CC BY
25
2003.04.018. БАКШТАНОВСКИЙ В.И., СОГОМОНОВ Ю.В. МОРАЛЬНЫЙ ВЫБОР ЖУРНАЛИСТА. - Тюмень, 2002. - 448 с.
В.И.Бакштановский и Ю.В.Согомонов отмечают, что необходимость выбора — это неотъемлемое свойство нравственно зрелой личности, характеризующее ее как свободное существо. Право и долг личности обнаруживать возможные альтернативы и принимать решения, совершая те или иные поступки. Альтернативы ситуации морального выбора фиксируют в себе сложность и противоречивость нравственной жизни общества и личности. Разные по масштабу и напряженности ситуации выбора требуют от человека ответственного и самостоятельного решения и действия, в которых реализуются его ценностные предпочтения и убеждения. На ранних ступенях развития морали сам факт стремления человека к выбору мог восприниматься как покушение на незыблемость канонов. Не случайно, «выбор» по гречески — это «хейрос», от которого произошло более позднее понятие «ересь».
Мораль не рождается сразу в развитом виде, а проходит длительный путь восхождения к самой себе, в процессе которого выбор человека становится атрибутом морального сознания. В динамических условиях современной жизни выбор приобретает особую значимость, предъявляя высокие требования к нравственной позиции личности, ее активности и действенности.
Объективное свойство ситуации морального выбора личности нередко оборачивается моральной самоуверенностью в том, что для морально-положительного выбора достаточны «благие намерения» и «добрые чувства». С такой точки зрения кажется естественным сведение всего содержания проблемы морального решения к способности чтения предписаний, легко разводящих порядочных и бессовестных людей в разные стороны. Сказочная однозначность решений может отомстить за себя жестоким парадоксом намерений и результатов, скрывая одну из существующих трудностей морального выбора — нравственный конфликт, противоречивость решений. Зло, во имя борьбы с которым принималось то или иное моральное решение, многолико, в своей напористости оно игнорирует все принципы и не гнушается никакими средствами. Человек может проиграть в сражении со злом: совершить ошибку в выборе средств. Нередко итогом осознания такого рода поражения является стихийная попытка научиться методам эффективной борьбы у беспринципного противника.
В результате неизбежно новое поражение, ибо аморальные средства, взятые из арсенала «все дозволено», лишают поступок его положительного нравственного смысла.
Нравственная оценка активности в ситуации выбора не тождественна утилитарно понятой эффективности поступков человека. Очень долгое время отделяет иногда «посев от жатвы» — целесообразный результат внешне безнадежного поступка от появления условий, подтверждающих необходимость именно такого выбора. В то же время нельзя отождествлять беспринципность с поисками эффективных средств по примеру действия «дурного противника». Отличие здесь кроется в разных целях и в разных мотивах выбора.
Рассогласование цели, средств и результата является распространенным фактом жизненной практики, требующим объяснить варианты их неадекватности. И если по отношению к приемам маскировки аморальных целей необходимо активное разоблачение, то в случае, когда человек совершил ошибку в выборе средств, важно помочь ему в поисках «правил добра».
Специфические обстоятельства современной морали отчетливо проявили альтернативность ситуаций морального выбора личности, сложность которого в том, что перепутье — это модель столкновения не только целей, но и средств их применения. Поэтому моральная забота человека не должна сводиться к умению читать прогнозы на придорожном камне. Важно еще и умение выбрать оптимальный вариант пути.
«Благими намерениями дорога в ад вымощена» — в этой мудрости авторы выделяют два значения. Во-первых, критику односторонней установки личности лишь на положительно-нравственную ценность намерения и, соответственно, недооценки результата деятельности. Во-вторых, прогноз искажения нравственного характера цели, когда она достигается беспринципными методами. «Максимально возможное соответствие результата намерению — нравственное требование; мораль задает не только ценностные ориентации выбора, но и условные, по выражению И.Канта, императивы» (с.17).
Проблемы, связанные с моральным выбором личности, принадлежат к числу тех этических проблем, в решении которых теория морали должна выступать «практической философией», помогающей личности в ее нравственных исканиях. Этика не может подменить
собою нравственные искания личности, ее собственные попытки понять, что такое добро и зло во всем их многообразии.
Авторы выделяют два основных способа исследования проблем морального выбора. Первый из них — этико-философский, предполагающий попытку понимания природы морали, исследование закономерностей социокультурной динамики морали, анализ феномена морального выбора в его нормативном и мировоззренческом проявлениях. Второй способ — этико-прикладной — призван конкретизировать понимание природы морали применительно к особенностям профессиональной этики, а понимание природы морального выбора — к специфике ситуаций профессионально-нравственного выбора специалиста.
Акт выбора — существенная черта любого аспекта деятельности человека: когда ситуация содержит несколько возможностей и разрешается предпочтением одного из вариантов. Таким образом, моральный выбор представляет собой сторону любого вида целесообразной человеческой деятельности. Объектом выбора может быть как исторически изменчивая система морали, так и выбор единичного поступка, соответствия намерений и результатов. Индивидуальная ситуация выбора воплощает в себе существенные черты ситуации выбора надындивидуального свойства — социальной группы, сословия, с которыми идентифицирует себя личность. Диапазон объективных возможностей выбора может быть различным в зависимости от разных критериев. Социопсихические факторы обусловливают пределы диапазона морального выбора, напряженность ситуаций. Авторы выражают уверенность, что идея нравственного прогресса опирается на факт преодоления запрограм-мированности выбора определенными социальными условиями, расширения круга субъектов и объектов морального выбора.
Моральный выбор совершается по внутреннему убеждению, а не по указанию социальных инстанций: он несовместим со стремлением избежать личной ответственности, с попытками переложить ответственность на официальные распоряжения. Его не оправдывает принуждение обстоятельствами или ссылка на обычай — тогда он перестает быть свободным. В рамках морального выбора важно видеть разную значимость разных поступков. Между выбором в ситуациях разной значимости существует и обратная связь: выбор моральной ориентации важнее, чем профессиональное самоопределение, но
ошибка в предпочтении какой-либо специальности может повлиять на отношение человека к моральным ценностям.
Существенное основание классификации — степень творчества или стереотипности в моральном выборе личности. Часто человеку приходится осуществлять выбор в повторяющихся обстоятельствах. Иное дело — необходимость морального творчества в процессе поиска новых решений, нарушающих сложившийся шаблон поведения, требующих от личности мобилизации всего ее нравственного опыта.
Авторы выделяют следующие два типа нравственных конфликтов: 1) в рамках одной системы моральных ценностей; 2) между различными моральными системами. Типичными оказываются столкновения между личностным и надличностным долгом, долгом перед какой-то микрообщностью и макрообщностью. При этом конфликты не имеют простого решения, предполагая всякий раз акт творчества, с которым связана личная ответственность за ближайший результат и за отдаленные последствия.
Подход к проблеме ответственности за моральный выбор определяется тем или иным решением вопроса о свободе выбора и форме нравственной активности личности. Авторы выделяют такие альтернативные постановки проблемы, как фаталистические и волюнтаристические представления. Фаталистическое понимание ответственности основывается на отрицании свободы личности, оно подчиняет поведение личности обстоятельствам, сводя ее собственные возможности к роли «винтика» социального механизма.
6 августа 1945 г. американский майор Изерли скомандовал самолету, несущему атомную бомбу, выход на цель — Хиросиму. Впоследствии ставший вором и грабителем, «национальный герой» не интересовался добычей, не прятался от полиции. Уголовные преступления Изерли были актом отчаяния человека, осознавшего свою вину за механическое выполнение приказа, свою ответственность за соучастие в атомной бомбардировке Хиросимы. Они были своеобразной формой протеста против официальной морали, не только оправдавшей эти аморальные действия, но и поднявшей его на пьедестал героя.
В противоположность фаталистическому взгляду на ответственность, нередко оборачивающемуся безответственностью «винтика», некоторые философы выдвигают кредо — «человек отвечает за все». Ж.-П.Сартр видел заслугу экзистенциалистской концепции
ответственности в том, что она отдает каждого человека во власть самому себе и безотносительно к обстоятельствам возлагает всю ответственность на его плечи.
Более конструктивным авторам представляется подход с точки зрения поиска меры ответственности. При таком подходе личность ответственна за свои поступки в меру свободы выбора, т.е. отвечает за то, что она объективно — с учетом наличных обстоятельств — могла и субъективно — в соответствии со своей нравственностью — должна была выбрать и реализовать в поступке.
Поведение человека в ситуации морального выбора ставит проблему соответствия мотивов и последствий поступка. Альтернативные позиции в решении этого вопроса представлены, с одной стороны, в консеквенциональной этике (гедонизм, эвдемонизм, утилитаризм), согласно которой главным критерием нравственной ценности поступка служат его социальные последствия. Другим полюсом служит мотивационная этика (теории «доброй воли»), которая исходит из того, что критерий ценности поступка заключен в характере мотивов и намерений, независимо от социальных последствий поступка.
Авторы подчеркивают, что путь к разрешению данных противоречий лежит в области истолкования поступка как целостного акта выбора. Моральный выбор не может быть сведен к акту только духовной деятельности, предшествующей поступку и предопределяющей практическое действие. Он предполагает рассмотрение природы поступка как системы определенным образом организованных элементов.
Авторы рассматривают две концепции природы и специфики морали: историко-генетическую (функциональную) и историко-системную (структурную). Историко-генетическая концепция нацелена на выявление предельно общих признаков морального феномена. Исследовательские результаты достигаются здесь в процессе сравнительного анализа всех видов регулятивной активности. Мораль рассматривается в качестве социального регулятива, формы социального контроля. Мораль определяется как безынституциональный механизм регуляции массового общения. Такой механизм предполагает суверенность субъекта выбора поступков. Суверенность оказывается как предпосылкой исторического бытия морали, так и отдаленным результатом ее существования. Волепринуждающей инстанцией
служат нравственные убеждения личности и идеальные санкции общественного мнения.
В рамках историко-системной концепции мораль рассматривается как уникальный способ духовно-практического освоения мира человеком. Такое освоение происходит с помощью дихотомического восприятия всей социальной реальности с точки зрения добра и зла. В историко-системной интерпретации морали упор производится на сближение социального и индивидуального. Духовно-практическое освоение мира означает, с одной стороны, утверждение «человеческого» в социуме, а с другой — утверждение общественной сущности человека путем нравственной социализации.
Мораль обладает дуалистической природой: одновременно как сфера должного, как механизм, обслуживающий социальные системы ради их стабильности, ради социальной адаптации людей, и как сфера сущего, как априорная система ценностей, ориентирующая на критику любых форм социальности.
Филогенез морали связан с процессом формирования способности каждого субъекта трансформировать нравственный закон в самообязующее содержание мотивов и намерений; с возникновением у такого субъекта способности к суверенному выбору. Авторы призывают исключить односторонние взгляды на природу морального феномена, преувеличивающие какие-то отдельные его стороны то в духе гиперморальности, то в духе гиперсоциальности.
Затяжной моральный кризис означает не просто распад мира ценностей, эрозии морали. Кризис — не то же самое, что катастрофа. Это не развал нормативно-ценностной системы общества, а растянутый во времени трудный процесс обновления данной системы. В период кризиса проявляются не только деструктивные тенденции нравственной жизни общества, но и те тенденции, с которыми связаны обнадеживающие перспективы. Не случайно, слово «кризис» переводится с древнегреческого как поворотный пункт, то, что влечет за собой перемену. Эволюция морали происходит стихийно, путем отбора и закрепления в составе морали всего того в нравственной жизни, что наилучшим образом приспособлено к эволюции социума, к ее неуправляемому, а лишь отважно предугадываемому ходу. В то же время формы морали оказываются суммарным итогом творческой человеческой деятельности, по мас-
штабам и целям превосходящей простое приспособление к изменяющейся среде.
Ницшеанская «переоценка ценностей» растянулась более чем на столетие, и ничто не предвещает ее завершения. Культуру современности уподобляют пестрой и шумной ярмарке, где выставлены на продажу ценности разных эпох, где во множестве рождаются гибридные моральные языки. Глобализация, проходя сквозь нормативно-ценностную сферу, оказывает на нее преобразующее воздействие и, в свою очередь, испытывает обратное влияние духовных перемен на свой ход и характер. В ситуации глобализации и расшатывания связки «нация-государство» происходит смещение от универсализма к локализму. И это выдвигает на первый план идею моральной поддержки патриотизма, стремление освободиться от «бремени территориальности».
В условиях современного кризиса морали продолжаются процессы усиления имморального потребительского духа и его антипода в виде ощущения иллюзорности любых социально значимых успехов, крайнего индивидуализма, фрагментации жизненной стратегии поведения. И то, и другое порождают «человека для себя», который стремится к моральному равновесию, достигаемому путем снижения требовательности к самому себе, ограничения сферы применения моральных оценок узкими отношениями в рамках семьи. Такой человек находит равновесие в исполнении принятых ритуалов с ограниченной ответственностью, все предписания этики сводит к рецептам самовнушения довольства или же вообще отказывается от любых устойчивых взаимных обязательств.
Пострациональная мораль характеризуется специфическим набором ценностей, собственной стилистикой моральной практики, обслуживающей ее риторикой и языком. Если мораль эпохи Модерна постоянно соотносила свои генеральные цели с системами ценностей консервативного лада и ценностей либерального характера, то в отношении пострациональной морали характерен радикальный отказ от идеологического санкционирования моральной практики и сопутствующих ей риторики и языка. В эпоху постмодерна характерен лозунг «все идет в ход», когда усилия человека смещаются с целей социальной и духовной активности на
способы их реализации, с того, что должно быть, на то, как это самое достичь.
Нравственная мудрость, на которую стремится опереться «пострациональная» мораль, предполагает осознание как того факта, что мораль «рациональная» содержит в себе возможность иссушения нравственных чувств людей, так и того, что одна только «естественная» мораль может сделать людей совершенно неприспособленными для существования в «открытом» обществе. Мудрость вводит запрет на отсечение двух ценностных универсумов друг от друга или на восприятие какого-либо из них как «высшего» или «низшего». Пострациональной морали присущи мягкая расстановка ценностных и долженствовательных акцентов, рыхлая ценностная сетка. В пострациональной морали обесценивается представление о каком-то итоговом совершенстве всего рода человеческого, о какой-то наилучшей модели устройства общества с вытекающими из них финалистскими нравственными идеалами. «Без идеалов жить, быть может, и нельзя, но нельзя жить и по идеалам — таков исторический урок для тех, кто полагает, будто история ничему не учит» (с.157).
Россия остается страной крайностей и перекосов, со слабой выраженностью медиативных начал в культуре. В ней только начинает формироваться средний класс с его стабилизирующими функциями в сфере социальных отношений. И происходит это потому, что все еще сильны остатки традиционной морали. Ее обычаи и ценности еще далеки от полного истощения и включения в процессы синтезирования разнокачественных духовных миров. Есть основания утверждать о незавершенности формирования норм и ценностей рациональной морали как нравственно-психологической основы индустриальной цивилизации, ею порожденной.
О.В.Летов
2003.04.019. ФРОЛОВ И.Т. ИЗБРАННЫЕ ТРУДЫ. - М., 2002. - Т.2: ФИЛОСОФИЯ И ИСТОРИЯ ГЕНЕТИКИ. - 540 с.
Автор указывает, что от действия негенетических факторов, таких, как здоровье и сила, интеллектуальное развитие и др., зависит, сможет ли каждый индивид реализовать свою генетическую потенцию наиболее полно. Хотя характеристика неизменяемых генотипов тем самым может быть расширена, получение со временем более глу-
