничений, обсуждать новые соглашения и механизмы решений торговых споров. Очень важно, что проблемы, которые раньше требовали переговоров на раунде, теперь могут быть обсуждены и разрешены другими способами, например, дискуссией в ходе разработки повестки дня или заключением нового соглашения на двусторонних министерских встречах. Это означает не только то, что безотлагательные проблемы могут быть решены быстро, но также и то, что некоторое давление в пользу начала нового раунда оказывается под влиянием этих новых механизмов. Разработка повестки дня, двусторонние министерские встречи и некоторые другие приемы становятся активными механизмами продвижения торговли, основанной на общих правилах, и развития мировой торговой системы. Институирование ВТО обеспечивает новую энергичную форму защиты мировой торговой системы между раундами.
Для начала безопасного нового раунда необходимы три главных предварительных условия: «большой компромисс» между Севером и Югом и между Европой, Японией и Северной Америкой; нейтрализация антиглобалистских претензий к ВТО; улучшение переговорной системы, чтоб управление было комплексным, а условия, предъявленные ВТО, стали более приемлемы для всех участников. Принятие повестки дня может быть использовано для выработки компромиссов, новых договоренностей и консенсусов. Наиболее трудные проблемы в сегодняшней повестке дня - баланс обязательств Север-Юг в мировой торговой системе и внесение социальных проблем и проблем охраны среды в международный
экономический диалог. Надежды на достижение договоренностей по этим проблемам мало.
Предполагается, что «большая договоренность» ИС и РС будет включать дальнейшее открытие рынков РС в обмен на гарантии их доступа на рынки крупных ИС. Основная трудность в том, что на деле урезается текущий доступ на эти рынки текстиля, сельскохозяйственных продуктов и других трудоемких товаров, которые обеспечивают РС их главные потенциальные выгоды. По мере того, как ИС ликвидируют текстильные квоты, возрастают новые возможности для контроля тарифов, которые замещают квоты. Ожидается, что будет достигнут компромисс в международном договоре о социальных проблемах, включающих проблемы рабочей силы, среды и прав человека. Необходима либерализация торговли сельскохозяйственной продукцией в Европе и Японии; время для этого благоприятно, поскольку аграрный сектор в этих странах продолжает сокращаться. Чтобы ослабить силу антиглобалистских альянсов, есть, по крайней мере, два пути: один - направить их международные усилия в определенные политические механизмы, чтоб они действовали бок о бок с торговым процессом. Этот подход будет идеальным способом отвлечения внимания от ВТО. Второй - коалиции могут быть «деглобализированы» посредством местных компромиссов, что снизит их заинтересованность в обращении к международным институтам. Например, цели защиты среды уже рассматриваются в соответствующих международных институтах, и заключены большие международные соглашения. Проблемы прав человека также могут быть рассмотрены в специальных организациях, которые наблюдают за соблюдением стандартов этих прав и поведением правительств. Интересы рабочих трудно отделить от торгового процесса, поскольку они очень тесно связаны с конкуренцией товаров, но ослабить сопротивление рабочих либерализации можно созданием механизмамов компенсации их потерь. Важным моментом для начала нового раунда будет ревизия переговорных процедур в ВТО. Многие РС уверены, что большие слабости процедуры, главным образом недоступность информации, препятствовали их эффективному участию в переговорах. При резко возросшем числе членов сегодняшняя ВТО не может дальше функционировать с уровнем информации старых раундов, без улучшения коммуникационной системы и прозрачности. Между-
народная система должна быть ответственна перед национальными правительствами.
Когда раунд идет неуверенно, региональные и двусторонние переговоры скорее могут способствовать достижению договоренностей, например, АТЭС может стать важным источником идей для раунда ВТО. Таким образом, мировое экономическое управление неизбежно сопровождается ростом взаимозависимости, его институты становятся более изощренными и начинают работать с ускоренно растущей повесткой дня.
А. Кусака (Университет Осака, Япония) (011) обращает внимание на то, что в 90-е годы произошло огромное увеличение объемов межстрановых переводов капитала; в ИС они выросли с 70% ВВП до 240% за 1990-1996 гг., хотя отношение экспорта и импорта к ВВП оставалось намного меньше 50% в 1986-1996 гг. В РС среднегодовой рост экспорта в 1987-1997 гг. был намного меньше 100 млрд. долл., а чистые притоки капитала составляли ежегодно в 1991-1996 гг. 150 млрд. долл. (011, с. 300). Эта новая тенденция финансовой глобализации объяснялась финансовой либерализацией и финансовыми инновациями. Первая означала дерегулирование местных финансовых рынков, межстрановых трансакций и контроля внешней торговли и иностранной валюты. Вторые были облегчены в результате информационных и технологических революций, которые позволили снизить стоимость сбора, обработки и передачи информации в финансовом секторе, тем самым утвердив новые финансовые инструменты и усилив их способности к менеджменту рисков. Обе тенденции предоставили политическим властям возможность перейти от прямых интервенций к косвенному надзору за финансовой сферой, основанному на правилах; этому способствовало и международное сообщество.
После кризисов 90-х годов были предприняты различные попытки построить более здоровую международную финансовую систему, чтобы усилить прозрачность и подотчетность, оценить стандарты, кодексы и уязвимость финансового сектора, повысить уровень информации. Следовало реструктурировать местные и международные институты и адаптировать их к этой новой реальности. В 90-е годы движение капитала было дерегулировано в соответствии с финансовой глобализацией. В РС, особенно с развивающимися рынками, либерализация капитала была проведена
энергично, и страны получили расширенный доступ на международный рынок капитала. Следствием было быстрое накопление внешнего долга, затем обратный отток этих краткосрочных потоков капитала и серия валютных и финансовых кризисов.
После множества ожесточенных дебатов по поводу менеджмента развивающихся рынков были сформулированы четыре главных положения: негибкий валютный курс обычно ведет к валютному кризису; крупный дефицит текущего счета также обычно ведет к кризису; краткосрочные потоки капитала, включая портфельные инвестиции, изменчивы и нестабильны; необходимо внимательное переосмысление работы банковского сектора и установление банковского надзора. Не все здесь может быть отнесено к азиатскому кризису. Можно считать его кризисом «нового типа»: никто не мог предсказать его. Сутью этого кризиса является изменчивость направления потоков капитала, таких как портфельные инвестиции и другие краткосрочные формы. Это поставило вопрос о контроле капитала в связи с его изменчивым движением, об усилении надзора за банковским сектором, который был главным игроком в финансовом посредничестве.
Если чрезмерный приток капитала имел место из-за негибкого валютного курса, следовало ввести альтернативный валютный курс, вплоть до свободного плавания. В целом РС увеличили гибкость валютного курса и улучшили конвертируемость валют в операциях текущего счета. Но это движение было относительно медленным. Доля РС с гибкими валютными курсами выросла с 10% в 1975 г. до 50% в 1995 г., а конвертируемость в операциях текущего счета удвоилась - с 40% в 1980 г. до 80% в 1990 г. (011, с. 304). Кризис показал, как трудно развивающимся рынкам поддерживать привязку к одной валюте, и необходимость двигаться к более гибкому валютному курсу. Но не всем РС может быть показан свободно плавающий курс. РС находятся на разных ступенях развития и имеют очень разную экономическую среду, поэтому невозможно рекомендовать один режим валютного курса, пригодный для всех РС и в любое время. Но в любом случае им следует избегать привязки к одной валюте, поддерживать валютную дисциплину и осуществлять эффективный контроль операций текущего счета капитала. Это поможет умерить изменчивость движения международного капитала. Одновременно должен быть усилен и усовершенст-
вован контроль, регулирование и надзор за операциями местного капитала. Чтобы быть эффективным, контроль капитала должен быть всесторонним, несмотря на то, что тогда он становится более дорогим.
На международном уровне смены парадигмы имеют два измерения: краткосрочное - управление кризисом и долгосрочное -его предупреждение. Азиатский кризис имел свои особенности, которые повлекли пересмотр политики: даже беспрецедентный международный пакет спасения - более чем 110 млрд. долл. - не остановил его, кризисные экономики продолжали падать и даже больше, чем прогнозировалось; стабилизационная политика дала результат только через несколько месяцев. Финансовые и нефинансовые корпорации были на грани общего коллапса, займы достигли беспрецедентных размеров: 27% ВВП в Южной Корее, 30% в Малайзии, 60% в Таиланде, 25% в Индонезии (011, с. 308). При и без того высокой задолженности корпоративного сектора ВА это несомненно способствовало углублению экономического спада. Для замедления обесценения валют и повышения рыночного доверия была использована политика высокого уровня процента.
Экономическое возрождение стало реальным с 1999 г. Ведущим оказалось возрождение спроса. Рекордно высокий экономический рост в ВА в 90-е годы объяснялся огромными местными инвестициями - почти 40% ВВП в Южной Корее, Малайзии и Таиланде в начале 90-х (011, с. 311). После кризиса частное потребление и экспорт восстанавливались «сильными» секторами (полупроводники, автомобили, потребительские товары длительного пользования в Южной Корее, автомобили и строительные материалы в Таиланде); положение «слабых» секторов (например, неходовых товаров) значительно не улучшалось. Таким образом, восстановление, ведомое ростом нескольких экспорториентированных секторов, оказывалось, по оценке Мирового банка, хрупким и неровным. Эта хрупкость объяснялась, по крайней мере, частично, стагнирующим состоянием кредитного или финансового посредничества. До кризиса корпоративные фирмы в ВА росли при низком уровне прибыльности, полагаясь на внешние финансы, особенно на финансовое посредничество, что вело к трудностям обслуживания долга.
В долгосрочном плане в ходе глобализации финансовых рынков следует расширять возможности более эффективного раз-
мещения ресурсов и лучшей диверсификации рисков. Развивающиеся рынки, однако, маргинальны в мировой структуре капитала и более уязвимы со стороны крупных поворотов движения международных инвестиций, стадного поведения вкладчиков и инфекций. Международному рынку капитала в целом присущи неудачи. На местных рынках применяются разные меры обеспечения безопасности, например, Центральный банк, действующий как кредитор последней инстанции для защиты страховых институтов. На международном рынке таких мер безопасности не существует, ясно, что системный риск, подобный последнему кризису, находится за пределами властей РС. Это одна из причин, почему крайне необходима новая международная финансовая архитектура.
Новые меры безопасности должны учитывать выгоды в краткосрочном плане и издержки и риски, в том числе моральный, в долгосрочном, в частности, устанавливать правила распределения рисков между частными должниками и кредиторами, правительствами - должниками и международными инвесторами. Предотвращение кризисов требует усиления надзора за кредитной стороной, особенно рисков их менеджмента, и расширенного обеспечения ликвидности или соглашения о готовности помочь при неожиданных поворотах движения капитала. Помня об относительно постепенном развертывании кризисного процесса в Азии, можно оценить полезность идеи создания Азиатского валютного фонда.
Анализ банковских кризисов в 69 странах с конца 70-х годов и валютных кризисов в 87 странах с 1975 г. позволяет заключить, что азиатский кризис не был особым, не мог быть очевидным в конце «чуда» или закономерным для «модели развития ВА». Тем не менее, он оказался специфической новостью, поскольку отражал новые мировые структурные проблемы. Легко обвинять развивающиеся рынки в неуправляемости, пенять на неадекватное регулирование и надзор за финансовыми институтами или на негибкую макроэкономическую политику. Некоторые многосторонние финансовые институты и правительства считают, что для предотвращения кризисов необходима более здоровая макроэкономическая политика, усиленный надзор и прозрачность местных финансовых рынков. До сих пор нет, однако, согласия относительно того, что такое здоровая макроэкономическая политика или могут ли быть эффективно применимы хорошо написанные кодексы. Нет уни-
кального решения для оптимального режима валютного курса для отдельного развивающегося рынка или для РС в целом. Выбор политики будет зависеть от функционирования и управления рынками иностранной валюты и местных финансовых рынков, рыночные институты и политические власти страны играют свою роль. В конце концов, чтобы справиться с рыночными неудачами, контроль капитала, особенно краткосрочного, может быть второстепенным и дополнительным к другим макроэкономическим (более гибкому валютному курсу) и микроэкономическим (более строгое и благоразумное регулирование) политическим инструментам.
С.М. Макарова
2006.04.012-014. НОВЫЙ ПОДХОД К ПРОБЛЕМАМ РОСТА.
2006.04.012. ZAGNA R., NANKANI G., GILL I. Refhinking growth // Finance a. development.- Wash., 2006. - Vol.43, N 1. - P. 7-11.
2006.04.013. HAUSMANN R., RODRIC D, VELASCO A. Getting the diagnosis right // Ibid. - P. 12-15.
2006.04.014. LEIPZIGER D., ZAGNA R. Getting out of the rut // Ibid. -P. 16-17.
Р. Цагна, Г. Нанкани и И. Джил (руководители и участники группы авторов Доклада Мирового банка о мировом экономическом росте в 2005 г.) (012) пишут, что для экономистов 50-60-х годов рост был комплексным процессом экономической, социальной и политической трансформации. Новые экономические концепции - например, "дуалистическая экономика" и "избыточная безработица" Льюиса, "человеческий капитал" Шульца, теории "стадий развития", "взрыва" и "догоняющего развития" Гершен-крона и Ростоу и "структурализм" Сиира, Пребиша и Хиршмана отражали только его отдельные части.
В конце 80-х и начале 90-х годов, однако, экономисты «обратились к более простому взгляду, что рост является делом проведения правильной национальной политики» (012, с. 7). Правильная политика означает снижение финансового дефицита и импортных тарифов, сокращение ограничений международной торговли и движения капитала и увеличение роли рынка в размещении ресурсов независимо от истории, политики, экономики или местных институтов страны. Эти положения Вашингтонского консенсуса были провозглашены Дж. Вильямсоном в 1990 г. и синтезировали взгля-
