CC BY
23
ступают, в частности, парадигмы перспективы выживания, экологического феминизма и сопротивления глобализации снизу.
Для японцев необходимо рассматривать альтернативные пути решения их современных проблем. К их числу не относится материальная нужда, поскольку Япония достигла высокого уровня жизни. Главной проблемой страны является мрачное будущее ее экономики, которая сильно зависит от крупных корпораций и коррумпированного правительства.
Автор убежден, что послевоенное японское экономическое чудо вызвало реакцию США, которые подорвали институты, обусловившие успехи Японии. Эта же судьба ждала и другие страны. Экономические успехи Японии привели к засилью корпораций, бюрократической и политической коррупции, социальной деградации и потере направления развития. Целью для Японии должно стать не дальнейшее стремление к материальному росту за счет рабочего класса, потребителей и окружающей среды, а отстаивание наполненной смыслом жизни, не подчиненной диктату монополий, укрепление независимости от монополистических корпораций, защита национальной независимости, развитие восточноазиат-ского регионального сотрудничества в области торговли и финансов и отвержение фальшивой капиталистической идеологии, согласно которой неограниченный капиталистический рост принесет добро для всех.
Некогда японцы, завершает свою статью Икеда, следовали за своими генералами, что привело к опустошению соседних стран и самой Японии. Вчера японцы были послушны своим менеджерам и бюрократам, а сегодня они внимают американским менеджерам и политикам. Некогда японцам говорили, что они - дети императора. Вчера они слышали, что они - члены корпораций как огромных семей, а сегодня им говорят, что они должны выживать каждый сам по себе. Наступило время, полагает Икеда, обратиться к обществу не во имя интересов императора или корпораций, а во имя гуманного будущего для всех.
А.Б. Рахманов
2005.01.010. ХЕНАФФ М. РЕЛИГИОЗНАЯ ЭТИКА, ОБМЕН ДАРАМИ И КАПИТАЛИЗМ.
HENAFF M. Religious ethics, gift exchange and capitalism // Arch. europ. de sociologie. - Cambridge, 2003. - Vol.44, N3. - P.293-324.
Марсель Хенафф (Университет штата Калифорния, Сан-Диего, США) констатирует, что «Протестантская этика и дух капи-тализма» -
самая известная работа М. Вебера. Принято считать, что Вебер первый выявил взаимосвязь между культурной, религиозной и экономической историей. Однако следует помнить, что в начале ХХ в. такие социологи, как Л. Брентано, Э. Трёльч, Г. Зиммель критиковали Вебера и предложили свои подходы к проблеме взаимосвязи религии и экономики. Вебер утверждал, что католическая церковь отвергла аскетическую этику протестантизма. Поэтому в католических странах капитализм развивался медленнее, чем в протестантских.
В. Зомбарт обратил внимание на то, что еще Фома Аквинский предложил теоретический подход для рационализации экономической жизни. Как и Вебер, он считал, что такая рационализация - необходимое условие для возникновения капитализма. Более того, он показал, что осуждение ростовщичества было запретом получать прибыль ради прибыли. Одновременно католическая церковь одобряла инвестиции в развитие производства, что и является целью капитализма. Гуманист Аль-берти в XV в. сформулировал все буржуазные добродетели, которые Ве-бер считал характерными для кальвинистских пуритан. Зомбарт также обратил внимание на то, что все пуританские секты осуждали накопление богатств и были антикапиталистически настроены. Таким образом, концепция Вебера была отвергнута как противоречащая реальным фактам. Вебер в новом издании «Протестантской этики» в ответ на критику Зом-барта заявил, что отдельные случаи рационального управления собственностью или наличие у кого-то капиталистических добродетелей не доказывают наличия духа капитализма.
Католические теологи и интеллектуалы отвечали Веберу, что религиозная вера несопоставима с экономикой. Современная реакция католического мира на протестантскую модерность не является простой ностальгией или отказом от капитализма, а поиском альтернативы для утилитарной экономической рациональности. При этом формы социальных отношений и экономической практики не объясняются в терминах религии. Рассматривается то, как эти формы и практики сочетаются с религиозными представлениями. Подобный анализ проделал Б. Клаверо. Ключевые понятия его концепции - милость и дар. Католики и протестанты расходятся, как известно, в трактовке сущности предопределения, милосердия Бога. Важно понимать, что доктрина милосердия является теологической версией теории обмена дарами.
Автор статьи предлагает взглянуть на развитие капитализма с антропологических позиций. Он отмечает, что до сих пор никто не объяс-
нил, почему Южная Европа осталась под влиянием католической церкви, а Северная Европа стала почти вся протестантской. Одними экономическими факторами это нельзя объяснить. Вебер и Клаверо не увидели антропологических аспектов развития Европы, а Зомбарт рассуждал только об «этнической предрасположенности» некоторых народов к капитализму.
Вебер никогда не утверждал, что Реформация была причиной развития капитализма или способствовала ему. Вебер исходит из гипотезы, что экономическое развитие некоторых регионов привело к Реформации. Он стремился ответить на вопрос: почему районы Германии с наиболее высоким уровнем экономического развития оказались очагами Реформации? Вебер следующим образом описывает связь между экономикой и религией: Реформация не уменьшила, а увеличила степень влияния религии на жизнь индивидов. Это кажется парадоксальным, поскольку экономическое развитие, особенно в его капиталистической форме, обычно приводит к разрушению традиционных верований, к освобождению индивида от подчинения религиозным авторитетам. Связь между протестантской Реформацией и возникающим капитализмом Вебер видит в религиозной этике протестантизма. Он говорит о совпадении между формами религиозного верования и профессиональной этикой. Протестанты проповедовали, что каждый верующий должен сам заботиться о своем спасении. Однако Вебер не уверен, что для каждого протестанта стяжание мирских благ было самодостаточной этической целью, залогом индивидуального спасения.
Культурные и экономические последствия Реформации были непредсказуемыми, неожиданными и противоречащими тем целям, которые ставили протестанты. Вебер видит причинно-следственную связь не между религиозной верой и экономическими явлениями, а между этикой и духом. Дух капитализма, по его мнению, состоит не только в стремлении к накоплению материальных благ. Это стремление должно быть рациональным, т. е. поиском увеличения прибыльности вследствие развития денежного обращения, применения наемного труда, использования достижений науки и техники для повышения производительности труда, соблюдения права частной собственности. Короче говоря, капитализм утверждает себя на всех уровнях социальной и экономической деятельности: промышленном, коммерческом, административном, техническом, научном и правовом.
Тем не менее эти формы рационализации сами по себе не объясняют динамику развития капитализма. Необходим был невидимый элемент - этос, стремление выйти за пределы даже самого прибыльного бизнеса. Движущей силой современного капитализма является его дух. Там, где возникает этот дух, он создает капитал и денежные фонды как средство для достижения своих целей. Протестантизм превратил бизнес в служение, угодное Богу, в призвание, в дело всей жизни. Религия стала частью повседневной жизни, основанием трудовой деятельности. С точки зрения протестантизма выполнение профессиональных обязанностей важнее, чем занятия благотворительностью. Лютер заявил, что разделение труда само по себе является исполнением наших обязанностей друг перед другом. Говоря так, Лютер стремился устранить практику подаяния милостыни, трактовавшуюся как доброе дело, достаточное для спасения души.
Центральное место в протестантизме занимает доктрина предопределения. Основные положения ее протестанты позаимствовали у Бл. Августина, утверждавшего, что Бог абсолютно свободен, произволен в своем отношении к грешному человечеству. Эта свобода включает в себя суверенное право решать, кого из людей он спасет, а кого осудит на вечные муки в аду. Кальвин сформулировал эту доктрину предельно радикально. По его мнению, пропасть между Богом и человеком непреодолима. Божественное милосердие не зависит от поступков человека, его заслуг, степени его добродетельности. Бог делает свой выбор произвольно. Ни один человек не может быть уверен в своем спасении. Ни священник, ни Церковь со всеми своими таинствами не являются посредниками между Богом и человеком. Даже сам Бог не может отменить свое решение о том, что Христос был распят на кресте только за избранных. Может возникнуть вопрос: зачем делать добрые дела, если судьба каждого человека предрешена? Кальвин отвечает, что независимо от того, спасемся мы или нет, необходимо поступать правильно, уважая божественное величие. Получается, что чем ближе стремится человек приблизиться к Богу, тем дальше он от него оказывается.
Согласно Веберу, между кальвинистской доктриной предопределения и духом капитализма существует тесная взаимосвязь. Религиозная этика протестантизма находится в абсолютной гармонии с этим духом вследствие «разволшебствования» мира. Протестанты отказались почти от всех церковных таинств, от любых «магических» способов достижения спасения, чувственного и эмоционального выражения религиозного
переживания, включая церковную живопись и музыку. Божественной милости, считают они, нельзя добиться человеческими силами. Поэтому иконопочитание и поклонение мощам лишены смысла. Иначе говоря, Вебер считает магическим или волшебным мир, организованный соблюдением ритуалов. «Разволшебствование» мира приводит к торжеству радикального индивидуализма. Каждый верующий сам общается с Богом и самостоятельно ищет путь к спасению.
Уверенность человека в его избранности Богом, в грядущем спасении зависит от того, насколько добросовестно он занимается своим делом. Такую трудовую дисциплину Вебер называет рациональным аскетизмом или мирским аскетизмом, противоположным традиционному монастырскому аскетизму. Монахи стремятся контролировать свои телесные желания, следуя жесткой монастырской дисциплине. Пуритане стремились к совершенному выполнению своих профессиональных обязанностей, что способствовало развитию капитализма. Социально-психологическая атмосфера первых кальвинистских общин была напряженной и пессимистичной. Каждый верующий подтверждал свою надежду на спасение строгой дисциплинированностью в повседневной жизни. Для первых пуритан было характерно полное отсутствие радости жизни. Католицизм, по мнению Вебера, был более гуманным, больше интересовался реальными людьми, их насущными проблемами. Трёльч подчеркивал, что католицизм был теснее связан с искусством Ренессанса, чем протестантизм.
Важной особенностью протестантизма Вебер считает исчезновение религиозной этики братства. Подобная этика подразумевает взаимопомощь членов религиозной общины, обмен дарами, защиту сильных слабыми. Такие отношения смягчают социальную несправедливость и способствуют более равномерному распределению материальных благ в обществе. Важно, что все отношения между людьми являются личными, эмоционально окрашенными. Членам братской религиозной общины свойственна установка любить всех людей, знакомых и незнакомых.
Религиозная этика братства несовместима с капиталистической производственной рациональностью. Эффективное вложение капитала несовместимо с сострадательной любовью к людям. Протестантская этика оказалась совместимой с обезличенной экономической рациональностью нарождавшегося капитализма. Автора статьи не устраивает простая констатация этого факта. Он пытается понять, почему католическая доктрина божественной милости превратилась в протестантскую доктрину
предопределения, почему обмен дарами сменился рыночными отношениями.
В обмене дарами автора статьи интересует моральный аспект. Дарение - это альтруистический поступок, вызывающий уважение окружающих. Чем более искренним считается этот поступок, тем большее уважение он вызывает. Церемониальный обмен дарами имеет место тогда, когда группа, или индивид от лица группы, выражают признание другой группы, предлагая ей то, что считается ценным в конкретном обществе. Такое дарение не является утилитарным или экономическим актом. Цель дарения состоит не в обогащении других людей, а оказании им чести, в демонстрации важности поддержания с ними хороших отношений. Система церемониального обмена дарами образует совокупность двусторонних отношений между людьми. Важно понимать, что подобное дарение - это не проявление вежливости, а комплексный социальный феномен, выражающий саму сущность бытия сегментарных обществ, в которых родственные отношения отождествляются с социальной организацией. Можно выделить три типа отношений дарения: церемониальное дарение; божественный дар, подарок суверена - милость; добровольный дар индивидов друг другу. Последний типа дарения Вебер связывает с религиозной этикой братства.
Когда происходит переход от кланового общества к политическому, то система церемониального обмена дарами оказывается в кризисе. Возникает необходимость создать социальные связи для новой общности (например, полиса). Взаимный обмен дарами теряет смысл, и только абсолютно бескорыстный дар, подобный божественной милости, сохраняет моральное значение. Возникло представление, что одарить может только Бог человека, верующего в него. Отношения между единоверцами и религиозная этика братства утратили свое значение. В европейских городах произошло фундаментальное изменение. Коммерческая рациональность, основанная на контрактах, пришла на смену взаимной помощи. Осуждение протестантами злоупотреблений «добрыми делами» привело их к отказу от милосердия и благотворительности.
Вебер и Трёльч показали близость протестантской религиозной этики «духу капитализма». Б. Клаверо в книге «Антидора. Католическая антропология современной экономики» продемонстрировал, что католическая доктрина несовместима с капитализмом. Общеизвестно, что католическая церковь осуждала ростовщичество и банковские операции. Кла-веро уточняет, что ростовщичество осуждалось потому, что оно наруша-
ло взаимность обмена дарами. Он использует греческий термин «антидо-ра», означающий ответный дар. Ростовщичество противоречило требованиям благотворительности, обязанности подарить что-нибудь в ответ.
Подход Клаверо к католическим представлениям об экономической рациональности можно сформулировать следующим образом: приоритет благотворительности и щедрости над правовыми и контрактными отношениями; преимущество пропорционального и распределительного равенства над абстрактно-правовым равенством; главенство семейного и дружеского авторитета над общественным и административным авторитетом. Католическая теология исходит из того, что в социальных отношениях главную роль должны играть благотворительность, милосердие. Это значит, что люди должны помогать друг другу, уважать чужие интересы. Такие отношения считаются единственно нормальными, поскольку основаны на христианских заповедях. Ростовщичество и займы осуждались теологами как стремление получить денежную прибыль за счет других людей. Однако в реальной действительности это имело место. Для оправдания денежных отношений они интерпретировались как обмен дарами. Таким образом, экономические отношения включались в сферу личных, «теплых» отношений.
Дружеские отношения отличаются от деловых отношений, регулируемых законом и контрактами. Цель дружбы - дружба. Дружеский обмен товарами и услугами служит поддержанию социальных отношений, а не получению прибыли. Закон устанавливает отношения формального равенства между людьми и не создает личных, социальных отношений. Закон ограничивает, предотвращает, наказывает, но не приводит к установлению отношений между двумя индивидами.
Контракт является самым очевидным выражением правового порядка, он оформляет деловые отношения между людьми. Автор статьи выделяет два типа справедливости. Первый регулируется контрактами и может быть назван формальным или абстрактно-правовым типом справедливости. Второй тип - более гибкий, совместимый с концепцией божественной справедливости. Это распределительная или пропорциональная справедливость. Абстрактная справедливость учитывает формальное равенство людей и игнорирует их реальные различия. Распределительная справедливость обращает внимание на статус индивидов, на различия между мужем и женой, родителями и детьми, господином и слугой. Таким образом, эта справедливость совместима с тем, что католики называют «естественным» порядком вещей. Для такого порядка вещей глав-
ное значение имеет семья, домашнее хозяйство, а не изолированный индивид. Клаверо подчеркивает, что нет экономики вообще, а есть экономика конкретных семейных хозяйств, связанных между собой обязательствами и взаимной помощью.
Невозможно представить себе современную экономику в терминах католического обмена дарами. То есть, сама экономика (производство и денежное обращение) существует, но отсутствуют экономические цели. Прибыль используется для повышения благосостояния и престижа, а не для вкладывания все больших денег в производство. Католическая экономика - это совокупность отношений между патронами и клиентами, а не обезличенные связи между анонимными агентами рынка. У протестантов термин «милость» ассоциируется с предопределением, а у католиков - с благотворительностью, с отношениями, основанными на личных симпатиях, с клановой солидарностью. Оба типа экономической этики, рассмотренные в статье Марселя Хенаффа, существуют в современном мире. Концепция Клаверо помогает точнее описать модернизацию традиционных обществ, понять механизмы их трансформации.
П.Н. Фомичев
2005.01.011. МУР Дж. У. «СОВРЕМЕННАЯ МИРОВАЯ ИСТОРИЯ» КАК ЭНВАЙРОНМЕНТАЛИСТСКАЯ ИСТОРИЯ? ЭКОЛОГИЯ И РОСТ КАПИТАЛИЗМА.
MOORE J.W. Modern world history as environmental history? Ecology and the rise of capitalism // Theory a. society.- Аmsterdam, 2003. - Vol.32, N3. -Р. 306-360.
Джейсон Мур из Калифорнийского университета (США) предлагает экологическую интерпретацию концепции И. Валлерстайна, представленную в книге «Современная мировая система. Ч.1: Капиталистическое сельское хозяйство и корни европейской всемирной экономики в XVI в.». Мур рассматривает перспективы использования идей Валлерстайна в рамках всемирной энвайронменталистской истории. Главной проблемой в этой области автор считает разрыв между многочисленными теоретическими подходами к окружающей среде обществоведов и не менее многочисленными эмпирическими подходами историков, мало интересующихся социальными теориями. Его преодоление требует синтеза теоретического и исторического подходов в исследовании социально-экологических изменений и совмещения «глобального» и «локального» уровней исследований длительных исторических и географических про-
