CC BY
18
2005.04.007. РОТ Г. МАКС ВЕБЕР: СЕМЕЙНАЯ ИСТОРИЯ, ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА, БИРЖЕВАЯ РЕФОРМА. ROTH G. Max Weber: Family History, Economic Policy, Exchange Reform // Intern. J. of Politics, Culture and Society. - N. Y., 2002. - Vol. 15, N 3. -P. 509-519.
В своей статье Г. Рот (Колумбийский университет, Нью-Йорк) рассматривает факторы, повлиявшие на формирование личности и мировоззрения выдающегося социального теоретика XX в. Макса Вебера и связанные с этими факторами взгляды ученого на развитие Германии и ее экономическую политику. Автор полагает, что многие заблуждения в трактовке идей М. Вебера связаны с недостаточной осведомленностью относительно той интеллектуальной и семейной атмосферы, в которой формировался будущий ученый.
В немецкой историографии Вебер рассматривался главным образом как либеральный, социальный или, по его собственным словам, «экономический империалист». Рот предлагает квалифицировать позицию Вебера как космополитический национализм, поскольку он даже во время Первой мировой войны не отрицал необходимость будущего включения Германии в мировую экономику. Космополитическое измерение личности Вебера коренится, полагает автор статьи, в его семейных обстоятельствах.
Вебер происходил из среды космополитической буржуазии, которая создала капиталистическую мировую экономику XIX в. Его родственники занимались торговлей по всему свету. По линии матери он был связан с купеческими кланами, расположенными в Лондоне и Манчестере и являвшимися одной из богатейших англо-германских семей середины XIX в., а также в Антверпене и Южной Америке. Родные отца тоже занимались торговлей и были судовладельцами в Гамбурге. Его бабушка Эмилия Саучай Фалленштайн была дочерью основателя англогерманской фирмы Карла Корнелиуса Саучай. С ранних лет Макс Вебер хорошо знал историю своей семьи, включая ее английскую и голландско-бельгийскую ветви.
По ряду причин Вебер не смог реализовать себя на практическом поприще. После защиты диссертации он планировал в течение нескольких лет изучать практику экспортно-импортной торговли. Сначала областью его научного интереса было коммерческое право, но он, в конце концов, предпочел академическую карьеру. Связи между семьей, взгля-
дами на экономическую политику и научными сочинениями Вебера были, полагает Рот, отчасти прямыми, отчасти непрямыми.
Хорошо известный интерес молодого Вебера к аграрному капитализму и этнодемографическим проблемам в восточноэльбских провинциях был инициирован семейными обстоятельствами. Макс Вебер-старший, будучи депутатом рейхстага, боролся против политики консерваторов, направленной на увеличение налогов на финансовый капитал и создание препятствий для рынка капиталов и товаров. Он был также членом комиссии, которая должна была бороться против сокращения немецкого населения восточнее Эльбы. В 1892 г. Вебер-старший заинтересовался аргентинской экономикой и, в частности, написал статью об аргентинских колонистах. Источником информации для него послужили рассказы его кузена Ю. Фалленштайна. Он был одним из трех Фалленштайнов, которые работали в Аргентине на предприятии кузена Вебера-старшего из Антверпена Э. Бунге, который стал одним из крупнейших экспортеров пшеницы в Европу.
Интерес Вебера к США также был связан во многом с опытом его семьи. На Рождество 1875 г. его наставник Ф. Капп, многие годы являвшийся активистом республиканской партии США в Нью-Йорке, подарил ему «Автобиографию» Б. Франклина в немецком переводе. Макс Вебер слышал рассказы Каппа о недостатках американской демократии, об узурпации власти партийными боссами и машинами, о захватнических войнах США против Мексики. Интерес Вебера-младшего к США усилился после того как его отец в 1893 г. по приглашению железнодорожного американского магната посетил эту страну вместе с основателем известного электротехнического концерна Г. Сименсом и присутствовал на открытии трансконтинентальной железной дороги. Семейство Веберов владело акциями американских железнодорожных компаний.
В научной литературе неоднократно обсуждался вопрос об анализе Вебером аграрного капитализма, но его оценка реформы ценных бумаг и биржевой реформы и подоплека этого интереса остаются относительно малоисследованными. Между тем Вебер хорошо знал, что большая часть состояния его матери была вложена в Манчестерскую хлопковую биржу и в лондонские банки. Его позиция по поводу реформ, а также интерес к вопросам экономики вообще были связаны во многом и с соответствующим опытом, а также с осмыслением собственных житейских обстоятельств. Вовлечение Вебера в дебаты по поводу будущей биржевой реформы в Германии было связано с ответом на вопрос об альтернативах
развития страны - будет ли Германия индустриальным или аграрным государством. Вебер защищал необходимость мощного рынка капиталов и эффективных бирж, что, как полагалось, являлось условием укрепления позиций Германии на мировом рынке. Вебер защищал императивы капиталистической рыночной экономики против правых и левых политиков и теоретиков. Хотя он и критиковал старшее поколение за его догматическую приверженность принципам свободной конкуренции, Вебер защищал во время Первой мировой войны свободу рынка и свободную конкуренцию предпринимателей друг с другом. В последний период войны, когда антикапиталистически и антидемократически настроенные правые в Германии клеймили международный капитал и «руководимую евреями демократию» как главных виновников войны, Вебер в ответ на это заявлял, что необходимо остановить критику капитала и буржуазии. На его взгляд, в Германии было слишком мало капитала и явно недостаточно крупных предпринимателей, и их роль в развитии страны должна была бы возрастать.
В 1917 г. Вебер опасался, что Германия потеряет свои позиции на мировом рынке, даже если война окончится благополучно для нее. Его беспокоило, что дух капитализма может быть вытеснен духом рантье. После подписания мирных договоренностей по окончании войны Вебер надеялся на возврат к формально мирной конкуренции в мировой экономике. Он дистанцировался от социал-дарвинист-ского национализма и прусского милитаризма, для которых применение силы было окончательным доводом в межгосударственных отношениях. Вебер отвергал проекты национализации и политики государственного вмешательства в экономику. Он оставался либеральным критиком как возникающего государства социального обеспечения (welfare state), так и милитаризованной экономики. Вебер был настроен «антиантикапиталистически» (anti-anti-capitalist) и отвергал антисемитизм, антиамериканизм и англофобию.
В заключение своей статьи Рот пишет, что если национализм Ве-бера является общеизвестным для широкой научной общественности, то его космополитизм нуждается в более подробном обосновании и тщательном анализе. Он полагает, что основой для космополитического национализма Вебера являлось признание капиталистиче-ской мировой экономики и экономического сообщества наций как фундаментальной реальности его эпохи, с которой должна была считаться Германия. Родственные связи Вебера с буржуазными семействами разных стран обусловили защиту им политики вхождения хозяйства Германии в мировой
рынок, а также критику им проектов автаркического развития страны. Г. Рот полагает, что необходимо переместить акцент с рассмотрения взглядов Вебера на историю развития рационализации и бюрократизации на исследование его взглядов на капиталистическую мировую экономику.
А.Б.Рахманов
2005.04.008. ХИП Ч. ГОРОД КАК СЕКСУАЛЬНАЯ ЛАБОРАТОРИЯ: СТРАННОЕ НАСЛЕДИЕ ЧИКАГСКОЙ ШКОЛЫ. HEAP Ch. The city as a sexual laboratory: The queer heritage of Chicago School // Qualit. sociology. - N.Y. 2003. - Vol. 26, N 4. - P. 457-482.
Чед Хип (университет Джорджа Вашингтона, Вашингтон, США) в своей статье реабилитирует забытое наследие Чикагской школы социологии. Он делает обширный обзор чикагских исследований сексуальности, ссылаясь на опубликованные монографии и неопубликованные архивные материалы. Хип подчеркивает революционность многих открытий Чикагской школы, в частности, понимание сексуальности не как биологического явления, а как социального и культурного конструкта.
В своем эссе 1915 г. Роберт Парк заявил, что город представляет собой идеальную лабораторию для изучения человеческой природы и социальных процессов. Эта идея сформировала просуществовавшее более двадцати лет исследовательское направление - Чикагскую школу социологии. В своих опубликованных и неопубликованных работах чи-кагцы собрали обширнейший материал, фиксирующий социальную организацию городской жизни 20-х годов. Некоторые из этих исследований, такие как «Гетто» Луиса Вирта (1929), «Негритянская семья в Чикаго» И. Франклина Фрейзера (1932), «Банда» Фредерика М. Трешера (1927) «Jack-roller» Клиффорда Р. Шоу (1930) цитируются как основополагающие работы в области городской динамики рас, этничности и преступности. Как и в указанных областях, в исследованиях сексуальности чикагцы были первооткрывателями. Город для них являлся сексуальной лабораторией в той же мере, что и социальной. Их исследования были сосредоточены на «ментальной организации» городских популяций. Они не только зафиксировали ненормативные социальные практики, такие как межрасовые связи, проституция, гомосексуализм, но и выявили их связь с социальным и физическим ландшафтом города. Понимание сексуальных
