CC BY
11
2001.01.015. ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ СОЦИОКУЛЬТУРНОГО ПРОСТРАНСТВА: (Обзор по материалам публикаций Уллы Фикс).
Улла Фикс - д-р филол. наук, проф. Ин-та германистики Лейпциг. ун-та. спец. в обл. социо- и прагмалингвистики, лингвистики текста и стилистики.
Политические и экономические изменения в ГДР, начавшиеся в 80-х годах и закончившиеся в 1989 г. объединением Германии, внесли значительные изменения в повседневную жизнь граждан, в том числе и в языковую практику: изменился как сам язык, так и его функционирование (Sprach- und Sprachgebrauchswandel). Эти изменения происходили настолько быстро и интенсивно, что не могли не быть замеченными не только лингвистами (это само собой разумеется), но и простыми гражданами. При том, что эти изменения охватили очень многие сферы жизни на востоке Германии, они не распространялись на западные земли, и это дало жителям бывшей ГДР возможность для сопоставлений, позволявших оценить, пусть непрофессионально, состояние речевой коммуникации на Востоке и Западе страны и задуматься над причинами различий.
Специалисты же в области социолингвистики провели несколько конференций, семинаров, коллоквиумов и съезд германистов на тему "Язык в авторитарном обществе" (Бонн, 1977), выполнили ряд исследовательских проектов, целью которых было исследование особенностей речеупотребления в ГДР, т.е. в "новых федеральных землях" (neue Bundesländer). У.Фикс является постоянным участником этих научных мероприятий.
Исходным понятием в работах У.Фикс является понятие авторитарности, под которой автор понимает не только основную функцию социальной группы, находящейся у власти, но и определенный достигнутый ею результат, проявляющийся в поведении подчиненных, так как последние вносят свой вклад в становление авторитаризма, утверждала У.Фикс в своем докладе на съезде германистов в Бонне (Fix 1997, Autoritat, S. 59-60). Доклад исследовательницы был построен на следующих теоретических посылках: соотношение авторитарности и языка заключается не только в том, что язык сам оказывает авторитарное воздействие (Sprache übt autorität aus) на членов обществ (а) и дает возможность власть имущим инсценировать авторитарность (б), но и позволяет проявлять различное отношение к авторитаризму (в),
поскольку формируются как формы языковой адаптации говорящих к ситуации (sprachliche Anpassung), так и формы языкового отстранения (sprachliches Sich-Verweigern) и языкового сопротивления (sprachliche Widerständigkeit).
Материалом для исследования послужили нарративные и дискурсивные интервью, содержащие метаязыковые высказывания на тему "Языковая и речевая практика в ГДР". Эти интервью записывались в рамках проекта "Языковые биографии" ("Sprachbiographien"). Участники этих интервью жили в ГДР и теперь также не изменили своего места жительства. Содержание этих интервью свидетельствует о том, что в условиях авторитаризма все же существовали "ограниченные зоны индивидуального отношения к языковой авторитарности, что приспособление к предписанному речевому поведению со ссылкой на "топос авторитарности" (Autoritätstopos) ("Все вынуждены были это делать") было все же лишь нормой поведения, но не было неизбежностью" (там же, с. 61). У.Фикс подчеркивает, что в условиях авторитаризма не может быть "публики", т.е. людей, стоящих в стороне от происходящего: в авторитарной действительности задействованы все, так как "авторитарность нуждается в участниках "снизу" (там же).
Разработка поставленной проблемы предполагает следующие исходные посылки в социолингвистических изысканиях: 1) язык обнаруживает свою авторитарность, регулируя наше поведение; 2) тот, кто определяет ситуацию в языковой сфере, имеет возможность проявлять авторитарность, используя преимущественное право высказываться и определять содержание речевой коммуникации; 3) лица, пользующиеся таким правом, могут влиять на поведение других людей, этих прав не имеющих; при этом реакция последних может быть двоякой: подчинение или "нарушение (предписанной) организации дискурса" (Ordnung des Diskurses - перевод термина М.Фуко ordre du discourse) (Foucault 1996). Из этого следует, что авторитарность может вызывать речевое сопротивление по отношению к себе.
Несколько отклоняясь от последовательного изложения концепции авторитарности по У. Фикс, следует все же более подробно остановиться на теоретических положениях, высказанных М.Фуко в его книге "Организация дискурса", поскольку эти положения, их оценка и критические замечания по ним играют очень существенную роль в рассуждениях У. Фикс.
Итак, М.Фуко трактует (общественно-политический) дискурс как один из контролируемых, тщательно отбираемых и массмедиально канализируемых инструментов власти. В свою очередь, Р.Конерсман заметил по поводу этого определения дискурса, что процедуры, с помощью которых организуется дискурс, формируют также и "образ репрессивного общества" (Konersmann 1996). Таким образом, отмечает У.Фикс, существует определенная дискурсивная взаимосвязь понятий "организация" ("порядок") и "репрессивность". Это выражается прежде всего в исключении некоторых тем из публичной коммуникации и достигается путем запрета (Verbot): все участники коммуникации знают, что не все можно говорить, что не всегда обо всем можно говорить, что не все обо всем могут говорить, что не всегда можно использовать любые слова (существуют "запретные слова" (Foucault 1996,с. 11).
У. Фикс отмечает в качестве особенно существенного момента в концепции М.Фуко следующий - двуплановость термина ordre: "ограничение" и "упорядоченность". Процедуры дискурса не только ограничивают его рамки, но и обеспечивают его необходимую стабильность. Именно это имеет в виду М. Фуко, говоря об ограничительных (рестриктивных) и созидательных (позитивных) функциях порядка дискурса.
Развивая эти положения теории М. Фуко, У. Фикс приходит к выводу, что проблемы дискурса возникают тогда, когда нарушаются отношения дополнительности между "ограничением" и "упорядоченностью", когда конструктивная, организующая функция отступает на задний план и преобладает ограничительная, когда возможность думать и говорить в контексте тоталитарно структурированной социальной практики односторонне ограничивается, - а именно принуждением к использованию определенных типов высказывания и запретом других (Fix 1999, Was hindert, с. 142).
Проблемы дискурса возникают также и тогда, "когда единственно важным становится управление (Verordnung), а не организация (Ordnung)... Тоталитарному обществу не нужны самостоятельно действующие индивидуумы, ему нужны люди, без излишних вопросов выполняющие определенные действия в рамках общественной практики и социальных институтов" (там же).
В ГДР существовало два способа организации дискурса: 1) внешнее давление - "явное вмешательство жесткой организующей руки, т.е. проведение языковой политики и языкового регулирования в духе
целенаправленного и для всех очевидного институционального правления" (Fix 1999, Autorität, с. 66); 2) внутренне давление -приспособление граждан к обстоятельствам жизни, выражающееся в их речевом поведении, т.е. осуществлении своих речевых действий по определенным моделям и использовании привычных речевых формулировок как "коммуникативных заготовок"
(Fertigteilkommunikation).
Как же осуществляется это внешнее давление? В статье У.Фикс "Что мешает гражданам говорить свободно? Организация дискурса в ГДР" (Fix 1999, Was hindert), опубликованной по докладу на 3-м симпозиуме Немецких Академий Наук на тему "Языковая политика, языковая способность, язык и власть" дается следующий ответ на этот вопрос: 1) через внедрение идеологически строго ориентированных терминологических систем и, следовательно, безальтернативных моделей мышления и восприятия действительности, что особенно ярко проявлялось в сфере общественных наук; 2) через сужение понятийного горизонта, т. е. через государственно-идеологическое регламентирование не только языка науки, но и обиходно-бытового языка. В частности, во вступительных замечаниях к четвертому тому "Словаря современного немецкого языка" под ред. Р.Клаппенбах и В.Штейница (Wörterbuch 1975, с. 2412) была сформулирована следующая задача: "Лексикографическими средствами способствовать укреплению социалистического сознания граждан ГДР, а также помогать людям в других странах лучше понимать язык социалистического немецкого государства и противодействовать попыткам злоупотребления немецким языком со стороны монополистической буржуазии"; 3) через идеологически обусловленный отбор учебной лексики для преподавания иностранных языков в школах и вузах. У.Фикс проанализировала тематические группы лексики в учебных пособиях по русскому и английскому языкам для школ ГДР и констатировала значительные диспропорции между общественно-политической лексикой и другими тематическими группами в пользу первой, ориентированной на создание исключительно положительного образа ГДР; 4) через регламентирование словоупотребления в средствах массовой информации, что осуществлялось, в частности, высшими партийными органами с помощью семинаров, коллоквиумов и других видов обучения; 5) через создание специфического дискурса спецслужб, в котором слова получали другие значения и стилистические оттенки,
например, Jugendlicher "молодой человек": это слово приобрело негативную окраску, поскольку постоянно соотносилось с отрицательными явлениями.
Внутреннее давление проявляется в виде предварительной самоцензуры, интуитивного избегания "неоппортунистической лексики" (nichtopportuner Wortschatz). Речевая практика в условиях внутреннего давления характеризуется постепенным привыканием к определенным речевым моделям (sprachliche Habitualisierung von Mustern; см. об этом также (Fix 1997, Wortzuteilung); постепенной десемантизацией слов; усилением абстрактного компонента их значения; увеличением общего количества таких слов; внедрением в речь метафор, направленных на коррекцию восприятия действительности в желательную для властей сторону (метафорика борьбы с внешним и внутренним врагом, постоянными трудностями; метафорика братства); сужением и изменением значения слов за счет использования эвфемизмов. Так, растет число слов-символов, создающих псевдодискурс, например: "счастливое будущее нашего народа", "становление и развитие нашего государства", "общее благо", "нерушимая дружба", "высокие и благородные цели социализма". Как отмечал уже в 1971 г. Г.Клаус, "опасность таких обобщенных символов (aggregierte Symbole) состоит именно в том, что они весьма далеки от действительности, что истинность их значения может быть проверена лишь очень нескоро и что поэтому они могут выстраивать псевдомиры, создающие единое целое, своего рода систему, компоненты которой поддерживают друг друга" (Klaus 1971, с. 63).
Типичной для официального дискурса ГДР была также высокая частотность конструкций noch + Komparativ "еще + сравн. степ. прил." (sich noch enger um die SED, ihr Zentralkomitee und dessen Generalsekretär ... zusammenschließen " еще теснее сплотиться вокруг СЕПГ, ее Центрального Комитета и его Генерального секретаря ..."), ständig / weiter + Infinitiv "постоянно / далее + инфинитив" (das sozialistische Bewußtsein ständig erhöhen "постоянно повышать уровень социалистического сознания"). Как вышеназванные метафоры, так и эти конструкции должны были выражать предпосылку: "В ГДР все хорошо" и закреплять модель восприятия, согласно которой существует положительная основа, которую только следует укреплять.
В вышеназванной статье, посвященной организации дискурса, У. Фикс подчеркивает, что все вышеприведенные способы его
организации существуют в любом обществе. Существенно, однако, то, что в тоталитарном обществе направление и цели их использования безальтернативно определяются одной единственной инстанцией, в результате чего формируется монологический гомогенный дискурс.
Самым распространенным типом поведения в условиях внутреннего и внешнего давления является приспособление ("смена языкового кода", Code-Switching). В публичной ситуации, т.е. когда невозможно было обсуждать действительно важные для людей проблемы, официальный язык использовался как форма выражения (осознанной и неосознанной) поддержки существующей системы. В узком же кругу люди говорили на своем настоящем языке, и только на нем они могли действительно обсуждать свои проблемы. К существовавшим формам дискурсивного сопротивления У.Фикс относит следующие: 1) неучастие в публичном дискурсе; 2) использование навязываемого языка как средства иронии и, следовательно, выражения своей дистанцированности от правил официального дискурса; 3) "принципиальное нарушение правил официального дискурса ... , последовательное уклонение от использования официального языка и обращение к дескридитированному регистру собственного языка. Все это - с осознанием того, что таким образом проявляется неконформизм по отношению к системе" ( Fix 1999, Was hindert, c. 155).
Отношение к собственному речевому поведению граждан бывшей ГДР было объектом исследовательских проектов "Языковые биографии" (см. выше) и "Чужие в родном языке" ("Fremdheit in der Muttersprache"). О результатах проведенных социолингвистических исследований У.Фикс сообщила в докладе на конференции в г. Кемниц (Германия) "Язык в развивающихся регионах. Языковая коммуникация в новых федеральных землях: предпосылки, развитие, проблемы" и изложила в статье "Объяснение и оправдание: интерпретация собственного коммуникативно-языкового прошлого в интервью; попытка анализа" (Fix 1997, Erklären). Автор исходит из концепции "истории устной речи" (Oral Language History) (ср. Fix 1997, Die Sicht), согласно которой изменения в сознании отдельных людей имеют значение для выявления общеязыковых изменений. Обращают на себя следующие виды языковых изменений в бывшей ГДР: 1) изменения в текстовых моделях и словоупотреблении прежде всего в институциональной коммуникации (административном уп-равлении, сферах юстиции, экономики, образования и т.д.); для жи-телей новых
федеральных земель это означало необходимость овладе-ния многими новыми языковыми средствами; 2) изменения в "малых ритуалах повседневности" (kleine Rituale des Alltags), с помощью которых регулируется внутренняя жизнь социальной группы (например, формы приветствий и обращений); 3) стилистические из-менения в речевой коммуникации, обусловленные значительными культурными различиями в двух частях Германии; эти различия необ-ходимо было сначала осознать и затем, соответственно, сориен-тировать свой собственный речевой стиль, - адаптируясь к ним или отвергая их; 4) изменения в самой организации дискурса, обуслов-ленные совсем другими правилами: кто, что, когда и как говорит.
Взятые интервью свидетельствуют о том, что все эти изменения фиксируются индивидуальным сознанием, оцениваются и комментируются индивидуумами. Существенно, что эти комментарии и оценки носят, как правило, политический характер, т. е. языковая критика осуществляется как критика политическая (Fix 1997, Erklären, с. 188). Возникает, однако, вопрос: насколько можно (и можно ли вообще) придавать этим индивидуальным высказываниям о языковой ситуации обобщающее значение? У.Фикс отвечает на этот вопрос следующим образом: Конечно, каждое интервью есть субъективное отражение прежней и нынешней языковой ситуации, однако это не означает, что такое отражение несущественно для формирования коллективного представления, так как каждая индивидуальная память все же коллективно обусловлена (cp. Halbwachs 1991), что проявляется, в частности, в типизированности нашего повседневного мышления. Так, в интервью представление и интерпретация языкового и политического прошлого осуществляется по двум типовым моделям: 1) сообразно представлениям тех, кто сознательно поддерживал систему (т.н. "замешанные", Involvierte) и 2) сообразно представлениям тех, кто ее не поддерживал (т.н. "незамешанные", Nichtinvolvierte). Ответы этих людей различаются и по содержанию, и по языковой форме, что также типично.
В ГДР большинство членов общества были практически исключены из активного участия в публичной коммуникации. С наступлением перемен в общественной жизни (die Wende) прежний публичный дискурс разрушился, новые же правила публичного общения сложились лишь постепенно (например, во время "круглых столов", так что был некоторый период безнормативного речевого общения, или, как его называет У.Фикс, "время без поводырей" (Zeit ohne Gängelung),
который, однако, охарактеризовался "высшим коммуникативным напряжением" (Fix 1997, Erklären, S. 190) и высшими достижениями в речевой коммуникации (об этом свидетельствуют материалы интервью). С объединением Германии этот период завершился.
"Открытый дискурс" (offener Diskurs) сменился упорядоченным, как это принято в демократическом обществе, дискурсом, регулируемым множеством правил, образцов и процедур. Разительное отличие от дискурса в ГДР заключалось в том, что его порядок определялся целым рядом общественных институтов, а не каким-то одним. Удивление многих граждан бывшей ГДР вызвало то, что снова появились правила, ведь многие представляли себе демократическое общество как общество, свободное от таковых. В наличии же правил, в том числе и дискурсивных, многие усмотрели "дефект демократии" и основание для оправдания прежних ком-муникативных отношений. При этом часто упускался из виду поли-фонический характер нового дискурса и возможность индивиду-ального вмешательства в него, пусть и не всегда беспроблемного.
Люди, поддерживавшие режим в ГДР, следовали в своих интервью оправдательной аргументативной стратегии по типу "все везде одно и то же" (иногда добавляя: "лишь с обратным знаком") или "все изменяется к худшему". Такая аргументация свидетельствует о том, что опрошенные испытывают чувство неудобства в новой коммуникативной ситуации, своего рода "культурный шок". У.Фикс поддерживает в этой связи точку зрения В.Вагнера, который считает, что "даже искаженная истина, в которую не верят, может создать чувство безопасности, стабильности и определенной ориентации (Wagner 1996, с. 106). По мнению У. Фикс, исследовать проявления культурного шока в общественно-политической сфере в его индивидуальном измерении можно с помощью этнометодологического подхода к политической коммуникации, разработанного В.Патцельтом (Patzelt 1987; 1989). Автор пишет об иммунизирующих стратегиях (Immunisierungs-strategien), которые выработались у многих членов речевого коллектива, поддерживавших прежние порядки, чтобы защитить в собственных глазах то, что раньше казалось само собой разумеющимся, и оправдать собственное поведение. У. Фикс обращает особое внимание на следующие три стратегии (Patzelt 1989, S. 60:1) "привычное введение нормализующих переменных (normalisierende Variablen) при трудностях в интерпретации ситуации, т.е. ссылка на само собой разумеющуюся
норму: "Говорение на двух языках мы считали нормой. И это ведь везде считается нормальным"; 2) "привычное использование контекстов, снимающих проблему ( entproblematisierende Kontexte): "Дело рабочего класса было правым. И никакое средство, служившее этому, не может быть неправым"; 3) "привычная интерпретация любых явлений действительности в соответствии с собственными ин-тересами": "Конечно, в ГДР допускались ошибки. Но мне ведь жи-лось хорошо. Почему же я должен был быть настроен против ГДР?"
Как отмечает У.Фикс, к "иммунизирующим стратегиям" в интервью прибегают прежде всего "замешанные" (см. выше), так как они чаще всего не уверены в правильности своей оценки прошлого, неуверенно чувствуют себя в настоящем, им кажется, что их идентичность подвергается сомнению; для них "рухнули все опоры". Основной целью такой стратегии является самооправдание, что достигается с помощью таких речевых актов, как самопрезентация, приписывание себе определенной роли и т.д. Основной смысл такой аргументации заключается в утверждении: "Значение имеет то, что общепринято". Так, одна из респондент сказала: "Ну, так уж принято, и я тоже должна была это делать, особенно не ломая себе над этим голову. Так было тогда, так это и сегодня". Логика такой аргументации: "Если все это делают, то это нормально. Нормальность есть достаточное основание для действия".
В завершение обзора необходимо сказать еще об одном проекте, посвященном специфике языковой ситуации и, соответственно, речевой практики в ГДР, - о проекте "Изменения в ритуальности" ("Wandel in der Ritualität"). В основе этого проекта лежат следующие посылки: 1) в официальной речевой коммуникации ГДР имели место злоупотребления ритуалами в целях стабилизации политической системы; 2) изменения в речевой коммуникации в значительной степени проявляются в изменениях стилистических и текстовых моделей, причем эти изменения касаются не только языковых форм, но и визуально-эстетических, музыкальных, хореографических. Таким образом, исследование ритуалов общения - это задача общесемиотическая.
Ритуальность имеет два аспекта: 1) количественный: ритуальность, проявляется в гораздо большем числе мало- и крупноформатных ритуалов, нежели принято думать; в тоталитарном обществе ритуализируются не только религиозные обряды, но и политические и повседневные; 2) качественный: ритуальность
проявляется в особо важные моменты общественной и частной жизни, а также в пограничных ситуациях ( выборы, партийные съезды, свадьбы, крестины, похороны и т.д.).
У.Фикс называет следующие основные положения выполненного исследовательского проекта:
1) ритуалы фиксируют и укрепляют ценности, выходящие за рамки данной ритуализированной ситуации: как правило, речь идет о публичном выражении своей убежденности в стабильности позиций определенной социальной группы (например, СЕПГ), мировоззрения (марксистско-ленинской философии), норм жизни (партийной дисциплины, демократического централизма); стабилизации названных ценностей служили и политические тексты;
2) ритуалы способствуют сплочению группы, поскольку в них участвуют все ее члены (совместные действия могут иметь и речевой характер, например, скандирование лозунгов, пение песен);
3) ритуалы маркируют и организуют переход группы или индивида из одного состояния в другое ("социалистическое бракосочетание" sozialistische Eheschließung , "социалистическое посвящение во взрослые" sozialistische Jugendweihe , "прощание с трудовым коллективом перед уходом на службу в Национальную Народную Армию" Verabschiegung von Betriebsmitgliedern zum Dienst bei der Nationalen Volksarmee);
4) ритуалы совершаются по институционализированным моделям, нормирующим поведение участников. Одновременно ритуалы обеспечивают психологическую разгрузку, так как они избавляют участников от необходимости сохранять индивидуальность;
5) ритуалы, как правило, экспрессивно окрашены, так как они нужны не для сообщения смысловой информации, а для интеграции группы. Последнее достигается более успешно в эмоциональной сфере, чем в логической;
6) ритуалы являются частью нашей культурной памяти. По наблюдениям У.Фикс, в ГДР речевое общение характеризовалось чрезвычайной ритуализованностью текстов. Даже те типы текстов, которые, казалось бы, не должны были иметь ритуального характера (например, письма читателей в газету) (Fix 1993), все же были ритуализованы (тем более это касалось таких типов текста, как "рабочий план", "отчет", "передовая статья").
После событий 1989 г. началась явная де-ритуализация типов текстов, в результате чего тексты стали обретать свои изначальные функции. Одновременно из коммуникации исчезали некоторые ритуальные действия и связанные с ними типы текстов (например, прием в пионеры и, соответственно, "Клятва пионера-тельманца").
В проекте "Изменения в ритуальности" анализировались следующие праздничные ритуалы, имевшие место в ГДР: 1 Мая, Посвящение молодых людей во взрослые, Вазунгский карнавал. Для исследования были отобраны именно эти праздники, так как можно было предположить, что они видоизменятся, но не исчезнут из жизни и после объединения Германии: 1 Мая - как политический ритуал (принятый во многих западных странах), Посвящение во взрослые - как автобиографический, а Вазунгский карнавал - как, на первый взгляд, неполитический, но критически отражавший политические ритуалы в ГДР, т.е. как своего рода политический анти-ритуал.
Как следует из материалов данного обзора, У. Фикс комплексно исследует языковую специфику социокультурного пространства и дискурса ГДР, которая определялась принципами социально-политического устройства страны.
Список литературы
1. Fix U. Autorität als Topos: Verweigerung und Anerkennung von Sprachautorität unter den
Kommunikationsbedingungen der DDR // Autorität der/in Sprache, Literatur, neuen Medien: Vorträge des Bonner Germanistentags 1997. — Bielefeld, 1999. — Bd. 1. — S. 59-78.
2. Fix U. Die Sicht der Betroffenen: Beobachtungen zum Kommunikationswandel in den neuen
Bundesländern // Der Deutschunterricht. — Seelze, 1997. - H. 1. — S. 34-41.
3. Fix U. Erklären und Rechtfertigen: Die Darstellung der eigenen sprachlichkommunikativen
Vergangenheit in Interviews. Ein Analyseansatz // Dt. Sprache. — Bielefeld, 1997. — Jg. 25, H. 2. - S. 187-194.
4. Fix U. Medientexte diesseits und jenseits der "Wende": Das Beispiel "Leserbrief' // Sprache in
den Medien nach 1945. - Tübingen, 1993. - S. 20-55.
5. Fix U. Ritualität im Wandel - Projektbericht // Ritualität in der Kommunikation der DDR:
Ergänzt durch eine Bibliographie zur Ritualität. - Frankfurt a. M. etc.: Lang, 1998. - S. IX-XXII.
6. Fix U. Was hindert die Bürger am freien Sprechen? Die Ordnung des Diskurses in der DDR //
"Werkzeug Sprache": Sprachpolitik, Sprachfähigkeit, Sprache und Macht. 3. Symposion der Deutschen Akademien der Wissenschaften. - Hildesheim etc., 1999. - S. 141-163.
7. Fix U. Wortzuteilung, Wortverknappung, Wortverweigerung, Wortverbot: Die Rolle von
Benennungsforschung bei der Steuerung des Diskurses // Nominationsforsschung im Deutschen: Festschrift für Wolfgang Fleischer zum 75. Geburtstag. - Frankfort a. M. etc.: Lang, 1997. - S. 345-359.
8. Foucault M. Die Ordnung des Diskurses. - Frankfurt a. M.: Fischer, 1996. - 94 S.
9. Halbwachs M. Das kollektive Gedächtnis. - Frankfurt a. M.: Fischer-Taschenbuch-Verl. 1991.
- VII, 163 S.
10. Klaus G. Sprache der Politik. - B.: VEB Dt. Verl. der Wiss., 1971. - 294 S.
11. Konersmann R. Der Philosoph mit der Maske, Michael Foucaults "L'ordre du discourse" // Foucault M. Die Ordnung des Diskurses. - Frankfurt a. M., 1996. -S. 51-91.
12. Patzelt W.J. Grundfragen der Ethnometodologie: Theorie, Empirie und politwissenschaftlicher Nutzen einer Soziologie des Alltags. - Munchen: Fink, 1987. — 384 S.
13. Patzelt W.J. Methoden politischen Sprechens: Die ethnomethodologische Perspektive // Forum für interdisziplinäre Forschung. — Dettelbach, 1989. - H. 2. — S. 58-68.
14. Wagner W. Kulturschock Deutschland. - Hamburg: Rotbuch, 1996. - 238 S.
15. Wörterbuch der deutschen Gegenwartssprache / Hrsg. von Klappenbach R., Steinitz W. — B.: Akad.-Verl., 1975. — Bd 4. — S. 2405-3212.
H.H.Tpowma
