CC BY
26
«Изображенная речь», указывает Яритц, присутствовала в изображении в виде слов, написанных на легенде или свитке, либо просто легенды или свитка без слов. Позднее на картину или гравюру начинают помещать фигуру рассказчика, либо текст в качестве подписи. В итоге появляются тексты-изображения, «образ» написанной молитвы, предназначенной для произнесения вслух. Во всех этих случаях «изображенная речь» была призвана подтвердить аутентичность изображения, облегчала его понимание, и усиливала его воздействие.
З.Ю.Метлицкая
2003.03.004. ХОЛСИНГЕР Б. МЕДИЕВИСТИКА, ПОСТКОЛОНИАЛЬНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ И ГЕНЕАЛОГИЯ КРИТИКИ. HOLSINGER B. Medieval studies, postcolonial studies and the genealogies of critique // Speculum. - Cambridge (Mass.), 2002. - Vol. 77, № 4. - P. 9961025.
Статья Брюса Холсингера (ун-т Колорадо) посвящена проблемам взаимодействия двух направлений современной исторической науки -традиционной медиевистики и «постколониальной теории» или «постколониальных исследований», под которыми автор понимает изыскания и идеи историков из стран «третьего мира», в первую очередь Юго-Восточной Азии, исследующих прошлое своих стран и пытающихся пересмотреть в этом контексте картину мировой истории в целом.
Взаимоотношения между этими двумя научными «школами» в настоящее время весьма сложны, указывает автор статьи. Многие «постколониалисты» упрекают (и отчасти справедливо) традиционную медиевистику в «европоцентризме» и призывают «убрать Европу из центра истории». Они утверждают, что медиевисты «колонизировали» Средние века, а заодно и историческую теорию, как когда-то европейцы колонизировали чужие земли, и обвиняют их в анахронизме, если не в политической ангажированности.
Медиевисты, со своей стороны, относятся к «постколониальной теории» по-разному. Ряд исследователей соглашается с тем, что «Европа как регион и как идея возникла в результате долгого процесса колонизации и многочисленных этнических и лингвистических конфликтов на границах». С их точки зрения «постколониальная теория» идеально подходит для описания существования европейской цивилизации со времен Римской империи. Некоторые историки, отмечает Холсингер, склонны рассматривать «постколониальные» Средние века не как теоретическую модель, используемую адептами «постколониальных
исследований», а как временную и географическую реальность: география этих «средних веков» включает в себя наряду с европейскими и другие страны, рассматриваемые не в качестве противников или абстрактного источника неких «влияний», а как равноправные составляющие некоей целостности.
Однако большинство медиевистов, пишет Холсингер, полагают, что «постколониальные исследования» по своей методологии, понятийному аппарату и результатам принадлежат к истории нового и новейшего времени, даже если объектом их изучения становится общество, еще не пережившее технической революции.
Автор статьи приводит в качестве примера высказывание известного историка Габриэль Спигель: «Постколониальные исследования как научное направление возникли в особых исторических условиях и бездумное применение их аппарата к средневековому обществу порождает непреодолимые этические и аналитические проблемы. Их главная сила состоит в том, что они укоренены в обществе, для изучения которого с самого начала предназначались, и забывая об этом мы оказываем "медвежью услугу" и постколониальной теории и собственной нашей дисциплине» (с. 1007).
Холсингеру все перечисленные выше суждения кажутся не вполне правильными. По его мнению, основной причиной этих заблуждений является бытующее среди большинства медиевистов представление, что их дисциплина «не создает общие теории», что они работают исключительно в своей собственной области, «на обочине», в стороне от общего хода развития исторического знания. Стремясь оспорить этот, как характеризует его Холсингер, «изгнаннический» взгляд, исследователь приводит ряд доводов, которые, возможно, заставят научное сообщество переоценить роль и место медиевистики в контексте «постколониальных исследований».
С этой целью автор статьи предлагает вместо рассмотрения современных споров обратиться к истории, а точнее - к тому, что он именует «генеалогией критики», т.е. выявить те научные теории и методы, которые использовались в процессе становления «постколониальных исследований», какими мы их сейчас видим. Начинает он рассуждения с весьма показательного и парадоксального мысленного эксперимента. Он дает характеристику некоей научной школы, ставившей своей целью написание истории «снизу», ратовавшей за привлечение к историческим исследованиям материала смежных
научных дисциплин, и обсуждавшей, как одну из основных проблем вопрос о переходе от феодализма к капитализму, а также культурные и политические сдвиги, сопутствовавшие этому переходу. Любой медиевист, замечает Холсингер, подумает, что речь здесь идет об известнейшей Школе «Анналов». На самом же деле автор пересказал то, что писали о своих задачах и целях в начале 80-х годов члены научной группы «Subaltern studies»1, объединившейся вокруг одноименного журнала, позднее сменившего название на «Постколониальные исследования». Эта группа включала в себя историков, социологов, антропологов, главным образом из стран Юго-Восточной Азии.
Анализируя публикации «Subaltern studies» за прошедшие десятилетия Холсингер приводит многочисленные примеры того, что исследователи при работе над своим материалом широко пользовались достижениями европейской медиевистики, в особенности - методиками французской Школы «Анналов», послевоенными работами британских историков-марксистов, посвященными феодализму, и политической теорией, созданной на протяжении последнего столетия немецкими учеными. Члены данной группы, по общему признанию заложившие основы современной «постколониальной теории», пишет Холсингер «попытались сочетать достижения Школы «Анналов» и британских марксистов с несколько идеализированным видением средневекового общества, почерпнутым из трудов Маркса. Тщательнейшие палеографические и филологические исследования стали основой для обобщающих теорий аграрных социальных отношений, экономического обмена и крестьянского сознания. В результате возникла эклектическая методология, вовсе не подразумевавшая отказа от так называемых традиционных методов, хотя исповедовавшие ее исследователи оспаривали и институциональные привилегии привычной истории, и предлагаемую ею трактовку колониализма. Работы европейских медиевистов стали составной частью той антиэлитарной "историографии снизу", которую создавали "Subaltern studies"» (с. 1015).
1 Subaltern (англ.) - подчиненный, младший (по званию или положению), низший. Не видя возможности адекватно перевести столь многозначное слово на русский язык, автор реферата предпочел сохранить английское название. Как указывает Холсингер, члены группы, вероятно, заимствовали термин у А.Грамши, который использовал его для обозначения нижних слоев общества. При этом Холсингер особо подчеркивает, что Грамши видел в этих классах не только угнетенных, а признавал, что они занимали свое место в обществе, где играли определенную позитивную роль.
Со временем, отмечает Холсингер, прямых отсылок такого рода становится меньше, но многие подходы и выводы нынешних «постколониалистов» при ближайшем рассмотрении перекликаются с тем, что пишут, скажем, Ж.Дюби или Р.Бреннер. В качестве примеров автор статьи приводит тезис о том, что Средневековье отнюдь не представляло собой нечто однородное и фиксированное, упоминает о стремлении постколониалистов рассматривать различные меняющиеся формы господства и эксплуатации, не укладывая их в рамки общей схемы, предполагающей конкретный «момент перехода» (скажем, от феодализма к капитализму).
Подводя итог своим рассуждениям на данную тему, Холсингер указывает на методологическую и политическую близость материалистического направления в медиевистике и постколониальных исследованиях. «Генеалогия постколониальной теории, приведенная здесь, - пишет он, - возможно, позволит медиевистам осознать глубокое внутреннее сходство между населением колоний и средневековыми "безмолвствующими", отразившееся в методиках, с помощью которых историки пытались воссоздать судьбы и голоса бесправных».
З.Ю.Метлицкая
2003.03.005. ОДИССЕЙ. ЧЕЛОВЕК В ИСТОРИИ. - М.: ИВИ РАН, 2002 . - 426 с.
«Одиссей. Человек в истории» - ежегодный альманах, основанный в 1989 г. Относясь к числу малотиражных изданий, он вместе с тем главенствует в отечественной периодике, как одно из ведущих изданий, посвященных теоретико-методологическим и исследовательским проблемам в области гуманитарных и, прежде всего, исторических дисциплин. Редколлегия «Одиссея» работает в тесном контакте с отечественными и зарубежными научными центрами и ведущими издательствами, что определяет во многом тематику и содержание каждого из выпусков, имеющих специализированный характер.
Тема очередного выпуска - изображения в жизни средневекового общества: их социальные и меморативные функции, роль в пропаганде и репрезентации власти и т.п. Соответственно структурировано и содержание альманаха в целом: «Слово и образ в средневековой культуре» (с. 5-29); «Концепция сакрального образа» (с. 30-52); «История, память и изображения» (с. 53-133); «К истории жеста в культуре» (с. 134-168); «Изображения и политическая история» (с. 169-
