CC BY
18Мирового банка и ООН). Широко представленная в обзоре хроника текущих экономических событий года в основном базируется на материалах агентств Reuters, Dow Jones и AP.
Глава первая: 2000 ГОД - ГОД ГЛОБАЛИЗАЦИИ
2000 год можно назвать годом глобализации уже хотя бы потому, что в этом году в мировой экономической литературе проходила ожесточенная дискуссия относительно самого понятия глобализации. Исследователи спорили относительно того, означает ли глобализация образование некоего единого мира, все ли выигрывают от глобализации, не является ли она каким-то заговором богатых западных стран с целью нажиться за счет бедных. Наконец, бурные протесты противников глобализации, вылившиеся в настоящие уличные бои (например, в ходе совместной сессии МВФ и Мирового банка в Праге осенью 2000 г.), привели к дискуссии о том, не пришел ли глобализации конец именно в этом году. Мол, можно ли говорить об образовании единого мира, если развивающиеся страны начали, в сущности, пропагандистскую войну против Запада, а на самом Западе многие ругают собственные правительства за те беды, которые приносит глобализация экологии в мире и населению беднейших стран.
Со своей стороны отметим, что эти дискуссии служат лишним подтверждением того, что глобализация в 2000 г. достигла своего наивысшего развития. Ведь никто не стал бы спорить о том, что неважно, а тем более о том, чему уже пришел конец.
Но разумеется, все это не означает, что дискуссия о глобализации началась именно в 2000 г. Она проходит со все возрастающей страстностью все последние годы. Например, Ф. Келли и К.Олдс (Сингапурский национальный ун-т) отмечают: «Озабоченность всем «глобальным» стала символической (если не лазать навязчивой) чертой нашего времени. Национальные политические лидеры постоянно используют глобальную риторику, чтобы оправдать шаги своих правительств в экономической и социальной сферах. В их речах глобализация представляется непреодолимой силой, которая неизбежно трансформирует экономику и общество всех стран. Ученые и журналисты присоединились к политикам. Каждая из общественных наук спешит застолбить свой участок глобализации. В 1980-1984 гг. за пять лет в мире вышло всего 13 книг по глобализации. В 1992-96 гг. за пять лет вышла 581 книга. Только в одном 1996 г. вышло 211 книг. А сейчас
5
почти каждая работа, касающаяся политики или экономики, в той или иной степени посвящена глобализации» (12, с.1)
Что же такое глобализация?
А.Кацович (Еврейский ун-т, Иерусалим) отмечает следующее: «Что такое глобализация? С этим термином возникла некоторая путаница. А на самом деле глобализация - это набор взаимосвязанных изменений в экономике, идеологии, технологии и культуре» (11, с.528). Экономические изменения включают в себя интернационализацию производства, резко увеличившуюся подвижность капитала и усилившуюся экономическую взаимозависимость. Экономические проявления глобализации включают в себя пространственную реорганизацию производства, развитие промышленности через границы, рост финансовых рынков, распространение одинаковых потребительских товаров в отдаленных странах и массовое перемещении рабочей силы. Идеологические изменения включают в себя: либерализацию торговли и инвестиций, дерегулирование, приватизацию и принятие политической демократии в институциональной сфере. Технологические изменения: информационные и коммуникационные технологии, которые сужают мир, переход от товаров к услугам. Наконец, культурные изменения -всемирная гармонизация вкусов и стандартов. «В целом глобализация может быть определена как интенсификация экономических, политических, социальных и культурных связей через границы. Глобализация - это комбинация соглашений о свободной торговле, Интернета и объединения финансовых рынков, которая превратила мир в единый и очень конкурентный рынок» (11, с.529).
Однако споры продолжаются. Например, спор о том, появляется ли в результате глобализации некий единый мир. Б. Джессоп (ун-т Ланкастера, Великобритания) считает, что нет: «То, что сейчас называют экономической глобализацией, редко (если вообще когда-нибудь) предполагает структурную интеграцию и стратегическую координацию в масштабах всего мира» (9, с.22). На самом деле имеются в виду следующие процессы: интернационализация национального экономического пространства из-за большей активности капитала, готового направиться в любую страну, и большей открытости стран для притока этого капитала; формирование региональных экономических блоков, включающих в себя несколько национальных экономик - блоки в Северной Америке, Европе и Восточной Азии - и развитие связей между этими блоками; углубление транснационализации - транснациональные банки и компании переходят от ограниченных операций за рубежом к
6
общемировой стратегии (иногда она заключается в «глобальной локализации», когда глобальная стратегия предусматривает максимальное использование местных особенностей каждой страны); развитие общемировых норм и стандартов и появление фирм-космополитов, не имеющих ярко выраженной национальной базы. «Все эти процессы, конечно, способствуют структурной интеграции и стратегической координации. Однако нельзя говорить, что в результате появляется какой-то единый равномерно развивающийся мир. В результате процессов глобализации местные особенности не исчезают, а просто по-другому используются. Глобализация означает «мыслить глобально, но действовать локально». Потому что для участия в глобальном разделении труда вовсе не обязательно присутствовать везде. Не случайно такие убежденные сторонники глобализации, как Майкл Портер, призывают развивать конкурентные преимущества отдельных стран, чтобы воспользоваться преимуществами глобализации» (9, с.23).
А авторы вышедшего в сентябре 2000 г. доклада «Мировой банк-2000: партнерство для развития», считают, что глобализация - это как раз превращение мира в единое целое. Глава Мирового банка Джеймс Вулфенсон именно так и выразился: «Глобализация делает из мира единое глобальное образование. Национальное и интернациональное сливаются. Вспомните последний финансовый кризис, СПИД, глобальное потепление. Быстрое развитие технологии изменяет наш стиль жизни и стиль ведения бизнеса. Наблюдается невиданный расцвет частного сектора - частные потоки капитала, например, в развивающиеся страны теперь как минимум в пять раз превышают западные правительственные источники финансирования этих стран. В бедных странах происходит быстрая урбанизация, появляется гражданское общество, развивается демократия - и власть постепенно переходит от центрального правительства на местный уровень. Страны, которые смогут воспользоваться этими тенденциями, совершат невиданный скачок вперед. Те страны, которые не хотят меняться, остаются в стороне от интеграции, деградируют. Их отсталость возрастет, их неравноправное положение по отношению к другим странам усугубится» (18, с.7). Авторы доклада решают вопрос о соотношении глобализации и локализации следующим образом: это не конкурирующие процессы и не две стороны одного и того же явления. Эти процессы развиваются одновременно и независимо друг от друга - один в экономике, другой в политике и власти: «Мы наблюдаем в 2000 г. два феномена. Один из них - растущая интеграция экономик различных стран (глобализация).
7
Другой - растущее желание людей участвовать в управлении своими странами (локализация)» (18, с.55).
Глобализация описывается следующим образом: «Технологические достижения в связи и коммуникациях сделали возможным мгновенную передачу информации о том, что происходит в доме, на фабрике или на фондовой бирже на другой стороне земного шара. Растущая роль услуг и информации в мировой экономике означает, что все большая доля производимых товаров невесомы - они транспортируются по оптиковолоконным кабелям, а не по морю на грузовых кораблях. Но в то же время невиданное совершенствование транспортных технологий и сетей резко снижает издержки по традиционной доставке товаров по земле, морю и воздуху. Развитие компьютерных технологий делает все легче налаживание новых связей. В 1997 г. в мире было 20 млн. хостов Интернет. В начале 2000 г. этих хостов уже было около 50 млн. Многонациональные компании теперь создают производственные цепи, охватывающие несколько стран. Сырье и компоненты могут привозиться из двух разных стран, конечный товар изготавливаться в третьей, а продаваться он будет в четвертой и пятой. Выбор товаров несколькими покупателями, скажем, в Лондоне или Токио тут же становится информацией, которая оказывает немедленное влияние на производственный процесс во всем мире» (18, с.60). А вот как описывается локализация: «Рост образовательного уровня населения, технологические нововведения, которые позволяют политическим идеям и достоверной информации свободно циркулировать по всему, а также экономический крах стран с централизованной плановой экономикой вызвали тенденцию локализации. Во все большем количестве стран появляется демократическое правление и граждане начинают участвовать в политике путем выборов - на национальном и местном уровнях. Центральные правительства все охотнее делятся ответственностью и деньгами с местными органами власти, которые гораздо ближе к гражданам. А ведь именно на обычных граждан влияют решения, принимаемые политиками» (18, с.60). Общий вывод таков: глобализация и локализация - термины, которые вызывают живую реакцию, их хвалят либо ругают. Глобализацию хвалят за те новые возможности, которая она дает: увеличение доступа к рынкам и технологиям может способствовать повышению производительности и повышению жизненного уровня. Но глобализацию ругают за то, что она нарушает привычное течение жизни: местные предприниматели сталкиваются с наплывом импортных товаров и ростом конкуренции; местные работники боятся потерять свое место;
8
банки (да и все участники национальных рынков) считают для себя опасным огромный приток иностранного капитала. Локализацию хвалят за активизацию участия граждан в принятии решений - она дает возможность людям самим строить жизнь в своей стране. Децентрализация политики, при которой все больше решений принимается на местном уровне, ближе к избирателям, делает управление эффективнее и ответственнее. Но локализация может повредить макроэкономической стабильности. Местные органы власти имеют тенденцию брать чрезмерно много денег взаймы и безудержно их тратить. И в конце концов им приходится прибегать к финансовой помощи центра. «Самый лучший выход - не ругать и не хвалить глобализацию и локализацию. Эти феномены просто не игнорировать, а стараться использовать» (18, с. 61).
Разумеется, о глобализации говорят давно. Но именно 2000 г. можно назвать годом глобализации. Об этом свидетельствует хотя бы то, что впервые доклад МВФ по итогам года так и назывался: «МВФ-2000: заставляя глобальную экономику работать для всех» (см. 15).
И все события в мире в 2000 г. доклад связывает именно с глобализацией. «Что такое глобализация? Экономический смысл этого понятия - растущая интеграция национальных экономик в мире, в частности с помощью внешнеторговых и финансовых потоков. Иногда имеется в виду также небывало увеличившийся переток через национальные границы рабочей силы, знаний и технологий. В глобализации нет ничего таинственного. Она лишь переносит через национальные границы действие тех же самых рыночных сил, которые веками действовали на всех уровнях экономики - на сельском рынке, в городской промышленной торговле, на столичной фондовой бирже» (15, с.36). Но отдельные страны постепенно понимают, что преимущества глобализации - это преимущества расширения рынка. Увеличившийся рынок и усилившаяся конкуренция сами по себе обеспечивают рост экономической эффективности.
На Интернет-экономике, которая является едва ли не символом глобализации, стоит остановиться отдельно. Как подчеркивают эксперты известной консультационной фирмы PriceWaterhouseCoopers, возможности Интернета чрезвычайно воодушевили деловой мир - такого не было со времен послевоенного промышленного бума. Так называемая «электронная коммерция» очень отличается от обычной. Это виртуальная продажа и покупка товаров, позволяющая сочетать эффективность Интернет и повседневные коммерческие нужды. Производство, продажа,
9
продвижение товара на рынок, обслуживание клиентов, купивших товар, организация бизнеса - все это работает гораздо лучше, когда ликвидируются барьеры времени и пространства» (22, с.8). Речь идет не только о том, что обычные товары можно предлагать через Интернет с их последующей доставкой, так сказать, по земле, воде и воздуху. Но и о том, что многие товары (например, финансовые консультации или программное обеспечение) можно продавать непосредственно по компьютерным сетям.
В 1998 г. 77% всех электронных коммерческих сделок заключалось на территории США и Канады (на общую сумму в 28,9 млрд. долл.), 14 - на территории Западной Европы (на общую сумму в 5,4 млрд. долл.), 6 - в странах Азиатско-Тихоокеанского региона (2,2 млрд. долл.), 2 - в Канаде (0,8 млрд.), 1% - в Латинской Америке (0,2 млрд долл.).
В 2003 г., по прогнозам, доля США несколько снизится - до 53% (впрочем, объем сделок возрастет до 654 млрд.). Заметно увеличится доля Западной Европы (до 29% или 358 млрд. долл.), и Латинской Америки (до 7% или 84 млрд. долл.) (22, с. 12).
Одно из главных преимуществ электронной коммерции заключается в том, что потребитель товаров может не выходить из дома -достаточно подключить свой персональный компьютер к Интернет. В декабре 2000 г. по этому показателю лидировали граждане США -98 млн. человек имели домашний компьютер, подключенный к Интернет. На втором месте Япония (15 млн. человек). Затем идут Германия (13 млн.), Великобритания (10 млн.) и Канада (9 млн.).
Надо заметить, что в 2000 г. американская Интернет-экономика (имеется в виду не только электронная коммерция посредством Интернет, но и оборот компаний, производящих оборудование для этой всемирной сети и предоставляющих услуги ее пользователям) продемонстрировала совершенно удивительный рост. Ее доходы возросли до 830 млрд. долл. (т.е. за год увеличились на 58%). К середине года в этой экономике было занято 3,1 млн. человек (за первую половину года было создано 600 тыс. новых рабочих мест - рост на 24%). Следует отметить, что только 28% работников в американской Интернет-экономике занимаются техническим обслуживанием компьютерных систем. Среди всех категорий работников здесь наибольшую долю (33%) составляют люди, занимающиеся непосредственно сбытом товаров. Пока в ВВП США Интернет-экономика составляет только 2%. Однако она явно будет развиваться так же быстро. Как отмечает профессор Техасского университета Эндрю Винстон: «Сейчас много говорят о том,
10
что созданные специально для работы в Интернете мелкие компании довольно часто разоряются. Но на самом деле им принадлежит всего 10% общего оборота Интернет экономики. Они могут разоряться, однако «новая экономика» все равно будет расти, потому что все больше солидных традиционных компаний часть своей торговли проводят через Интернет, в форме электронной коммерции» (Reuters - 12.01.2001)
Однако электронная коммерция создает не только новые возможности, но и новые проблемы для фирм, которые ей занимаются. «По определению она заключается в свободном потоке информацией - а это важный товар, права на который необходимо защищать, коль скоро он попал в киберпространство. Между тем законы, касающиеся бизнеса, различаются от страны к стране. Несведущие комментаторы часто изображают Интернет как Дикий Запад, где не действуют никакие законы. А в действительности все наоборот. В некоторых случаях получается, что законы всех стран действуют одновременно» (22, с.8). Обычно фирмы прекрасно знакомы с законами, которые действуют на территории их собственной страны и тех стран, которые представляют для них традиционный рынок. Но выход на глобальный рынок все меняет. В сущности, продавец товара через Интернет предлагает товар всем пользователям сети во всех странах. Может оказаться так, что продажа таких товаров в той или иной стране будет признана незаконной. Может оказаться также, что покупателю по законам его страны разрешено отказаться от оплаты покупки (и он, например, сможет пользоваться финансовой информацией бесплатно). Покупатель может не предъявить спроса на товары, предлагаемые в электронной форме, так как их покупка приводит для него к финансовым потерям (например, если электронные счета из-за рубежа предоставляются в форме, неприемлемой для местных налоговых инспекций, покупателя могут оштрафовать). Наконец, может оказаться так, что в стране, где живет покупатель информации, отсутствует достаточная защита прав интеллектуальной собственности и он может эту информацию не покупать, а бесплатно использовать пиратским образом.
Заметим, что в 2000 г. эти проблемы действительно мешали участникам электронной коммерции. В докладе голландской аналитической компании Forrester Research BV отмечается, что руководители западноевропейских корпораций не торопятся переходить на новую систему торгов из-за того, что обеспокоены правовыми вопросами торговли в Интернете - прежде всего обеспечением конфиденциальности данных. Результаты опроса, проведенные Forrester
11
среди руководителей 40 компаний, показали, что менее половины опрошенных полностью уверены в безопасности совершения сделок через Интернет, в то время, как 18% просто считают их опасными. Участники опроса отметили, что законодательство ЕС защищает конфиденциальность частной переписки в Интернете, однако корпоративная информация под действие закона не подпадает. Переломить ситуацию должны прежде всего сами стороны, заинтересованные в торговле через Интернет. По мнению старшего аналитика компании Forrester Research Яаапа Фавье компаниям придется самим добиваться от законодателей обеспечения правовой защиты всех аспектов торговли через Интернет. (The Wall Street Journal - 23.09.2000).
«Впрочем, разница в национальных законодательствах может приносить не только дополнительные трудности, но и дополнительные выгоды. Яркий пример - законодательство о налоге на добавленную стоимость или налоге с продаж. В большинстве стран экспортные товары от этих налогов освобождаются. С обычных импортных товаров такие налоги взимаются - однако пока еще не придумано способа облагать налогами информационные товары, импортируемые в электронном виде. Поэтому датская фирма, продающая информационные товары по компьютерным сетям, должна будет по закону взимать со своих датских потребителей 25%-ный налог с продаж - однако со своих зарубежных покупателей она, по тем же датским законам, налога брать не должна, так как явно имеет место экспорт. Никто не мешает, однако, этой компании создать дочернее предприятие, скажем в США, и снабжать датских потребителей также без взимания с них налогов» (22, с.14).
Прекрасным примером использования возможностей законодательств различных стран в условиях глобализации стали в 2000 г. действия финской компании Nokia - лидера мировой мобильной связи (заметим, что по итогам проведенного в конце года опроса около 20 тыс. человек из 18 европейских стран European Trusted Brands Survey торговая марка этой фирмы оказалась гораздо более популярной у европейцев, чем любая другая торговая марка мира - на первое место ее поставили 40% опрошенных). В ноябре 2000 г. Nokia объявила, что переносит свои подразделения, имеющие отношения к использованию авторских прав, в США. Речь идет прежде всего о практике ведущих производителей мобильных телефонов, особенно Nokia, использовать в качестве многочисленных вариантов звонка специально сочиненные музыкальные произведения. В Западной Европе фирмы не могут напрямую платить гонорары авторам и исполнителям этих произведений. В соответствии с
12
законами европейских стран исключительное право на сбор авторских гонораров за исполнение и использование произведений имеют специальные авторские общества. В США антимонопольное законодательство запрещает предоставление таких исключительных прав кому бы то ни было - фирмы имеют право заключать контракты непосредственно с авторами и добиваться более низких цен за использование их произведений. (Dow Jones; 21-11-00). Компанию Nokia можно вообще счесть чемпионом глобализации в 2000 г. Доходы ее возросли за год почти на 35%, а курс акций только за вторую половину года вырос на 20%. Эта компания контролирует 30% мирового рынка мобильных телефонов (в мире, по прогнозам Nokia, будет 1 млрд. таких телефонов к началу 2002 г.). В прошлом году Nakia продала 130 млн. мобильных телефонов из 410 млн. всего проданных в мире. Заметим, что, по оценкам Nokia, в 2000 г. в мире было продано 60 млн. мобильных телефонов с возможностью выхода в Интернет (Reuters, 5.12.2000).
Глобализация и развитие Интернет-экономики в 2000 г. стимулировало рекордный рост международных перемещений капитала. Действительно, борьба всех стран мира за иностранный капитал стала отличительной чертой 2000 г. В октябре 2000 г. Комиссия ООН по торговле и развитию (UNCTAD) опубликовала ежегодный доклад о мировых инвестициях (см. 23). Он затрагивает весь 1999 и начало 2000 г. Согласно докладу, мир переживает международный инвестиционный бум - в 1999 г. за рубеж было вложено более 800 млрд. долл., в 2000 г. зарубежные инвестиции, по оценке, значительно превысили 1 трлн. долл.
Сейчас продажа товаров зарубежными филиалами предприятий во всех странах дает 14 трлн. долл. в год - в два раза больше, чем мировой экспорт. Таким образом, можно сказать, что предприятия предпочитают не столько продавать товары зарубежным покупателям, сколько строить для них заводы на их территории (или покупать уже имеющиеся).
Согласно докладу, создание новых предприятий за границей и покупка уже имеющихся предприятий (то, что называется «прямыми зарубежными инвестициями») стали в 1999-2000 гг. всеобщей модой. Только за 1999 г. эти инвестиции за год увеличились на 16%. Капитал вкладывался в основном компаниями из богатых западных стран в богатые же западные страны - туда пошло 636 млрд. долл.(23, с.15).
Мировым лидером в привлечении инвестиций оказались США - за год иностранцы вложили в них 276 млрд. долл. А рекордсменами по вложению капитала за рубежом оказались компании Великобритании -199 млрд. долл. Японцы как инвесторы выступили очень скромно (они
13
сократили иностранные капиталовложения на 6% - до 23 млрд. долл.), зато иностранцы решили вкладывать деньги в Японию (инвестиции выросли в четыре раза - до 13 млрд. долл.). Страны Евросоюза инвестировали за рубежом 510 млрд. долл. (две трети всех мировых инвестиций). Помимо Великобритании, основными инвесторами были Франция и Германия. Главными реципиентами инвестиций в Евросоюзе были Великобритания и Швеция (23, с.17)
Отличительной чертой 1999-2000 гг. являлось то, что иностранные инвестиции в основном осуществлялись не в форме строительства новых предприятий, а с помощью международных слияний и поглощений фирм. В 1987 г. слияний и поглощений было на 100 млрд. долл., а в 1999 г. 720 млрд. долл. Зарубежные поглощения увеличились в 1999 г. на 35%, было заключено 6 тыс. сделок по покупке. В 2000 г. зарубежные поглощения, по оценкам, достигли 1 трлн. долл. Доля слияний и поглощений в прямых иностранных инвестициях достигла 80% (в индустриальных странах).
Это естественно. На Западе уже достаточно хороших предприятий, зачем строить новые, когда дешевле приобрести уже имеющиеся. Надо заметить, что здесь инвесторы действуют на внешнем рынке так же, как они действовали на внутреннем - просто из общего числа слияний и поглощений в 1999-2000 г. 30% составили международные (23, с.16).
Надо заметить, что из 720 млрд. долл. на долю слияний приходилось только 3%, остальное - поглощения (одна фирма просто покупала другую). Полные поглощения (покупка более 50% акций предприятия) составили две трети от общего числа поглощений. Неполные поглощения (покупка от 10 до 49% акций предприятия) составили в развивающихся странах одну треть всех поглощений и одну пятую в индустриальных странах. Важно отметить, что 70% всех поглощений были внутриотраслевыми - компании покупали предприятия своей отрасли. В основном поглощения происходили в автомобильной промышленности, фармацевтике, табачной промышленности. Только за 1999 г. зарегистрировано 109 «мегасделок», на сумму свыше 1 млрд. долл. каждая. Почти все - в Западной Европе. Западноевропейцы продали предприятий на 354 млрд. долл. купили на 519 млрд. долл. Главными покупателями и продавцами в Европе были фирмы Великобритании. Но все равно лучше всех в мире продавались американские фирмы. США продали иностранцам фирм на 233 млрд. долл. (1/4 сделок по слияниям и поглощениям на американском рынке проходила с участием иностранцев), а купили за рубежом на 112 млрд. долл.
14
В ноябре 2000 г. американская аналитическая компания Thomson Financial Securities Data обновила данные UNCTAD, опубликовав оценки слияний и поглощений в мире за 10 месяцев года. Всего в мире было заключено сделок по покупке компаний на 3,05 трлн. долл. (если учесть, что около 30% из них составляли международные, то объем зарубежных покупок предприятий можно оценить как раз в 1 трлн. долл.). США поставили новый рекорд слияний и поглощений - 1,64 трлн. долл. В качестве примеров можно привести приобретение нефтяной корпорацией Chevron Corp. компании Texaco Inc за 34 млрд. долл., и покупка корпорацией General Electric Co. корпорации Honeywell International Inc за 46 млрд. долл. Так как с участием иностранцев в США проходит одна четверть всех сделок, международные слияния и поглощения американских компаний можно оценить в 2000 г. в 400 млрд. долл. «Не оправдались предсказания, что в нынешнем году из-за нестабильности рынков объединений компаний будет меньше, чем в прошлом» -отметили сотрудники Thomson Financial Securities Data.
В 2000 г. наблюдалось еще одно свидетельство глобализации. Бум слияний и поглощений потребовал огромных денег и главными игроками на мировом кредитном рынке стали крупные компании, выпускающие свои облигации (прежде всего телекоммуникационные). В июне 2000 г. Deutsche Telecom установила мировой рекорд, разместив облигаций сразу на 14,6 млрд. долл. Надо заметить, что облигации Deutsche Telecom (выпущенные на срок от 5 до 30 лет) были рассчитаны на покупателей сразу из всех индустриальных стран. Три транша этих облигаций номинированы в долларах (на общую сумму 9 млрд. долл). Два транша номинированы в евро (на общую сумму в 3 млрд. евро). Еще два транша номинированы в английских фунтах (на общую сумм 925 млн фунтов), Наконец, один транш номинирован в иенах (на 90 млрд. иен). Впрочем, такие грандиозные заимствования в данном случае были связаны не только с намерением приобрести крупные пакеты акций других телекоммуникационных компаний, но и желанием участвовать в аукционе, организованном немецким правительством для продажи лицензий на использование частот для мобильных телефонов нового поколения стандарта UMTS за 50 млрд. (19, с. 308). Впрочем, многие исследователи сам бум слияний и поглощений (в особенности в Европе) в 2000 г. объясняли как раз тем, что компании внезапно получили возможность брать взаймы огромные деньги. По словам Эрика Пола (занимающего в банке Dresdner Kleiwort Benson пост «глобального руководителя отдела глобальных рынков») «сокращение долгов
15
западноевропейских правительств породило чудовищный поток денег, который хлынул и на рынок акций, и на кредитный рынок. А пересмотр пенсионной политики в Западной Европе создал дополнительный спрос на акции и облигации» (19, с.308). Таким образом, в определенной степени глобализации послужило ужесточение финансовой политики западных правительств.
Однако нужно заметить, что далеко не все исследователи считают 2000 г. годом глобализации. Некоторые считают, что как раз в этом году глобализация была поставлена под вопрос. Особое внимание они обращают на то, что как раз перед наступлением 2000 г., в декабре 1999 г. из-за массовых беспорядков противников глобализации была сорвана министерская конференция Всемирной торговой организации (ВТО) в Сиэттле. Между тем само начало деятельности ВТО в 1995 г. символизировало победу глобализации. Более того, эта организация должна была стимулировать дальнейшее углубление победившей глобализации. На конференции в Сиэттле собирались как раз начать новый раунд внешнеторговых переговоров и снять последние препятствия на пути свободного перемещения товаров и капитала. И вот эта конференция сорвалась. В 2000 г. ВТО фактически вообще не действовала. О ней вспоминали разве что в связи со вступлением в ВТО Китая, сопровождавшимся многочисленными спорами. Вопрос о гибели глобализации ставили такие разные исследователи, как принципиальный антиглобалист профессор Калифорнийского университета (США) Ч.Джонсон, известный защитник интересов развивающихся стран в дискуссиях с Западом Дж. Бхагвати (Совет по иностранным делам, Нью-Йорк) и сторонник экономической либерализации Ж.-П.Леманн (профессор Международного института развития управления, Лозанна, Швейцария). Ч.Джонсон, например, отметил: «Американцы про это не знают, но глобализация, если она была, умерла еще в декабре 1999 г., когда была сорвана конференция ВТО в Сиэттле. "Глобализация" - это типично американская абстракция, как "свободная торговля". Эта абстракция специально придумана для того, чтобы все смотрели на нее как на неизбежную и неостановимую историческую силу, к которой сами США с трудом приспосабливаются. Это вполне сравнимо с советской идеологией, согласно которой власти СССР не проводили какую-то выгодную России политику, а просто подчинялись непреодолимым законам истории» (10, с. 11)
Дж.Бхагвати также усомнился в победе глобализации, отметив, что ВТО находится в явном кризисе(см. 3). Ж.-П. Леманн счел, что как раз в
16
2000 г. постепенное объединение мира внезапно сменилось расколом мировой экономики и торжеством центробежных тенденций. «Сражение в Сиэттле - первая по-настоящему массовая антиглобалистская демонстрация. Символизм налицо: после падения Берлинской стены в конце 1999 г., когда мир начал объединяться, прошло ровно десять лет -и мир снова стал распадаться на части. Все вдруг почувствовали, что процесс глобализации порождает огромное количество проигравших. В начавшейся в результате хаотической какофонии индустриальные страны противостоят друг другу (США против Западной Европы), развивающиеся страны противостоят индустриальным и наоборот» (13, с. 72). И далее: «Центробежные силы хорошо иллюстрируются усилением расхождения позиций развивающихся и индустриальных стран относительно внешней торговли и инвестиций. Во многих развивающихся странах растет убеждение, что им не на что надеяться. Это, в частности, проявилось в том всеобщем внимании, которое привлекло вступление в 2000 г. Китая в ВТО. На Западе это уже не вызывало энтузиазма из-за сомнений в том, что Китай выполнит обязательства по либерализации своей экономики. А в развивающихся странах все были в восторге из-за надежд на то, что в ВТО появилась страна, способная защитить их интересы. Мол, Вашингтон, Брюссель, Токио, Оттава могут наплевать на Бангкок, Найроби и Сантьяго, но не на Пекин. Ситуация интригующая (и потенциально опасная) - мир снова оказался скорее разделенным, чем объединенным. Эту ситуацию можно описать так: «Запад против всех остальных». Какая же это глобализация?» (13, с.76). Леманн напоминает, что в 1910 г. вышла книга Нормага Энджела «Великая иллюзия», в которой были такие слова: «международные финансы сейчас так взаимозависимы и оказывают такое влияние на торговлю и промышленность, что военная и политическая власть в действительности не значит ничего». И чем все это кончилось? «Не является ли заря XXI века такой же великой иллюзией?» (13, с.73).
Представители развивающихся стран в 2000 г. существование глобализации как раз не отрицали - они глобализацией возмущались, считая ее чем-то, искусственно навязываемым Западом в своих интересах. В ноябре 2000 г. в Брунее состоялось заседание организации Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АПЕК). Как заявил в Брунее президент КНР Чжан Цземинь: «Мы не должны упускать из вида опасности, стоящие перед глобальным экономическим развитием. Нестабильные валютные рынки и рынки капитала и рост мировых нефтяных цен мешают мировому экономическому росту. В мире есть
17
несколько стран, которые хотят навязать свои ценности и экономический режим другим странам, воспользовавшись экономической глобализацией» (4, с. 5). Через несколько дней после окончания заседания АПЕК в Малайзии состоялась ежегодная встреча в рамках так называемого Международного диалога Лангкави представителей азиатских и африканских стран. На этой встрече премьер-министр Малайзии Махатхир Мохамад выступил с докладом, в котором антиглобали-зационная позиция развивающихся стран выражалась как нельзя более последовательно. В докладе говорилось следующее. «Нам часто говорят, что единственная постоянная вещь в мире - это перемены. И сейчас этот феномен постоянных перемен называется глобализацией, меняющей экономический, политический и социальный ландшафт во всем мире. Нас заставляют поверить, что глобализация - это неопровержимый факт, порожденный неопровержимыми экономическими законами и непобедимыми рыночными силами. Все страны - большие и маленькие -должны принять глобализацию и приспособиться к ней, потому что сопротивляться либо пытаться что-то изменить бесполезно. Генеральный директор ВТО даже уподобил попытки остановить глобализацию с попытками остановить вращение Земли. Почему они так настойчиво пытаются заставить поверить в это, как в абсолютную истину? Потому что хотят нас смутить и помешать критически мыслить. А действительная истина заключается в том, что в проповедуемой нам глобализации очень мало свободного рынка. Глобализация умышленно делается такой, чтобы соответствовать интересам главных игроков на мировом рынке» (14, с. 6). Любые попытки развивающихся стран помешать этой политике экономического и политического доминирования индустриальных стран, остановить внешнеторговую либерализацию Запад называет «препятствием для бизнеса» и «искажением нормального функционирования рынка». Повсюду применяются двойные стандарты. Все семь лет Уругвайского раунда ГАТТ, который привел к возникновению ВТО, индустриальные страны отстаивали особые привилегии для своей текстильной промышленности и сельского хозяйства. Соглашение об интеллектуальной собственности, заключенное в ходе Уругвайского раунда, защищает права собственности западных корпораций, но позволяет им нарушать права изобретателей в развивающихся странах - их изобретения патентуются как «совместные». В результате развивающиеся страны теряют миллиарды долларов, так как все патенты в этих странах оказываются принадлежащими западным корпорациям. «Так зачем вся эта риторика о лучшей жизни для всего
18
человечества и одинаковых правилах игры на рынке? Как было вполне откровенно заявлено американским ведомством по делам внешнеторговых представителей: «Мы должны продолжать искать такие рынки, которые имеют потенциал роста, обеспечивать доступ к этим рынкам и делать это так, чтобы гарантировать не только краткосрочную прибыльность, но и долгосрочную экономическую безопасность. Если США не удастся это сделать, мы значительно снизим возможности американских фирм и граждан вступить в так называемый Азиатско-тихоокеанский век» (14, с.7). Развивающиеся страны должны научиться противостоять таким попыткам. Когда индустриальные страны обвиняют их в нарушении прав человека, необходимо подчеркивать, что бедность является главным нарушением таких прав. И виноват в бедности, в которой живет одна пятая часть населения Земли, особенно в Африке, именно Запад. Развивающиеся страны должны бороться за то, чтобы индустриальные страны обеспечивали им приток самых современных технологий. Необходимо также использовать то, что развивающиеся страны представляют две трети членов ВТО. История с Сиэтлом показала, что с этим надо считаться. «Несмотря на то, что защитники глобализации указывают на то, что она - необычная игра с ненулевым результатом, в которой могут выиграть все, на самом деле это обычная игра, в которой нужно бороться с противником за то, чтобы отнять у него выигрыш» (14, с.7).
Ну что же, подобную аргументацию можно было предвидеть. Когда ВТО начала свою деятельность в 1995 г., было ясно, что эта организация предназначена в основном для развивающихся стран и они относятся к ее возникновению довольно болезненно. В сущности, то, что именно РС с их проблемами явились причиной появления ВТО, так или иначе признают все исследователи. Достаточно сказать, что в любой работе, посвященной ВТО, авторы подчеркивают: Уругвайский раунд торговых переговоров, завершившийся созданием новой организации -первый случай, когда РС действительно приняли участие в работе ГАТТ. Как писал, например, профессор Колумбийского ун-та (США) Д. Родрик: «Уругвайский раунд и создание ВТО - поворотный пункт для развивающихся стран. До сих пор развивающиеся страны не проявляли никакого интереса к многосторонним торговым переговорам и практически не подчинялись правилам ГАТТ. Это неудивительно, поскольку развивающиеся страны были вполне удовлетворены своим положением: индустриальные страны в одностороннем порядке предоставляли им торговые льготы; кроме того, договоренности между
19
индустриальными странами о взаимном снижении тарифов (заметим, достигаемые в тяжелейшей борьбе) автоматически распространялись и на развивающиеся страны благодаря принципу наиболее благоприятст-вуемой нации. И вот положение изменилось. Создание ВТО - первое внешнеторговое мероприятие, в котором развивающиеся страны приняли активное участие» (20, с. 36). С ним согласны сотрудник ОЭСР Р. Сафади и сотрудник ВТО С.Лэйрд: «Поистине уникальной чертой Уругвайского раунда было неожиданно активное участие развивающихся стран. Конечно, сыграло свою роль давление со стороны индустриальных стран, требовавших, чтобы развивающиеся страны начали, наконец, также брать на себя какие-то обязательства. Однако более важно, что развивающиеся страны сами поняли, что активное участие в создании ВТО -единственный путь заслужить серьезное отношение в мире и добиться дополнительных экономических выгод» (21, с. 1223). М. Агосин и Г.Креспи (Чилийский ун-т, Сантьяго, Чили), а также Д. Тусси (Латиноамериканская школа общественных наук, Буэнос-Айрес, Аргентина) прямо указывают, что ВТО была создана исключительно для РС: «ВТО с его принципом «все или ничего» не имеет смысла для индустриальных стран, которые и так давно уже присоединились ко всем существующим международным торговым соглашениям. Эта организация имеет смысл только для развивающихся стран, которые впервые должны взять на себя конкретные обязательства, диктуемые торговыми соглашениями» (1, с. 29). Сотрудник МВФ Т.Букс подчеркивал: «Поскольку члены ВТО не могут выбирать соглашения, которые они хотели бы ратифицировать, а автоматически присоединяются ко всем соглашениям, международные торговые правила накладывают существенные ограничения на макроэкономическую политику отдельных стран. Особенно это относится к развивающимся странам (5, с. IV).
Идея была проста: развивающимся странам, являвшимся в конце 80-х годов очень большой проблемой для Запада (хотя бы потому, что они задолжали сотни миллиардов долларов западным банкам, поставив те на грань банкротства), больше нельзя давать возможности увлекаться социалистическими экспериментами. Именно эти эксперименты стимулировали их к тому, чтобы брать взаймы (а кредиторов к тому, чтобы давать взаймы - предполагалось, что правящие режимы в развивающихся странах, взявшие под контроль все финансовые ресурсы, уж как-нибудь найдут деньги, чтобы расплатиться). Единственная возможность повышения платежеспособности развивающихся стран -рыночные реформы, позволяющие стимулировать экспорт и иностранные
20
инвестиции. И, соответственно, зарабатывать иностранную валюту. Поэтому необходимо, чтобы ВТО в какой-то степени навязывал рыночную экономическую политику развивающимся странам под угрозой вообще изолировать их экспортных и кредитных рынков. (Подробнее см. Минаев С.В. Всемирная торговая организация и развивающиеся страны. Научно-аналитический обзор - М., ИНИОН РАН, 1997 - 38 с.)
Развивающиеся страны понимали это с самого начала, но некоторое время сами надеялись на то, что Запад вознаградит их за послушание. Однако восточноазиатский кризис 1997-1998 гг. лишил их всяких иллюзий (не случайно главным оппонентом Запада стала Малайзия, которая от этого кризиса весьма пострадала). И в 2000 г. разочарование развивающихся стран в ВТО, в частности, и в глобализации, в целом (именно глобализацию азиатские страны обвинили в своем кризисе), приобрело крайние формы.
Защитники глобализации развивающимся странам в 2000 г. отвечали следующее. «Глобализация обеспечивает всеобщее повышение эффективности. Но рынок вовсе не обязательно гарантирует, что плоды экономической эффективности будут поделены всеми поровну» (15, с.36). Так что не следует возлагать на глобализацию слишком большие надежды. Однако не следует ее также слишком бояться. Многие полагают, что в кризисах 90-х годов в Мексике, Таиланде, Индонезии, Южной Корее, Бразилии и России виновата исключительно глобализация, потому что без нее эти страны не пережили бы такой грандиозный приток иностранного капитала, который сменился паническим оттоком. Это действительно так. «Только нужно помнить, что без притока иностранного капитала в этих странах вообще ничего бы не было - не только кризиса, но и периода бурного развития экономики. Не случайно, в 2000 г. их уже заботила не опасность кризиса - они хотели бы снова привлекать побольше иностранного капитала» (15, стр.37).
Однако логичнее было бы отметить, что развивающиеся страны просто преувеличивают опасность глобализации для себя. В результате глобализации развивающиеся страны, как ни странно, все меньше интересуют Запад. Во всяком случае международные перемещения капиталов - самое яркое проявление глобализации - все меньше затрагивают развивающиеся страны (если, разумеется, считать не в абсолютных, а в относительных цифрах).
Согласно вышеупомянутому докладу ЮНКТАД, инвестиции в развивающиеся страны в 1999 г. возросли до 208 млрд. долл., но их доля
21
в общем объеме привлеченного капитала в мире все равно упала до 24% (в 1997 г. было 36%).
Это даже нельзя связать с последствиями азиатского финансового кризиса. Напротив, иностранцы после кризиса снова заинтересовались странами Восточной и Юго-Восточной Азии: капиталовложения выросли на 11% - до 93 млрд. долл. Инвестиции в Южную Корею достигли рекордных 10 млрд. долл. Инвестиции в Гонконг за 1999 г. выросли на 50% и достигли 23 млрд. долл. И все равно эти инвестиции несравнимы с деньгами, вкладываемыми западными странами в экономику друг друга (и даже с теми деньгами, которые вкладывались в Восточную Азию до кризиса).
О других развивающихся странах и говорить не приходится. Многие несколько лет подряд говорили о том, что Китай является едва ли не наиболее инвестиционно привлекательной страной мира. Тем не менее в 1999 г. инвестиции в Китай упали сразу на 8% - до 40 млрд. долл. Инвестиции в африканские страны остались на крайне низком уровне, увеличившись с 8 млрд. долл. в 1998 г. всего до 10 млрд. долл. в 1999 г. (23, с.20).
Иностранцы несколько увеличили капиталовложения в бывшие социалистические страны Центральной и Восточной Европы - но они все равно составили всего 23 млрд. долл. (лишь 3% от общего объема мировых инвестиций). Из них в Россию было вложено только 2,86 млрд. долл. (для сравнения: в Польшу - 7, 5 млрд. долл.). Впрочем, авторы доклада настроены по отношению к России довольно оптимистично: мол, если инвестиционный климат будет продолжать улучшаться, наверное, западные компании в дальнейшем будут инвестировать больше.
Масштабы сделок по приобретению и продаже предприятий в развивающихся странах были несравнимы со сделками на Западе. Фирмы из развивающихся стран купили за рубежом предприятий на 41 млрд. долл. в 1999 г. А продали на 63 млрд. долл. Главными продавцами предприятий среди развивающихся стран были Бразилия и Аргентина. Даже всеобщая мода на слияния и поглощения развивающиеся страны в 1999-2000 гг. почти не затронула. В развивающихся странах пока преобладают инвестиции в виде создания новых предприятий - на их долю приходится две трети всех прямых иностранных инвестиций. В центральной и восточной Европе лишь приблизительно 40% от прямых иностранных инвестиций составили слияния и поглощения. Кстати, в России по данным иМСТЛБ, международные слияния и поглощения в
22
1999 г. были ничтожны. Продано предприятий за рубежом 183, 9 млн. долл., куплено на 54, 4 млн. долл.(с.22).
В начале 2001 г. вышла работа, которая очень наглядно объясняет, почему иностранцы не хотят вкладывать капитал в развивающиеся страны. Компания PriceWaterhouseCoopers обнародовала результаты своего исследования, в котором она оценивает, сколько стоит любой стране быть самой собой. Исследование называется «The opacity index: january 2001» - и составлено по итогам 2000 г. Слово «opacity» в английском языке имеет много значений: «непрозрачность», «неясность» и даже «тупость». Авторы исследования дают такое определение, поясняющее, что они имеют в виду в данном случае: «это отсутствие ясных, четких, облеченных в формальные процедуры, легко понятных и общепринятых методов ведения дел». Таким образом подойдет термин «индекс неопределенности».
Надо заметить, что в мире ежегодно появляется довольно много исследований, посвященных сравнению конкурентоспособности различных стран, открытости их экономики, уровню госвмешательства в деятельность частного бизнеса, коррупции и т. д. Предполагается, что из этих докладов частные инвесторы получат представление об особенностях различных стран, чтобы решить, куда следует вкладывать деньги, а куда нет. Исследование PriceWaterhousCoopers отличается, однако, тем, что в нем говорится также о цене, которую инвесторы платят за то, что вкладывают деньги в страну, где все дела ведутся как бог на душу положит. А также о цене, которую платят правительства этих стран за то, что не делают их нормальными.
Методика в исследовании используется следующая. Выделяются пять обстоятельств, которые могут порождать неопределенность в ведении дел. Во-первых, коррупция среди бюрократов: предприниматели никогда не знают, какую от них потребуют взятку и чья понадобится рекомендация при обращении к чиновнику. Во-вторых, неясные или противоречащие друг другу законы, регулирующие заключение контрактов и оформление прав собственности. В-третьих, неопределенная или постоянно меняющаяся экономическая политика властей (денежная и налоговая). В-четвертых, отсутствие жестких требований к финансовой отчетности: предприниматели не уверены, что в бухгалтерских документах отражается реальное состояние предприятий. В-пятых, непонятные правила взаимоотношений государства и бизнеса. Авторы исследования опросили в конце 2000 г. руководителей крупных фирм и банков в каждой стране, аналитиков
23
фондовых рынков и, наконец, представителей PriceWaterhouseCoopers в разных странах с просьбой оценить все эти пять обстоятельств. В каждом случае выставлялись оценки от 0 (когда все респонденты единодушно отмечают полный порядок в стране) до 150 (когда все респонденты столь же единодушно отмечают полную неразбериху). Крайних случаев полного порядка и полной неразберихи, естественно, не было. Однако разница между странами оказалась значительной. Например, Сингапур получил за коррупцию 13 баллов, за неясность законов - 32, за неопределенность экономической политики - 42, за отсутствие нормальной финансовой отчетности - 38 и за непонятные отношения государства и бизнеса - 23. Итоговый общий балл за неопределенность - 29. А в России коррупция была оценена в 78 баллов, неясность законов - в 84, неопределенность в экономической политике - в 90, ненормальная финансовая отчетность - в 81, а странные отношения государства и бизнеса - в 84 балла. Российская неопределенность получила в итоге 84 балла. Хуже дела обстоят только в Китае - 87 баллов. Впрочем, по коррупции Россия превзошла даже Китай: там она оценена только в 62 балла. Зато Китай получил по 100 баллов за неясность законов и чрезмерную активность государства в области регулирования бизнеса (17, с.4).
Участники исследования поделились собственными оценками дополнительных расходов, которые иностранные инвесторы вынуждены нести из-за того, что вкладывают деньги в условиях неопределенности (заметим, это же относится и к местным предпринимателям, если они могут выбирать, вкладывать ли деньги на родине или за рубежом). Ясно, что когда чиновники берут взятки, для предпринимателей это дополнительные расходы. Все равно, что повышение налогов. Для простоты все расходы в исследовании и приравниваются к налогу на прибыль. В качестве образца взят Сингапур. Получилось, что вкладывать деньги, скажем в США, а не в Сингапур - это все равно, что заплатить дополнительно 5% от прибыли. А вложение денег в Россию приравнивается к уплате налога в 43%. Авторы исследования находят это прямо-таки забавным. Большинство развивающихся стран пытаются путем понижения налогов стимулировать деловую активность, а иностранным инвесторам предоставляют еще и дополнительные налоговые льготы. И удивляются, почему инвесторов это не привлекает. Ответ прост: потому что само по себе вложение денег в эти страны представляет собой огромный налог. Лучше было бы не снижать формальную ставку налогов, а навести хоть какой-нибудь порядок в
24
повседневной деловой жизни. Тогда и бюджетные поступления бы не страдали, и инвестиций было бы значительно больше.
Наконец, участники исследования оценили ту премию за риск, которую хотели бы получить иностранцы за покупку государственных ценных бумаг той или иной страны. В качестве образца взяты бумаги США: инвесторы считают их самыми надежными и дополнительный процент за риск в данном случае равен 0. Россия в соответствии с этими оценками при размещении ценных бумаг на сумму 1 млрд. долл., должна платить 120 млн. в год, чтобы инвесторы купили именно ее бумаги, а не американские. Ну что же, результаты исследования можно признать несколько неожиданными. До сих пор считалось, что иностранные инвесторы все-таки хотят зарабатывать деньги в таких странах, как Китай, Южная Корея и Россия. Оказывается, нет. Они считают их налоги чудовищными, а долговые обязательства ненадежными. В таких странах денег не заработаешь. Во всяком случае до тех пор, пока они не перестанут быть самими собой.
Таблица 1
Влияние неопределенности на расходы предпринимателей и правительства
Страна Индекс Дополнительный Дополнительные
неопределенности налог (%) платежи по долгам (%)
1 2 3 4
Сингапур 0 29 0
США 0 36 5
Чили 0,3 36 5
Великобритания 0,63 38 7
Гонконг 2,3 45 12
Мексика 3,0 48 15
Италия 3,1 48 15
Венгрия 3,7 50 17
Израиль 4,3 53 19
Уругвай 4,5 53 19
Греция 5,5 57 22
Литва 5,8 58 23
Перу 5,8 58 23
Египет 5,7 58 23
Япония 6,2 60 25
ЮАР 6,1 60 24
Колумбия 6,3 60 25
Тайвань 6,4 61 25
25
Продолжение таблицы 1
1 1 1 2 1 3 1 4 |
Бразилия 6,4 61 25
Аргентина 6,3 61 25
Пакистан 6,7 62 26
Венесуэла 7,1 63 27
Индия 7,1 64 28
Польша 7,2 64 28
Гватемала 7,4 65 28
Таиланд 8,0 67 30
Эквадор 8,2 68 31
Кения 8,4 69 32
Чехия 8,9 71 33
Румыния 9,1 71 34
Южная Корея 9,6 73 35
Турция 9,8 74 36
Индонезия 10,1 75 36
Россия 12,2 84 43
Китай 13,1 87 46
Источник: PriceWaterhouseCoopers. The opacity index. January 2001, с. 2.
Ну что же, приходится заключить, что глобализация была действительно главным экономическим феноменом 2000 г., но ее плодами смогли воспользоваться далеко не все страны. Не потому, что какие-то страны успешно ставили перед ней барьеры, и уж тем более не потому, что многие страны ее критиковали. Если бы какой-то части мира удалось отгородиться от глобализации, ее просто нельзя было бы назвать глобализацией - скорее регионализацией. Что бы ни заявляли развивающиеся страны, они все-таки нуждаются в капитале, иностранных кредитах, импортных товарах. Они, по мере возможности, внедряют у себя самые современные западные технологии, пытаются развивать внешнюю торговлю и довольно настойчиво приглашают к себе иностранных инвесторов. А само такое поведение и нужда в западных деньгах и товарах делают борьбу с глобализацией бессмысленной. В каком-то смысле современные технологии, товары, а также западные деньги и есть глобализация. И в этом смысле она действительно является непреодолимой силой. Позиция тех, кто считает 2000 г. годом смерти глобализации на основании того, что развивающиеся страны (и противники глобализации в индустриальных странах) ей возмущались, несколько нелогична. Если глобализации нет, то чем же возмущаться? Более того, в сущности, развивающие страны боролись не против глобализации, а за нее. Они возмущались тем, что глобализация, так сказать,
26
проходит мимо них. Они просто хотели бы, чтобы она была бы им столь же выгодна, сколь она выгодна индустриальным странам. Чтобы индустриальные страны вкладывали деньги не только друг в друга, но и в развивающиеся страны. Все закономерно. Глобализация в 2000 г. была, она приносила большие деньги, но вовсе не всем. Естественно, те, кому она денег не принесла, возмущались сложившимся положением.
Но если борьба против глобализации обречена на неудачу, это вовсе не значит, что борьба за глобализацию обречена на успех. Вовсе не всем странам удается обеспечить себе свободный (в смысле, обильный) приток капитала и товаров - даже тем, кто этого очень бы хотел. Зарабатывать деньги удается далеко не всем даже в ведущих индустриальных странах. У развивающихся стран есть определенные основания говорить о том, что Запад навязывает им глобализацию -фирмы из индустриальных стран действительно хотели бы прибыльно вкладывать капитал по всему миру так, как это они делают у себя на родине. Но ничто не может заставить эти фирмы вкладывать деньги в те страны, где это не приносит прибыли, - даже Интернет и полная открытость экономической политики этих стран. А у западных фирм уже достаточно опыта деятельности в развивающихся странах, чтобы заключить, что вложения в них далеко не всегда приносит прибыль. В свою очередь, развивающиеся страны давно поняли, что вложения капитала в индустриальные страны приносит прибыль почти всегда (достаточно вспомнить о масштабах нелегального вывоза капитала из этих стран). Так что можно было бы сказать, что теоретически в глобализации развивающиеся страны заинтересованы не меньше, если не больше, чем страны индустриальные. Впрочем, только теоретически, потому что капитала для вложения за границей у развивающихся стран чрезвычайно не хватает.
В сущности, индустриальные страны боролись за глобализацию очень давно - еще с колониальных времен. Они пытались создать в африканских и азиатских странах такие же условия (политические и экономические) для вложения капитала, какие существовали на Западе. А это, собственно, и есть основа глобализации. Правда, в колониях эти условия приходилось создавать с помощью военной силы. И капитал вкладывался в основном в сырьевые отрасли. Происходила, так сказать, глобализация поневоле - на Западе не хватало собственных источников сырья, а африканские и азиатские страны не имели ни возможностей, ни желания самостоятельно добывать необходимое сырье для мирового рынка. Глобализация была весьма условная. Сами индустриальные
27
страны вовсе не горели желанием открывать друг для друга свои рынки. Колониальные империи проводили политику откровенного протекционизма и относились друг к другу чрезвычайно враждебно. Две мировые войны, произошедшие в XX в., служат этому достаточным подтверждением. Затем западные страны постепенно открыли друг для друга рынки товаров и капитала, создав приблизительно одинаковые условия для свободного вложения денег (вспомним, хотя бы «план Маршалла» и ГАТТ). Но им пришлось испытать на себе враждебность своих бывших колоний (не говоря уже об СССР и других социалистических странах). И о глобализации по-прежнему можно было говорить только с натяжкой. Все-таки свободно перемещаться капитал мог только в пределах клуба ведущих индустриальных стран.
И только в самом конце прошлого века практически все страны мира по тем или иным причинам (в частности, из-за кризиса внешнего долга развивающихся и социалистических стран) открыли себя для свободного перемещения капитала. Здесь достаточно отметить активную деятельность МВФ, осуществлявшего стабилизационные программы в большинстве таких стран, и создание ВТО. Глобализация стала свершившимся фактом. Теоретически, в 2000 г. любой предприниматель мог вести дела по всему миру. Но, повторим, вовсе не во все страны даже при полной свободе капитал готов перемещаться. И потому, что создать условия для вложения средств, полностью копирующие западные образцы, остальным странам все-таки довольно трудно. И, главное, потому, что прибыльно вкладывать капитал можно прежде всего в богатые страны, а развивающиеся и постсоциалистические к таким пока не относятся.
И тем не менее в 2000 г. были примеры, когда возможность вести дела и зарабатывать деньги по всему миру - иными словами глобализация - проявила себя очень наглядно: быстрый рост американской экономики (начавший на глазах замедляться), небывалое падение европейской валюты (начавшее к концу года выправляться). Был даже пример того, как развивающиеся страны воспользовались преимуществами глобализации - фантастический рост цен на нефть (в конце концов приведший к их быстрому падению).
28
