CC BY
21
СОЦИАЛЬНЫЕ И ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТОРЫ РАЗВИТИЯ НАУКИ. ЛИЧНОСТЬ УЧЕНОГО
2000.04.013. ШАМАК Б. ВОЗНИКНОВЕНИЕ КОГНИТИВНОЙ НАУКИ ВО ФРАНЦИИ: СРАВНЕНИЕ С США. СНАМАК В. The emergence of cognitive science in France: A comparison with the USA // Social studies of science. - L., 1999. - Vol. 25, N 5. -P. 643-684.
Французский историк и социолог науки анализирует некоторые национальные различия в становлении когнитивной науки, сопоставляя опыт США и Франции. В своем исследовании она останавливается на следующих моментах. Во-первых, ее интересуют причины, по которым термин "когнитивный" стал использоваться во Франции на двадцать лет позже, чем в США. Во-вторых, она описывает институциональную историю французской когнитивной науки. В-третьих, поскольку абстрактное знание представляет собой фундамент эффективного определения профессии, автор рассматривает, как знание, создаваемое в когнитивной науке, использовалось для аннексии новых областей и превращения их в собственность представителей этой дисциплины. В-четвертых, она останавливается на общих механизмах конструирования современной научной области, сравнивая создание когнитивной науки с формированием молекулярной биологии.
На протяжении последних 20 лет когнитивная наука добилась огромных успехов. Такое впечатление, что число ученых, книг, семинаров, присуждаемых степеней и читаемых курсов в этой области возрастает практически ежедневно. Тем на менее довольно трудно дать точное определение "когнитивной науке". Этот весьма расплывчатый термин используется большим числом людей, представляющих разные дисциплины (искусственный интеллект,
психологию, нейробиологию, лингвистику, философию и антропологию), которые претендуют на анализ процессов, вовлеченных в формирование и эксплуатацию знания. Поэтому содержание когнитивной науки как "новой науки о разуме" находится в состоянии постоянного пересмотра и уточнения.
В своем исследовании конструирования новой научной области автор прежде всего обращает внимание на динамику образования различных союзов и многочисленных фальстартов, имевших место до того, как эта область стабилизировалась, а также на создание схем, задававших границы легитимности. Эти схемы состоят из набора дискурсов, правил, эвристических принципов, репрезентаций, моделей и практик. Изучение этих схем интересно тем, что помогает понять, как посредством переговорного процесса достигается легитимность области и как развивается новая концепция "Человеческой природы".
Во Франции понятие "когнитивная наука" используется с 1981 г., когда, благодаря усилиям специалистов по вычислительной технике и психологов, была учреждена Ассоциация когнитивных исследований (Association pour la recherche cognitive). Это случилось через двадцать лет после того, как термин "когнитивный" впервые появился в названии американского центра. Центр когнитивных исследований (Center for cognitive studies) был основан в Гарвардском университете в I960 г. двумя психологами Дж.Брунером и Дж.Миллером. Решающую роль в создании когнитивной науки с ее новым видением мира, который делает акцент на информации и логике, а не на энергии и материи, сыграли кибернетика и искусственный интеллект. Логично предположить, что отставание Франции в развитии когнитивной науки было связано с определенными трудностями адаптации этих двух областей французским научным сообществом.
Кибернетика — наука о законах получения, хранения и переработки информации — возникла в США в контексте Второй мировой войны. Она стала результатом совместной работы представителей разных дисциплин, прежде всего математиков (Г.Н.Винера, Дж.фон Неймана), нейрофизиологов (А.Розенблюта) и инженеров-эдектронщиков (Г.Бигелоу). Зарождение кибернетики было связано с решением чисто оборонных задач: вместе с Бигелоу Винер изучал математические аспекты управления и контроля над
ведением противовоздушного огня (с. 650). Заметную роль в становлении кибернетики сыграли также физиологи. Недаром основополагающая для новой области статья "Поведение, целеполагание и телеология" (1948) была написана Винером и Бигелоу в соавторстве с мексиканским физиологом Розенблютом. 1948 год, когда вышла в свет книга Винера "Кибернетика", считается годом рождения новой науки, основанной на теории управления и сервомеханизмов, статистической теории связи и широком применении вычислительной техники (с. 651).
Большой вклад в развитие кибернетики и вычислительной техники внес другой американский математик Дж. фон Нейман. В годы войны Нейман, так же как и Винер, активно сотрудничал с военными организациями. Нейман разработал основные идеи и в 1944 г. стал руководителем проекта по созданию первых цифровых вычислительных машин. В 1948 г. Нейманом была предложена общая и логическая теория автомата; ему также принадлежат основополагающие работы в области изучения основных принципов строения управляющих систем. Разрабатывая вычислительные машины для военных целей, Нейман одновременно, вместе с другими кибернетиками, закладывал основы новой теории разума. Для кибернетиков было характерно стремление описать феномен разума через концепции, заимствованные из математических и физических наук.
С развитием кибернетики и появлением первых вычислительных машин возник соблазн рассматривать человека как активного преобразователя информации, аналогом которого в современной науке и технике может служить компьютер — электронное вычислительное устройство. Основной задачей новой области, получившей в дальнейшем название искусственного интеллекта (ИИ), и стало машинное моделирование познавательных процессов (с. 648). Первые шаги в этом направлении были предприняты в 1956 г., когда в США была начата разработка компьютерных моделей и компьютерных программ, цель которых состояла в создании "думающих машин". Этот проект предполагал развитие языков программирования более высокого уровня, которые позволили бы строить модели различных аспектов интеллектуальной деятельности.
Выдающуюся роль в формировании ИИ в США сыграли математики Дж.Маккарти, М.Минский и А.Ньюелл, а также экономист Г.Саймон. В 1956 г. состоялась знаменитая "Дартмутская встреча" (Dartmouth meeting), с которой и начинается официальная история ИИ. В ней приняли участие математики, психологи, инженеры и экономисты, которые пришли к единому мнению, что компьютер представляет собой прекрасный "инструмент" для изучения интеллекта и что любым познавательным процессом может быть дано формализованное описание, позволяющее имитировать их на цифровом компьютере. Маккарти предложил называть этот новый проект "искусственным интеллектом"; в 1957 г. он стал директором первой лаборатории ИИ в Массачусетсом технологическом институте (МТИ). Добиться финансирования подобного рода исследований было нетрудно, поскольку в условиях "холодной войны" армия США была заинтересована в изучении взаимодействия человека и машины, создании машинного зрения и машинного перевода (с. 649). Основатели ИИ адаптировали инструменты, созданные кибернетиками, но выбрали иную ориентацию: для них с созданием "думающих машин" изучение функционирования мозга оказалось не нужным. "Благодаря значимости, придаваемой информации и ее обмену, возник новый взгляд на мир, где доминировала культура физиков, которые занимаются поиском универсальных законов, математических логиков, которые думают в терминах формализации и моделирования, а также инженеров, которых заботит эффективность" (с. 652).
Предположение Маккарти, Минского, Ньюелла и Саймона о том, что любое знание можно рассматривать в терминах формальной и математической логики, в дальнейшем было раскритиковано. Тем не менее именно проект ИИ — моделирование познавательных процессов с помощью компьютера — лег в основание когнитивной науки. Казалось бы, уже сложившиеся области (лингвистика, психология, нейробиология и философия) должны были абсорбировать новый подход и приспособить его для решения собственных проблем. На самом же деле сторонникам ИИ удалось превратить машинное моделирование когнитивных процессов в самостоятельную междисциплинарную область исследований.
Во Франции интеллектуальная и институциональная судьба кибернетики и ИИ складывалась менее удачно. В большой степени
это было обусловлено пренебрежительным отношением к формальной логике и прикладной математике, свойственным французской академической культуре. Во Франции было трудно развивать логику и прикладную математику, по крайней мере, по двум причинам. Во-первых, в связи с безвременной кончиной ведущих французских логиков, таких как Ж.Нико (Niœd) (1893-1924) и Ж.Эрбран (Herbrand) (1908-1931). Во-вторых, в связи с неуважительным отношением к логике со стороны знаменитых "Бурбаки". В 1935 г. шесть молодых и амбициозных французских математиков организовали группу "Бурбаки", которая выступила с попыткой дать систематическое изложение современной математики на основе аксиоматического метода. С 1950 по 1965 г., когда группа достигла пика своего влияния, именно "Бурбаки" стали носителями доминирующей идеологии, согласно которой лишь "чистая" математика заслуживала право на респектабельность. "Бурбаки" были против обменов с другими дисциплинами и любого прямого участия математиков в технологических проектах" (с. 650). Поэтому лишь в конце 60-х годов началось формирование французской школы прикладной математики.
Кроме того, интересы и концепции математика, представлявшего кибернетику во Франции, Л.Куффиналя (Couffignal) заметно отличались от интересов и концепций американских кибернетиков. В 1946 г. по инициативе Национального центра научных исследований (Centre national de la recherche scientifique) был создан институт Блеза Паскаля, что должно было стимулировать исследования в области кибернетики и вычислительной техники. Его директором был назначен Д.Куффиналь, специалист по двоичной алгебре. Во время Второй мировой войны Куффиналь активно сотрудничал с французским нейрофизиологом ЛЛапиком (Lapicque). В 1942 г. по инициативе Лапика нейрофизиологи и математики, подобно американским кибернетикам, объединились для изучения функций мозга. Однако это сотрудничество не принесло результатов, аналогичных тем, которое оно принесло в США. Причина в том, по словам автора, что эти две группы ученых ставили разные цели. Если американские кибернетики использовали знания нейрофизиологов и психологов для разработки новых вычислительных машин, то французские исследователи хотели использовать концепции математики и физики
для понимания работы нервной системы. Французские исследователи обращались к структурным аналогиям, а не к функциональным, как делали их американские коллеги. "Эти различия, и особенно трудности, с которыми столкнулась Франция при конструировании вычислительных машин, имели важные последствия для развития там компьютерной науки, а, следовательно, и для становления ИИ и когнитивной науки" (с. 655).
В 1947 г. Куффиналь стал руководителем проекта по созданию большой вычислительной машины, который так и не увенчался успехом. Не имея, в отличие от Неймана, личного опыта в разработке электронных машин, Куффиналь поручил ее конструирование маленькой промышленной компании, которая с этой задачей, естественно, не справилась. В это время в университетах США, Англии, Германии и Италии уже велась успешная работа по созданию вычислительных машин, во Франции же до 50-х годов такой работы не велось. Французские академические ученые не хотели заниматься разработкой "машин", полагая, что это не входит в сферу научных исследований. Эксперты в области компьютерной науки и ИИ рассматривались ими в качестве технических специалистов, пригодных для работы в вычислительных центрах; сама же компьютерная наука низводилась до вспомогательной дисциплины, обслуживающей собственно научные исследования.
Начало компьютерной науки во Франции было связано с развитием прикладной математики и созданием в конце 50-x годов лаборатории по вычислительной технике. Вокруг первых вычислительных машин образовалась небольшая, но очень активная профессиональная группа, которая стала инициатором создания ассоциаций, публикации обзоров и проведения встреч. Две организации внесли важный вклад в развитие компьютерной науки во Франции: Генеральное представительство по научным и техническим исследованиям (Delegation generale a'la recherche scientifique et technique), основанное в 1959 г., и Французская ассоциация кибернетики, экономики и техники (Association francaiae pour la cybernetique economique et technique ), учрежденная в 1957 г.
Появление второго и третьего поколений компьютеров в 1957-1970 гг. привело к заметному расширению мирового рынка вычислительной техники, на котором США заняли лидирующее положение. Подобная ситуация не устраивала европейские страны.
Они опасались, что американская монополия в области компьютерной науки и телекоммуникаций может иметь для них самые негативные последствия в политическом, экономическом и научном отношениях. В 1963 г. французский Центр исследований по науке и технике предложил рассматривать компьютерную науку в качестве приоритетного направления, что вскоре превратилось в национальную промышленную политику. В 1966 г. был разработан и принят План Calcul, ставший самой крупной технологической программой Пятой республики, цель которой состояла в защите французской компьютерной промышленности. Принятие Плана Calcul (1966-1975), а также учреждение в 1967 г. степени магистра во французских университетах означало социальное и политическое признание компьютерной науки.
В 60-е годы термин "искусственный интеллект" во Франции использовался нечасто. Хотя исследовательские проекты в этой области и осуществлялись, тем не менее понятие ИИ и сопряженный с ним "машинный антропоцентризм" вызывали серьезные сомнения у французских ученых. "Неуважительное отношение французских математиков к кибернетике, отсрочка в производстве французских компьютеров, трудности, с которыми сталкивались эксперты по вычислительной технике, добиваясь признания в академическом сообществе, а также нежелание французских ученых принимать аналогию между человеком и машиной — все это стало причиной того, что центральная идея ИИ о машинном моделировании когнитивных способностей плохо воспринималась во Франции" (с. 658).
Те же самые причины объясняют и двадцатилетний разрыв, отделяющий возникновение когнитивной науки в США и во Франции. Этот разрыв усугублялся еще и тем, что, в отличие от американских математиков, активно привлекавшихся во время войны к оборонным разработкам, их французские коллеги, находясь в оккупации, такой возможности не имели. Кроме того, отсутствие в послевоенной Франции военно-промышленного комплекса также отрицательно сказалось на развитии кибернетики, компьютерной науки и ИИ.
В 1960-1970 гг. базовые положения ИИ стали подвергаться массированной критике, в том числе и со стороны МТИ, одного из главных центров исследований в этой области. В результате статус
представителей этой дисциплины стал заметно снижаться, и они столкнулись с необходимостью вернуть себе научную респектабельность в глазах своих академических коллег. Именно в этот период и началось формирование когнитивной науки. Определение этой области, будучи весьма расплывчатым, позволяло избегать подобных нападок. Когнитивная наука подхватила и объединила разные линии исследований, которым следовали другие научные области, и прежде всего ИИ.
Изучение истории кибернетики, компьютерной науки и ИИ во Франции обнаруживает существование культурного сопротивления по отношению к этим областям. Однако постепенно, хотя это и заняло много времени, идеи и инструменты, предложенные ими, были приняты. И таким образом были созданы условия для развития когнитивной науки во Франции. Первый шаг на пути к институционализации этой новой научной области был сделан в 1969 г., когда была организована "Группа десяти" (Groups des dix), состоявшая из ученых и политиков. Члены группы на своих заседаниях обсуждали проблемы кибернетики, ИИ, теории информации, функционирования мозга и общества. Учрежденная в контексте социального и политического кризиса Мая 1968 г. "Группа десяти" пыталась создать проект нового общества, в котором наука станет средством преодоления социальных конфликтов и обеспечит эффективное управление общественными процессами. Формально группа просуществовала до 1976 г., тем не менее, некоторые из ее членов приняли участие в создании в 1982 г. "Центра системного анализа и технологических достижений" (Centre d'etude des systemes et technologies avancees), цель которого состояла в распространении новых технологий (с. 661). В это же время в Политехническом институте была открыта исследовательская лаборатория, которая должна была заниматься математическим моделированием биологических систем.
Директором Центра системного анализа и технологических достижений стал социолог И.Стурдзе (Stourdze), то инициативе которого в начале 1985 г. был проведен первый Конгресс по когнитивной науке "Cоgnitiva 85: oт искусственного интеллекта к бионаукам". В работе конгресса приняло участие большое число исследователей, представлявших компьютерную науку, и практически отсутствовали нейробиологи. Цель конгресса состояла в
объединении усилий различных экспертов ради лучшего понимания функционирования разума, языка, механизмов обучения и восприятия, а также создания моделей когнитивных процессов. В ходе этой встречи стало очевидным, что конструирование когнитивной науки во Франции, как и в США, осуществляется вокруг ИИ и компьютерной науки. После этого конгресса популярность и финансирование когнитивной науки заметно возросли. Смерть Стурдзе и многочисленные нападки на Центр, как со стороны левых, так и правых политиков привели к его закрытию в ноябре 1987 г. Однако именно эта организация дала импульс процессу институционализации когнитивной науки во Франции.
Этот процесс автор анализирует на основе докладов, подготовленных с 1984 по 1995 г. для Национального центра научных исследований и Министерства науки, которые, прежде чем предоставлять финансирование, хотели знать о состоянии этой области. Эти доклады показывают, насколько трудно дать определение научной дисциплине, где сталкиваются антагонистические интересы представителей различных подходов. По словам автора, "основная линия противостояния проходила между теми, кто хотел структурировать когнитивную науку вокруг изучения мозга (нейробиология), и теми, кто хотел, чтобы эта область центрировалась на ИИ" (с. 664).
Вначале Национальный центр научных исследований исходил из американского понимания когнитивной науки. Д.Волтон (^оИоп), представивший в 1984 г. первый отчет для Центра, специализировался в социологический исследованиях проблем коммуникации. В его отчете когнитивная наука рассматривалась как продукт "трех эпистемологических революций: в психологии, лингвистике и компьютерной науке", а ее целью было названо "конструирование компьютерных моделей знания". Нейробиология в докладе вообще не упоминалась (с. 664).
Напротив, в 1989 г. на первый план вышла именно нейробиология. Ж.Шанже (СИа^еих), самый известный французский специалист по молекулярной биологии, возглавил комитет, готовивший отчет для Министерства науки. Специалисты в области компьютерной науки в этот комитет включены не были. Согласно Шанже, "конечной целью когнитивной науки является знание организации и функционирование мозга и особенно высших
человеческих способностей" (с. 665). Таким образом, роль компьютерной науки была сведена к минимуму.
Однако такая ситуация просуществовала недолго. В 1995 г. произошло важное событие: впервые эксперт в компьютерной науке Ж.Ганасия (Оапавиа) был назначен директором междисциплинарной программы "Наука о познании". Программа Ганасия представляла собой попытку реабилитировать прикладные исследования и повысить статус инженера; нейробиология в этой программе представлена не была. Таким образом, как и в США, когнитивная наука во Франции сейчас центрируется вокруг компьютерных технологий и идей ИИ.
Анализ абстрактного знания, создаваемого исследователями в когнитивной науке, имеет решающее значение для понимания того, каким образом старые проблемы получают новые формулировки. На первом этапе развития когнитивной науки во Франции использовались теоретические схемы, развитые американскими исследователями. Брунер и Миллер определяли знание как манипулирование с символами и воспринимали компьютер в качестве удачной модели человеческого разума. Когнитивистская гипотеза (иногда ее называют компьютерной метафорой), которая исходит из того, что познание представляет собой переработку ментальных репрезентаций, настаивает на том, что с точки зрения теории информации существует прямая аналогия между живыми существами и машинами. Из этого допущения возникает функционализм, основанный на независимости разума от его материального носителя и формальной эквивалентности человека и компьютера. Когнитивизмом созданы новые схемы мышления, в рамках которых математический язык и компьютер выступают в качество наиболее релевантных инструментов для понимания когнитивных процессов (с. 667).
Компьютерная метафора не единственная теоретическая схема, существующая в когнитивной науке. С начала 80-х годов получили распространение так называемые сетевые модели, имитирующие принципиальные стороны или механизмы процесса переработки информации нейронами. Наряду с этим, предлагаются также подходы, которые отталкиваются от феноменологии и ее центральной концепции интенциональности. Но, несмотря на это разнообразие, ведущие когнитивные ученые по-прежнему остаются
функционалистами. Поэтому, по мнению автора, важно проанализировать те политические стратегии и риторику, которые позволили им распространить свое влияние на смежные области. Для этого он сравнивает когнитивную науку с другой крупной современной дисциплиной — молекулярной биологией (с. 669).
Когнитивисты, анализируя язык биологии, заинтересовались теми проблемами, которые она ставит, но биологические методы, по словам автора, вызывали у них антипатию. "Цель когнитивистов состояла в том, чтобы внедрить подход, берущий начало в их собственной области, и добиться того, чтобы биология рассматривалась с помощью техник и инструментов когнитивной науки; биология для когнитивистов была территорией, которую следовало захватить" (с. 669). Молекулярная биология стала первой жертвой стремления когнитивистов переписать биологию в терминах теории информации.
Между молекулярной биологией и когнитивной наукой существует определенное сходство. Молекулярная биология, как и когнитивная наука, двигалась от материальных и энергетических репрезентаций жизни к информационным. Молекулярная биология инициировала новый способ видения и описания организмов (описание человеческого существа в терминах молекул), а когнитивная наука — новый способ видения и описания разума. Обе они исповедуют механистическую идеологию. Развитие простых схем и моделей, которые уменьшают сложность биологических феноменов, внесла важный вклад в успех молекулярной биологии. Точно так же простые схемы и модели, облегчающие понимание познавательных процессов, оказались очень привлекательными для когнитивных ученых.
Риторика, использовавшаяся пионерами когнитивной науки и молекулярной биологии, также обнаруживает общие тенденции. На примере книги Э.Шредингера "Что такое жизнь?" (1944) видно, как осуществлялась передача новых понятий, заимствованных у физики, в область молекулярной биологии. Точно так же на примере книг, написанных пионерами когнитивной науки, можно наблюдать трансформацию концептов, заимствованных у логики и компьютерной науки, в биологические понятия. Подобная стратегия, как подчеркивает автор, "позволила превратить когнитивные
процессы в собственность математиков, логистов и компьютерных экспертов" (с. 670).
Однако, несмотря на многие общие черты, молекулярная биология и когнитивная наука предлагают принципиально разное понимание жизни и конкурирующий набор метафор. В одном случае все сводится к молекулам, а в другом — к формальной логике и символам. Кроме того, эти дисциплины конкурируют друг с другом в праве на описание человека. По словам Ф.Крика, перейдя на работу в институт Салка, он с удивлением обнаружил новый предмет, который называл себя "когнитивной наукой". Эта дисциплина исходила из принципов, прямо противоположных тем, которые разделял Крик и его коллеги. По мнению Крика, "если вы хотите понять функции, изучайте структуру" (с. 671).
В заключение автор задается вопросом: можно ли рассматривать успехи, достигнутые когнитивной наукой, революцией, как делают ее сторонники? Нет, считает она, по крайней мере в том смысле, который вносил в понятие научной революции Т.Кун. Появление когнитивной науки было связано не с кризисом, вызванным аномалией, а скорее стало результатом борьбы за приоритет собственного подхода и своего видения мира, когда изобретение новой виртуальной реальности становится важнее, чем открытие природных механизмов окружающего нас мира (с. 673).
Т.В.Виноградова
