CC BY
20
2005.04.036-037. ТЕМА «ВОЗДУШНОЙ ВОЙНЫ» В НЕМЕЦКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ. (Сводный реферат)
2005.04.036. ХАГЕ Ф. СВИДЕТЕЛИ РАЗРУШЕНИЯ: ЛИТЕРАТОРЫ И «ВОЗДУШНАЯ ВОЙНА»
HAGE V. Zeugen der Zerstörung: Die Literaten und der Luftkrieg. - Frankfurt a.M., 2003. - 301 S.
2005.04.037. ДЕНХЭМ С. «ГИБЕЛЬ » Х.Э. НОССАКА: ОБЗОР. DENHAM S. H.E. Nossak's «Der Untergang»: Review \\ H-Net rev. in the humanities & social sciences. - 2003. - Mode of access: http:\\www.h-net.org.\reviews.
Немецкий критик Фолькер Хаге, литературный редактор журнала «Шпигель», на страницах которого развернулась открытая В.Г. Зебальдом дискуссия о «воздушной войне» (так называют ковровые бомбардировки немецких городов со стороны стран Антигитлеровской коалиции), исследует особенности разработки данной темы в послевоенной немецкой литературе. В серии эссе, составляющих первую часть книги (036), Ф. Хаге показывает, как с течением времени менялось восприятие темы «воздушной войны» в немецкой литературе, - от военных лет до наших дней. Вторая часть состоит из бесед с писателями, пережившими события военного времени, содержит их ответы на поставленные автором вопросы.
В эссе «Путешествие в сердце развалин» Ф. Хаге раскрывает реакцию на бомбардировки немецких городов немецких писателей, которые вынужденно покинули родину, спасаясь от фашизма, и во время войны находились в эмиграции. Он цитирует радиообращение Томаса Манна к немецкому народу из США, прозвучавшее в апреле 1942 г. вскоре после того, как его родной Любек подвергся разрушительной бомбардировке: «Неужели Германия верила, что ей не придется платить за все те бесчеловечные деяния, в которые вовлекло ее великое превосходство в варварстве?» (036, с. 9). Эта речь далась писателю нелегко. Как свидетельствуют его дневники, несколькими днями раньше Лондонское радио обратилось к нему с предложением высказаться в связи с бомбардировками Любека, и реакция писателя отражена в следующей записи: «Это невозможно». Месяц спустя, узнав о воздушном налете британских ВВС
на Кельн, в котором участвовало более тысячи самолетов, он записал: «Разрушение и паника. Ужасно, но искупление начинается».
В отличие от Т. Манна Бертольт Брехт, тоже живший в эмиграции, открыто высказывал свое возмущение действиями союзников, бомбивших мирное население Германии: «Сердце останавливается, когда читаешь о бомбардировках Берлина, - писал Б. Брехт в своем дневнике. - И оттого что бомбардировки эти никак не связаны с военными операциями, конца войны не видно - виден только конец Германии» (036, с. 11). В стихотворении 1943 г., получившем впоследствии название «Возвращение», писатель задается вопросом, где его родина, и отвечает: «Там, где чудовищные горы в дыму. В этом огне она».
Несмотря на то, что писатели-эмигранты не могут в полной мере считаться свидетелями страшных событий, Серенусу Цайтблому, расска-зичку из романа «Доктор Фаустус» (1947), написанного Т. Манном в США, удалось, по мнению Ф. Хаге, не только раскрыть судьбы современной Германии, но и передать атмосферу маленького германского городка, сотрясаемого бомбардировками в разгар Второй мировой войны. Некоторые из коллег Т. Манна, остававшихся в Германии, не принимали его позицию, полагая, что только присутствие в стране, полноценное переживание трагедии, обрушившейся на их родину, пусть и в ответ на собственную агрессию, дает писателю право рассуждать об этих событиях. Так, Вальтер фон Моло (1880-1958) в конце августа 1945 г. опубликовал открытое письмо Т. Манну, исполненное драматического пафоса, в котором «умолял» писателя поскорее вернуться на родину и «увидеть исчерченные скорбью лица» (036, с. 15). Франк Тис (1890-1977) открыто утверждал, что чувствует себя гораздо богаче знанием и опытом, чем любой из тех, кто наблюдал за «германской трагедией» из-за границы.
Альфред Дёблин, автор романа «Берлин, Александерплац» (1929), во время войны высказывавший сходную с Т. Манном позицию, приехал впервые после войны в Германию в 1946 г. и записал в своем дневнике: «Даже самые пессимистические, самые черные сценарии, мелькавшие в мозгу, не могут сравниться по своей трагичности с реальностью. От некоторых городов осталось лишь название. Другие разрушены настолько, что совершенно утратили свое лицо» (036, с. 16).
В эссе «Гости из сказочной страны» Ф. Хаге говорит о впечатлениях иностранцев, посетивших Германию в конце войны или сразу после нее. Клаус Манн, сын Т. Манна, прибывший в Мюнхен в мае 1945 г. как
американский солдат, признается, что ожидал увидеть полуразрушенный город, но «действительность оказалась гораздо хуже. Мюнхен мертв; этого города больше не существует» (036, с. 18). По наблюдениям Макса Фриша, немецкоязычного швейцарского писателя, «было слышно, как по ночам самолеты волнами летят в Мюнхен», и стоит детям снова заснуть -«обратно, волнами, и даже если мы не несли материального ущерба, определенный ущерб все же был, и этого отрицать невозможно: страх. И предчувствие. Оно уже было у нас, когда Варшава погружалась в руины» (036, с. 19). В отличие от Т. Манна - по крайне мере, от его публичной позиции, и, в особенности, от К. Манна, воевавшего на стороне американцев, - М. Фриш уже во время войны высказывал сомнения по поводу того, что ковровые бомбардировки германских городов Союзниками могут оцениваться однозначно.
В эссе «Сообщения из мертвого города» Ф. Хаге дает оценку того, как отразились личные судьбы писателей, переживших войну в Германии, в их литературных произведениях. Называя роман «Город за рекой» (1947) Германа Казака (1896-1966) и рассказ «Некия» (1948) Эриха Носсака (1901-1977) высокохудожественными текстами, он отмечает, что попытки этих писателей скрыть реальные события за мифологизируемыми «городами мертвых» в конечном итоге нивелируют достоинства этих произведений, чем, возможно, и объясняется дальнейшая их литературная судьба - быстрое забвение. Основанный же на дневниковых записях роман Э. Носсака «Гибель» о разрушении Гамбурга неожиданно для самого автора оказался гораздо более значимым в истории литературы ХХ в.
Британский исследователь Скотт Денхэм в своем обзоре литературного и критического контекста, порожденного последним переизданием романа «Гибель» в 1996 г. (037), напротив, не соглашается с высокой оценкой этой книги В.Г. Зебальдом и Ф. Хаге. Он полагает, что Э. Носсак (в отличие от Й. Рейна, автора романа «На горизонте ничего не видно»\ «Nichts in Sicht», 1954) -лишь проходная фигура в немецкой литературе (037, с. 2), а роман «Гибель» интересен сегодня только как характерный пример ранних попыток освоения немецкой литературой военной травмы. Последнее переиздание обусловлено двумя вполне прозрачными причинами - дискуссией о воздушной войне, развязанной Зебальдом, и 100-летием со дня рождения Э. Носсака в 2001 г.
Исследователь утверждает, что по сравнению с «конъюнктурной» «Гибелью» роман Й. Рейна «На горизонте ничего не видно» выигрывает
и по художественным достоинствам (ясный, точный, прямой язык; сочетание лаконичности и символизма), и по глубине постижения экзистенциальной трагедии войны (037, с. 5). Хотя тема военных ужасов присутствует в нем лишь в виде воспоминаний и галлюцинаций героев. Сюжет романа таков: двое на спасательном плоту посреди Атлантического океана, гонимые волнами в неизвестном направлении, если их не спасут, через два-три дня оба погибнут (что в конце концов и происходит). Для них не имеет значения, мир вокруг или война - их окружает лишь океан (на самом деле идет 1943 год). Не важно и то, что один из них (однорукий) американец, другой (безымянный) немец. Оба они через день или два умрут. А «на горизонте ничего не видно». Эта фраза, рефреном повторяющаяся в романе Рейна, по мнению С. Денхэма, может служить своеобразным итогом осмысления военной проблематики поколением участников и очевидцев.
Ф. Хаге, обращаясь далее в своей книге (036) к литературе 1950-х и 1960-х годов, отмечает, что тема «воздушной войны» затрагивалась многими авторами как в Западной, так и в Восточной Германии, однако чаще всего в «фоновом режиме» - персонажи время от времени спускались в бомбоубежища или бежали по улицам под градом сыплющихся с неба бомб. Большинство подобных романов оказались однодневками. Среди авторов, чьи произведения Ф. Хаге готов рассматривать всерьез, - Герд Гайзер (1908-1976) (роман «Умирающая охота»), поэтизрующий трагедию, Гюнтер Биркенфельд (1901-1966) (роман «Ураганное облако и пепел»), Гертруд фон Лефорт (1876-1971) (новелла «У врат небесных»). Исследователь выделяет Теодора Пливьера (1892-1955) (роман «Берлин»), проведшего годы войны в эмиграции, который, однако, сумел показать впечатляющую картину разрушенного бомбардировками города.
Анализируя тему вины в творчестве немецких писателей военного поколения (эссе «Снаружи перед дверью: тема немецкой вины»), Ф. Хаге приводит слова Генриха Бёлля (1917-1985), обобщающие позицию всех ровесников писателя: «Мы вернулись домой с этой войны, увидели развалины и стали о них писать... И хотя нас вроде бы не обвиняли в том, что произошло, в том, что повсюду развалины, всех, очевидно, раздражало, что мы это видели и видим, только ведь глаза у нас не были завязаны: острый глаз - профессиональная черта писателя» (с. 53).
Самый знаменитый герой «ранней» немецкой послевоенной литературы - солдат Бекман, вернувшийся с войны, герой пьесы Вольфганга Борхерта «Под дверью» (1947), во многом повторяющий трагическую судьбу самого писателя. В. Борхерт (1921-1947) несколько раз арестовы-
вался гестапо за антифашистские настроения, был приговорен к смерти, замененной впоследствии отправкой на Восточный фронт (конец 1942 г.), был ранен, попал во французский плен, и в 1945 г. вернулся домой совершенно больным человеком. В его пьесе, отразившей трагедию поколения, затронута и тема «воздушной войны». Вернувшись в разрушенный до основания Гамбург, Бекман стоит перед грудой развалин на месте своего бывшего дома. Показателен его обвинительный монолог. Он обвиняет не своих ровесников, не нацистов и даже не самолеты союзников, - он обвиняет Бога: «Где-то там, внизу, лежит и мой мальчик. Немного тины, грязи, бетона. Тина из людей, бетон, замешанный на костях. Ему как раз исполнился год, и я его никогда не видел... Ты ведь был там, когда позволил убить его, был, Господи, был?» (с. 55). По мнению Ф. Хаге, именно такая интонация в вопросе о «немецкой вине» была наиболее востребована в первые послевоенные годы - пьеса имела огромный успех.
Продолжая ту же тему в следующем эссе «Писать или молчать?», исследователь обращается к двум высказываниям Теодора Адорно (19031969), породившим множество дискуссий в послевоенной немецкой литературе. Первое высказывание, прозвучавшее в 1949 г. и опубликованное в 1951 г., гласит, что писать стихи после Освенцима - «настоящее варварство»; второе, менее известное (1954), постулирует невозможность рассказывать, и значит, невозможность «романной формы как таковой, поскольку она требует рассказа» (с. 65). В конце 1950-х годов вокруг этих утверждений развернулась бурная дискуссия, продолжавшаяся и на протяжении всех 1960-х годов. В ней приняли участие многие известные писатели следующего поколения («поколения тушителей фугасов», год рождения - от 1927). Именно они провозгласили эру «новой немецкой литературы», которая началась на рубеже 1959-1960-го годов с трех значительных произведений - романов «Догадки насчет Якоба» Уве Йонсона (1934-1984), «Первый тайм» Мартина Вальзера (р. 1927), «Жестяной барабан» Гюнтера Грасса (р. 1927), ставшего бестселлером в интернациональном масштабе.
Среди «детей воздушной войны» (тех, кто пережил бомбардировки в относительно раннем детстве и по возрасту не мог принимать участия ни в каких мероприятиях, связанных с тушением бомб или уничтожением союзнических самолетов) большинство писателей лишь вскользь затрагивали данную тему в первых произведениях, хотя многие обращались к ней позднее. Например, гамбуржец Хуберт Фихте (1935-1986) лишь в третьем своем романе «Имитации Детлева "Грюнспан"» (1971) отводит
этой теме отдельную, самостоятельную главу, а родившийся в Хальбер-штадте Александр Клюге (р. 1932) только в 1977 г. пишет рассказ «Воздушая атака на Хальберштадт 8-го апреля 1945 года» и включает его в очередной сборник. Ни один из крупных писателей «поколения детей»: Криста Вольф (р. 1929), Петер Рюмкопф (р. 1929), Петер Хандке (р. 1942) - не решаются позволить этой теме полновесно прозвучать ни в одном из романов.
Объединение Германии открыло новые перспективы. В эссе «После объединения: новый взгляд в прошлое» Ф. Хаге отмечает существенное повышение интереса к теме «воздушной войны» в начале 1990-х годов. Причем высказаться стремятся представители всех поколений - от участников войны (тех, кто еще жив), до «внуков», к которым следует отнести, например, известного современного поэта и эссеиста Дурса Грюнбайна (р. 1962), родившегося в Дрездене, чьи родители пережили разрушение города в младенческом возрасте. Гюнтер де Бройн (р. 1926) в «Промежуточном балансе» (1992) вспоминает, как стоял перед развалинами своего дома, «где родился и вырос» (с. 101). Гюнтер Кунерт (р. 1929) в «Играх для взрослых» (1997) описывает, как подростком видел женщину, которая искала на развалинах свою сестру и то и дело вытаскивала из-под обломков обгоревшие и деформированные куски человеческих тел. Ханс Магнус Энценсбергер (р. 1929) в эссе «Взгляд в прошлое на войну в тылу» (1993) утверждает, что и спустя пятьдесят лет по-прежнему видит себя «сидящим в подвале, прижатым крышкой» (с. 100). Поэт Вольф Бирман (р. 1936), в шестилетнем возрасте вместе с матерью чудом спасшийся из Гамбурга, почти полностью разрушенного в результате «Операции Гоморра» (1942) - его отец за два месяца до того погиб в Освенциме, - признался в 1995 г., что если бы мог, он написал бы роман об одной этой ночи. Но именно в ту ночь он и стал лириком, которому закрыт путь настоящего романиста, ибо он навсегда остался ребенком - «Часы моей жизни замерли на шести с половиной годах», - написал он в одном из стихотворений (с. 101).
Вольфгангу Хильбигу (р. 1941), одному из самых значительных современных романистов Германии, понадобилось более пятидесяти лет, чтобы один из его героев обратился к теме детских впечатлений, связанных с бомбардировками (роман «Я», 1993). Винифриду Георгу Зебальду (1944-2038) маскировка на окнах долгое время представлялась необходимым атрибутом большого города: «Когда война закончилась, мне был всего год, и потому вряд ли у меня могли остаться реальные впечатления от тогдашнего
ужаса разрушения, - скорее тот, не пережитый мною по-настоящему ужас, навсегда отбросил на меня свою тень» («Воздушная война и литература», 1999) (с. 109).
К теме «воздушной войны» обращаются и более молодые писатели, родившиеся уже в послевоенные годы. В романе австрийца Кристофа Рансмайра (р. 1954) «Морбус Китахара» (1995) Вторая мировая война представлена не имеющей конца. В сборнике автобиографических зарисовок «Три часа отсчета» (1998) Вольфганг Бюшер (р. 1951) рассматривает бомбардировки Бреслау и Берлина как исторический фундамент формирования поколения участников студенческих волнений 1968 г. Дурс Грюнбайн (р. 1962), который в своих стихах неоднократно возвращается к образу Дрездена - «города, исчезнувшего ночью 13.02.1945», в интервью журналу «Шпигель» (2000) говорит: «По высшей логике, Дрезден должен был стать ценой Освенцима. ...Старая женщина, погибшая во время пожара на берегу Эльбы, может благодарить Бога за режим, который обошелся с ней точно так же, как и британские бомбардировщики. Виновна ли она? Двух поколений не хватило, чтобы дать окончательный ответ» (с. 111).
В конце 1990-х впервые встал вопрос, в достаточной ли мере немецкая литература проработала тему «воздушной войны», не была ли данная тема в той или иной форме «под запретом» (эссе «Рассказывать запрещено? Дискуссия, инициированная Зебальдом. Резюме»). Дебаты открыл живший в Великобритании В.Г. Зебальд, опубликовавший в 1999 г. свой очерк «Воздушная война и литература». Писатель говорил о «неспособности целого поколения немецких писателей выразить и вернуть нашей памяти то, что они видели»: «Несомненно, есть несколько отдельных впечатляющих текстов, но в литературе необходимо не только качественное, но и количественное осмысление ужасного коллективного опыта тех времен» (с. 114).
Противники Зебальда возражали ему, в основном, по трем пунктам. Во-первых, утверждение, что в немецкой литературе «воздушная война» не имела места, - по их мнению, неверно. Во-вторых, молчание тех, кто так или иначе участвовал в событиях (включая и писателей «Группы 47»), вполне оправданно, или, говоря словами Клауса Харпрех-та: «Молчание, возможно, скрывало стыд, который ценнее всякой литературы» (с. 119). В-третьих, ни о каком табу не может быть речи -никто никому не запрещал писать о «воздушной войне», как и о холоко-сте.
Ф. Хаге, изучивший доводы обеих сторон, приходит к следующим выводам. Ощущение недостатка литературных произведений, затрагивающих данную тему, как и недостатка собственно значительных произведений, несомненно, присутствует. Но объясняется это особенностями не столько творческого процесса, сколько восприятия: «На самом деле, было издано множество романов и рассказов о "воздушной войне", но даже те немногие, которые вообще были замечены, вскоре оказались забыты (показательный пример - роман Ледига "Возмездие")», причисляемый исследователем к «шедеврам послевоенной немецкой литературы» (с. 120). Что касается молчания старшего поколения, оно действительно отчасти объясняется чувством вины. Ф. Хаге подчеркивает, что и сам В.Г. Зебальд пропагандировал «молчание вовлеченных» (с. 124). Самым неоднозначным автор книги считает вопрос о табу на данную тему. Он полагает, что хотя запрета как такового в Западной Германии не существовало, все же присутствовало своего рода негласное неодобрение, которое отчасти объяснялось ощущением вины - как у самих писателей, так и у их потенциальных читателей. К тому же сложность самой темы, неуверенность в собственных силах при ее разработке не способствовали стремлению писателей взяться за эту проблематику. Ситуацию в Восточной Германии хорошо описала Моника Марон (р. 1941): «О Дрездене говорили. Исключительно англо-американская атака, это было известно. Все остальное - табу, как изнасилования» (с. 125, 211).
Во второй части книги собраны интервью Фолькера Хаге с писателями, пережившими бомбардировки. Среди них Вольф Бирман (р. 1936, Гамбург), Дитер Форте (р. 1935, Дюссельдорф), Рольф Хохут (р. 1931, Эшвеге), Вальтер Кемповски (р. 1929, Росток), Александр Клюге (р. 1932, Хальберштадт), Моника Марон (р. 1941, Берлин).
Е.В. Соколова
2005.04.038. ГРОМОВ М.Д. СОВРЕМЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА НА ЯЗЫКЕ СУАХИЛИ. - М.: ИМЛИ РАН, 2004. -319 с.
Автор - доктор филол. наук М.Д. Громов (ИМЛИ) исследует современную литературу на языке суахили, самом распространенном из языков Тропической Африки (общая численность говорящих составляет от 40 до 50 миллионов человек, населяющих страны Восточной и Центральной Африки). Литература на суахили, одна из древнейших в Африке, является продуктом синтеза двух культур - арабо-
