CC BY
17
2002.02.024. МАНДИК П. ОБЪЕКТИВНОСТЬ БЕЗ ПРОСТРАНСТВА. MANDIK P. Objectivity without space//http://www.phil.indiana.edu/ejap/ 1998/mandik98.html. - (26 p.).
Статья Питера Мандика (Вашингтонский университет, Сэнт Луис, США) опубликована в 1998 г. в «Электронном журнале аналитической философии», являющемся некоммерческим электронным изданием философского факультета университета штата Индиана (Блумингтон, Индиана, США). Ее целью является показать, что человеческие представления об окружающем мире могут быть объективными, не являясь пространственными. При этом автор вступает в полемику с П.Ф.Стросоном и Г.Эвансом, утверждавшими, что только наличие пространственных свойств позволяет предмету быть объективно воспринимаемым (см. предыдущий реферат. - Ред.).
В первом разделе рассматривается предыстория обсуждения проблемы объективности окружающего человека мира. Во втором разделе автор, отмечая, что обычное понимание объективности является спорным, предлагает различать два типа объективности (или субъективности) - эпистемическую и метафизическую. Эпистемически объективными (или субъективными) могут быть понятия, представления, убеждения, мнения, т.е. мысленные конструкции; метафизически объективное и метафизически субъективное - более широкие понятия. Так, метафизически объективная вещь не зависит от нашего сознания, может существовать без репрезентации в сознании. Возможно также, что мое убеждение будет одновременно и метафизически объективным, если оно не зависит от его собственной репрезентации, и эпистемически субъективным. Более того, нечто может быть одновременно и эпистемически объективным, и метафизически субъективным.
В современной философии можно выделить четыре основных теоретических подхода к проблеме объективности: консенсусный (конвенционалистский. - Реф.), индикативный (остенсивный), метарепрезентативный и основанный на теории соответствия (т.е. обычный, идущий еще от Аристотеля. - Реф.).
Консенсусный подход определяет эпистемическую объективность в терминах соглашения. В зависимости от его разновидностей соглашение может быть актуальным или контрфактуальным. Если требуемое соглашение актуально, то тогда утверждение о чем-то эпистемически объективно в той мере, в какой достигнуто соглашение, и субъективно в той мере, в какой оно не
достигнуто. Возможно, что утверждение является более объективным, чем меньше людей с ним согласны, и наоборот.
Индикативный подход используют для представления объективности естественное различение точек зрения первого и третьего лица. Утверждения чего-либо могут исходить или от меня, или от третьего лица. Кажется естественным предположить в таком случае, что репрезентация, не содержащая отсылок на меня, объективна. Но индикативное понимание эпистемической субъективности и эпистемической объективности определяется здесь через состояние репрезентации, которое включает в себя отсылочные компоненты.
В теориях метарепрезентативного подхода и для объективности, и для субъективности требуется субъект, который осознает различие между собственными репрезентациями объектов и самими объектами, которые могут существовать и без репрезентаций. Если предположить, что осознание такого различия также является репрезентацией, то становится очевидным то, почему подобные теории называются «метарепрезентативными».
Основная идея теорий соответствия заключается в том, что эпистемически объективное убеждение может быть близким к метафизически объективному. Такой взгляд на объективность включает в себя представление о репрезентируемой вещи как она есть в действительности, т.е. независимо от способа ее репрезентации. Цель его состоит в согласовании того, что объективность убеждения заключается в его соответствии метафизически объективной вещи. Естественным следствием теорий соответствия является определение субъективным любого предмета, который отображает метафизически субъективное состояние дел. Предложение «а есть Б» считается эпистемически объективным, если и подлежащее, и определение (предикат) отвечают вещам, которые метафизически объективны.
Автор статьи принципиально не согласен с последним утверждением, полагая, что для объективности достаточно того, чтобы метафизически объективное ставилось в соответствие только предикату. Сами же метафизически объективные объекты не нуждаются в соотнесении их ни с простыми предложениями, ни с квантифицированными определениями, что, однако, необходимо в случаях, когда объекты эпистемически объективны. Он выдвигает свою теорию эпистемической объективности - предикативную теорию. Для этого различаются два способа зависимости от сознания: простой (явный) и репрезентационный: «Если Б явно зависит от сознания, то
тогда существование Б влечет за собой существование некоторого лица. Однако эта зависимость не влечет за собой существование личности, репрезентирующей Б. Таким образом, явная зависимость от сознания не влечет за собой репрезентационную зависимость, хотя последняя влечет первую» (с.5).
Далее автор определяет метафизические субъективность и объективность в рамках репрезентационной зависимости: метафизическая субъективность является репрезентационно зависимой, а метафизическая объективность - нет. Другими словами, объект является метафизически объективным только в том случае, если его существование не зависит ни от написания или произнесения какого-либо высказывания о нем, ни от какой-либо пропозициональной установки по отношению к нему, ни от какой-либо прочей диспозиции. Объект метафизически субъективен, если он не является метафизически объективным. Например, если планета Земля существует даже тогда, когда о ней никто не упоминает или даже не верит в ее существование, то она метафизически объективна. Но если простой веры в существование Санта Клауса достаточно для допущения его существования, то Санта Клаус метафизически субъективен. Аналогичным образом строится определение метафизически объективных и субъективных свойств.
В третьем разделе автор раскрывает суть предикативной теории эпистемической объективности. Основное ее утверждение заключается в следующем: «Написанное или произнесенное предложение «а есть Б» является эпистемически объективным только в случае, если свойства Б метафизически объективны. «а есть Б» эпистемически объективно независимо от того, является ли а метафизически объективным. Предложение «а есть Б» будет эпистемически субъективным только в том случае, если оно не является объективным. Квантифицированные высказывания «(Ех)(х есть Б)» и «(х)(х есть Б)» являются эпистемически объективными, если свойство Б метафизически объективно» (с.6). Иными словами, интенциональное явление эпистемически объективно, если оно имеет предикативную структуру, а предикат именует метафизически объективные свойства.
Такое явление может потерять эпистемическую объективность в двух случаях: 1) если оно не имеет предикативной структуры, например, высказывание «Дождливо» или фантастические высказывания; 2) если высказывание все же имеет предикативную структуру, но содержит предикаты, называющие метафизически субъективные свойства, например, убеждение, что Бетховен лучше Моцарта.
Полемизируя с Стросоном и Эвансом, автор различает реальное пространство и квазипространства (например, пространство цветовых ощущений или звуков) и отмечает, что не все воспринимаемые свойства предметов являются пространственными. Чтобы пространственность считалась требованием объективности, необходимо дополнить предикативную теорию эпистемической объективности хотя бы одним их трех следующих утверждений (в данном случае автор «играет», понимая, что последующие утверждения несовместимы с его подходом. - Реф.).
501. Предложение (отношение) эпистемически объективно, если содержит предикат, называющий пространственное свойство или отношение.
502. Свойство (отношение) метафизически объективно, если оно пространственное.
503. Объект метафизически объективен, если обладает пространственными свойствами или вступает в пространственные отношения с другими объектами (c.8).
Четвертый раздел посвящен непосредственно критике утверждений Стросона и Эванса, которые являются сторонниками метафизического взгляда на объективность, т.е. концепции независимого от сознания или, точнее, от ощущений существования партикулярий. Стросон и Эванс, отмечает автор, не различают два взгляда на независимость от сознания: ощущения типа репрезентационно независимых от явно не зависящих от сознания. Они выдвигают четыре аргумента, согласно которым объекты должны обладать пространственными свойствами или отношениями, чтобы быть метафизически объективными: «аргумент возможности
реидентификации», «где-либо аргумент», «аргумент одновременности» и «причинно обоснованный аргумент».
Критика первого аргумента проводится следующим образом. На пути от объективности к пространственности лежит возможность реидентификации, которая, согласно Стросону, заключается в том, что вы можете воспринять тот же самый объект вновь, а единственным критерием воспринять его снова является пространственный критерий. Но тогда, возражает Мандик, во-первых, существует класс объектов, которые можно воспринимать без реидентификации, например, процесс, который уже закончился (время ушло, и нет возможности воспринять процесс снова, хотя это не мешает ему быть объективным, т.е. объективность не влечет за собой возможность реидентификации). Во-
вторых, для реидентификации пространственность не требуется. Так, Стросон считает, что для реидентификации звука его необходимо упорядочить в ряду других звуков (по высоте тона, громкости и т.д.) и работать с численными различиями. Однако при работе с такими непространственными ощущениями, как звуки, необязательно упорядочивать их по какому-либо измерению. Можно идентифицировать музыкальную фразу независимо от тональности, в которой она исполняется, и от ее сопровождения. Такие характеристики звука, как высота тона, громкость, тембр, образуют в звуковом квазипространстве систему отношений, которая является, по Стросону и Эвансу, характеристикой реального пространства, т. е. систему присущих звукам внутренних отношений. Но такое определение годится только для квазипространства, а не для реального пространства, ибо «дополнительных» характеристик недостаточно, чтобы различить действительное пространство и квазипространства, а любой аргумент, который не выходит за рамки «дополнительных» характеристик пространства, не будет достаточным, чтобы показать, что действительное пространство требуется для объективности.
Согласно «аргументу где-либо», ненаблюдаемые предметы существуют независимо от нас где-либо, а мы просто не воспринимаем их в данный момент - не находимся в том месте, где могли бы это сделать. Мандик заявляет, что можно представить себе объективные вещи без представления их существующими где-либо, существующими без их ощущения. Некорректность этого аргумента Стросона проистекает из того, что он не различает явную зависимость от сознания и репрезентационную зависимость. Когда речь идет о репрезентационной независимости, я и мое состояние восприятия могут быть практически объективными независимо от того, нахожусь я где-либо или нет.
Согласно «аргументу одновременности», объективность мира связана с одновременным существованием в нем различных объектов, но поскольку объекты не могут восприниматься одновременно, а лишь последовательно (серия ощущений, относящаяся к различным квазипространствам), то наши представления никогда не будут действительно объективными без пространственности. На это можно возразить, что тот факт, что некоторые свойства могут присутствовать одновременно, является недостаточным, чтобы сделать эти свойства пространственными. Фиолетовый цвет объекта можно рассматривать как одновременное присутствие двух различных объектов - красного и синего, но при этом совосприятие красного и синего объектов не требует
их представления как находящихся в двух разных местах. То же самое относится и к звукам.
«Причинно обоснованный аргумент» связан с метафизической объективностью свойств и гласит, что свойства, которыми обладают объекты (сенсорные свойства), могут быть представлены как неощущаемые лишь в том случае, если они представимы как причинно обоснованные пространственными свойствами. Возражая, Мандик утверждает, что объективность так называемых сенсорных свойств не требует причинного обоснования и что характеристика Эванса сенсорных свойств делает несогласованным предположение, что мы представляем их себе как объективные свойства. Ощущаемые нами свойства могут быть невоспринимаемыми. Дело в том, что предложения типа «Я вижу х» нужно сделать строго однозначными, и тогда станет очевидно, как, например, цвет, который мы видим, может быть таким же, когда мы его не видим. Возможны два прочтения подобных предложений: репрезентационное и нерепрезентационное. В нерепрезентационном прочтении предложение содержит противопоставление. Так, стул, стоящий рядом, отличается от стула, не стоящего рядом, а стул, который описывают, отличается от стула, который не описывают. В репрезентационном прочтении предложение не является противопоставлением. Так, стул может быть таким, каким я его описываю, даже тогда, когда я его не описываю. Допустим, я описываю этот стул как изготовленный в Швейцарии. Я говорю: «Этот стул изготовлен в Швейцарии». Мое описание стула состоит только в произнесении этого предложения. То, что стул является таким, как я его описываю, не означает, что стул является близким к произнесению кем-либо предложения. То, что стул такой, как я его описываю, в данном случае, означает, что он изготовлен в Швейцарии. Понятно, что стул может быть изготовлен в Швейцарии и безотносительно к тому, что я описываю его именно таким образом. «Тогда, зная это, мы можем прочитать предложение «Стул, как я его описываю, такой же и тогда, когда я его не описываю», не делая противопоставлений, на основании того, что швейцарский стул не перестанет быть швейцарским стулом, когда я перестану о нем говорить» (с.18-19).
Возможность репрезентационного прочтения показывает, как можно блокировать первую часть причинно-обоснованного аргумента.
Далее Мандик рассуждает об объективности сенсорных свойств. Если Эванс считает сенсорные (вторичные) свойства субъективными, то тогда от них вообще не стоит отталкиваться при рассмотрении
пространственного критерия объективности. Если же он так не считает, то объективные свойства можно представить существующими независимо от положения в пространстве, без пространственности как требования объективности. Вторичные свойства являются прототипом метафизически субъективного и потому не могут служить основой для утверждения пространственного критерия объективности.
Таким образом, поскольку доказана некорректность утверждений Стросона и Эванса о пространственных критериях объективности, ни один из пунктов SO1-SO3 не может быть включен в предикативную теорию эпистемической объективности. Но, замечает автор, его предикативная теория эпистемической объективности и его опровержение пространственного критерия объективности Стросона и Эванса не касались следующих вопросов: как можно узнать, является ли вещь объективной или субъективной? Как осознать различие между объективным и субъективным? «Возможно, познающий субъект должен приобрести представление о пространстве, прежде чем получить представление об объективности. Возможно, он должен знать, где вещи находятся, прежде чем он сможет получить объективное знание. Эти возможности связаны с объективностью непространственных вещей. Все, что я мог доказать в данной работе, - это только то, что метафизически и эпистемически объективные вещи (объекты, свойства и интенциональные феномены) не нуждаются в пространственности, чтобы быть объективными» (c.20).
М.Маркина, А.И.Панченко,
В.А.Яковлев
