CC BY
12
МЕТОДОЛОГИЯ И ТЕОРИЯ РАЗВИТИЯ НАУКИ
2001.02.003. ДЮГЕМ П. ИССЛЕДОВАНИЕ ИСТОРИИ ФИЗИЧЕСКИХ ТЕОРИЙ.
DUHEM P. Research of the history of physical theories // Synthese. -Dordrecht, 1999. - Vol.83. - №2. - P.189-200.
Французский автор считает, что истинной методологией физической науки является "энергетизм", что, по его мнению, убедительно подтверждается историей таких областей физики, как статика и динамика.
И в античности, и в Средние века, и в эпоху Возрождения, пишет он, едва ли существовала еще такая, кроме астрономии, область физики, где математическая теория была бы достаточно развитой, а наблюдение достаточно точным, чтобы обсуждать их взаимоотношение. Еще Платон учил тех, кто хотел посвятить себя астрономии: "Отправляясь в познании от неких теоретических допущений, необходимо помнить цель пути - защитить чувственные данные" (цит. по: с.189). Далее этот принцип сопровождает арабские, еврейские, христианские Средние века и обнаруживается в эпоху Возрождения, где и принимает следующий вид: "Не обязательно, чтобы гипотезы были истинными, либо даже вероятными, но требуется лишь одно -их логика должна согласовываться с результатами наблюдений" (цит. по: с.189). Наконец, оглядываясь на прошлое с высоты сегодняшнего дня, можно констатировать, что "в течение двух тысяч лет те, кто обсуждает вопросы использования математической теории физиками, исповедуют ту методологическую аксиому, которая собственно и составляет основополагающий принцип "энергетизма", который отвечает исторической научной практике, а потому не нуж-
дается в специальном логическом обосновании: первые постулаты физической теории не есть утверждения о некой сверхчувственной реальности; они задают лишь общее направление, которое прекрасно играло бы свою роль, если бы выведенные из них следствия соответствовали наблюдаемым явлениям" (с. 189-190).
Эта присущая "энергетическому" методу историческая неизменность раз заданного общего исследовательского направления, в рамках которого происходит лишь уточнение конкретных результатов, хорошо видна, полагает автор, в истории открытия законов статики и динамики, прежде всего в том, что история эта на всем своем протяжении характеризовалась непрерывностью, преемственностью достижений разных исторических эпох.
Так, что касается статики, то известны значимые результаты, достигнутые в этой области Леонардо да Винчи. Однако результаты эти любопытны еще и тем, что скрывают за собой, как вершина айсберга, почти неисследованную статику Средних веков. И хотя христианские Средние века знали именно греческие труды по статике, когда некоторые из них дошли непосредственно, а иные - через посредство арабских комментаторов, средневековые ученые отнюдь не выглядели здесь простыми архивариусами, чуждыми творчества. Греческая мысль, воспринятая ими, из византийского ли, исламского источника, не осталась бесплодным сокровищем, но постепенно трансформировалась в некоторые новые, не известные в античности исследовательские направления.
Знаменитой в этом смысле вехой выступила школа математика XVIII в. Жордана. И хотя представления самого основателя школы были крайне расплывчаты и неопределенны, и проблески истины сочетались у него с серьезными заблуждениями, его последователи вскоре установили некоторые из наиболее важных законов статики. Именно школе Жордана мы обязаны принципом, значимость которого ясно продемонстрировал весь период развития этой области знания. Данный принцип, гласящий, что одна и та же движущая сила может поднимать различные веса на различную высоту, поскольку высоты эти обратно пропорциональны весам, имел весьма отдаленное сродство с соответствующей (и неточной) аксиомой Аристотеля и до поры до времени оставался не у дел. И лишь примененный
Жорданом к прямому рычагу, по аналогии с архимедовскими постулатами для рычага, указанный принцип позволил установить закон равновесия весов по наклонной плоскости и уже благодаря этому превосходному геометрическому средству - закон равновесия коленчатого вала.
К слову сказать, Декарт принял без изменения почти все, что написал этот в общем-то малоизвестный мыслитель XVIII в., принял и передал эстафету далее - Бернулли, Лагранжу и Гиббсу.
Или другой средневековый след. В 1360 г. магистр искусства Парижского университета Альберт Саксонский писал: "Неверно, будто каждая часть тела стремится к своему отдельному центру, становящемуся центром мира... Это именно целое стремится таким образом, и его центр становится центром мира..." (цит. по: с.191). И этот центр, эта точка, которая в каждом теле стремится оказаться в центре мира, есть, как Альберт Саксонский неоднократно определял, центр тяжести тела. Итак, идея, что всякое тело движется, как если бы его центр тяжести стремился к центру мира, хотя была и ошибочной, что показала ее разработка в XVII в., но весьма плодотворной для развития статики. Во всяком случае, статика немедленно получила следующий закон: система весов находится в равновесии, когда ее центр тяжести располагается как можно ниже.
Торричелли и Паскаль однажды приняли данное утверждение в качестве основания статики и тем самым проложили путь теоремам Лагранжа и Леже-Дирихле о стабильности равновесия. А Леонардо да Винчи прямо ведет свой научный поиск от идей школы Жордана и Альберта Саксонского. Жордан своим законом равновесия коленчатого рычага подсказал Леонардо да Винчи закон действующих совместно сил: относительно точки, взятой на одной из составляющих сил, либо на результирующей силе, две другие силы имеют разные моменты. Идея же Альберта Саксонского относительно центра тяжести подвела Леонардо да Винчи к правилу многоугольника опоры. Словом, "мы находим истоки некоторых существенных для статики принципов в ХШ-Х^ вв." (с. 192).
Верно ли это и для динамики? Галилеевская динамика - не новация. Современный интеллект не выдумал ее сразу и вполне - еще Архимед знал искусство применения геометрии к естественным эф-
фектам. Галилей использовал математический инструментарий, наработанный геометрами в античности и достигший совершенства в христианские Средние века, для того, чтобы превратить механику в точную науку. Между тем уже в XIV в. физики, работавшие в Парижском университете, постигали механику по-новому, делая упор на наблюдения и отвергая аристотелевскую динамику, не способную, по их мнению, "защищать явления".
В эпоху же Возрождения доктрина "модернистов" испытала сильное сопротивление, однако парижская традиция все-таки завоевывала авторитет, и Галилей был лишь ее наследником. "И когда мы видим триумф галилеевской науки под неподатливым перипатетизмом, то убеждены, поскольку слабо информированы об истории человеческой мысли, что являемся свидетелями победы современной науки над средневековой философией... В действительности же мы наблюдаем хорошо подготовленный триумф науки, рожденной в XIV в. в Париже, над доктринами Аристотеля и Аверроэса" (с.193).
Так, вся аристотелевская динамика строилась на аксиоме, согласно которой движение не может продолжаться в отсутствии постоянно и непосредственно воздействующей на движущееся тело движущей силы. Перипатетическая попытка объяснить, исходя из этой аксиомы, метательное движение вызывала тогда возражение лишь одного философа - Филона Александрийского, который был первым, кто предложил здесь в сущности теорию импульса. Поздние же греческие мыслители и арабские философы даже не упоминали доктрину Филона Александрийского, для которого Симплиций и Аверроэс нашли лишь саркастические комментарии. Христианские Средние века, завороженные вторым пришествием перипатетической науки, сначала разделяли принципы аристотелевской динамики, однако затем У.Оккам подверг нападкам аристотелевскую теорию метательного движения, восстановив тем самым в правах гипотезу об импульсе Филона Александрийского, а к середине XIV в. Дж.Буридан взял принцип импульса в качестве фундаментального в динамике, "согласующейся с явлениями".
Из буридановской динамики принцип импульса перекочевал в динамики Галилея, Декарта и Лейбница. Причем настолько бесспорной была эта преемственность, что, например, для демонстрации га-
лилеевской динамики Торричелли в своих академических лекциях часто использовал аргументы Буридана почти в точных его выражениях. Кроме того, форма, в которой представлялся Буридану закон инерции, была в точности воспринята Галилеем, а применение Бури-даном этого закона к "вращению небесных сфер" делает его и вслед за ним Альберта Саксонского и Николая Орема, также отстаивавших инерционное движение небесных тел, фигурами, поистине отделившими античный период науки от эпохи науки современной.
Тем самым, пишет автор в заключение, сращивая исследовательские традиции Галилея и средневековых его предшественников, традиции, объединенные принципом "защиты явлений", можно констатировать, что "история развития физики подтверждает то, чему учит нас логический анализ методов, используемых этой наукой -как из первой, так и из последнего мы черпаем веру в плодотворное будущее метода "энергетизма" (с.199).
А.А.Али-заде
