CC BY
30
2002.03.035. ВЕНОК ШМЕЛЕВУ / Рук. проекта Чавчавадзе Е.Н.; Ред.-сост.: Спиридонова Л. А., Шотова О.Н. - М., 2001. - 352 с.
В сборнике публикуются материалы, посвященные Дням памяти Ивана Сергеевича Шмелева, проходившим в России и во Франции с 25 мая по 2 июня 2000 г. Дни памяти были приурочены к 50-летию со дня кончины писателя и переносу праха Ивана и Ольги Шмелевых с кладбища Сент-Женевьев-де-Буа в некрополь московского Донского монастыря.
Книга издана к 15-летию Российского Фонда Культуры и 5-летию Фонда «Москва — Крым» и открывается вступительным словом президента Фонда «Москва — Крым» О.Котолупова («Крым и Шмелев — это трагические страницы русской литературы. Это незабываемая драма и поэтический реквием одновременно. Здесь погиб его сын, и имя писателя ... здесь стало бессмертным...») и президента Российского Фонда Культуры Н.Михалкова («.Это имя сегодня возвращается к читающей России. Восстанавливается разорванная связь времен»).
В первом разделе публикуются выступления православных иерархов и общественных деятелей, во втором - статьи писателей и исследователей, а также доклады на международной научной конференции «Иван Шмелев - мыслитель, художник и человек», которая проходила в Российском Фонде Культуры и в Институте мировой литературы РАН 29 и 31 мая 2000 г.
В книге помещены: предисловие «Наш Иван Шмелев» (Е.Н.Чавчавадзе, О.Н.Шотова, А.А.Замостьянов); Слово Его Святейшества Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II на церемонии перезахоронения праха И.С.Шмелева в Донском монастыре 30 мая 2000 г. («. сочинения Шмелева для русских людей в эмиграции стали больше, чем просто литература: ими утоляли духовный голод»).; интервью Епископа Иннокентия (Васильева), Управляющего Корсунской Епархией Русской Православной церкви (Франция), данное в Париже во время торжественного приема по случаю 50-летия со дня кончины Ивана Сергеевича Шмелева ( «. Шмелев выполняет возложенную на него миссию даже после кончины.»); Слово Архиепископа Евкарпийского Сергия (Коновалова), Управляющего западноевропейскими русскими православными приходами Константинопольского Патриархата (Франция) на открытии памятника Шмелеву в Москве 29 мая 2000 г («. главное, что нужно было сохранить русским в эмиграции - это свою русскость и свое православие.»); речь И.А.Жантийома-Кутырина в Российском Фонде Культуры 29 мая 2000 («. Все, что Шмелев писал, было о России и для
России, и я счастлив, что мне удалось передать весь архив полностью в Россию...»).
В книге публикуются выступления писателей: Л.И.Бородина — «Последнее возвращение», В.Н.Крупина — «Иван Шмелев как выразитель идеи Святой Руси». А.И.Солженицын в статье «Иван Шмелев и его «Солнце Мертвых»», анализируя повести «Человек из ресторана», «Росстани», «Неупиваемая чаша», «Чужой крови», эпопею «Солнце мертвых», роман «Лето Господне» выявляет углубленный возврат у Шмелева к русским традициям и православию. Особое внимание он уделяет «самонастоящему» слову писателя, отразившему «многоцветье русской жизни» (с.57). Множество слов, сохраненных Шмелевым, Солженицын включил в свой «Русский словарь языкового расширения» (М.: Го-лос,1995).
Второй раздел книги носит исследовательский характер. Тематически его можно разделить на три группы: статьи о жизненном и творческом пути писателя; работы о поэтике отдельных произведений; публикации, освещающие историко-библиографический материал.
Обзорный характер носят статьи Е.П.Челышева (РАН) «Наследие российской эмиграции и Иван Шмелев», О.Н.Сорокиной (США) «Творческий путь И.С.Шмелева в эмиграции» (отмечается как «одно из отличительных свойств шмелевской манеры. «страстность и способность заразить ею читателя», с.82), О.Н.Михайлова (ИМЛИ) «Иван Шмелев (1873-1950)». Л.А.Спиридонова (ИМЛИ ) в статье «Феномен И. С. Шмелева: Итоги и перспективы изучения», в частности, привлекает внимание к научным материалам по изучению творчества писателя, отраженным в девяти выпусках «Крымских международных шмелевских чтений», ежегодно с 1992 г. проходящих в Алуште в доме-музее писателя. «Время собирания материала завершается, пришла пора по-новому осмыслить наследие Шмелева» (с.133), — утверждает автор, выдвигая на первый план нравственно-эстетический критерий в подходе к анализу произведений писателя.
М.М.Дунаев (Московская Духовная Академия и семинария) в рассмотрении «Духовного пути И.Шмелева» исходит из творческого кредо писателя, сформулированного им еще в 1911 г.: «В гримасах жизни находить укрытую красоту» (рассказ «Переживание») и выявлять «скрытый смысл творящей жизни». Именно этим обусловлено самобытное сочетание «трезвого, порой сурового бытовизма со своеобразной идеализацией действительности», которая заключается не в «слащавом приукрашивании действительности», а в художественном показе тех «идеальных
взаимоотношений между людьми, которые порою в скрытой форме уже существуют в реальности» (с .136). Именно эта черта заметно выделяет Шмелева среди современных ему писателей-реалистов. В его изображении обыденной действительности ощущается предчувствие радости, которая должна воцариться в будничной жизни. Начиная с первых произведений, Шмелев и стремился выявить все лучшее, доброе, светлое, что присуще душе человека. Шмелев порою показывает жизнь как бы разделенной надвое: на видимое каждодневное существование человека в сфере социальной обыденности и на жизнь внутреннюю, которая внешне почти никак не обнаруживает себя. При этом в центре его произведений
— всегда уход героя от одной сферы в другую, от внешнего к внутреннему, от материального к духовному. «Уход в поиск духовных основ бытия был связан с желанием исправить жизнь, найти пути переустройства общества — в этом его коренное отличие от многих литераторов, превративших религиозно-мистические искания в самоцель» (с.140). Находясь в эмиграции, по мнению М.М.Дунаева, Шмелев пришел к новому творческому методу «духовного реализма», важнейшая особенность которого
— духовное осмысление жизни в рамках секулярной культуры и затем выход за эти рамки, освоение пространства вне душевной сферы бытия, над нею. Тем самым Шмелев, с точки зрения автора статьи, пытался преодолеть то, что свершилось в эпоху Возрождения: разрыв между духовными и душевными уровнями отображаемого бытия, сосредоточение эстетического внимания на душевно-телесном. Свою жизнь и творческий путь Шмелев осмыслял как действие Промысла Божия, о чем он рассказал в очерке «У старца Варнавы» (1936). Его понимание мира: «ничто не страшно, потому что везде Христос», означает художественное требование находить укрытую Красоту под гримасами жизни. «Красота - это Христос. И эта Красота - спасет мир», — считает М.М.Дунаев (с.153).
Об особом «духовном» типе реализма применительно к позднему творчеству И.С.Шмелева пишет и А.П.Черников (Калуга) в статье «В мире художественных исканий И.С.Шмелева»: «Эстетическая концепция писателя обусловлена единством двух начал - бытового и бытийного, материального и духовного» (с.160), что составляет основу национального самосознания.
А.М. Любомудров (ИРЛИ) в статье «И.С.Шмелев и воцерковление культуры» считает удачным предложение А.П.Черникова и М.М.Дунаева назвать особое качество шмелевского метода «духовным реализмом», ибо писатель воспроизводит не только социально-психологическую, эмоционально-душевную сферу, но именно духовную жизнь личности.
Этот реализм отражает реальность присутствия Бога в мире. Шмелев впервые в русской литературе широко и полно запечатлел воцерковлен-ное бытие, доказав, что литература может быть церковно-православной, не утрачивая художественности.
В ряде статей дан анализ отдельных произведений Шмелева, истории их создания, своеобразия художественного мира, жанровой специфики. В.М.Гуминский (ИМЛИ) в статье ««Лето Господне» И.С.Шмелева и концепция «Москва - Третий Рим»» высказывает мысль о том, что светлый образ Москвы у Шмелева создан с ориентацией на представление о «Новом Иерусалиме». И хотя «наступление конца света («Москвы - Третьего Рима») остается за пределами повествования», но оно подразумевается как неизбежное и неотвратимое, «и сам ход повествования (от «Праздников» через «Радости» к «Скорбям») свидетельствует об этом. В романе показано «лицо Святой Руси» в преддверии ее гибели» (с.121).
«Семантика цветов в «Богомолье» совпадает со знаковой символикой иконы, ее языком»(с.182), — пишет Е.Г.Руднева (МГУ) в статье «Иконописная традиция в эмигрантском творчестве И.С.Шмелева». Автор обнаруживает строгое числовое соотношение в использовании колорита: золотой встречается 54 раза, красный — 25 раз, синий - 25 раз, черный - 25 раз, зеленый - 25 раз. Особая роль отведена розовому цвету; он встречается 54 раза и господствует в ключевых эпизодах, обретая особое эмоционально-символическое значение. Розовый цвет, будучи мотивирован восторженным восприятием мира 7-летним Ваней, передает и его психологическое состояние, и сентиментально-ностальгическое настроение автора.
«Пушкинская речь И.С.Шмелева 1937 года», произнесенная в связи со 100-летием гибели поэта, — тема статьи В.А.Кошелева (Новгород Великий). Шмелев призывал в ней не отталкивать «чуждую» Россию, а постараться прислушаться к ней, ибо все ее невзгоды за последние 20 лет «надо рассмотреть в проекции хотя бы на 100 лет, истекшие со времени «человеческой кончины» русского Пророка, который пророчествовал вовсе не на столетие, а гораздо дальше. Последнее двадцатилетие - это лишь эпизод, который рано или поздно сменится чем-то другим. Ибо покуда жив в русской душе «прирожденный» ей Пушкин - Россия не погибнет» (с.178).
Д.Д.Николаев (ИМЛИ) в статье «Эпопея И.С.Шмелева «Солнце мертвых»: Поэтика жанра» высказывает предположение, что выбирая название, писатель мог учитывать гоголевское определение в его «Учебной книге словесности для русского юношества». Здесь Гоголь, приведя
в пример «Илиаду» и «Одиссею» Гомера, писал: «.весь погаснувший древний мир является у него в том же сиянии, освященный тем же солнцем, как бы не погасал вовсе, дабы сохраниться навеки живым в памяти всего человечества» (цит. по: с.224). Возможно, эти слова послужили толчком для названия «Солнце мертвых».
И.М.Богоявленская (Симферополь), анализируя «Особенности художественного времени в эпопее И.С.Шмелева «Солнце мертвых», выделяет фактическое, бытовое, публицистическое, историческое, сказочное, мифологическое, психологическое, календарное, библейское времена, определяющие (в их взаимосвязи) судьбы человека, народа, цивилизации. Автор соотносит структуру художественного мира Шмелева с древнегреческой трагедией. Рассматриваются также мотивы, навеянные писателю фольклором.
Особую группу составляют работы, содержащие фактографический материал. А.В.Науменко-Порохина в статье «Духовные искания русской эмиграции: И.А.Ильин и И.С.Шмелев» анализирует переписку, показывая духовное родство, единомыслие, взаимоподдержку писателя и философа.
В.Н.Терехина (ИМЛИ) в работе «Письма И.С.Шмелева к В.Ф. Зее-леру» публикует материалы Бахметьевского архива Колумбийского университета (Нью-Йорк), имеющие историко-литературную ценность.
С уникальными материалами, охватывающими последний, малоизученный период жизни писателя знакомят статья Н.Б.Волковой и Л.В.Хачатурян (РАГЛИ) «Переписка И.С.Шмелева и О.А.Бредиус-Субботиной», а также статья Протоиерея Григория Красноцветова, настоятеля русской церкви в Роттердаме (Нидерланды) «Как была обнаружена переписка И.С.Шмелева с О.А.Бредиус-Субботиной».
Некоторые газетные публикации писателя анализирует Е.А.Осьминина в статье «И.С.Шмелев в парижской «Русской газете»». Главные темы писателя — «Крестный подвиг» эмигрантской молодежи в борьбе с большевиками и тема России. Е.А.Осьминина полагает, что работа в «Русской газете» (1923-1925) «не прошла даром для художественного опыта Шмелева и отразилась во многих его эмигрантских произведениях» (с.277).
С неопубликованными письмами писателя и его корреспондентов (И.А.Белоусов, М.А.Франкфуртер, Н.К.Кульман, М.Ф.Хадамиров) знакомит Д.М.Шаховской (Франция) в работе «Звенья духовного пути И.С. Шмелева».
В сборнике публикуются статьи Т.И.Грико «История семьи Шмелевых» и Е.А.Ни «Предки и родственники О.А.Шмелевой, урожденной Охтерлони», знакомящие с фактографическими материалами жизни писателя.
Книга богато иллюстрирована редкими фотографиями И. С.Шмелева, хранящимися в Российском Фонде Культуры, а также в Фонде «Москва - Крым».
И. Н.Харламова
