CC BY
75
2004.03.031. ГУБАЕВА Т.В. ЯЗЫК И ПРАВО: ИСКУССТВО ВЛАДЕНИЯ СЛОВОМ В ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ЮРИДИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ. - М.: Норма, 2003. - 160 с.
Тамара Владимировна Губаева - д-р юрид. наук, канд. филол. наук, проф., зав. каф. общетеоретических дисциплин Казанск. филиала Российской академии правосудия, спец. в обл. юрислингвистки1.
В книге анализируется «словесно-символическая природа юридической материи» (с. 1) и на этой основе показывается, почему те или иные приемы создания правовых текстов оказываются эффективными или, наоборот, нерациональными, так как не обеспечивают точную, без искажений передачу мыслей законодателя и правоприменителя.
Книга состоит из краткого введения, в котором подчеркивается, что «как разумный инструмент управления обществом право во всех своих проявлениях существует в языковой форме» (там же), и четырех глав.
Как указывается в главе первой «Символическая форма права», к языковым формам в широком смысле относятся любые символы, используемые в правовом регулировании, в более узком - только словесные знаки, воплощающие некоторое юридическое содержание.
В главе второй «Словесные технологии в правотворчестве» констатируется, что в юридическом языке должна быть зафиксирована вся профессиональная картина мира - правовая система в форме общих принципов, а также общих и специальных понятий, находящихся в определенном подчинении друг другу. Это положение иллюстрируется следующим примером: в решениях Европейского суда по правам человека, опубликованных на английском языке, существительное ОоиуегптеП «правительство» используется в ед. ч., а относящийся к нему глагол ^ Ье «быть» - нередко во мн. ч. (в форме аге). Вопрос о том, можно ли в переводе на русский язык сказать «они - правительство», снимается, если принять во внимание, что в данном контексте под термином ОоиуегптеП имеется в виду не только правительство, но и все органы власти государства.
Юристы используют два логико-методологических стандарта:
1) юридическое рассуждение на основе приложения известных норм закона к разнообразным фактам (система романо-германского права); юридическое мышление осуществляется на основе дедукции: юрист
1 Автор работ: Практический курс русского языка для юристов. - Казань, 1990. -216 с. Словесность в юриспруденции. - Казань, 1995. - 301 с.
рассчитывает прежде всего на законы, на их однозначный смысл, выявляемый при толковании;
2) юридическое рассуждение осуществляется на основе прецедента (англосаксонское право); юридическое мышление осуществляется на основе индукции, поскольку используемые законодателем формулировки считаются принципиально открытыми для переосмысления, наполнения новым содержанием. Слова изменяются, чтобы вместить тот смысл, который вкладывает в них общество.
В современных условиях наблюдается некоторое сближение рома-но-германской и англосаксонской правовых систем, что влияет также и на логику правового мышления, и на правовой язык, в котором неизбежно отражаются деформации правосознания, возникшие в обществе.
Подчеркивается исключительно высокая значимость концепта «правда» для русского права. Одним и тем же термином обозначались и правда жизни, понимаемая как свободное самоотречение личности во имя общего благ, и правда в юридическом аспекте, трактуемая как важнейший принцип общественной справедливости, а также как «установление, суд». Отсюда было образовано отвлеченное понятие право в смысле «правосудие, справедливость», «признанная обычаем или данная кем-то власть, сила, воля, свобода действия», «власть и воля в условных пределах». Ключевое понятие правда, объединившее познавательную категорию истины с этической категорией справедливости, предопределило восприятие правовой действительности. Именно в этой области были сосредоточены поиски идей обще-обязательного для всех права, оптимальных правовых форм организации общественной жизни.
Такая установка повлияла на развитие смыслового строя русского юридического языка. В составе многих терминологических сочетаний сохранялось этико-нравственное исходное противопоставление правды и кривды (правого и левого). Например, правым десятком называли пошлину с оправданной по суду стороны, а от слова пакша, обозначавшего «плохую» левую руку, произошла форма пакость - «скверна, мерзость, гадость», с переосмыслением в древнерусском праве, получившая значение «всякий вред, ущерб».
Связанный с категориальным строем общественного сознания, с юридическим мировоззрением и со стилем мышления законодателя русский юридический язык формировался системно, поскольку для каждого возникавшего правового понятия разрабатывались свои типы и средства языкового выражения: ограниченный и устойчивый лексикон, характер-
ная синтаксическая сочетаемость и синонимика. Например, на основе сочетания правда русская образовались конструкции дати правду «относиться справедливо» / правду дати «оправдать, удовлетворить судом» / правду взяти «добиться права, пользоваться правами». Сформировались также синонимические ряды, например ряд, обозначавший лжесвидетельство (на правду не стати - противу правды молвить - не на правде), а также смысловой ряд продать вдернь - одерень - одернити - дерноватый холоп - дерноватая грамота. Этот ряд связан с понятием права земельной собственности; так, клятва на куске дерна была обязательной частью ритуала: разрешая споры о земельной собственности, клали голову на дерн, чтобы сила земли либо подтвердила правильность требования, либо покарала лжеца.
В ключевых словах юридического языка отражается конфликтная реальность переходного периода в жизни общества. Слово в подобных случаях определяет взгляд на реальность и становится важнейшим фактором формирования общественного сознания. Так, осмысленная в аспекте «революционной целесообразности» идея правды получила принципиально отличное от традиционного содержание. При этом сочетание прежнего мысленного образа «правда - святое дело» с новым «правда -классовая борьба» дает известный аристотелевский силлогизм, в результате чего получается: «классовая борьба - святое дело». Вслед за этим происходят и смысловые изменения в юридическом языке. Его доминантой становится понятие «применение силы, борьба»: государство - аппарат насилия и подавления, право - воля господствующего класса, возведенная в закон, сам же закон - выражение силы советского строя. «Юридический язык - хотя в данном случае точнее было бы говорить о зафиксированных словом деформациях правосознания - задавал классово-политическую точку зрения на все обозначаемое, тем самым точно отражая правовую систему того общества, в условиях которого он функционировал» (с. 26).
Современная действительность вновь ставит проблему трансформации юридического языка, так как действующее законодательство, юридическая наука и правоприменительная практика оперируют уже иными ключевыми понятиями: приоритет прав и свобод человека и гражданина, разделение властей и т.д. Юридический язык, в свою очередь, способен оказывать влияние на правовую систему общества, так как юридическая лексика задает определенные схемы восприятия действительности, например: право - справедливость - безусловное признание,
уважение и соблюдение прав человека; наказание - восстановление социальной справедливости. «Поддерживаемые фактом связи с высшим авторитетом государственной власти, такие концептуальные схемы вскоре становятся неотъемлемой частью общественного сознания. Они играют роль своеобразного "культурного реформатора" социальной жизни и в той или иной степени воздействуют на принятие различных нормотвор-ческих и правоприменительных решений» (с. 27).
В главе третьей «Словесные технологии в правотворчестве» словесные технологии определяются как «совокупность рационально обоснованных лингвистических правил и требований, в соответствии с которыми осуществляется отбор и организация исходного языкового материала (слов, грамматических форм и конструкций) в целях точного выражения законодательной воли в тексте нормативного правового акта» (с. 30). В таком понимании правотворческие словесные технологии рассматриваются «как важная часть законодательной техники - системы правил, предназначенных и используемых для познавательно-логического и нормативно-структурного формирования правового материала и подготовки текста закона» (там же).
Важную часть словесных технологий правотворчества составляют:
1) принцип корректности, означающий, что все слова в составе нормативного правового текста должны соответствовать лексическим, грамматическим и стилистическим нормам государственного языка РФ; в правовой системе действует презумпция грамматической правильности правовой нормы, однако, как отмечает Т.В.Губанова, с лингвистической точки зрения, далеко не все нормативные предписания безупречны, например: Изменение назначения объектов социальной инфраструктуры для детей, которые являются государственной собственностью и предоставляют детям социальные услуги в объеме, предусмотренном государственными минимальными социальными стандартами основных показателей качества жизни детей, запрещается (получается, что дети -собственность государства);
2) принцип стабильности, означающий необходимость использования общепринятых и понятных словосочетаний и стандартных языковых оборотов, традиционно употребляемых в письменной речи и имеющих строго определенное истолкование; этот принцип нарушается, например, когда в правовых текстах используются малопонятные заимствованные слова;
3) принцип информативности, который требует, чтобы словесное обозначение правовых понятий было единым и обеспечивало ясность правовых предписаний, что нередко не соблюдается в т.н. декларативных нормах. В последних речь идет о предельно широких обобщениях оценочного характера (опасное состояние личности, общенародное достояние, требование разумности и т.п.). В таких текстах смысл правовых ценностей неясен, и с ними можно произвольно связать любые действия. В результате происходит девальвация правовой нормы: она механически воспроизводится как лозунг для «мобилизации масс», по-разному толкуется и применяется, а нередко вообще не может быть реализована.
В этой же главе рассматривается техника словесного обозначения специальных юридических понятий, использование синонимов и многозначных слов в нормативном правовом тексте, словесная техника нормативных дефиниций, а также основные приемы, обеспечивающие правильное смысловое восприятие нормативных высказываний. В частности, рекомендуется соблюдать следующие правила: 1) использовать прямой порядок слов; 2) избегать цепочек, состоящих из однотипных грамматических форм (прежде всего, генитивных цепочек типа отцовство супруга матери ребенка); 3) не размещать более пяти слов между главным и зависимым компонентами грамматической структуры, так как утрачивается четкость синтаксических связей в предложении, например: имущество, находящееся в федеральной собственности, используемое в области гидрометеорологии и смежных с ней областях и обеспечивающее единство технологического процесса наблюдений за состоянием окружающей природной среды, ее загрязнением, а также сбора, обработки, хранения и распространения полученной в результате наблюдений информации, приватизации не подлежит (39 слов между подлежащим и сказуемым).
В главе четвертой «Словесные технологии в сфере осуществления правосудия» подчеркивается, что особенности языка судопроизводства определяются принципами публичности и диспозитивности. Первый принцип приводит к преобладанию в языке судопроизводства элементов книжной и профессиональной речи, а второй обусловливает относительную свободу выбора языковых средств.
Анализируя технику ведения диалога в состязательном процессе, автор выделяет следующие приемы: 1) создание определенного словесного образа ситуации; 2) обоснование позиции; 3) перевод устной речи в письменную.
В главе пятой «Правовой статус языка» указывается на необходимость определить сферы обязательного использования русского языка в качестве государственного, так как это необходимо для нужд управления страной и для создания единого информационного пространства в федеративном многоязычном государстве.
В заключение юридическое сообщество квалифицируется как «символьная элита» (с. 155), перед которой «открываются перспективы формировать не только общественное и индивидуальное правосознание, но и мировоззрение в целом, воздействовать на систему знаний, взглядов, убеждений и ценностей» (там же).
Н.Н.Трошина
