CC BY
272006.02.039. УЛАУССЕН Л.П. ПОЧЕМУ ПРЕСТУПНОСТЬ -СОЦИАЛЬНАЯ РЕАЛЬНОСТЬ?
OLAUSSEN L.P. Hvorfor er kriminalitet en sosial realitet? // Nord. tidsskr. for kriminalvid. - Kobenhavn, 2004. - Àrg. 91, N 1. - S. 24-38.
Статья сотрудника юридического факультета Института криминологии и социологии права г. Осло Лейфа Петтера Улауссе-на посвящена рассмотрению вопроса о преступности как социальной реальности. Семнадцать лет тому назад, указывает автор, Нильс Кристи (известный норвежский ученый) писал: «Преступности как таковой не существует, существуют только деяния, которым в пределах различных рамок придается различное значение, различный смысл»1. И далее: «На первом месте наказание. Затем совершенное деяние становится преступлением»2. Данное высказывание воспроизводится и во многих более поздних трудах названного ученого3. Согласно такой точке зрения, продолжает автор, преступность представляется как своего рода сумма отдельных деяний, которые были признаны преступными (преступностью) потому, что кто-то (в уголовно-правовой системе) придал им это значение, этот смысл. Утверждение, согласно которому преступности не существует, представляется, пишет он, столь же неправдоподобным, абсурдным и несостоятельным как утверждение Фомы Аквинского, согласно которому бедности не существует, а существует только богатство. (По мнению Формы Аквинского, Бог мог нести ответственность только за то, что существует.)
Автор аргументирует иное понимание преступности, представленное, в частности, в классической социологии. Согласно такому пониманию, преступность - это действия определенного вида, свойства, которые являют собой социальную реальность и су-
1Christie N. Fagets fiender // Nord. tidsskr. for krininalvid. - Kebenhavn, 1987. -Arg. 74, N 4. - S. 297.
2Там же. - С. 298.
3Christie N. En passende mengde kriminalite. - Oslo, 2004; См.: РЖ Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Серия 4. Государство и право. - М., 2006. - № 1. Кристи Нильс. Наказание как проблема. Christie N. Straffen som problem // Nord. tidsskr. for kriminalvid. - Kebenhavn, 2004. -Arg. 91, N 4. - S. 302-310.
121
ществуют независимо от отдельных деяний. Руководствуясь положениями социологической теории Макса Вебера, автор характеризует преступность (в названном выше понимании) как категорию, в определении которой существует соглашение (договоренность).
Как таковая, указывает он, данная категория служит важным условием, направляющим все наши действия, поведение, поскольку она выражает высшую реальную оценку и суждение по этому поводу и обязательна, ибо обладает всеобщей социальной законной силой.
Определение преступности как категории соглашения (договоренности) можно также, согласно Э. Дюркгейму, охарактеризовать как социальный факт, который служит основанием для применения социального принуждения.
«Социальный факт рассматривается властью как причина, основание для применения принуждения, которое она использует или может использовать в отношении личности. Такая власть в свою очередь предполагает как наличие ряда определенных норм, так и противодействие попыткам любого индивида, направленным на их нарушение»1.
Автор соглашается с мнением Э. Дюркгейма по поводу отсутствия любого сомнения в существовании названных социальных фактов.
Макс Вебер, продолжает автор, придавал особое значение тому, что люди - это существа мыслящие и действующие. И то, и другое, по утверждению М. Вебера, результат наших врожденных способностей - владение речью, а также умение оценивать и действовать целенаправленно, рационально. Это часть нашей «оснащенности», которая формирует из нас нравственных существ и нашу способность создавать различные, относительно постоянные, прочные, социальные порядок, устройство, основывающиеся как на четко, ясно сформулированных, так и на подразумеваемых, непосредственно отчетливо не выраженных соглашениях (договоренностях).
1Durkheim E. The Rules of Sociological Method. - N.Y., London, 1968. - P. 10.
122
Даже если разногласие и конфликт - нормальные социальные феномены, различные виды, типы соглашений (договоренностей) представляют весьма существенную предпосылку длинного ряда феноменов, характеризующих человеческую общность. Это определяется тем, что мы коммуникативные существа, которые способны собираться и обсуждать свой опыт, практику и которые часто пытаются найти решения проблем, когда эти проблемы общие для многих. Данное положение весьма важно для понимания того, что преступность - это нечто иное и значительно большее, чем просто сумма отдельных деяний, которые (более или менее случайно) начинают считать преступными, относить к преступным. Поскольку люди живут и действуют в обществе, в социуме, то на их действия, а также на понимание, оценку собственных действий и действий других влияет то обстоятельство, что они не одни (как Робинзон Крузо), а живут вместе с другими людьми, среди них.
Совместная жизнь, жизнь в социуме, согласно М. Веберу1, означает, что люди «сплетены» в «естественной» общности - Gemeinschaft (общество, союз, компания, товарищество), объединены, например, общностью интересов - Gesellschaft, и связаны друг с другом общими институтами - Gesellschaft (общество).
Хотя уже само понятие «Gemeinschaft» (общность, сообщество) говорит о совместной жизни, для которой характерны близкие тесные социальные отношения, оно означает и нечто большее. Поэтому используется и такое понятие, как «вплетение». Понятие «Gemeinschaft" свидетельствует также о том, что люди живут в общности, которая характеризуется общими языком, моральными воззрениями, взглядами и использованием общих средств обмена (общность рынка). При такой общности отношений «Gemeinschaft», которую автор предлагает именовать «вплетением», названные соглашения (договоренности) не обязательно четко определены. Люди не договариваются друг с другом о значении слов, о том, каким правилам должен следовать язык, а также не всегда устанавливается, что служит законным средством обмена
1Weber M. Verdi og handling. - Oslo, Pax forlag, 1999. - S. 56-90.
123
или где проходит граница между высокой и скверной моралью. Но несмотря на отсутствие четкой договоренности в названных вопросах, язык, средства обмена и моральные установки функционируют, обладают социальной силой, законностью, действенностью (если хотим быть понятыми, получать желаемые товары и избежать порицаний, неодобрения). Действия, связанные с названными сферами отношений (языком, моралью, рынком) и «вплетенные» в общность, характеризуются М. Вебером как действия согласия, так как они совершаются при условии широкого соглашения по поводу правил, касающихся их регулирования. Эти правила обладают такой же социальной законной силой, как и четко сформулированные и оговоренные.
Второй основной вид общности - Gesellschaft (общество), связан с относительно постоянным, прочным социальным устройством, порядком, который в значительной степени основывается на способностях, воле, желании человека достигнуть соглашения с другими с тем, чтобы добиться чего-либо в общности. Этот порядок рассматривается как обязательный для каждого и состоит, во-первых, из разных устройств, общностей, которые люди с той или иной осознанностью стремятся создавать, строить на основе четкого соглашения (договоренности). Данный порядок базируется на единстве целей, и когда он построен, создан, люди соблюдают, поддерживают его, ибо чувствуют себя (более или менее) обязанными в связи с единением, соглашением, договоренностью. Типичным примером одного из таких устройств, общностей служат устройства, общности, построенные на основе различных интересов. Они учреждаются и объединяют людей, которые считают, что тем или иным образом связаны общими интересами (в частности: профсоюзы, союзы предпринимателей).
Люди несут обязанности, связанные с социальным порядком, который не базируется на докладах и решениях, ограниченных определенными целями. Типичным примером служит порядок, выражающий политическое единение, соглашение (договоренность), которое именуется «государством». Человек становится членом государства при рождении или после проживания в нем определенного срока. М. Вебер указывает, что люди, совместно проживающие в таких политических общностях, связаны между собой
124
посредством институтов, которые учреждены как компоненты, части политической, социальной и культурной общностей (система образования, оборона, судебная система, полиция политические институты и т.п.). При реализации совместной деятельности, по М. Веберу, они стремятся сообразовывать свои действия с наличием таких институтов, с учетом их существования. Это означает, что принимается за основу и данность тот факт, что институционализированный порядок обладает социальной законной силой, что он легитимен. Такую совместную деятельность М. Вебер называет объединенной, консолидированной, которая, следовательно, основывается на законном единстве, соглашении (договоренности).
Преступность, понимаемая как социальная реальность и категория соглашения (договоренности), основана, по мнению автора, на том, что люди «вплетены» и связаны между собой социальной общностью, где соглашение (договоренность) имеет основополагающее значение для определения того, как они действуют, оценивают эти действия и относятся к ним. Способы оценки и рассуждений, на которых базируется исследуемая категория преступности, служат, во-первых, выражением всеобщего соглашения (договоренности) по поводу важных морально-этических вопросов, которые лежат в основе и регулируют тесные социальные отношения между людьми в общности (в Gemeinschaft); а во-вторых, выражением нашей принадлежности к обществу (Gesellschaft), закрепленности в нем, т.е. во всеобщем соглашении (договоренности) о том, как законно нам как членам данного общества следует и должно относиться к определенным видам (типам) деяний. Если называть какое-либо деяние (Х) преступным, то следует не просто применять к нему данный термин, ставить на нем штамп, клеймо, но использовать социокультурные категории. В этом выражается широкое социальное соглашение (договоренность) относительно оценки деяний с позиций морали. Тот, кто использует категорию «преступность» (например, заявляя о каком-либо деянии), опирается, следовательно, на всеобщую социальную законность при оценке деяний в свете всеобщих представлений о морали, моральных принципах, известных в результате «сплетения» с другими людьми, и в свете законного институционального порядка (устройства), который объединяет всех в
125
обществе. Что же касается уголовного процесса, то это процесс, который, кроме прочего, учрежден для подтверждения или не подтверждения того, насколько такая оценка действительно соответствует, обладает силой закона в том обществе, где она была высказана (например, если о деянии было заявлено).
Эмил Дюркгейм, пишет автор, утверждал, что социальная общность, в которую люди «вплетены», кроме прочего, представляет и моральную общность и что существует широкое соглашение (договоренность) по поводу основных представлений о морали (моральных принципах).
Весьма существенным представляется высказывание Э. Дюркгейма, согласно которому преступность - это деяния, схожие в том понимании, что, как правило, порицаются всеми членами общества1. Так же, как М. Вебер, Э. Дюркгейм, говоря о моральном единении, соглашении (договоренности), утверждает, что преступления нарушают, оскорбляют коллективные чувства. Поскольку эти чувства «присутствуют во всеобщем сознании (в сознании всех), такие нарушения, поступки будят возмущение во всех, кто был их свидетелем или узнал о них. Считается, что все подверглись нападению, посягательству и, следовательно, все противодействуют таковому. Реакция носит не просто всеобщий характер, она коллективна, а это не одно и то же. Она возникает, складывается, формируется не изолированно в каждом отдельном случае, а тотально, цельно, в соглашении (договоренности). Преступность как бы содействует объединению таких сил, как добропорядочное сознание, честность, здравомыслие, и концентрирует их. Силы, о которых идет речь, обретают свою энергию из того факта, что они общие для всех (всеобщие). Они сильны, ибо бесспорны. Их возвышает особое почтение, авторитетность, престижность, которые определяются тем, что они выступают объектом всеобщего, глобального уважения, а преступность, следовательно, наносит ущерб, вред этому единению, который служит
2
источником их авторитета» .
1БитКЬе1ш Е. ТЪе БЫ8юп о£ ЬаЪог т 8оае1у. - №У., 1933. - Р. 73.
21Ы± - Р. 102.
126
Тот факт, что люди порицают подобного рода действия, как указывает далее Э. Дюркгейм, настолько глубоко заложен в каждом из них1, приводит к сдерживанию изменений уголовного законодательства, преобразование которого протекает очень медленно2.
То, что Э. Дюркгейм называл коллективным сознанием или чувством, можно в определенной степени заменить понятием «всеобщая мораль». Человеческая способность мыслить и выносить «моральные приговоры» относится к конститутивным человеческим способностям в равной степени, как и способность говорить.
Нет сомнения в том, что такая категория деяний, как преступность, основывается на всеобщем соглашении (договоренности) по поводу вопросов морали, когда дело касается права на жизнь, минимального жизнеобеспечения, моральных запретов в отношении убийства, кражи, лжи, и что зло в любом его проявлении, включая «дурные» деяния, совершение которых следует предотвращать и избегать, должно подлежать моральному запрету. Люди «вплетены» в данное соглашение (договоренность), которое установилось без официального договора между ними и служит важной предпосылкой и элементом коллективных целей, стремлений, намерений, которые создали и сохраняют представление о преступности как о социальном факте.
Как в настоящее время, так и в недавнем и далеком прошлом, история человечества полна примеров добрых и «дурных» деяний людей, совершаемых в отношении друг друга. К «дурным» деяниям, кроме прочих, относятся убийство и физические посягательства, присвоение чужих вещей, а также деяния, когда сильный набрасывается на слабого, неспособного себя защитить. Всеобщий человеческий опыт говорит о том, что определенный риск подвергнуться такого рода посягательствам и столкнуться с разного вида проблемами всегда имел, имеет и будет иметь место в условиях совместной жизни людей в обществе. Поскольку люди - существа коммуникативные, они на основе практики обсуждали и обрабатывали свой опыт отношений к таким деяниям, а также различные способы
1БитКЬе1ш Е. ТЪе БЫ8юп о£ ЬаЪог т 8оае1у. - №У., 1933. - С. 74. 21Ы± - С. 78.
127
и меры, которые использовались, применялись в подобных ситуациях.
Многочисленные и разнообразные уголовно-правовые теории и законы - суть результат и звенья данной коммуникативной деятельности, направленной на разрешение названных проблем.
Опыт и дискуссии, обсуждения такого рода общих проблем на протяжении длительного периода времени создают, по мнению автора, социально-культурный фундамент для учреждения важных институциональных (общественных) устройств (порядков, общностей). Институциональные, социальные устройства (порядки, общности) установлены для разрешения реальных социальных потребностей с тем, чтобы управлять целым рядом проблем межчеловеческих отношений, связанных с морально неприемлемым вышеназванным типом деяний, которые возникают, появляются в любое время, порождаются любым периодом. Посредством нормативной аргументации, проб и ошибок создано всеобщее соглашение (договоренность) между членами общества, согласно которому, прежде всего люди и деятельность, имеющая существенное значение, должны охраняться, защищаться от определенных деяний, а те, кто не соблюдает этого соглашения (договоренности), могут подвергаться наказанию за совершение деяний, направленных против данного соглашения (договоренности), нарушающих его. Проявлением очевидности данного соглашения (договоренности) о защите и возможности наказания тех, кто выступает против названного соглашения (договоренности), служит также широкое соглашение (договоренность) о необходимости учреждения и поддержки специального органа властного принуждения, задача которого состоит в обеспечении реализации соглашения (договоренности) о защите и возможности применения наказания.
Такое соглашение (договоренность) означает, что любой член общества, который считает себя пострадавшим от определенных деяний, посягательств, обладает законным правом обратиться в этот орган власти и попросить защиты, если в этом есть необходимость, и требовать наказания субъекта деяния, виновного, если это желательно и возможно. Кроме того, наличествует широкое нормативное соглашение (договоренность) о том, что именно так и должно быть, чтобы общество могло управлять определенными
128
сферами деятельности, проблемами, защищать слабых и наряду с этим функционировать как общество, как рациональная, приемлемая система сотрудничества в течение длительного времени, от поколения к поколению, где участвующие в такой совместной деятельности на протяжении всей жизни рассматриваются как свободные и равноправные граждане (подданные), как нормально сотрудничающие члены общества1. То, что такие деяния, как кража, убийство и другие виды физических посягательств - агрессия, изнасилование, инцест (кровосмешение), вызывают всеобщую негативную реакцию, негативное отношение, определяется тем, что подобные деяния в своей основе несовместимы с хорошо организованным и обустроенным обществом, с рациональной, разумной приемлемой системой сотрудничества, где участники такого сотрудничества свободны и равноправны, а названные деяния в корне противоречат основополагающим всеобщим моральным принципам. Но учреждение органов власти с такими задачами, целями бесспорно может создать новые проблемы, которые могут оказаться очень ощутимыми. Исторический опыт показал, что названные органы власти способны переступать, превышать пределы полномочий, которыми они наделены. Обсуждение на протяжении длительного периода времени данных проблем привело к широко распространенному пониманию необходимости сдерживать, ограничивать, все инстанции названных властных структур во избежание того, что они перейдут пределы своих полномочий и совершат нечто совсем иное, не совпадающее с теми задачами и целями, ради которых они были учреждены. Уголовное законодательство в упорядоченном правовом обществе служит, по мнению автора, главным средством ограничения такой власти. Оно играет весьма существенную роль в ограничении власти полиции и иных органов данной системы в отношении людей и разного рода деятельности.
Поэтому принцип законности столь важен в уголовном праве. Посредством исчерпывающего, четкого описания, изложения подлежащих наказанию деяний устанавливается предел возможно-
1Ка^г1з I КеШег&§Ье1; 8ош пше^Ие! Еп ге1»гши1еп^. - 081о, 2003. - Б. 54.
129
стям органов власти ограничивать нашу свободу, свободу гражданина.
Следовательно, уголовный закон - не только закон о наказании. Данный закон в столь же высокой степени служит главной гарантией обеспечения нашей свободы, гарантией обеспечения защиты личности и ее деятельности. Конфликты, о которых люди заявляют в полицию, не будучи при этом обязанными делать такие заявления, состоят в посягательствах, нападениях, оскорблениях, мириться с которыми они не хотят,, и когда, по их мнению, законно и целесообразно вмешательство органа с высокими властными полномочиями. Посредством поданного в полицию заявления заявитель получает подтверждение того, что заявленное деяние - не только неприятность отдельной личности, а деяние, коллективно осужденное, подвергшееся всеобщему порицанию. Можно, пишет автор, заявлять о «большом и малом», поскольку это единственная возможность сообщить о том, что подвергаешься деяниям, которые считаются коллективно осуждаемыми, порицаемыми, и получить тому подтверждение. Категория преступности, по его мнению, указывает на социальный факт, на то, что в обществе существует широкое соглашение (договоренность) о трех важных положениях, тесно связанных между собой:
Функционирует и должен функционировать аппарат власти, в который может обратиться каждый гражданин (подданный), если он/она считает, что, подвергается неприемлемым действиям, акциям или посягательствам.
Аппарат власти должен сам решать вопрос о достаточности оснований для вмешательства и сам определять порядок его реализации. Но аппарат обязан действовать легитимно, в пределах закона, решая вопрос о вмешательстве или невмешательстве, и не только в отношении непосредственно замешанных, вовлеченных в дело лиц, но и в отношении всего общества.
Такая возможность определяется также широким соглашением (договоренностью) по поводу деяний, которые служат основанием для вмешательства со стороны аппарата власти, и порядка реализации данного вмешательства и обеспечивает основу для принятия решения о том, когда аппарат власти обладает законным правом вмешиваться и какие меры применять.
130
Данное соглашение (договоренность) находит свое выражение в коллективных целях, планах, намерениях, в коллективной воле, стремлении к институционализированию этого триединства, которое в соединении конституирует, создает легитимный (законный) институциональный фундамент для категории преступности как категории, определяемой соглашением (договоренностью).
Поскольку категория преступности, как упомянуто выше, связана с социальным институциональным порядком, который учрежден в результате решения, основанного на соглашении (договоренности), узаконенном посредством соответствующих, определенных процедур, можно преступность обозначить как социальную конструкцию в очень специфическом, своеобразном понимании. Преступность - это институциональный факт. Общее для таких институциональных социальных фактов состоит в том, что они возникают вследствие соглашения (договоренности) людей по поводу придания, присвоения объекту или личности особого статуса и соответствующей деятельности.
Так как институциональные факты основываются на институциональном социальном соглашении (договоренности), понимание, выявление сущности преступности невозможно путем изучения отдельных деяний.
Преступность - это не объединение, совокупность отдельных деяний и не то, что перечисляется, детализируется уголовным кодексом, а то институционализированное соглашение (договоренность), которое закон манифестирует, демонстрирует, делает очевидным. Поскольку, указывает автор, люди «вплетены», объединены, связаны между собой социальной общностью, все они знают не только о моральном единении, соглашении (договоренности), но и институциональном единении, соглашении (договоренности), которое конституирует преступность. Поэтому, даже не читая уголовного кодекса, они знают, что такое преступность и ее значение. И все, включая вора, как указывает Макс Вебер1, приспосабливаются к этому, настраиваются на это. Вор сообразовывает свои деяния с уголовным кодексом, пытаясь скрыть эти деяния. Сокрытие,
1ШеЪег М. Уег& og - 0з1о, 1999. - Б. 50.
131
утаивание вором своих деяний показывает, что вор действует социально, хотя никто, кроме него, не присутствовал при реализации этих деяний. Таким образом, классик социологии напоминает нам о том, что преступность признавалась, считалась социальной реальностью задолго до совершения деяния, а также о том, что преступность, помимо прочего, проявляет себя в наших мыслях, которые направляют нас, приводят к сокрытию нами определенных деяний или отказу от их совершения.
Категория преступности существует во всех обществах, в любом обществе, где на основе коллективного соглашения (договоренности) институционализирован аппарат власти, уполномоченный заниматься четко определенными видами «дурных» деяний, совершение которых намеренно или по неосторожности наносит ущерб, причиняет вред другим. Но это не означает, что аппарат власти создает и уполномочен устанавливать, формировать нежелательные деяния. Такие слова, как преступность, преступление или проступок, служат как бы посредниками, способствуют моральному и институциональному соглашению (договоренности). Они являются письменной и устной демонстрацией соглашения (договоренности).
Утверждение, что преступность - это социальная реальность, подчеркивает автор, означает, что всеобщее соглашение (договоренность) по поводу нижеприведенных положений институционализировано.
Человек должен обладать законным правом на защиту со стороны органа власти от определенных «дурных» деяний. Орган власти должен также, при определенных обстоятельствах, обладать правом вмешиваться по собственной инициативе, а в случае необходимости наказывать того, кто посредством таких деяний намеренно или по неосторожности нанес ущерб, причинил вред другому, другим.
Те деяния, совершение которых предоставляет органу власти право вмешиваться и наказывать, должны быть ограничены посредством социальных процессов, обеспечивающих, гарантирующих широкое соглашение (договоренность) о том, при совершении каких деяний данный орган власти уполномочен, может вмешиваться и какие средства, меры при этом использовать.
132
Именно такое соглашение (договоренность), коллективные цели, планы, стремления, намерения дают право утверждать, что преступность - социальный факт. И поскольку он институционализирован, стабилен и устойчив, его нельзя поколебать высказыванием, заявлением, мнением отдельного лица. Институционализированные социальные реальности, заключает автор, могут устанавливаться, поддерживаться, сохраняться, соблюдаться и отменяться только посредством коллективных процедур.
Л.Л. Ананиан
КЛАССИКИ УГОЛОВНОГО ПРАВА И КРИМИНОЛОГИИ
2006.02.040. ШАРГОРОДСКИЙ М.Д. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ / Ас-соц. «Юрид. центр». - СПб.: Юрид. центр Пресс, 2004. - 655 с. -(Сер.: Антология юрид. науки). - Библиогр. основных науч. работ М.Д. Шаргородского: с. 652-655. 100-летию со дня рождения выдающегося ученого-криминалиста М.Д. Шаргородского.
В сборнике избранных работ М.Д. Шаргородского включены фрагменты трех крупнейших монографий ученого - «Уголовный закон», «Преступления против жизни и здоровья» и «Наказание по уголовному праву эксплуататорского общества», а также две главы из «Курса советского уголовного права». Почти полностью публикуется монография «Наказание, его цели и эффективность» (1973), за исключением последней главы «Цель наказания в буржуазном уголовном праве и его эффективность». Публикуется также ряд теоретических статей М.Д. Шаргородского по проблемам, не потерявшим своей актуальности.
Составитель сборника и автор предисловия доктор юридических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного университета Б.В. Волженкин пишет, что в ряду выдающихся отечественных правоведов ХХ в. достойное место занимает профессор Санкт-Петербургского (Ленинградского) университета Михаил Давидович Шаргородский.
М.Д. Шаргородский родился 2 апреля 1904 г. в Одессе. Окончив 5 классов гимназии, профшколу и подготовительные курсы, в 1923 г. Михаил Давидович поступил учиться на юридический
133
