CC BY
53
ФОЛЬКЛОР И ФОЛЬКЛОРИСТИКА
2003.02.033. ЛОЙТЕР С.М. РУССКИЙ ДЕТСКИЙ ФОЛЬКЛОР И ДЕТСКАЯ МИФОЛОГИЯ: ИССЛЕДОВАНИЯ И ТЕКСТЫ. —
Петрозаводск: КГПУ, 2001. — 296 с.
Во введении доктор филол. наук, проф. Карельского гос. пед. ун-та С.М. Лойтер уточняет термин “детский фольклор”, вошедший в научный обиход русской фольклористики в 1880-1890-е годы и имевший традиционное значение — “устная народная словесность”. Примерно до середины 1970-х годов официальное собирание и изучение фольклора ограничивалось небольшим и легко учитываемым набором “элитных жанров” (с. 11). Школьная среда вызвала к жизни тексты, бытующие исключительно в письменной форме, так что некоторые исследователи “правомерно заговорили о существовании письменного фольклора, который близок к устному наличием вариантов, господством стереотипов, приемами использования устоявшегося запаса словесных блоков и формул” (с. 12). С их публикацией связано введение в научный оборот таких материалов, которые ранее оставались за пределами фольклористики. Это прежде всего тератологические тексты (рассказы об ужасах, уродстве), а также “страшные” истории (их следует рассматривать как современные мифологические рассказы) и так называемые “садистские” стишки.
Формы бытования школьного письменного фольклора — “девичий альбом” (несмотря на принадлежность конкретному лицу, он выражает коллективное сознание, подчинен выработанным канонам и нормам), девичьи рукописные рассказы, “школьные хроники”, граффити,
пародийные стихи (они бытуют и в устной форме) (с. 12).
Автор считает, что специфика “детского фольклора” как самостоятельной, неоднородной и многосоставной области творчества может быть выявлена при равноценном внимании к обоим компонентам словосочетания. Прямое отношение к детскому фольклору имеет вариативность как “органическое и универсальное свойство фольклорной культуры” (с. 19). Но в нем нет моножанров (таких, как былина, причитание и т.п.), требующих особой эпической памяти; нет также и оснований называть отдельных детей сказителями, ибо текст произносится не в обстановке исполнитель-слушатель, а во время игры детей, которые из поколения в поколение повторяют одни и те же
игровые формы. При этом важно учитывать все контексты функционирования детского фольклора.
В каждом его жанре представлена своя “картина мира”: считалки утверждают правовой кодекс равенства всех играющих; страшные истории, девичьи альбомы и т.п. отражают смену возрастных форм поведения. Из богатейшего фольклора взрослый дети адаптировали то, что соответствовало их запросам, присущему им чувству ритма, потребности в игре и словотворчестве.
Специфику детского фольклора С.М.Лойтер рассматривает в свете народной традиционной культуры; культуры детства и современной ее теории; народной педагогики и “материнской школы”; детской психологии; общей теории детской речи и речевого поведения; теории общения, коммуникативного поведения и теории игры как одного из универсальных понятий антропологии, истории и культуры. Привлекается автобиографическая, мемуарная и детская художественная литература.
В главе “О мифологическом начале детской прибаутки”, рассмотрев более 40 вариантов одного и того же текста, записанного в разных районах России, автор показывает, что его вопросно-ответная форма произошла из “обрядовой поэзии” (с. 34). Главной предпосылкой ее перехода в детскую среду была игровая функция: типические места, традиционные формулы “значимы не семантикой, логикой и смыслом, а своей игровой сущностью” (отсюда их высокая вариативность) (с. 39).
В главе “Мифопоэтические мотивы вода, дождь в традиционном детском фольклоре” генезис поэтического слова раскрывается на примере двух жанров — “пестушки”, которую фольклористы относят к “лирике материнства”, и “заклички”, представляющей собственно детский игровой фольклор. Автор отмечает многочисленные совпадения текстов пестушек и заговоров, связанных с водой. Их сопоставление позволяет “проследить рождение лирики”, которая начинается с утраты обрядовой функции. От обряда остался лишь психологический параллелизм, “упорядоченный параллелизмом ритмическим”
(А.Н.Веселовский) (с. 52). Совершенно аналогичный процесс происходит и в закличке.
В главе “Кумулятивная форма в детском фольклоре и ее мифоритуальные истоки” автор раскрывает суть кумулятивной, “формульной” (В.Я.Пропп) сказки “Смерть петушка” (см.:
Сравнительный указатель сюжетов: Восточнославянская сказка. Л., 1979;
АТ: 2021 А; 2411; 2032), представляющей цепь нарастающих обращений-отсылок (известны 29 ее вариантов). Подчеркивается, что ее смысл тем ярче, фантастичнее, веселее, чем больше в игре участвует лиц, предметов, вещей (с. 63). Сказка являет собой словесную игру, основанную на разного рода повторах: это и словесные комплексы, состоящие из параллельных синтаксических рядов; это и палилогия, или стык (одно и то же слово заканчивет одну строку и начинает следующую); это и обращения (“река, река, дай водицы”; “липа, липа, дай листа”) и т.п.
Язык детского фольклора в его жанровом многообразии обладает такими особенностями, которые существенно отличают его от языка “взрослого” фольклора. С.М.Лойтер показывает это в главе “Звукоречь детского фольклора”. Автор выделяет группы словозвуков детского фольклора: а) ономатопеические (звукоподражательные) слова; б) междометные слова, выражающие эмоции; в) заумь; г) “тайный” детский язык. В звукоречи детей, как и в случае с кумулятивной формой, обнаруживается древность образных элементов народно-поэтического языка. “Тайный язык” (ему посвящена единственная до настоящего времени работа Г.С.Виноградова “Детские тайные языки”, написанная в 1926 г.) выполнял не только игровую, но и магическую функцию.
В главе “Детские мифологические рассказы” С.М.Лойтер касается истории бытования страшных рассказов еще в XIX в. и предлагает классификацию “типов и сюжетов-мотивов” детских “страшных историй”; в основании типологии — действия различных демонологических существ. Проведенное исследование позволило “убедиться в идентичности мотивов “страшилок” и антистрашилок” (с. 123).
В главе “Игра в страну-мечту” осуществляется подход к игре как одному из важнейших слагаемых “детской субкультуры” (с. 34). Изучение подобных игр помогает постичь психологию ребенка (одним из примеров служит автобиографическая повесть Л. Кассиля “Кондуит и Швамбрания”). Материалом для анализа являются нетрадиционные для фольклористики источники: воспоминания, дневники, эссе;
автобиографические повести о детстве; собственно детская литература. С.М.Лойтер выделяет три группы утопических игр: 1) с названием страны-мечты (Мэрце у М.Шагинян; Швамбрания, Синегория, Джунгахора у Л.Кассиля); 2) не имеющие названия (таковы страны у И.Гёте, М.Пришвина, Б.Пастернака, К.Паустовского, А.Гайдара, Ж.-
П.Сартра); 3) утопии с названиями-эквивалентами: Фанфаронова гора, Республика Чока, Республика Александрия, Горизонтские острова, город Эн, Припевайск, Хряпск, Ихтиандровый лес и т.д. (с. 161). По мнению автора, детские игры-сказки в “страну” можно соотнести с крестьянскими социально-утопическими легендами о “далеких странах” (их исследовал К.В. Чистов), а также и с древними мифами разных народов, где содержатся представления об “ином царстве”, о “стране обилия”, “солнечном царстве” всеобщего благоденствия, добра,
справедливости и гармонии (с. 163).
Игра в страну-мечту заключает в себе структурообразующие принципы детской небылицы, нелепицы, “перевертыша” (соединение взаимоисключающих планов: идеализации и абсурда, парадокса), а также типологические признаки художественной игры (общность способов образного воплощения, функциональных и исполнительских принципов новых игровых ситуаций) (с. 166). Но главные особенности — это тайная игра, тщательно скрываемая от взрослых и нередко возникающая из оппозиции к ним; это игра, протяженная во времени, имеющая атрибутику (карты, схемы, документы); это игра камерная, личная, нередко даже индивидуальная, требующая от ее создателей богатого воображения и некоторого книжного опыта. Детские игры “в страну” создают общечеловеческую утопию и являются “романтическим полюсом” школьного фольклора (с. 168).
В главе “В традициях детского фольклора” освещается творчество детской писательницы и фольклориста Н.П.Колпаковой, которая издала несколько книг (“Сокровище народа”, “Книга о русском фольклоре”, “Охотники за песнями”), составила более двадцати сборников детского фольклора, написала исследование “Русская народная бытовая песня” (1962).
В книге опубликовано собрание текстов (коллекция 1927-1934 гг.) детского фольклора Е. В. Ржановской, записанных в Заонежском районе.
Ф. С.Капица
