CC BY
19
2004.03.015. ПОЛЛАК Д., ПИКЕЛЬ Г. ДЕИНСТИТУЦИОНАЛИЗАЦИЯ РЕЛИГИИ И РЕЛИГИОЗНАЯ ИНДИВИДУАЛИЗАЦИЯ В ВОСТОЧНОЙ И ЗАПАДНОЙ ГЕРМАНИИ.
POLLACK D., PICKEL G. Deinstitutionalisierung des religiösen und religiose individualisierung in Ost- und Westdeutschland. // Kölner Ztschr. fur Soziologie u. Sozialpsychologie. - Köln, 2003. - Jg. 55, H. 3. - S.447-474.
Детлев Поллак и Герт Пикель исследуют формы религиозности в современной Германии. Авторы подвергают эмпирической проверке наиболее существенные положения теории религиозного индивидуализма, сформулированной Т.Лукманом в 60-е годы. По мнению Лукмана, религия и в наше время социально релевантна, но все отчетливее приобретает приватный характер. «Каждый сам выбирает себе религию» (С. 448). В результате индивидуально проектируемые, синкретические смысловые опоры постепенно вытесняют традиционные христианские формы веры.
Это понимание, ставшее паридигмальным для современной немецкой социологии религии, отчасти противостоит теории секуляризации, в основу которой положена идея угасания религиозной веры в эпоху модерна. (Вильсон, 1966; Мартин, 1978; Бергер, 1980; Брюс, 1977)
Авторы решают свою задачу с помощью социологических исследований, проведенных среди жителей Восточных и Западных земель Германии в 1999-2000 гг., форм религиозности - церковной, индивидуально христианской и внецерковной. Дополнительная цель исследований - попытка выделения индекса индивидуализма, свойственного этой сфере.
Принимая во внимание разность подходов к состоянию религиозной веры с точки зрения индивидуализациии и секуляризации, современные социологи религии различают понятия религиозности и церквной формы веры. Они утверждают, что наблюдаемое сегодня снижение значения церковной набожности не означает ослабления религиозной веры вообще, но является выражением изменения формы религии. Религиозные ориентиры и образ действий индивида все дальше уходят от институциональных установок.
Религиозно-социологический взгляд Лукмана строится на разграничении конструкций общественной действительности, социальной структуры и личности. В архаических обществах взаимозависимость всех трех составляющих очень велика. В высокоразвитых культурах религия предстает как институционально специализированная область. Следстви-
ем этой специализации является то, что нормы, утверждаемые общественными институтами, в повседневной жизни размываются. В сравнении с традиционным социальным порядком, в современном обществе индивид имеет широкую автономию. Возникает необходимость самостоятельного выбора системы «конечных значений»... И в нее могут быть включены элементы из «различных мировоззренческих и религиозных течений: и психоанализа, и расхожего марксизма, и ЛСД-культа, и дзен-буддизма и пр.» (цит. по: с. 449). Также возможны вкрапления и традиционной церковности, к которой индивид сегодня относится как потребитель. Автономию индивида Лукман, вслед за Дюркгеймом, видит в самосакрализации, образующей ядро индивидуальной религиозности. Именно это он называет «новой формой религии».
Таким образом, Лукман выделяет две черты современной религиозной практики: индивидуализацию, обусловленную социальной структурой, и содержательную «сакрализацию субъекта». Между ними существует культурно-тематическое соответствие, например, в виде «родства выбора» (цит. по: с. 449). Но даже если новые социальные формы религии диффузны и приватны, индивид остается религиозным.
При всей авторитетности взглядов Лукмана, они вызывают научные споры. Его критикуют: 1. За неопределенность используемого им понятия религии. Некоторые ученые утверждают, что его неприятие теории секуляризации возникло как раз из-за слишком широкого понимания им религии, включающего поиски так называемой «невидимой религии» и квазирелигиозные феномены. 2. За однозначность оценки снижающегося значения традиционной церковности, действительно имеющей немало подтверждений. Однако суждения о социальной маргинализации церкви многие ученые считают сильным преувеличением. Институциональные формы религии по-прежнему занимают сильные позиции на религиозном рынке. Об этом свидетельствуют, например, монополия на церковный обряд или общественная роль церкви. 3. За тезис об утрате социокультурных контуров в процессе социально-структурного изменения в эпоху модерна. Но наряду с этим явлением наблюдается усиление общественного внимания к религии. Исследователь социальных аспектов религии К.Ф.Дайбер (1996) подчеркивает, что для религиозной позиции и образа действий индивидов важны коллективные связи. Структуры жизненного мира, культурные образцы и принадлежность к социальным группам представляют собой как и прежде центральный факт.
Перечисленные гипотезы и точки зрения авторы сопоставляют с конкретным материалом развития религиозности и церковности в Германии на протяжении последних 50 лет, на фоне индивидуальных и социально-структурных изменений в ценностных ориентациях. К трудностям исследования авторы относят поиск индикаторов, улавливающих религиозные изменения в области традиционной церковности и индивидуальной христианской религиозности , но еще сложнее их найти для определения внецерковной религиозности, особенно учитывая широту лукма-новского понятия невидимой религии. В связи с этим встает проблема выбора исследовательского инструментария...
В эмпирических исследованиях религиозности чаще всего используется измерительная модель религиозности Ч.Глока (1958). Комплекс представлений о религии составляется в социологии из следующих измерений: 1) религиозных убеждений, 2) религиозного опыта, 3) церковной ритуальной практики, 4) этических последствий веры, 5) религиозного знания (когнитивного измерения). Однако концентрация на индивидуальной христианской религиозности и традиционной церковности недостаточна для измеряемого изображения реальности, поскольку упускает из виду новые индивидуальные и синкретические социальные формы веры. Авторы применяют эти операционализации и для измерения первоначально не просматриваемой в модели Глока формы внецерковной религиозности. И в дальнейшем сосредоточиваются на дифференциации указанных измерений. Измерение традиционной церковности осуществляется с помощью таких, например, индикаторов, как выход из церкви и частота посещения церкви. Результаты социологических опросов, а также церковная статистика за последние 50 лет позволяют судить о динамике этого типа религиозности. Правда, речь идет о данных, собранных в Западной Германии. Говорить о развитии традиционной церковности Восточной Германии затруднительно, ввиду неполноты данных.
Это относится и к большинству индикаторов индивидуальной христианской религиозности. Для целей данного исследования наиболее важны следующие вопросы (они и принимаются в качестве индикаторов): оценивают ли респонденты сами себя как верующих; и верят ли они в жизнь после смерти.
Сведения о распространенности и характере внецерковной религиозности начали систематически накапливать с 1982 г. Здесь индикаторы менее точны, поскольку направлены на открытую область веры. Они включают пакет из четырех вопросов: приносит ли «амулет счастья» ино-
гда счастье; может ли прорицатель предсказать будущее; обладает ли целитель сверхъестественной силой; имеет ли гороскоп влияние на жизнь. Выбранные варианты скорее всего имеют в виду старые народные верования, а не новые, обсуждавшиеся Лукманом, религиозные практики: эзотерические, New Age или Дзен.. Чтобы определить специфику этих социальных форм религиозности, авторы дважды, в 1999 и 2000 гг., проводили исследование, включающее семь позиций. Они касались и старых, и новых внецерковных форм веры. Среди них были вопросы о действенности дзен-медитаций и йоги, веры в реинкарнацию, магию, спиритуализм, астрологию, оккультизм, целительство, мистику (суфизм, каббалу).
Факторный анализ показал, что между разными вариантами вне-церковной веры, распространенными в Германии, существует тесная взаимосвязь. Центр тяжести старой языческой веры составляют астрология и целительство; новой - вера в реинкарнацию, характерная для New Age и Дзен. Хотя исследования указывают на спад интереса к этим видам религиозных практик. Остальные варианты находятся в большей или меньшей степени близости от этих центров. Структура внецерковной религиозности в восточной и западной частях Германии различается. Восточных немцов чаще увлекает идея реинкарнации, западных - чаще астрология и целительство. Конечно, указанные операционализации позволяют лишь косвенным образом обнаружить черты внецерковной религиозности.
Но трудности еще больше возрастают, когда дело касается эмпирического понимания тенденции индивидуализации. Убедительным ее признаком мог бы служить факт ослабления влияния социально-структурной дифференциации на религиозные предпочтения и их разнообразия внутри социальных групп. Однако исследования отчетливо указывают на сохранение взаимозависимости между социально-структурными чертами и типом религиозности. Сказываются возрастные, гендерные различия, уровень образования. Новые формы внецерковной религиозности притягивают скорее молодежь. У женщин потребность в религиозной вере выше, чем у мужчин. Более образованные люди склонны чаще к внецерковным формам духовного поиска. В семантической плоскости, считают авторы, тенденцию религиозной индивидуализации в известной мере подтвердили бы положительные ответы опрашиваемых на вопросы о ценности самореализации, удовлетворения жизнью, индивидуальной свободы. Но при малом проценте одобряющих формы вне-
церковной религиозности среди неверующих в целом и их вера, например, в действенность медитативной практики дзен или йоги касается больше техники владения телом, чем духовного самосовершенствования.
В общем плане, проведенные авторами исследования указывают на падение уровня не только традиционно-церковной, но и индивидуальной христианской религиозности. В послевоенное время и до середины 60-х годов процент верующих, покинувших церковь, был исключительно низким. Затем несколько повысился, к середине 70-х вновь уменьшился, чтобы позже, после 1990 г., драматически возрасти. Эти «приливы» и «отливы» верующих в церкви свидетельствуют, по мнению авторов, о влиянии внешних по отношению к деятельности церкви факторов, вероятнее всего, политических и социальных.
Анализ многолетних наблюдений за переменами в поведении прихожан и их отношении к церкви дают основание сделать вывод: «Процесс эрозии церкви (и католической, и евангелической) протекает с нарастающей скоростью и в ближайшем будущем едва ли можно ожидать снижения его динамики. (с. 457). Следует также отметить, что церковь покидают представители разных слоев населения. И все же, более драматическая ситуация в католической церкви. Так, согласно церковной статистике, в 1953 г. - 49% католиков регулярно посещали службы, а в 1998 только 17%.
В целом можно говорить о подтверждении гипотезы о падении значения традиционной церковности.
Останавливаясь на характеристике индивидуальной христианской религиозности, авторы также указывают, на основании социологических опросов за период с 1967 по 1992 г., на повсеместное ослабление религиозных убеждений. Исключение составляют положительные ответы на вопросы о вере в первородный грех и жизнь после смерти. В последнее десятилетие оказалось гораздо больше тех, кто охладел к вере, чем тех, кто к ней пришел.
Это дает повод утверждать, что, вопреки предположению Лукмана и его сторонников, ослабевает не только традиционно церковная религиозность, но и индивидуально христианская религиозность. Единственный индикатор, демонстрирующий неуклонный рост верующих на протяжении 30 лет (с 60-х по 90-е годы) - это вера в жизнь после смерти. Положительный ответ на этот вопрос дает право теоретикам индивидуализации настаивать на гипотезе расхождения линий развития церковности и религиозности. Однако анализ других индикаторов ее не подтверждает.
Правильнее было бы говорить о необходимости различения измерений индивидуальной христианской религиозности.
Существенным моментом исследований авторов статьи является знаковое различие в показателях всех трех, рассмотренных выше, измерений религиозности между восточной и западной частями Германии. Индикаторы фиксируют, что для западных немцев ценность церковной веры в 3 раза выше, чем для восточных немцев. В случае индивидуальной христианской религиозности - более чем в 2 раза выше. И в этом, очевидно, одна из причин их все еще достаточно сильного социально-психологического отличия. Около половины неверующих западных немцев признают и опираются на ценности христианской веры. Они сохраняют общее убеждение в существовании Бога или высшей сущности, а четверть из них считают себя религиозными людьми. Среди восточных немцев таковые составляют соответственно 12 и 3%.
Чтобы определить степень взаимосвязи между исследуемыми формами религиозности, авторы применили корреляционный анализ, раздельно к данным по Восточной и Западной Германии, в котором за основу были взяты выше обозначенные индикаторы. Результаты показали, что между традиционной церковностью и индивидуальной христианской религиозностью корреляции выше (например, корреляция между посещением церкви и религиозной самооценкой). Также отчетливо прослеживается связь между индивидуальной христианской религиозностью и внецерков-ной религиозностью. И наоборот, отсутствие связи между традиционной церковной верой и внецерковной религиозностью. Вместе с тем это не означает, что между этими двумя измерениями существует негативные отношения (во всяком случае, в Западной Германии). Внецерковная религиозность не занимает место церковной. Но, конечно, и не поддерживается благодаря ей.
В Восточной Германии связь между указанными религиозными измерениями еще более заметна, если судить по коэффициенту (80 против 22). Здесь корреляция между традиционной церковностью и старой языческой верой имеет позитивный характер, в то время как в Западной Германии она не значима. Но церковная религиозность и новые внецер-ковные формы веры в Восточной Германии вовсе не имеют корреляции. Различия между старой и новой формами внецерковной религиозности обосновываются задним числом.
Сравнение корреляционных коэффициентов между восточной и западной областями Германии свидетельствуют об интенсивном процессе секуляризации (деинституциализации веры) в Восточной Германии,
тенденции к сближению различных религиозных измерений. И религиозность, и церковность рассматриваются здесь во многих социальных слоях как своего рода отклонение. В Западной Германии, где религия и церковь всегда имели широкую поддержку, религиозное поле внутренне плюралистично.
Другими словами, в то время как в восточной части страны рели-гозность и секулярность сильнее поляризованы, в западной ее части переход между этими полюсами более плавный. В этих характеристиках отражается исторически обусловленное разделение религиозной культуры восточных и западных земель Германии.
Итак, исследования Поллака и Пикеля подводят к выводу, что нельзя переоценивать эффекты индивидуализации прежде всего потому, что число сторонников новых религий сравнительно мало. Процесс модернизации делает религиозный сегмент вообще довольно узким.
В проведенном авторами исследования кластерном анализе были выделены как статистически стабильные и содержательно убедительные шесть типов религиозного поведения. Отчетливый профиль имеет группа неверующих. В этой группе все формы религиозности отсутствуют. Она включает треть населения западных земель и почи две трети восточных земель. Большинство (69%) населения Западной Германии причисляют себя к какой-либо конфессии. В Восточной Германии конфессиональная принадлежность жителей составляет не более 3%. Нерелигиозность, таким образом, в Западной Германии - не только внецерковный феномен, но и внутрицерков-ный. В Восточной Германии процент неверующих внутри церкви совсем мал. Но следует заметить, что и численность такой группы в Западных землях также ниже средней по сравнению с Восточными землями.
Авторы выделяют также группу так называемых синкретистов, смешивающих церковную, индивидуальную христианскую веру и религиозность в ее новых формах. Представители этой группы нередко принимают участие в церковной жизни и посещают церковь. Они составляют и в той и в другой частях страны не более 10% всего населения. Их отличают от группы внецерков-ной религиозности, которая встречается только в западных областях Германии. Эта группа настроена ацерковно и даже иногда антицерковно. Ее численность не превышает 15% общего населения.
Если исходить из того, заключают авторы статьи, что в последнее десятилетие в Германии нарастают процессы модернизации, то следует констатировать, что доминантной тенденцией развития на религиозном поле следует признать секуляризацию, понимаемую здесь как уменьшение значения
религии в ее социальных институциональных и индивидуальных измерениях. О позитивной тенденции к индивидуализации говорит образование группы, придерживающейся внецерковных форм веры. Она подтверждает тезис, что в процесс секуляризации встраивается тенденция к индивидуализации веры. Но в равной мере можно утвреждать, что группы приверженцев внецерковной веры малочисленны и что эта форма религиозности не образует противовеса христианской церкви и ее формам набожности. Поэтому она не может компенсировать наблюдаемый в последнее время упадок христианской веры в Германии. Следовательно, секуляризация не является «мифом модер-ности» (Лукманн, 1980), но эмпирически доказанным направлением движения общества, от которого, однако, нельзя отрывать наблюдаемую тенденцию индивидуализации. Остается ждать, обретет ли в будущем новое религиозное образование собственную социальную динамику.
Л.В.Гирко
