CC BY
20
Русское зарубежье
2005.04.027. И.А. БУНИН: НОВЫЕ МАТЕРИАЛЫ / Сост., ред.: Коро-стелёв О., Дэнс Р. - М.: Рус. путь, 2004. - Вып. 1. - 584 с.
Сборник включает предварительные материалы для будущего академического (или полного) собрания сочинений И.А. Бунина, раскрывающие новые или недостаточно освещенные стороны биографии и творчества писателя. Основу выпуска составили материалы зарубежных архивов: Leeds Russian Archive, Hoover Institution Archives, Bakhmeteff Archive, отделов рукописей Британской библиотеки, а также библиотек Йельского, Редингско-го, Сассекского, Эдинбургского ун-тов. Впервые в полном объеме публикуется переписка И.А. Бунина с Г.В. Адамовичем, В.Ф. Ходасевичем, Л.Ф. Зуровым, И.Ф. Наживиным, Г. Брандесом, С.А. Ционом, редакторами британского издательства Hogarth Press.
Наиболее объемная подборка - «Переписка И.А. и В.Н. Буниных с Г.В. Адамовичем (1926 - 1961)» (публ. О. Коростелёва и Р. Дэнса). Сохранившаяся переписка насчитывает 147 писем (49 из них адресовано И.А. Бунину, 63 - В.Н. Буниной, 35 - Г.В. Адамовичу). Адамович не вел архива и уничтожал почти все приходившие к нему письма; одним из немногих исключений был Бунин. Большая часть их переписки приходится на военное и послевоенное время. Бунин «то и дело задирал Адамовича и подтрунивал над ним. Адамович... не обижался, заведомо относясь к нему как к живому классику с трудным характером и при этом интересному человеку» (с. 10). К концу жизни Бунина его письма становятся все более короткими и менее связными; порой он диктует их жене либо делает маленькие приписки. После смерти писателя Адамович восемь лет вел переписку с В.Н. Буниной, вплоть до ее кончины в 1961 г. Он убеждал ее писать воспоминания и настаивал, чтобы работа была доведена до конца.
«Переписка И.А. и В.Н. Буниных с В.Ф. Ходасевичем (1926-1939)» (вступ. ст., публ. и коммент. Д. Малмстада) насчитывает 52 документа. Половина писем относится к периоду от 1926 до середины августа 1929 г. Отношения между ними стали более прохладными после рецензии Ходасевича на «Избранные стихи» Бунина, которая начиналась с похвалы бунинской прозе, а не поэзии. В последующие годы критик опубликовал рецензии с высокой оценкой Бунина-прозаика; «однако именно нежелание признать подобную же высоту и за бунинской поэзией стало источником незаживающей обиды в душе старого писателя» (с. 167). Несмотря на то, что их отношения никогда не вернулись к прежней дружеской близости, между ними
остались сердечность и уважение друг к другу, о чем свидетельствуют письма. До смерти Ходасевича они не теряли связи, переписывались и дарили друг другу свои книги с обоюдными комплиментами. В приложении к публикации впервые приводятся незавершенные воспоминания о Ходасевиче В.Н. Буниной, сохранившей к нему самое теплое расположение.
«Переписка И.А. Бунина с Г. Брандесом (1922-1925)» (публ. Д. Риникера с участием Б. Вайля и Р. Дэвиса; вступ. заметка и примеч. Д. Риникера) состоит из двух писем Бунина и четырех датского литературного критика Г. Брандеса (1842-1927), пользовавшегося в России конца XIX -начала XX в. огромным влиянием. На протяжении всей жизни Бунин оставался верен Брандесу с подчеркнутой демонстративностью. В первой половине 20-х годов он поручал издательствам посылать Брандесу переводы своих книг на немецкий и французский языки. Датчанин откликался на это признательными письмами, а Бунин благодарил критика за лестные отзывы о его произведениях.
Публикация И. Белобровцевой и Р. Дэвиса «"Предчувствие мне подсказывает, что я недолгий гость": Переписка И. А. Бунина и Г.Н. Кузнецовой с Л.Ф. Зуровым (1928-1929)» (37 документов) охватывает период заочного знакомства Бунина с Зуровым. Переписка начинается после присылки молодым писателем его первой книги «Кадет» и обрывается за три недели до его приезда в Грас по приглашению Бунина.
В военные годы Бунину приходила материальная помощь из нейтральной Швеции. С 1940 по 1947 г. шведские организации и частные лица поддерживали Бунина деньгами и продовольственными посылками. Организовывал и координировал помощь политический деятель, журналист и переводчик С.А. Цион (1874-1947), эмигрировавший в 1917 г. из России в Швецию. «Письма И. А. Бунина к С.А. Циону (1940-1947)» (Публ. Ж. Шерона; подгот. текста А. Тюрина и Р. Дэвиса; коммент. О. Коростелёва и М. Юнггрена) - 34 документа. В них писатель сообщал о своей книге рассказов «Темные аллеи», интересовался возможностями ее издания в Швеции. И хотя эти надежды Бунина оказались нереальными, тем не менее, как свидетельствуют его благодарственные письма, «в чисто благотворительном плане усилия Циона время от времени имели некоторый, пусть и скромный, успех» (с. 286).
Семь писем И.Н. Наживина к И.А. Бунину (1919-1920) (публ. В. Кудениса и Р. Дэвиса) отразили существенные нюансы событий той эпохи: жизнь на юге России после бегства из революционных столиц; отъезд в эмиграцию и попытки вжиться в новую ситуацию.
В статье «И.А. Бунин и "Хогарт Пресс"» А. Рогачевский прослеживает историю взаимоотношений писателя с лондонским издательством («The Hjgarth Press»), на долю которого приходится приблизительно половина от общего числа книг Бунина, опубликованных на английском языке в межвоенный период. Обращение к архивам Редингского, Сассекского, Лидского и Эдинбургского ун-тов, а также к материалам, хранящимся в Отделе рукописей Британской библиотеки, помогает автору статьи детально воссоздать (в некоторых случаях - уточнить) обстоятельства выхода в свет трех бунинских книг («The Gentleman from San Francisco and Other Stories», 1922; «The Well of Days», 1933; «Grammar of Love», 1935), а также рассказать о неудавшейся попытке издательства выпустить в Великобритании сборник «The Elaghin Affair and Other Stories» (1935), о чем ранее не было известно.
В публикации Т.Н. Николеску «По следам парижской командировки» приводятся четыре письма к ней 1969-1975 гг. от Г.В. Адамовича, Т.А. Осоргиной-Бакуниной и Н.Б. Зайцевой-Соллогуб, посвященные И.А. Бунину. В этот период Т. Николеску собирала материал для своей монографии о русском писателе («Ivan Bunin», Bukuresti, 1971). Первый сборник Бунина в Румынии вышел в 1926 г. под названием «Чаша жизни». Нельзя сказать, что писателю повезло в те годы с румынскими переводами; «лучшую сторону выделялся лишь сборник, выше дший в 1936 г. под названием "Новеллы"» (с. 355). В довоенный период переводчики предпочитали в основном краткие тексты и особенно рассказы о любви («Солнечный удар», «Последнее свидание», «Сны», «Игнат» и др.). Новая волна интереса к творчеству Бунина относится к 1960-м годам, когда и были переведены на румынский язык все главные произведения писателя и тем самым создана основа для историко-литературного восприятия его личности.
В публикации Е. Рогачевской «Жаль, что так рано кончились наши бабьи вечера» приводятся 27 писем из переписки В.Н. Буниной и Т.М. Ландау (жены М.А. Алданова) за 1925-1959 гг.
Сборник завершается материалом, подготовленным Д. Риникером: «"Литература последних годов - не прогрессивное, а регрессивное явление во всех отношениях...": И. Бунин в русской периодической печати (1902-1917)». В научный оборот вводится 25 затерянных в периодике и ни разу не перепеча-тывавшихся газетных выступлений писателя. В подборке преобладает жанр интервью. Писатель подчас публиковался в газетах, «чтобы оказывать определенное воздействие на современный литературный процесс, уничтожая. своих литературных противников, хвалебно отзываясь о достойных, на его
взгляд, авторах и произведениях и даже откровенно рекламируя собственные произведения и литературные начинания» (с. 421).
Жанр письма в редакцию газет и журналов играл заметную роль в процессе формирования литературной репутации молодого Бунина на рубеже веков, обеспечивая возможность обратиться к общественности по тому или иному поводу. Если сегодня мы не ассоциируем образ Бунина с газетной поденщиной, утверждает Д. Риникер в предисловии к публикации, то не только потому, что дальнейший творческий путь писателя заслонил для нас начало его литературной деятельности. «Мелкая журналистика не связывается прежде всего с той литературной репутацией, которую Бунин, начиная с 1900-х годов, стал себе создавать, и одним из важнейших составляющих которой являлось отрицательное отношение писателя к современному литературному процессу и, как яркое знамение времени, к пошлому газетному мирку» (с. 417418). Разочарование в периодических изданиях и издательствах проходит через всю литературную деятельность писателя.
Картина прямого и безоблачного писательского восхождения, по мнению Д. Риникера, не соответствует действительности и отражает ту версию, которую сам Бунин предлагал современникам и потомству. «Говорить о стройной и последовательной жизненной и литературной эволюции начинающего писателя не приходится», и дело не в том, что он просто «задним числом ретушировал отдельные факты своей биографии», - он объединил творчество с биографией, «создавая одно нераздельное художественное целое» (с. 425).
В своих критических суждениях Бунин часто ссылался на авторитет Л. Толстого, который в «Предисловии к роману В. фон Поленца "Крестьянин"» ставил всю «будущность просвещения образованного класса нашего европейского мира» (цит. по: с. 418) в прямую зависимость от роли газет, журналов и критики, призванных руководить читательским спросом и направлять интерес публики на достойные художественные произведения. Как и Толстой, Бунин полагал, что в успехе символистов (а позднее акмеистов и футуристов) не в последнюю очередь повинна газетная и журнальная критика, в погоне за новизной сбивающая с толку писателей и читателей. Д. Риникер считает, что за Буниным закрепилась слава «противника критики» еще до полемики, разгоревшейся в периодической печати вокруг «Деревни» (первая часть появилась в 1910 г. в мартовской книжке журнала «Современный мир»).
В публикуемых ранних, провинциальных газетных выступлениях (за 1902 г.) отразилось отношение к Бунину со стороны широкой читательской аудитории: «довольно известный писатель», «довольно популярный поэт», о
существовании книг которого журналист даже не подозревает, был интересен газете не сам по себе, а лишь как лицо, близко знающее М. Горького, Ф. Шаляпина, Л. Андреева и располагающее свежей и достоверной информацией о них.
Одно из центральных мест в газетных выступлениях Бунина занимает фигура М. Горького. В восприятии русской интеллигенции Горький был носителем «подлинных» знаний о народе, долгожданным «лучом света из темного царства». Именно это, по мнению Д. Риникера, а не позднейшие политические разногласия, как принято считать, стали камнем преткновения во взаимоотношениях Бунина и Горького, «так как каждый из них претендовал на то, что его знание, оценка и изображение русского народа являются объективными и правдивыми» (с. 439). Но это и сближало писателей: Бунин был искренно благодарен Горькому за поддержку, которую тот оказал ему, когда критика упрекала автора «Деревни» и последовавших за ней крестьянских рассказов в сословных предрассудках и тенденциозном искажении действительности; и сам он «не кривил душой», когда защищал Горького от нападок по поводу «Двух душ», потому что современное состояние и перспективы на будущее русского народа оценивались им самим отнюдь не оптимистически.
Выступления Бунина в прессе достигли своего апогея в 1912-1913 гг. При этом тон его интервью заметно изменился, становясь более уверенным, авторитетным и даже безапелляционным. Все чаще Бунин обрушивается с резкой критикой на писателей-современников, сначала на символистов, позже на акмеистов, но особенно на футуристов.
Публикуемые материалы, по мнению Д. Риникера, подтверждают тот факт, что «эмигрантский период жизни и творчества Бунина невозможно осмыслить и понять без учета всего того, что было до его отъезда из России в 1920 г.» (с. 405). Писатель виртуозно использовал свои выступления в периодической печати, чтобы создать себе определенную литературную репутацию. Если до революции он предпочитал в этих целях жанр газетного интервью, то в эмиграции ведущим жанром бунинской публицистики стал фельетон, сменившийся впоследствии мемуарным очерком.
