CC BY
20
альной собственности, содержит в себе географическую и макроэкономическую составляющие.
В заключение автор отмечает, что специалисты в области внешней торговли, признавая значение технологии для развития торговли и экономического роста, видят только ее положительные моменты для технологически развитых стран, но обходят вниманием проблему их технологического доминирования. Новое МРТ связано с новыми формами технологической зависимости, которая в первую очередь касается РС, но может коснуться и некоторых ПРС (Ирландия, Австралия или Франция). Первостепенными задачами РС являются снижение этой зависимости и выработка стратегий получения недостающих им знаний.
И.Ю.Жилина
2004.01.033. ДАГЮЗАН Ж.-Ф. ИЗМЕНИТСЯ ЛИ РОЛЬ ГОСУДАРСТВА? DAGUZAN J.-F. Vers une mutation du role de l'Etat? // Problèmes econ. - P., 2002. - N 2758. - P.20-24.
Профессор Университета Париж-II (Франция) рассматривает влияние технологий на роль государства в современном обществе.
В период 1790-1991 гг., отмечает автор, европейские и азиатские страны жили в условиях милитаризованной экономики. Это означает, что, во-первых, военные расходы поглощали значительную часть национального богатства. Например, в 1875-1945 гг. они составляли 25% французского бюджета в мирное время (с.20). Во-вторых, инновации и промышленные войны оказывали значительное влияние на технологические исследования и разработки, определяли их направление и руководящую роль государства в управлении ими. Таким образом, характер технологических инноваций обусловливался необходимостью поддержания военного преимущества. Чтобы сохранить или компенсировать свое преимущество, государства создавали контролируемые инновационные системы, ориентированные на достижение определенной цели. Автор называет подобные системы «целевыми моделями» (modeles d'objectif) (c.20).
По мере усиления мощи государства целевые модели получали распространение и в гражданском секторе. Стремление к технологическому престижу, который ассоциировался с понятием благосостояния, превратилось в государственную стратегию. Автор определяет доминирующую идеологию промышленно развитых стран (ПРС) как технологическую, включающую в себя престиж, оборону и веру в роль науки. Раз-
вивающиеся страны видели в технологиях средство догнать ПРС, а коммунистический лагерь полностью принял эту «суперструктурирующую» идеологию, чтобы в конечном итоге проиграть западному миру напрасную гонку за престижем.
В течение всего указанного периода, но особенно после Второй мировой войны, основными чертами технологического развития являлись: целевой характер, секретность, военная направленность. Конкретная форма модели зависела от страны, традиционной роли и мощи государства, а также от того, к какому лагерю - победителей или побежденных принадлежала та или иная страна. Так, Германия и Япония, которым победителями отводилась ограниченная роль в системе глобальной безопасности, получили значительные конкурентные преимущества в международной экономической борьбе.
Следовательно, полагает автор, в этот период соревнование между нациями тормозило глобализацию. Конечно, интернационализация компаний, начавшаяся в конце XIX в., продолжалась, но она распространялась лишь на сферы доминирования каждого государства, а затем каждого блока. В этой игре США пользовались масштабами своей экономики и положением победителя для внедрения своих предприятий в сферу своего влияния. Они также установили правила этой игры, постепенно либерализуя международную торговлю (ГАТТ, Уругвайский раунд). Такой способ организации технологического развития определяется как модель больших систем (системы вооружений, ядерной энергетики, коммуникаций). Например, Интернет является гражданским «отпрыском» военной коммуникационной системы.
Процесс глобализации можно, следовательно, сравнить с положением жидкости в системе сообщающихся сосудов: с одной стороны, растущая интернационализация и либерализация торговли, с другой - снижение напряженности в военной области в результате экономического и социального крушения одного из противников.
Прогресс коммуникационных и информационных технологий (КИТ) в 60-80-е годы ХХ в. способствовал развитию различного рода обменов. Именно обеспечение мгновенности коммуникаций в конце 80-х годов прошлого века положило начало постоянному, непрерывному обмену информацией. Первыми воспользовались технологическими нововведениями финансовые рынки, оборот которых в настоящее время ежедневно составляет 1500 млрд. долл. (с.21). Достижение мгновенности коммуникаций ознаменовало окончание цикла глобализации, начавшего-
ся с глобализации торговли и затем прошедшего через глобализацию производства (80-е годы ХХ в.) к глобализации информации и запасов знаний и компетенций.
Анализ технологических стратегий и инновационных систем конца ХХ в. позволяет прогнозировать их дальнейшее развитие. Действительными преимуществами той или иной страны сегодня являются знания, система подготовки кадров и овладение переходом от знаний к технологии, а также налоговая и финансовая системы, создающие благоприятные или неблагоприятные условия для национальных и иностранных инвестиций. Эти национальные инновационные системы должны взаимодо-полнять друг друга.
Высокотехнологичное производство существует в двух формах. Во-первых, это мелкие и средние инновационные предприятия (МСИП), локализующиеся в местах, сочетающих наличие университетских центров и налоговые льготы, что позволяет производить продукты с высокой добавленной стоимостью (например, Силиконовая долина). Во-вторых, это крупные многопрофильные компании, располагающие центрами НИОКР. При этом мультинациональные фирмы (МНФ), как правило, сохраняют связи со страной происхождения и способствуют национальному технологическому развитию.
Инвестиции в НИОКР наиболее передовых отраслей промышленности (КИТ, биотехнология) приводят к структурным изменениям, направленным на создание компаний мирового масштаба. Некоторые МНФ инвестируют в НИОКР больше, чем отдельные национальные государства (так, «Форд» и «Дженерал моторс» вместе расходуют на НИОКР больше, чем французское государство). При этом штаб-квартиры МНФ обычно сохраняют за собой контроль за технологией. Однако появляются и такие новые формы, как сетевые предприятия, делающие ставку на упрощение и мгновенность коммуникаций и эксплуатирующие мировой рынок знаний. Поиск стратегической информации, технологический мониторинг становятся, следовательно, важнейшими функциями, центральным звеном в деятельности МНФ.
МНФ формируют свой мировой рынок технологий либо покупая везде, где только можно, патенты, либо создавая индивидуальные (найм исследователей) или коллективные (внешний рост) компетенции, параллельно поддерживая местные базы, что позволяет МНФ сохранять свой имидж в принимающих странах и одновременно способствует местному технологическому развитию. Подобный процесс интернационализации
позволяет также учитывать местные культурные особенности при разработке продуктов. Например, группа «Вивенди» открыла лабораторию в Гонконге, чтобы работать над специфическими местными проблемами.
«Техноглобализм» проявляется в ситуациях соревнования/ кооперации между фирмами. Будучи конкурентами, они могут в то же время совместно разрабатывать некоторые продукты, а конкуренция происходит на уровне дизайна и маркетинга. Несмотря на азиатский кризис, основными конкурентами в технологической области остаются члены «триады». Сопротивление кризису оказывают прежде всего высокоразвитые в технологическом отношении государства (Япония, Корея, Тайвань, Сингапур) или государства, обладающие солидной финансовой системой (Гонконг).
Движущей силой инноваций сегодня являются гражданские технологии: индекс обновления продуктов составляет 3-5 лет в зависимости от отраслей, а в КИТ даже несколько месяцев. В то же время в военном секторе обновление систем вооружений происходит в течение 12-30 лет (с.22). Технологии двойного назначения существуют, но гражданские технологии все чаще используются в военной области. Оборонная промышленность постепенно превращается в часть высокотехнологичной промышленности. Перемещение международной технологической конкуренции в гражданскую сферу и значительное снижение расходов на оборону, а также появление новых суперструктур (европейского уровня) и растущая автономия динамичных регионов снизили возможности государства влиять на технологическую политику.
В исследованиях, опубликованных в конце ХХ в., утверждалось, что в случае серьезных социально-экономических потрясений, связанных с глобализацией, старые структуры, в первую очередь государство, выстоят. Более того, роль государства, поддерживающего национальную научную и технологическую базы, останется определяющей в глобальной конкуренции. В настоящее время в отношениях между государством и предприятиями сложилось своего рода статус-кво: компании обеспечивают размещение предприятий на национальной территории в обмен на «услуги» государства. В дальнейшем ситуация может развиваться следующим образом.
Существует риск, что «кочующие» предприятия будут подобно траулерам, прочесывающим морское дно, собирать все, что попадется в их сети, предлагая рынку разработки и технологии без привязки к конкретному месту. Широкое распространение получат «сгребание» патентов и
промышленный шпионаж. Кроме того, быстрые и серьезные структурные изменения в наиболее передовых отраслях, вызванные необходимостью огромных инвестиций в НИОКР и экономии на масштабах, содержат в себе риск перевода производственных мощностей в места с наиболее развитой и/или наиболее дешевой наукой. «Технологический демпинг» может стать наиболее развитой формой международной конкуренции. При этом страны различаются по степени готовности к такому развитию событий.
Последним сравнительным преимуществом, остающимся у государства, является способность формирования технологической системы и, в более широком плане, инновационной системы. В то же время даже самые совершенные национальные системы инноваций не готовы к сближению. Поэтому такая страна, как Франция, обладающая развитыми системами образования и базовых исследований, но сталкивающаяся с определенными трудностями при реализации этих достижений в технологии, окажется в невыгодном положении.
Определенные вопросы возникают и в отношении способности МНФ управлять НИОКР. Хотя новые организационные формы (децентрализованные сети, специализированные филиалы, независимые лаборатории и т. д.) способствуют повышению гибкости, нет уверенности в том, что менеджмент новых МНФ сможет эффективно осуществлять крупные НИОКР. Также нет никакой уверенности в том, что модель сосуществования МСИП и МНФ сохранится. МНФ в рамках «прочесывания дна» начнут охоту за МСИП. Единственным способом выживания для последних является поддержание монопольного положения в определенной технологической области в среднесрочном плане, держа конкурентов на дистанции.
Тем не менее прогресс технологии продолжит играть роль фактора изменений. С развитием КИТ возможно появление новых мобильных систем, различные области исследований (КИТ, генетика и биотехнология, новые материалы) будут наслаиваться друг на друга, что приведет к новым изменениям структуры предприятий, форма которых пока неясна (альянсы, слияния, сети и т.д.).
В такой ситуации наиболее развитые страны и их МНФ могут, во-первых, начать охоту за знаниями и специалистами, о чем свидетельствуют, например, планы Германии по набору иностранных ученых и инженеров. Во-вторых, сложность новых форм НИОКР ведет к широкому использованию соглашений о сотрудничестве между исследовательскими подразделениями МНФ, государственным научным сектором и МСИП
разных стран в форме договоров подряда. В связи с этим возникает вопрос, является ли техноглобализм промежуточным этапом глобализации и сохранятся ли отношения кооперации/соревнования в долгосрочном плане в ходе структурных изменений. В-третьих, размеры новых МНФ, руководствующихся новой экономической логикой, могут еще больше ослабить европейские государства, в частности Францию. В этом случае пропасть между государством и предприятием станет реальностью. Кроме того, в результате демилитаризации, сокращения военных расходов и профессионализации армий логика технологического развития начинает расходиться с государственной логикой (кроме области ядерных вооружений), хотя государство и определяет потребности в вооружениях. Но и в этой сфере масштабы МНФ-производителей оружия неизбежно приведут к компромиссу. Риск состоит в значительном сокращении военных исследований в пользу гражданских программ, даже если этот риск остается относительным, учитывая глобальное доминирование западных стран в технологической области. В этих условиях государство может «найти себя», активизируя зоны традиционных компетенций, улучшая деятельность университетов, транспортной сети и т.д.
И.Ю.Жилина
2004.01.034. БАЙОМИ Т., ХААКЕР М. ИНФОРМАЦИОННАЯ ТЕХНОЛОГИЯ И БЛАГОСОСТОЯНИЕ: МЕЖСТРАНОВЫЕ СОПОСТАВЛЕНИЯ.
BAYOUMI T., H AACKER M. It's not what you make, it's how you use it: Measuring the welfare benefits of the IT révolution across countries. - Wash.: IMF, 2002. - 31 p. - (IMF working paper; WP/02/117).
Сотрудники исследовательского отдела МВФ рассматривают макроэкономические последствия применения информационной технологии (ИТ) на основе анализа распределения выгод, получаемых за счет относительного снижения цен на продукцию ИТ. В отличие от многочисленных исследований, посвященных влиянию развития ИТ на объем производства и производительность, авторы задаются вопросом «кому она выгодна?» Ответ важен, поскольку производство изделий ИТ сосредоточено в небольшом числе стран, прежде всего в азиатских странах с формирующимся рынком, а основные объемы сбыта - в США и других наиболее богатых странах.
Авторы отмечают, что развитие любой технологии общего назначения влияет на благосостояние двумя путями. Первоначально основным
