CC BY
37
2004.02.014. ЛИБАН Н.И. СТАНОВЛЕНИЕ ЛИЧНОСТИ В РУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ XVIII в.: ЛЕКЦИИ-ОЧЕРКИ. - М.: Изд-во Мос. ун-та, 2003. - 240 с.
Н.И. Либан (род. в 1910 г.) - старейший преподаватель филологического факультета МГУ. Стремясь в своей новой книге1 раскрыть «основные направления литературы, жизни и культуры XVIII в.», исследователь придерживается традиционного деления литературы XVIII в. на три периода: петровский, екатерининский и карамзинский. Ибо только «в третий период... мы приближаемся к той норме, которая, казалась бы, должна быть все время»: зарождается психологический роман, складываются исторический роман и в какой-то степени бытовой роман (с. 8). Однако почему только к концу XVIII в. у русского человека проявился интерес к своему «я», какие этапы формирования «внутреннего» человека можно выделить в этом процессе - на эти вопросы и пытается дать ответ автор книги.
Н.И. Либан последовательно соотносит литературу (смену ее направлений, ведущих жанров, типологию литературных героев и др.) с развитием русского общества, стремительно «догонявшего» Европу, с изменениями в жизни различных сословий (дворянства, духовенства, купечества, крестьянства, мещанства). Как факторы, стимулирующие становление личности, рассматриваются идейные течения (особенно -масонство), педагогические преобразования; привлекаются факты биографии писателей, исторические реалии.
Время Петра I - «эпоха рационалистического начала»; человек, умом и руками которого строилась и воевала молодая нация, целенаправленно воспитывался в духе служения государству. Интересы самой личности, ее желания, а главное, ее частная жизнь целиком растворялись в общественном служении. Автор дает разностороннюю характеристику типу личности, востребованному Петровской эпо-хой, - «этот человек должен быть прежде всего практик: это инженер, воин, ремесленник в широком смысле слова» (с. 9). Именно в Петровскую эпоху программная идея: «русский человек все может», - планомерно внедрялась в общественное сознание; ведь Петр собственным примером доказывает поддан-
1 См. предыдущую кн.: Либан Н.И. Литература Древней Руси: Лекции-очер-ки. -М.: Изд-во МГУ, 2000. - Реферат: Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 7, Литературоведение: РЖ / РАН. ИНИОН. - М., 2002. - № 1. -С. 93-98.
ным ее истинность. Важным для Петра как «рупор новых идей» стал театр (угасавший при Алексее Михайловиче). Несмотря на драматургическую примитивность, театральные действа пользовались успехом, особенно у демократической публики. Другой формой воздействия на массы была проповедь ораторская речь. Здесь помощь Петру (учредившему Синод взамен упраздненного патриаршества) оказал Феофан Прокопович - европейски образованный, блестящий латинист, логист; в частности, он составил «духовный регламент» по аналогии с «табелью о рангах» (автором последней был Г. Лейбниц). «Невежество, корыстолюбие» духовенства высмеиваются Феофаном в пьесе «Владимир», где в сущности речь идет «не о Владимире Святославиче, а о Петре» (с. 5).
Н.И. Либан подчеркивает, что в петровских преобразованиях участвовали представители разных сословий. Из крестьян вышли экономист И. Т. Посошков, напрямую связавший в трактате «О скудости и богатстве» материальное благополучие страны с положением «крестьянства, тягловой силы» (с. 16), а также М.В. Ломоносов - «Петр Великий русской литературы» (с. 39). Сыном священника, разночинцем был В.К. Тредиаковский (у Н.И. Либана - В.К. Тредьяковский. - Реф.), вся жизнь которого представляет «огромный... филологический подвиг» (с. 31). Дворянином, выпускником Шляхетного корпуса был А. П. Сумароков.
Характеризуя творчество писателей - защитников петровских реформ, Н.И. Либан отмечает быстрое расширение их усилиями жанровой системы, совершенствование стихосложения. А. Д. Канте-мир писал свои восемь сатир силлабическим стихом, который изучал «по итальянским образцам» (с. 17); Тредиаковский ввел силлаботонику; Ломоносов не только сочинял звучные ямбические оды на «восшествия на престол» и т.п. (что вменялось поэтам в обязанность), но стал зачинателем «научно-философской поэзии» («Вечернее размышление о Божием величестве при случае великого северного сияния»). К разным жанрам обращался Сумароков, но особенно он содействовал развитию театра - ему принадлежат 9 трагедий, 12 комедий и 374 басни (притчи), а также огромное количество пьес-романсов.
М. М. Херасков тоже «считал своим гражданским долгом насытить русскую литературу теми жанрами, которые в ней до сих пор отсутствовали. Он написал 86 произведений в стихах и прозе: оды всех видов, элегии, стансы, эпиграммы, басни, нравоучительные статьи, трагедии, драмы, комедии и комические оперы. дидактические, эпические, ска-
зочные поэмы» (с. 47). Он был «рыцарем всех жанров» и «даже решил выполнить ту историческую задачу, которая стояла перед русской литературой, - создать национальную героическую поэму, которой у нас не было» (с. 47). Но его «Россияда», повествующая о спасении России от татар, неудачна: «Иван Грозный в этой поэме представлен этаким Святым Людовиком - такой необыкновенно просветленный», опричники «смахивают на святых» (с. 48). Замечательны некоторые лирические стихи Хераскова, например «национальный гимн России, который своей лексикой, образностью напоминает творчество масонов» («Коль славен наш Господь в Сионе...») (с. 49). Н.И. Либан отмечает, что отношение Хераскова к масонству изучено недостаточно. Интересен (только не в художественном отношении) роман Хераскова «Кадм и Гармония», где автор пытается утвердить идею «социальной гармонии, бесконфликтного существования дворянства и крестьян» (с. 50). В целом деятельность Хераскова, «в кружке которого были Н.И. Новиков, И.П. Елагин, Д.И. Фонвизин, И.Ф. Богданович», способствовала формированию нового типа личности - «рыцаря уже не в латах с мечом в руках», но «рыцаря духа, нового человека либерального направления, для которого главное -его внутренняя жизнь» (с. 50-51).
Для Н.И. Либана господствовавший в петровский и екатерининский периоды классицизм с его сквозной «идеей порядка», - направление не только в литературе и искусстве, но и «в быту, в повседневной жизни» (с. 55). Это было время очень больших заимствований: у французов и немцев, а также обращение непосредственно к греко-римским образцам. В частности, в придворном мире соблюдался «ритуал», образцом которого служил двор Людовика XIV - короля-солнца (на раутах он вставал посередине зала, а все располагались в виде лучей, исходящих от него) (с. 54). Придворный ритуал в России появился при Петре, который ввел «ассамблеи», «цивильное платье» и пр. Классицизм в армии - это строгий порядок (заимствованный от немцев) не только на парадах, но и в бою. Отменивший его А.В. Суворов «был осужден всеми теоретиками, но зато выиграл все сражения». В общественной жизни порядок «держался на трех единствах: на небе - Бог, на земле - царь, в поместье - помещик» (с. 57).
Русский классицизм как направление в искусстве наиболее ярко проявился в архитектуре (дворцы, ансамбли, прежде всего - в Петербурге). Если древнерусская архитектура - по преимуществу церковная, то в XVIII в. «произошло обмирщение»: люди стали искать выражения своих
чувств не столько в религии, сколько в наслаждении, удовольствиях, развлечениях; они как бы вырвались на свободу. Светским людям были нужны не столько церкви, сколько дворцы, охотничьи домики и пр. Так автор переходит ко второму выделенному им периоду - екатерининскому. Это - «эпоха становления человека в его самых разнообразных формах: светский человек (придворный), чиновник, офицер, негоциант, разночинец, крепостной. Эпоха политеса... период отдохновения от тех... тяжелых поручений, которые государство дает человеку» (с. 169). Идет процесс, который уловил князь М.М. Щербатов, назвавший свою книгу «О повреждении нравов в России». Конец екатерининского периода ознаменован пугачевщиной - крестьянской войной, в которой активно участвовали инородцы (киргизы, казахи, калмыки): «русская колониальная политика на востоке была жестока» (с. 61).
Реакцией на «повреждение нравов», заметной в «придворном, дворянском, чиновном, военном» кругах, было прежде всего масонство (с. 65). По мнению Н.И. Либана, глубокий анализ масонского движения дал В. Боголюбов1. Автор лекций останавливается на истории и структуре этой международной организации (восходящей к действительно существовавшим в Англии артелям каменщиков), ее идеологии и обрядности (например, обязательные белые перчатки масонов - «символ чистоты»). Идеей, объединявшей масонов, было познание и совершенствование человека. Но внутри масонства существовали три ордена с разными программами. «Иллюминаты ставили перед собой задачу только внутреннего совершенствования человека», «построения Соломонова храма внутри себя»; они были «непротивленцами», близкими к идеям руссоизма (с. 71-72). Мартинисты хотели совершенствовать мир, для чего нужно было «взять власть», проникнуть в различные государственные системы - административные и военные. Задача розенкрейцеров -«найти философский камень и. такое лекарство, которое излечивало бы от всех недугов» (с. 73). Наиболее жизнеспособными оказались идеи иллюминатов.
Зарождавшаяся русская интеллигенция искала ответы на философские, политические, этические вопросы и в других идейных течениях; властителями дум были: Вольтер - «цивилизатор», т.е. сторонник технического прогресса; Дидро - атеист; Руссо, с его идеей «естественного
1 См.: Боголюбов В. Н.И. Новиков и его время. - М., 1916.
человека», в противовес «рационализму, атеизму» (с. 80). Однако для популяризации любой идеи очень важна «ритуальная форма», и ею стало масонство, увлекшее многих русских писателей.
Первым в московской масонской ложе был Н.И. Новиков, с которым Екатерина вела длительную борьбу. Н.И. Либан напоминает биографию Новикова - секретаря созданной Екатериной Уложенной комиссии; затем журналиста, издававшего журналы «Трутень», «Живописец», «Пустомеля», «Кошелек», - они раздражали императрицу сатирой не в «улыбательном» роде. Как книгоиздатель Н.И. Новиков наводнил Россию масонской, учебной литературой. Он выступал как критик литературных сочинений самой Екатерины. Как благотворитель он основал в Москве бесплатную больницу, аптеки, читальни.
Наряду с журналистикой (а вслед за «Всякой всячиной» Екатерины и периодикой Новикова появилось много журналов) в развитии самосознания личности и общества, в распространении педагогических идей огромную роль сыграли учебные заведения. Н.И. Либан характеризует учебный процесс в Киево-Могилянской коллегии (с 1701 г. академии), из которой вышли Мелентий Смотрицкий, Симеон Полоцкий, Стефан Яворский, Феофан Прокопович. «Европеизм» этих ученых «все-таки был средневековым» (с. 25), что объясняло прохладное отношение Петра к академии. Открывается Московский университет, в основу которого была положена идея Ломоносова - «принимать людей без ценза» (с. 34). Автор пишет о системе воспитания и образования в дворянских средних учебных заведениях: Шляхетном корпусе, в созданных при Екатерине (по проекту И. Бецкого) Кадетском, Пажеском, Морском корпусах, а также в Смольном институте для благородных девиц и других женских институтах (в Москве, Воронеже). Заслугой Екатерины явилось основание Воспитательного дома в Москве, спасшего многие жизни (отсюда вышел, например, историк И.Е. Забелин).
Распространению педагогических идей способствовал театр, за которым государство очень внимательно следило. До XVIII в. зрелищем была в основном церковь, или «скоморошина»; зритель не мог «увидеть себя, как персонаж» (с. 104). При Екатерине в Москве было два императорских театра: Большой - оперный и балетный, и Ма-лый - драматический; в Петербурге - тоже два: Александринский и Мариинский; актеры этих театров составляли особое сословие, имевшее привилегии.
Вершинные произведения русской драмы XVIII в. - комедии Д. И. Фонвизина «Бригадир» и особенно «Недоросль»; в отличие от своих
предшественников, драматург воссоздал картину современной жизни «в предельной индивидуализации героя» (с. 106). Н.И. Либан отмечает эволюцию взглядов Фонвизина: «русский европеец», атеист, единомышленник Н. Панина, идеолога дворянского либерализма (воспитателя Павла), в конце жизни кается в безверии, в «юношеских заблуждениях» (с. 107). Помимо комедий Фонвизина на сцене успешно шли исторические и бытовые пьесы Я.Б. Княжнина, комедия В.В. Капниста «Ябеда» (его прямым продолжателем в середине XIX в. выступил А.В. Сухово-Кобылин), комическая опера А.А. Аблесимова «Мельник - колдун, обманщик и сват». Эти пьесы, изображавшие преимущественно частную жизнь, были сложнее, интереснее театрального репертуара петровского времени, популяризировавшего «по государственному заказу» весьма узкий круг идей.
При Екатерине создается «русская бюрократическая машина»; чиновник часто становился вершителем судеб людей, и ему было полезно знание нюансов жизни разных сословий. С ними знакомила литература, особенно - «произведения в виде писем» и «путешествия». Н.И. Либан называет А.Н. Радищева «первым социологом в русской науке» (с. 124), осознавшим обреченность дворянского сословия. Он велик именно как социолог («Путешествие из Петербурга в Москву»), а также как философ, остро поставивший вопрос о вере и безверии, о праве человека «распорядиться своей жизнью по-своему» («Житие Федора Ушакова») (с. 122). Но он «никогда не был великим писателем» (с. 123).
Г.Р. Державин, напротив, «никогда бы не мог... выразить в стройной, логической системе, в статье» то, что он гениально выражал «чисто поэтически» (с. 132). Так, все переводчики его оды «Бог» отмечали глубину заключенной в ней мысли. В лирике Державина, ставшего первым поэтом России, «на место правил поэтики и версификации пришло вдохновение» (с. 128). В жизни же он был человеком консервативным, чинолюбивым. Как прозаик-мемуарист - он «почти беспомощный» (с. 135).
В конце XVIII в. появляются прозаические жанры, составляющие основное чтение публики: мемуары («Мои записки» А. Т. Болотова, «Записки» Екатерины II, «Записки» Е.Р. Дашковой), повести и романы («Письма Ернеста и Доравры» Ф.А. Эмина, «Пригожая повариха» М.Д. Чулкова). В них преодолеваются многие условности классицизма, «жизнь вытесняет вчерашние образцы как ветхие, несостоятельные» (с. 156). Но это еще не реализм, предполагающий отбор фактов «типиче-
ских явлений», «движение идеи». Точнее определить такую прозу как «натурализм»: фиксируется «факт в том виде, в каком он есть» (с. 157). Встречающуюся в учебниках формулировку «просветительский реализм» Н. И. Либан считает неудачной. Разочарование в классицизме выразилось и в создании комических поэм («Елисей, или Раздраженный Вакх» В.И. Майкова, «Душенька» И.Ф. Богдановича), и в моде на эпиграммы, мадригалы, буриме и пр. Противовесом классицизму было также увлечение национальным фольклором: «Русские сказки» В. Левшина, «Пересмешник, или Славенские сказки» М. Д. Чулкова. В этот же период были найдены «Слово о полку Игореве» и сборник Кирши Данилова; издавался Академический словарь русского языка». Повсеместное увлечение народностью и стариной Н.И. Либан объясняет и социально-исторической ситуацией, угрозой новой пугачевщины: «Когда нация находится в затруднительном положении, она всегда вспоминает о народности. Она хочет показать, что она едина.» (с. 160-161).
Параллельно с господствовавшей дворянской литературой создавалась низовая. Зарождался «трущобный роман» (с. 162), к которому автор лекций относит книгу о Ваньке Каине, «Пригожую повариху» и др. (за подробными сведениями о жанре он отсылает к книге В.В. Сиповского1). Продолжение этой традиции в XIX в. - «Петербургские трущобы» В.В. Крестовского.
В завершение Н.И. Либан прослеживает «становление русского интеллигента на материале творчества Карамзина» (с. 184). Это - человек новой эпохи, «писатель сердца», сентименталист. Подчеркивается многосторонность таланта в деятельности Карамзина: он издает «Детское чтение для сердца и разума» (первый детский журнал в России); пишет стихи - программное и очень удачное - «Меланхолия», но все-таки его призвание - проза. Таковы его сентиментальные повести о любви («Бедная Лиза», «Наталья, боярская дочь» и др.), о жертвенности («Марфа-посадница»). В «Письмах русского путешественника» в отличие от средневекового паломника, идущего к «святым местам», Карамзин посещает «культурные места», например родину любимого им Руссо, встречается с Кантом. И все же главный подвиг Карамзина - «История государства Российского». Н.И. Либан комментирует этот исторический
1 См.: Сиповский В.В. Очерки из истории русского романа. - СПб., 1909. - Т.1., вып. 1; 1910. - Т.1., вып. 2.
труд с филологической точки зрения. Первые тома - «в сущности компиляции из западных и восточных хроник» (с. 232). Но далее, при обращении к трагическим событиям XVI в., «историк-повествователь перестает быть хроникером», он «заостряет внимание на моральном падении своего героя, героя русской истории - Ивана Грозного» (с. 234). Сцена встречи Василия Шибанова с Грозным - «чисто шекспировская» (с. 235). По мнению Н.И. Либана, России повезло с историческим романом. И если вершиной его стала «Война и мир», то «зародышем было именно карам-зинское описание эпохи Грозного» (с. 235). Карамзин показал, что «исторические факты могут и должны быть предметом словесного искусства» (с. 236).
Используя оппозицию: «культура» (т.е. «создание внутреннего мира человека») - «цивилизация» («внешнее устройство», «комфорт», «даже роскошь») (с. 183), Н.И. Либан подчеркивает огромную роль Карамзина в формировании русской культуры.
А.А. Коробкова
