CC BY
18
2005.01.005. ГАМИЛЬТОН Р. АМЕРИКАНСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ ПЕРЕПИСЫВАЕТ СВОЮ ИСТОРИЮ.
HAMILTON R.F. American sociology rewrites its history // Sociol. theory. -Wash.,2003. - Vol. 21, N 3. - P. 281-297.
В статье американского ученого Ричарда Гамильтона (Университет штата Огайо) рассматриваются проблемы американской социологии как целостного научного образования, анализируются и оцениваются варианты представления социологического знания в американских учебных пособиях.
Автор полагает, что социологическая теория является руководством для понимания социальной реальности. Лучшие из теорий пользуются заметным социальным влиянием, вокруг них возникают научные школы - лидер и их сторонники. Примерами таких школ являются Чикагская школа, доминировавшая в 1920-1940 гг., и Гарвардская школа во главе с Талкотом Парсонсом, которая была влиятельной в 50-е годы.
Наряду с родоначальником социологии О. Контом у основ социологии Великобритании и США стоял Г. Спенсер. В США третьим по влиятельности был ученик Спенсера У. Г. Самнер, автор труда «Folkways». Спенсер и Самнер были активными исследователями, скорее даже теоретиками-исследователями, осуществлявшими полевые исследования.
Спенсер и Самнер оказали значительное влияние на лидеров Чикагской школы Р. Парка и Э. Берджесса. Написанное ими учебное пособие «Введение в науку социологии» (1924) было самым популярным социологическим пособием в США в последующие десятилетия. Другим социологическим текстом, несколько уступающим по важности книге Парка и Берджесса, был труд К. Доусона и У. Гетти (1948).
До этого времени на марксистскую литературу в американских социологических пособиях ссылались очень мало, ее цитировали намного меньше, чем произведения Спенсера, Самнера и других западных социологов. Например, в учебнике Ф. Хэнкиса (1935) давалось 15 ссылок на Спенсера, 18 на Самнера и не было ни одной ссылки на Маркса. В общем и целом Марксу со стороны ведущих социологов США в 1920-1940 гг. уделялось минимальное внимание. Мало интереса проявляли ранние американские социологи к главному социальному субъекту марксизма -пролетариату. С 1885 по 1930 г. «Американский журнал социологии» опубликовал только 12 статей на данную тему. Еще 30 статей было посвящено проблемам бедности и условиям труда.
С 20-х годов социологи США все меньше и меньше читают Спенсера. К. Бринтон весьма показательно заявил в это время: «Кто теперь читает Спенсера?»
В конце 1940 и в 1950 г. в центре внимания американской социологии оказались два других видных социолога - Э. Дюркгейм и М. Вебер. Они стали известны благодаря стараниям американских социологов, которые учились в Европе. Речь идет о Парке, Парсонсе, Беккере, П. Сорокине. Важное место в американской социологии заняла книга «Структура социального действия» (1937) Парсонса, в которой были проанализированы и разъяснены теоретические достижения Вебера, Дюрк-гейма и Парето.
Вебер стал известным в науке США только спустя четыре десятка лет после публикации его «Протестантской этики и духа капитализма» (1905). Перевод этого произведения Вебера на английский язык впервые был опубликован в Великобритании. Беженцы из Германии - Г. Герт, А. Саломон, Г. Шпайер, П. Хонигсгейм и Р. Бендикс и др. - пропагандировали идеи Вебера, переводили его и писали о нем. Три тома сочинений Вебера были изданы в 1946, 1947 и 1949 гг.
Еще более значительным для развития американской социологии в это время было интеллектуальное влияние европейских ученых, эмигрировавших в США, спасаясь от фашизма.
В начале 70-х годов одной из центральных фигур в американской социологии неожиданно стал Маркс. Начиная с 1990 г. авторы многих учебников по социологии представляли Маркса как одного из отцов-основателей социологии наряду с Вебером и Дюркгеймом. Теперь живо излагали, комментировали, обсуждали и анализировали Маркса, а Спенсера явно игнорировали и отвергали. В американской социологической науке, замечает Гамильтон, утвердилась своеобразная святая троица: Св. Маркс, Св. Вебер и Св. Дюркгейм.
Замена Спенсера в качестве наиболее популярного социального теоретика на Маркса является характерным для четырех наиболее популярных в настоящем американских университетских учебников по социологии, что позволяет судить о современном состоянии социологического образования и социологической науки в США.
Самый известный из современных университетских учебных пособий по социологии, учебник Дж. Мациониса (John Macionis) «Социология» (J. Macionis. Sociology. 3 th. ed. New York, 1999), выдержал в 90-х годах несколько изданий. Общее число студентов в США, изучающих
социологию, составляет сейчас от 875 тыс. до 900 тыс. Примерно четверть из них знакомится с историей социологии по книге Мациониса.
Половина американских студентов, или примерно 400 тыс. человек, используют во время своих занятий по социологии четверку упомянутых учебников. Мационис уделяет намного большее внимания Марксу, чем Спенсеру. Он излагает взгляды Спенсера только в параграфе «Обогащение: выживание приспособленных?», занимающем всего лишь половину страницы. Идеи Спенсера излагаются довольно критически. Мацио-нис фокусирует свое внимание на концепции социального дарвинизма, которая является одним из главных краеугольных камней спенсерианст-ва. Гамильтон полагает, что это неверный акцент, поскольку социальный дарвинизм Спенсера никогда не был влиятельным в социологии. Гораздо более действенной оказалась концепция социальной эволюции.
Мационис указывает, что идеи Спенсера были чрезвычайно популярны столетие назад среди быстро богатевших промышленников США, и в современном мире разделяются лишь «яппи». Мационис полагает, что уподобление общества джунглям, где господствуют самые приспособленные, которые и добиваются богатства и власти, с точки зрения современных социологов является ошибочным. Бессердечность идей Спенсера отталкивает социологов, поскольку не оставляет места для сострадания человечеству. Мационис не цитирует ни один из трудов Спенсера, не анализирует комментаторскую и критическую литературу о нем.
Самнеру посвящены у Мациониса только два параграфа для того, чтобы ввести его понятия «нравы» («mores») и «обычаи» («folkways»). Мационис ограничивается характеристикой Самнера как «первого американского социолога».
В противоположность незначительному месту, отведенному Ма-ционисом Спенсеру, он в третьем издании своего учебника 49 раз ссылается на Маркса, тогда как в первом издании была 21 ссылка на Маркса, а во втором - уже 30. Таким образом, внимание Мациониса к Марксу росло в 90-х годах. Некоторые из этих ссылок представляют собой изложение дискуссий, посвященных Марксу, и занимают объем пять и более страниц. Мационис указывает, что Конт и Маркс являются «гигантами социологии». Он также вводит «святую» троицу Маркс-Вебер-Дюркгейм, называя их «основателями социологии». Правда, он одновременно указывает, что марксизм вплоть до 60-х годов не играл существенной роли в социологии. Мационис рисует портрет Маркса чрезвычайно позитивно и с симпатией. Он пишет: «Многие ошибочно полагают, что Карл Маркс
способствовал расколу общества. Но в действительности он был движим состраданием к человечеству и стремился помочь разделенному обществу создать новый, справедливый социальный порядок». Мационис пишет, что Маркс был выдающимся социологом, который оказал наибольшее внимание на мир в целом и подчеркивает, что, спустя несколько десятилетий после смерти Маркса, пятая часть человечества жила в обществах, организованных в соответствии с его идеями.
Одновременно с изложением и анализом идей Маркса Мационис обращает свое внимание на советское общество, уделяя особое место проблемам неравенства и социальной мобильности в нем. Мационис указывает, что в СССР отсутствовали крайности богатства и нищеты, которые были характерны для Великобритании, Японии и Соединенных Штатах. Гамильтон считает недостатком Мациониса то, что он ничего не говорит о сравнении этих обществ в отношении производительности, жизненных стандартов, состояния здоровья и продолжительности жизни. Мационис не упоминает исследования Г. Ленски, которые были бы здесь уместны.
Другой особенностью концепции истории социологии, произошедшей в американской социологии, Гамильтон считает расширение круга основателей социологии и первых ученых-социологов. Мационис указывает, например, что необходимо признать теоретический вклад женщин-ученых, тем более замечательно, что они жили в обществе, где доминировали мужчины. Он называет в этой связи Гарриет Мартино (1802-1876), родившейся в богатой семье в Великобритании. Она начала свою деятельность с перевода трудов О. Конта. Позднее она писала о рабстве в США, разоблачая его пороки, выступала за законы в защиту фабричных рабочих и в защиту женщин.
Позиция Мациониса своеобразна, поскольку до него Мартино в американской и английской науке рассматривали как второстепенного деятеля общественной мысли. В «Энциклопедии социальных наук» (1933) Мартино характеризуется преимущественно как популяризатор экономической науки. В написанных ею сорока томах она в форме рассказов и басен излагала доктрины Мальтуса и Рикардо. Мартино в свое время была очень популярна среди американской общественности. В «Британнике» Мартино рассматривается как публицист, новеллист, а также писательница на экономические и исторические темы. По мнению Гамильтона, выдвижение Мационисом Мартино в качестве одного из первых выдающихся социологов является искусственным и надуманным.
В XIX в. США как первая демократическая страна современного мира была объектом пристального внимания европейских ученых. Об Америке писала и Мартино - самой известной книгой Мартино является ее труд «Общество в Америке» (1837). Эта книга была переиздана в 1962 под редакцией известного американского ученого С.М. Липсета и с его комментариями. Но можно ли рассматривать книгу Мартино, а не известное произведение А. Токвиля, как выдающийся вклад в социологическую науку, задается вопросом Гамильтон.
В качестве другого кандидата на роль одного из первых социологов Мационис предлагает рассматривать Дж. Адамс, чикагскую общественную деятельницу начала XX в. Она выступала за мир и интернационализм во время Первой мировой войны и за эту свою деятельность позже удостоилась Нобелевской премии мира.
В других трех американских учебных пособиях по социологии историю социологии рассматривают примерно подобным же образом.
В учебнике Дж. Гейнслина (Henslin J. Sociology: A Down-to-Earth Approach, Boston, 1999), который занимает в США второе место по популярности после книги Мациониса, уделяется большое внимание рассмотрению теоретического вклада Конта, Спенсера, Маркса, Дюркгейма и Вебера. Оценивая идеи Маркса, Гейнслин замечает, что, хотя сам Маркс не считал себя социологом, многие современные социологи считают его «выдающимся представителем ранней социологии», поскольку он ввел «одну из основных перспективных направлений в социологии, теорию конфликта». Гейнслин также анализирует творчество Мартино в параграфе «Сексизм в ранней социологии», указывая, что она изучала социальную жизнь в Великобритании и США. Он подчеркивает, что исследовательница за 20-30 лет до рождения Вебера и Дюркгейма изучала семейные традиции, расовые и гендерные отношения, политику и религию. Гейнслин указывает, что произведения Мартино сохранили значимость и для наших дней.
Гейнслин уделяет внимание и деятельности Адамс. Ей посвящены два параграфа учебника. Кроме того, он в четырех параграфах рассматривает деятельность негритянского борца против расового угнетения Дю Буа, жившего в конце XIX - начале XX в., тогда как Мертону и Миллсу Гейнслин посвятил только по одному параграфу своего учебника.
Третий по влиятельности в среде студентов, изучающих социологию в современных США, является учебник социологии Р. Шефера (Schaefer R. Sociology. New York, 2001). Творчество Конта, Мартино и
Спенсера рассматривается здесь в главе «Первые мыслители» («Early Thinkers»). Мартино представлена автором как переводчик Конта и родоначальник американской социологии. Шефер анализирует идеи Дюрк-гейма, Вебера и Маркса, Кули, Парсонса, Мертона, а также Адамс. О Дю Буа он пишет больше, чем о Парсонсе.
Четвертым из наиболее распространенных американских учебных пособий по социологии является книга Д. Кендалл (Kendall D. Sociology in Our Times. Belmot. 2001). Подобно Шеферу, Кендалл рассматривает творчество Конта, Мартино и Спенсера в главе «Первые мыслители». Много внимания автор уделяет дискуссиям о Дюркгейме, Марксе, Зим-меле и Вебере. В главе «Начало социологии в США» Кендалл анализирует наравне с деятельностью Чикагской школы взгляды Адамс и Дю Буа. Парсонс и Мертон также удостоены соответствующего внимания наряду с ними, отмечает не без иронии Гамильтон.
При этом Токвиль в данной четверке наиболее популярных в США учебников по социологии рассматривается только вскользь. У Шефера и Кендалл вообще отсутствуют ссылки на него.
Все четыре рассмотренных учебных пособия, по мнению Гамильтона, страдают тем недостатком, что они мало сообщают сведений о современных американских социологах. Например, деятельность С.М. Липсета, который был автором и соавтором или редактором нескольких десятков книг по социологии, освещена весьма кратко. Липсет, между тем, является автором, в частности, известного произведения «Политический человек» (1960). Книга Мациониса содержит только две ссылки на Липсета. Гейнслин, Шефер и Кендалл также освещают творчество Лип-сета в очень недостаточном объеме.
И другой видный современный американский социолог П. Лазарс-фельд также обойден вниманием в упомянутых четырех учебных пособиях. В книге Мациониса он даже не упоминается. Шефер и Гейнслин также лишь упоминают о Лазарсфельде, ссылаясь на него только как на соредактора одной из книг.
Как же могло случиться то, задается вопросом Гамильтон, что в течение полувека Спенсер из звезды первой величины превратился почти в ничто, а Маркс стал одним из членов «священной троицы»? Что стало причиной изобретения псевдопредка американской социологии Марти-но? Почему уделяется так мало внимания Токвилю, Липсету и Лазарс-фельду?
Трансформация роли Маркса была осуществлена с помощью смены его титула (re-labeling), считает Гамильтон. «Британника» называет Маркса «философом истории» (1966, V. 14, p. 987), политэкономом, причем в качестве его главного произведения указывается «Критика политической экономии». Мационис же провозглашает его социологом. Он, полагает Гамильтон, слишком односторонне трактует то, что ключевое для марксизма предсказание пролетарской революции не подтвердилось. Бесспорным теоретическим достижением Макса является, согласно Ма-ционису, анализ капитализма. Актуальны его положения о падении нормы прибыли, обнищании пролетариата и росте классового сознания и т. д. «Богатства остаются в высшей степени концентрированными, а рабочие стоят перед необходимостью постоянно вырывать в ходе классовых битв уступки из рук капиталистов».
Анализ содержания других 17 американских учебных пособий по социологии, изданных между 1997 и 2000 гг., показывает, что наибольшего внимания удостоился опять-таки Маркс. Он является самым цитируемым из обсуждаемого списка, включающего в себя 51 имя выдающихся социологов. Спенсеру уделяется довольно скромное внимание в 13 пособиях и никакого - в 4 пособиях. Идеи Липсета рассматривают 12 учебников, и он не упоминается вовсе в 5 учебных пособиях. Токвиль упоминался в 7 книгах и игнорировался в 10 изданиях.
Гамильтон полагает, что смена парадигмы, связанная с падением внимания к Спенсеру и возрождением интереса к Маркса, должна стать предметом социологической дискуссии.
Еще в большей степени необходимо объяснить ввод в научный оборот имени Мартино. Почему же так случилось, что ее игнорировали до последнего времени? Впервые Мартино в качестве социолога в учебниках появилась в четвертом издании книги Мациониса (1993), где ей было посвящено лишь восемь строк и был помещен ее портрет. Но впервые о ней как об интересном социологе стали писать в 70-х годах. Ее тогда квалифицировали как первую женщину-социолога.
Некоторые авторы полагают, что причиной указанных смещений в интерпретации истории социологии стало полевение общественной мысли, которое началось в 60-е годы. Именно это и привело к тому, что воззрениям Спенсера в учебных пособиях стало уделяться намного меньше места, чем прежде, и оцениваются они часто и негативно. Маркс же, который ранее не почитался в американской социологии, оказался ныне в центре ее внимания. Публицист Мартино была провозглашена основате-
лем социологии, Токвиль не удостоился внимания. В результате произошедших изменений, резюмирует Гамильтон, политэконом был объявлен социологом, а тот, кто не имел отношения к началу социологии как науки (поПоиМег), был провозглашен ее родоначальником. В то же время действительно выдающиеся ученые были оценены как второстепенные величины.
Гамильтон завершает свою статью утверждением, что позиция авторов учебных пособий и их издателей - это одно, а взгляды социологов, занимающихся прикладными исследованиями - нечто совсем другое. Но почему несколько сотен профессоров, риторически восклицает он, должны страдать из-за отсутствия необходимых источников для обучения?
А.Б. Рахманов
