CC BY
176
стного аспекта проблемы, достаточно драматичной и трагичной, очень актуальной. Речь идет об уязвимости либеральной демократии перед бросающими ей вызов движениями, которым удается мобилизовать коллективные страсти во имя интегралистских, отличающихся нетерпимостью, брутальных и агрессивных идеологий.
В. П. Любин
2005.01.002. ОЛЬШАНСКИЙ Д.В. ПСИХОЛОГИЯ ТЕРРОРИЗМА. -СПб.: Питер, 2002. - 288 с.
Ключевые слова: терроризм, социальные причины, психология терроризма.
Д.В.Ольшанскому принадлежит ряд трудов по политической психологии. В реферируемой монографии вскрываются социальные причины массового терроризма, его специфические мотивы и широкомасштабные последствия.
Массовый терроризм, пишет автор, - плод века расширяющейся глобализации, которая охватила весь мир, вызывая трудно поддающееся анализу и ясному пониманию массово-политическое ее неприятие со стороны многих общественных групп и широких слоев населения. «терроризм - это устрашение людей осуществляемым насилием... это набор методов насилия, направленный на достижение определенной цели. Оценку он приобретает в зависимости от того, кто им пользуется, кто направляет и кто его оценивает» (с. 56).
Массовый терроризм наших дней противопоставляет себя слишком большому числу людей и уходит за грань по-человечески приемлемых способов борьбы. Он взращивается в атмосфере массового страха и ужаса, вследствие чего психологическая направленность и социальный смысл террора - устрашение достаточно большого числа людей ради получения власти над ними. Психологические механизмы здесь - страх или постоянное ожидание как негативная эмоция особой интенсивности; страх и паника, связанная с дефицитом или избыточностью информации; агрессия как массовые враждебные действия. Ученый трактует последнюю как тот же террор, только со стороны жертвы: это террор массы, направленный против террористов, которые вызвали страх, ужас, панику массы. Итогом может быть психическое истощение, разделение общества
на палачей и жертв, подозреваемых и подозревающих, похитителей и заложников.
Автор подчеркивает: «Те, кто участвует в актах насилия, нуждаются в том, чтобы их террористические действия были санкционированы какой-либо сочувствующей им общностью. Они нуждаются в том, чтобы их действия были признаны не только правильными, но и героическими. Им требуется одобрение тех, во имя кого, по представлению самих террористов, они действуют. Без свидетелей не было бы террора. Свидетелями являются все - и соседи, и сограждане, и мировое сообщество. Осуждение со стороны всех этих уровней, психологическая изоляция - уже достаточные факторы для того, чтобы заронить в погромщиках сомнения в правильности и санкционируемости их действия» (с. 103).
Д.Ольшанский анализирует психологию, а также структуру поведения террориста. Разбирая личностные компоненты, он концентрирует внимание на психопатологии и акцентуациях, особо отмечая ущербность социального статуса, извращенные потребности типичного боевика. Как правило, он мыслит себя в качестве некоего всеми приемлемого «героя», противостоящего другим людям, государству, всему миру, ставящего перед собой «надличностные» цели. Такие «личности» могут сливаться в группу, цели которой задаются извне; поэтому в ее рамках неизбежна предельная деиндивидуализация. Личности террориста присущи неадекватная самооценка, психическая неустойчивость, отчужденность. Поэтому, отмечается в книге, она легко узнаваема в стабильном социальном окружении, что и делает возможной построение успешной тактики борьбы с массовым терроризмом - при условии, что граждане осознают степень исходящих от него угроз.
Исследуя личность современного террориста, в первую очередь его мотивацию, ученый показал, что ее целостность подразумевает непременную деиндивидуализацию. Здесь содержится серьезный парадокс. С одной стороны, активно противопоставляя себя другим людям, государству, всему миру, террористы подчеркивают свою выраженную индивидуальность, достигающую надличностного уровня. С другой - предельная деиндивидуализация возможна только для террориста-одиночки, что практически немыслимо в современном мире. Отсюда для противодействия сложно организованной групповой деятельности людей, естественно, необходима аналогичная организация террористической активности. Поэтому она и приобретает групповой характер, представляя соответствующие требования к личности террориста, - он становится существом за-
программированным, покорным вожаку. Неудивительно, что эта личность с нестабильными самооценками; психологически неустойчивая, неадекватная.
Стремление такой личности стать над обществом не значит, что она игнорирует общество: она структурирует его, стремясь представить себя носителем безальтернативной мощи. Поэтому террористами довольно успешно манипулирует провокаторы.
Автор дифференцирует современных террористов как носителей синдромов зомби, Рембо, камикадзе-шахидов и т.п. Первый, будучи присущ боевикам низшего уровня, демонстрирует состояние постоянной боеготовности; носитель второго не может (хотя и умеет) убивать «просто так», а должен делать это во имя чего-то высокого; третий постоянно готов зачастую к бесцельному самопожертвованию.
В книге анализируются социальные предпосылки возникновения терроризма. Политической подоплекой психологии террора может служить революционное нетерпение, но чаще манипулятивное и кровожадное политиканство.
Терроризм взращивается в радикальных умах, проявляется в экстремистских действиях, характеризующихся фанатизмом - предельно суженным восприятием действительности; неприятием любых отличающихся от «единственно верных» взглядов; истовой верой. Фанатизм автор подразделяет на религиозный, идейный, политический, патриотический, националистический. Он дает психологические портреты исламских фундаменталистов, которые стремятся возвести терроризм в ранг большой политики. Естественно, наибольший интерес вызывает фигура Оса-ма Бен Ладена, с которым автор лично встречался в ходе совместных переговоров в 1986 г. Уже тогда сформировались некоторые «психологические особенности» в то время еще не достигшего 30 лет йеменца из Саудовской Аравии. Пытаясь дать ему полную и достоверную характеристику, автор говорит о сочетании истовой религиозности и жесткого бизнеса, антисоветизма и антиамериканизма; воинственности, неуязвимости, обеспечи-ваемой большими деньгами. «Объективно О.Бен Ладен представляет собой новый тип организатора и вдохновителя террора. Его стратегия напоминает действия государств-спонсоров терроризма, но О.Бен Ладен имеет ряд существенных отличий. На государство можно оказать давление - Осама же не привязан к какой-либо территории, поэтому воздействовать на него крайне сложно. Он нигде - и одновременно везде. Он слишком укоренился в сознании мусульман. Поэтому, жив он
или мертв, его имя и образ еще долго будут влиять на приверженцев ислама. Не говоря уже о реальном влиянии созданных им структур, которые сохранятся и без него» (с. 251).
Терроризм, подчеркивает Д.Ольшанский, как глобальное, вездесущее теперь явление, может «прятаться» за углом дома, в темном подъезде, в мусорном ящике, куда «бомбисты» чаще всего закладывают свое оружие смерти. Именно шок от массового террора - достояние нашего времени, и его надо побыстрее преодолевать.
В.М. Соломатина
ДРЕВНИЙ МИР
2005.01.003. ШЕРКОВА Т. А. РОЖДЕНИЕ ОКА ХОРА: ЕГИПЕТ НА ПУТИ К РАННЕМУ ГОСУДАРСТВУ. - М.: Праксис, 2004. - 376 с. - Библиогр.: с.351-366.
Ключевые слова: Древний Египет, Х-1Утыс. до н.э.
В монографии на основе широкого круга источников реконструируется процесс создания первого египетского государства, рассматриваются эколого-экономические, социально-политические и религиозно-мифологические аспекты жизни общества додинастического и раннеди-настического Египта. Привлекаемые автором новейшие археологические материалы позволяют в некоторых случаях по-новому интерпретировать ход событий, связанных с объединением Египта. Значительное внимание уделяется также проблеме формирования основных религиозно-мифологических идей и образов, присущих древнеегипетской культуре.
В идеологическом осмыслении процесса развития общественных отношений, приведших к возникновению государства в Египте, основную роль, как отмечает в «Предисловии» Т.А.Шеркова, играли мифологические образы, причастные к обожествлению верховной власти в социуме. Око Хора среди них стало, пишет она, своего рода квинтэссенцией осевой идеи устойчивости общества, важнейшим символом представлений о восстановлении нового миропорядка, следовавшего после разрушения старого мира. Символизируя, как считает автор, древнеегипетскую культуру в целом, этот образ отразился не только в религиозно-мифологической сфере общественного бытия, но и в таких вполне прак-
