CC BY
24
ФИЛОСОФИЯ РЕЛИГИИ И РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ
2001.03.019. КИРИЛЛ/Митрополит Смоленский и Калининградский Кирилл. НОРМА ВЕРЫ КАК НОРМА ЖИЗНИ: Проблема соотношения между традиционными и либеральными ценностями в выборе личности и общества//Церковь и мир. - М., 2000. - N 2 (11). - С.203-221.
«Фундаментальное противоречие нашей эпохи и одновременно главный вызов человеческому сообществу в XXI в. - это противостояние либеральных цивилизационных стандартов, с одной стороны, и ценностей национальной культурно-религиозной идентичности, с другой» (с.203). Поиск преодоления этого фундаментального противоречия должен занять важное место в православных богословских исследованиях. Методологически представляется целесообразным вести дискуссию не только в плане формирования справедливого мирового порядка, но и на уровне обсуждения проблем личности и современного общества в целом.
Для православного человека XXI в. главным и первоочередным является усвоение религиозного образа жизни, т. е. такого образа жизни, который предполагает опору на религиозную мотивацию. Религиозная мотивация человеческого выбора рассматривается либеральным секулярным обществом как оправданная только в том случае, когда ею определяется личная жизнь (или семейная, в лучшем случае). Однако невозможно оставаться христианином только за дверью собственного дома. Религиозная мотивация для верующего человека имеет универсальный и всеобъемлющий характер.
Православный образ жизни отличается своей укорененностью в Предании. Предание является нам как совокупность вероучительных и нравоучительных истин, которые через свидетельство святых апостолов приняты РПЦ, сохраняются и развиваются применительно к обстоятельствам ее исторического существования. «Предание есть не что
иное, как норма веры» (с.205). Это означает, что понятие нормы выступает в качестве важнейшей характеристики веры. Всякий отход от Предания понимается как нарушение нормы веры (как ересь). Принадлежность к Преданию обнаруживается прежде всего на уровне ценностного содержания жизни. Чтобы норма веры стала для человека нормой жизни, нужно иметь не только знания, но и реальный опыт жизни в церкви, быть сопричастным ее таинствам.
Норма и прочна, и хрупка. Так, соприкасаясь с носителями иных культурно-цивилизационных кодов, приходится соприкасаться и с иным образом жизни. В контексте русской цивилизации различные нормы, стандарты и традиции существования чаще всего не противопоставлялись друг другу. Исключения бывали только в тех случаях, когда чужая вера и чужие стандарты жизни навязывались народу силой или посредством прозелитизма. Тогда народ вставал на защиту своей веры и того образа жизни, который воспринимался им как норма, подвергающаяся угрозе разрушения. В случае же отсутствия подобных покушений существование русских с носителями иных цивилизационных стандартов оказывалось на удивление гармоничным.
В современном мире меняется структура межличностных, межнациональных, межгосударственных отношений. Происходят такие культурно-этнические сдвиги, последствия которых мы еще не способны осознать в полной мере. Эпоха моноэтнических и моноконфессиональных государств на наших глазах медленно уходит в прошлое. Мир сделался открытым, диффузным, взаимопроницаемым. Каков должен быть ответ отдельной личности и человеческих сообществ на этот вызов времени?
Проблема в следующем: сегодня не существует преград, могущих обезопасить духовное здоровье народов, их религиозно-историческую самобытность от экспансии чуждых и разрушительных социокультурных факторов, от нового образа жизни, возникшего вне всякого предания и формирующегося под влиянием постиндустриальной реальности. В основе этого образа жизни лежат либеральные идеи, соединившие в себе языческий антропоцентризм, протестантское богословие и иудейскую философскую мысль. Эти идеи окончательно оформились на излете эпохи Просвещения в комплекс либеральных принципов. Французская революция явилась завершающим актом этой духовно-мировоззренческой революции, в основе которой лежит отказ от нормативного значения Традиции (Предания). Не случайно, что эта революция началась в Реформации, ибо именно Реформация отказалась
от нормативного значения Предания в сфере христианского вероучения. «Протестантизм, по сути, является либеральным прочтением христианства» (с.209).
Либеральный стандарт исходит из презумпции свободы индивидуума как цели и средства человеческого существования, а также из утверждения абсолютной ценности личности. Этот тезис не оспаривается богословами: свобода человека предопределена Божиим замыслом и нарушение ее есть грех. Но когда Церковь говорит о предназначении человека быть свободным во Христе, речь идет об освобождении от тяготеющей над ним темной власти инстинкта и злого начала, от пут греха. «Свобода дарована человеку для того, чтобы он имел возможность самостоятельно сделать выбор в пользу осознанного подчинения себя абсолютной и спасительной воле Божией» (с.210). Либеральная же доктрина заключает в себе идею раскрепощения греховного индивидуума. Греховные проявления допускаются, если не входят в противоречие с законом и не нарушают свободы другого человека. «В этой своей части либеральная идея диаметрально противоположна христианству» (там же). Современная концепция либерализма давно вышла из «младенческих одежд» философской идеи эмансипации человеческой личности, получив свое дальнейшее продолжение и развитие во всех сферах жизни человечества, будь то экономика, политика, право, религия, общественные отношения и социальное устройство. Так, из либеральной идеи проистекает общепринятое понимание гражданских свобод, демократических институтов, рыночной экономики, свободной конкуренции, свободы слова, свободы совести - всего того, что входит в понятие «современная цивилизация». Но тем не менее возможна критика либеральной доктрины с позиций других концепций. Она возможна и с богословских позиций. «Не дело Церкви определять, какой быть России... Но Церковь не может не приветствовать свободную и заинтересованную дискуссию о путях обустройства России, о государственных, экономических, социальных принципах, на которых будет зиждется наше Отечество» (с.211).
На вызов времени, проистекающий из либерализации современного мира, существуют два ответа, в которых предлагаются различные модели поведения личности и общества в этих условиях. Первая модель - изоляционистская. Ее сторонники предлагают «войти в узкое национально-религиозное гетто, где и затвориться от внешнего врага, пестуя свою идентичность» (с.212). Но возможно ли отправить в изоляцию, в некий затвор Великую церковь и Великую страну? Не
означает ли такой выбор отказ от завещанной церкви самим Христом Спасителем миссии свидетельствовать истину перед лицом всего мира? Вторая модель состоит в том, чтобы взять либеральную цивилизационную модель в том виде, в каком она сложилась к настоящему времени на Западе, и механически перенести ее на русскую почву, может быть, даже силой (СМИ, реклама) укоренить ее в народной жизни. Такое укоренение предполагает, что отечественная культурно-историческая традиция изжила себя, что унификация мира есть непременное условие его интеграции. В этом случае и православные окажутся в духовной резервации: «Изоляция станет наказанием за отказ обменять право своего религиозного первородства на чечевичную похлебку постиндустриальной цивилизации» (с.213).
Возможна ли модель поведения и общественного устройства, вмещающая в себя взаимодействие либеральных и традиционных идей? «Церковь должна помочь понять современному человеку значение традиции как нормооборазующего фактора, определяющего систему ценностей, включая культурную, духовную и нравственную ориентацию личности и общества... Если у нас либеральная идея полагается ныне в основу государственно-общественной модели развития страны, то ей в полном соответствии с либеральным принципом сдержек и противовесов должно противопоставить политику утверждения в сфере воспитания, образования и формирования межличностных отношений систему традиционных для России ценностей» (с.213-214).
Как практически реализовать этот общий подход не на изоляцию, но на участие Церкви и каждого верного христианина в жизни современного секуляризованного общества? Прежде всего необходимо выработать правильное церковное отношение к сложным явлениям современности. Хотя мир стремится вытеснить религиозную мотивацию на обочину жизни социума (веруйте так, как хотите!), церковь не приемлет представление о вере как «частном деле», не имеющем общественного значения. «Вопрос, от решения которого во многом зависит будущее Церкви, можно сформулировать так: сумеем ли мы воплотить то видение жизни, которое рождается из веры, в значимых для общества делах, в убедительных ответах на проблемы современности» (с.216).
Наиважнейшей богословской задачей является развитие социального учения РПЦ. Такая задача была поставлена перед Синодальной рабочей группой по подготовке документа «Концепция РПЦ по вопросам церковно-государственных отношений и проблемам
современного общества в целом», учрежденной на основании определения Архиерейского Собора 1994 г. В документе должна быть рассмотрена тема взаимоотношения церкви и государства. Она включает в себя вопрос об участии церкви и ее членов в политической жизни. Жизнь настоятельно требует ясных указаний о том, на каких основаниях строится участие христианина в политических процессах и управлении государством. Политическая проблематика пересекается с правовой в таких, например, вопросах, как отношение Церкви к государственным законам и решениям, противоречащим ее миропониманию. Важно раскрыть церковное отношение к принципу свободы совести (и вообще к вопросу о правах человека), к вопросу о применении смертной казни. Необходимо на основании слова Божия и Предания церкви показать, как национальное и универсальное начала гармонично сочетаются в жизни христианина. К числу спорных относятся и такие вопросы: можно ли говорить о нации как уникальной хранительнице веры? Признает ли церковь учение о «коллективном грехе народа»?
Экономические проблемы также не могут остаться без должной церковной оценки. Следует определить, в частности, отношение церкви к собственности на землю. Норма веры «тогда явит нам полноту, а значит и норму человеческой жизни, когда сам человек исполнится волей осуществить то, чему научен» (с.221).
Л.А.Боброва
