CC BY
51
2000.03.020. ПОУЛТОН Х. ЦИЛИНДР, “СЕРЫЙ ВОЛК” И ПОЛУМЕСЯЦ: ТУРЕЦКИЙ НАЦИОНАЛИЗМ И ТУРЕЦКАЯ РЕСПУБЛИКА. POULTON H. Top hat, grey wolf and crescent: Turkish nationalism and the Turkish Republic. - L.: Hurst, 1997. - IX, 350 p.
Английский исследователь прослеживает пути эволюции турецкого национализма (ТН) с момента его зарождения и до настоящего времени.
Довольно пестрое в языковом, этническом и религиозном отношении население Османской империи, традиционно делилось на “миллеты” (религиозные общины). Различные “миллеты”
рассматривались как корпоративное целое и имели свою собственную внутреннюю структуру и иерархию, свою систему образования. Государство вступало во взаимодействие, главным образом, с верхушкой общины, а не с отдельными ее членами. Все это позволяло подданным сохранять самобытность, а также культуру, восходящую к исповедуемой ими религии.
Правители Османской империи, под властью которых всегда находилось значительное количество немусульман, не стремились к их ассимиляции. Терпимость по отношению к христианам и иудеям соответствовала исламской традиции, признававшей общую родословную трех религий. Система “девширме”, при которой все высшее руководство считалось “государевыми рабами”, по самой своей сути была направлена против формирования однородного в этнич. отношении правящего класса. Для того чтобы занять высокое положение в государстве, следовало быть (или стать) мусульманином, а также знать “османлыджа” (официальный гос. язык - смесь турецкого, арабского и персидского — недоступный для понимания большинст-вом населения). Т. о. в Османской империи сформировалась транс-этническая элита. До конца XIX в. словосочетание “быть турком” в современном его значении было чуждо представителям османских правящих кругов, называвших себя османами (“османлы”). Слово “турок” чаще употреблялось в значении “необразованный крестья-нин” (с.43). Понятиями “Турция”, “турки” применительно к государству и его жителям пользовались, главным образом, в Европе.
Движение за реформы середины XIX в., танзимат, было направлено на секуляризацию адм. системы, сферы законодательства и образования. Было провозглашено равенство прав всех граждан Османской империи, независимо от их конфессии. Вследствие этого,
“миллеты” переставали быть сугубо религиозными общинами. Благодаря созданию светских учебных заведений, законодательных органов и органов правосудия, которые существовали теперь наряду с традиционными, был сделан первый шаг к ликвидации монопольного контроля “миллетов” над жизнью их членов. Однако проведенные реформы и их последствия в сфере экономики и образования не смогли обеспечить лояльность немусульманского населения по отношению к государству, а напротив, привели к усилению европейского влияния внутри немусульманских общин. Напр., из 300 тыс. проживавших в империи членов иудейской общины 100 тыс. в результате реформы образования выучили французский язык, но лишь около 1 тыс. указали, что понимают турецкий (с. 54). Изменения в пореформенный период создавали также идеальные условия для распространения среди немусульманского населения новых националистич. идей, проникавших с Запада.
Реакцией тюркоязычного мусульманского населения империи на реформы середины XIX в. стало появление первой организованной оппозиционной группы интеллектуалов, вооруженных идеями Просвещения и стремившихся примерить требования модернизации с догматами ислама. Именно члены “Общества новых османов” ввели в обиход понятие “родина” (“ватан”). Правда, у них слово “родина” еще не вызывало ассоциации с конкретным местом на земле, а скорее предполагало некую эмоциональную связь с предками, обращение к собственной юности и первым жизненным опытам. И тем не менее, полагает Х.Поултон, такое употребление слова “родина” уже имело националистич. оттенок (с. 56). Один из лидеров движения “новых османов”, Н.Кемаль, выступил с идеей османской нации, состоящей из равноправных граждан разных национальностей и вероисповеданий. Однако в связи с усилением панславистских настроений, а также поражением империи на Балканах он был вынужден отказаться от этой идеи и обратился к прошлому турок. В последних работах Н.Кемаль делал особый упор на то, что основным средством сплочения мусульман Османской империи является турецкий язык.
Др. идеолог “новых османов”, Али Суави, известный своей фанатичной приверженностью исламу, показал себя столь же яростным патриотом. В его сочинениях постоянно присутствовали термины “турок”, “турки”. Тюркское население Средней Азии он называл “братьями”. Именно А.Суави высказывался за изложение исламских
догматов на турецком языке, а также за то, чтобы в школах Османской империи турецкий был единственным языком преподавания. Вследствие этого некоторые исследователи склонны считать именно А. Суави первым турецким националистом.
С приходом к власти Абдул-Хамида II внутренняя политика Османской империи претерпела значительные изменения по сравнению с периодом танзимата. В борьбе с внешней угрозой, с постоянно возрастающим влиянием иностранных государств в европейских и арабских районах Османской империи, султан-халиф использовал мусульманскую религию и идеологию панисламизма как инструменты в борьбе за сохранение единого государства. Он вел своего рода “битву за культуру”, стремясь еще более усилить влияние османского государства в районах, населенных мусульманами, чтобы обеспечить их преданность интересам империи и лично главе государства (с. 59). На практике такая политика подкреплялась развитием сети коммуникаций (ж.д., телеграф). Кроме того, продолжала претворяться в жизнь реформа образования, начатая в эпоху танзимата. Именно в это время со стороны центральной власти была сделана попытка насильственным путем внедрить употребление разговорного турецкого языка. Декретом 1894 г. предписывалось использование турецкого языка, а также написанных на нем учебников во всех школах империи. Языковая реформа пробудила также интерес к тюркскому миру за пределами империи.
В печати, насколько это было возможно в условиях деспотич. режима, начались дискуссии по поводу понятия “турок”. Обсуж-дались три главных принципа: исламизм (рассматриваемый как реакция на усиление иностранного “западного” влияния), османизм и туркизм. При этом делались попытки разрешить неизбежно возникавшее противоречие между двумя последними. Так, А.Митхад полагал, что османский национализм не похож ни на какой другой, т. к. помимо ислама и халифата делает упор еще на три важные идеи: “кайыханлык” - указание на преемственность с великим тюркским племенем Кайы-хана; “тюрклюк” - связь с доосманским тюркским населением Анатолии; и “османлылык” - общность территории и государства для всего проживающего в нем населения, независимо от национальности (с. 62). Тем самым, именно в эпоху Абдул-Хамида понятие “быть турком” начало внедряться в сознание граждан, хотя в это время оно имело скорее культурный, чем политич. оттенок. К концу правления Абдул-Хамида понятие “ватан”— “родина”, введен-ное в обиход Н.Кемалем, из
романтического и отвлеченного превратилось во вполне реальное. Применительно к туркам оно стало ассоциироваться исключительно с Анатолией, получив, таким образом, конкретные географич. рамки (с.64).
Развитию ТН на рубеже XIX и XX вв. способствовали сразу несколько обстоятельств. Прежде всего, это пребывание османских воинских частей на территории Балкан и непосредственное знакомство с националистич. идеями христианского населения. Так, Македония стала школой национализма для участников младотурецкого движения, молодых офицеров и гос.чиновников, выпускников военных и гражданских учебных заведений. Именно они составили ядро комитета “Единение и прогресс”. На первых порах иттихадисты предпочитали открыто не демонстрировать свои националистич. взгляды, чтобы не отвратить единомышленников-христиан от совместной борьбы с режимом Абдул-Хамида. Но довольно скоро стало ясно, что истинной целью младотурок было превращение Османской империи в однородное в нац. отношении государство (“туркизация”). Это, в свою очередь, предполагало ликвидацию классификации населения по религиозному признаку. Первый шаг в этом направлении был сделан с принятием в августе 1909 г. “Закона об ассоциациях”, по которому были закрыты все организации, созданные на этнической или нац. основе.
Важным фактором, способствовавшим развитию ТН, стало усиление националистич. настроений, вплоть до открытых выступлений, среди мусульманских народов Османской империи (арабов и в особенности албанцев).
И, наконец, большой идейный вклад в процесс становления ТН и в его пропаганду был внесен иммигрантами из России. В этом автор усматривает проявление определенной закономерности, т. к. идеологи национализма часто являются выходцами из регионов со смешанным населением, где они подвергаются воздействию агрес-сивной националистич. политики со стороны правящих кругов. Уроженец Симбирска, выпускник стамбульской военной академии, Ю. Акчура, в 1904 г. опубликовал в Каире памфлет, озаглавленный “Три вида политики”, ставший, фактически, манифестом ТН. В памфлете подробно рассматривались 3 политические доктрины: “османлылык”,
“исламджилик” и “тюркчюлюк”. Последняя основы-валась на идеях пантюркизма и затрагивала три основные темы: турецкое самосознание, отношение турок к нац. вопросу и объединение тюркских народов. Ю.Акчура указывал на большую численность тюрок в Азии за пределами
Османской империи и предполагал, что в случае объединения всех тюркских народов возникло бы весьма могущественное образование. Правда, он всячески подчеркивал, что идея такого объединения нова и не имеет прецедентов в истории. Ю.Акчура призывал турок империи помнить не только о большом историч. вкладе, который их предки внесли в становление османского государства, но и не забывать о том, что они имеют непосредственное отношение к деяниям древних тюркских героев (легендарных Огуза, Чингиз-хана и Тимура). Автор памфлета верил в возможность ассимиляции и отуречивания нетурецкого населения империи. Наиболее предпочтительной для Османской империи доктриной Ю.Акчура считал “тюркчюлюк”.
Потеря большинства провинций на Балканах и начавшаяся Первая мировая война заставили лидеров младотурок открыто перейти на позиции ТН. Подверглась изменениям система образо-вания: в начальной школе, где преподавание велось на родном языке, вводились обязательные уроки турецкого, в средних и высших учебных заведениях обучение должно было вестись только на турецком языке. Поступление на госслужбу стало зависеть от нацио-нальности гражданина. Предпочтение отдавалось туркам. Национа-листич. настроения стали оказывать влияние и на экономику. Было создано Национальное потребительское общество, поощрявшее граждан покупать товары, произведенные в “отечестве”, а не более дешевые импортные. Правительство проводило мероприятия, способствовавшие укреплению позиций национальной турецкой буржуазии. В 1916 г. был принят закон об обязательном использовании турецкого языка на работе. Вся документация и делопроизводство должны были вестись только на турецком языке. В эти же годы национализм младотурок продемонстрировал свою опасную сущность, проявлением которой стала депортация армян, унесшая от 200 тыс. до 1 млн. человеческих жизней.
Период правления младотурок был отмечен ростом пантюркистских настроений в обществе. Среди части турецкой интеллигенции стала популярна идея государства Туран, которое могло бы объединить все тюркские народы от Балкан до Китая, впервые изложенная в сочинениях Ю.Акчуры. Последний выступил инициатором выхода в свет влиятельного журнала “Тюрк юрду” (“Турецкая родина”) и стал одним из учредителей пантюркистской организации “Тюрк оджагы” (“Турецкий очаг”), ставившей перед собой задачу вести пропаганду идей “туранизма” среди учащихся и интеллигенции. Революция в России и
поражение в Первой мировой войне продемонстрировали иллюзорность этой утопической идеи.
Несмотря на то, что при младотурках ТН фактически стал официальной политикой правящих кругов, широкие массы населения остались равнодушными к националистич. идеям. Ситуация изменилась в ходе войны за независимость. Борьба с оккупантами способствовала обострению чувства нац. самосознания, подъему ТН, а также заложила фундамент для восприятия идеи уважения суверенных прав турецкого народа. Особая роль в связи с этим принадлежит М.К.Ататюрку и его пониманию национализма. Сам М. Кемаль никогда не был теоретиком, но являлся прагматичным военным, превратившимся в столь же прагматичного политика. Национализм, который он исповедовал, представлял собой смешение “этнического” и “территориального” вариантов национализма (с. 97). Естественными границами для турецкой нации он считал те, в пределах которых можно было обеспечить ее защиту. На практике это была территория Анатолии. Христиане, проживавшие внутри данных границ (кроме христианского населения Стамбула и двух островов - Гекчеада и Бозчаада), воспринимались как враждебный нации элемент и подлежали выселению даже в том случае, если их родным языком был турецкий. Отношение Ататюрка к мусульманской религии было неоднозначным. Первоначально он рассматривал ислам как базовый компонент при определении принадлежности к турецкой нации. Восстания курдского населения в период освободительной борьбы он называл “братоубийственной войной”. Но мусульманское духовенство причислялось им к потенциальной оппозиции, способной оказать противодействие проведению реформ. Являясь прогрессивным политиком, сторонником вестернизации, М.Кемаль стремился к контактам Турции с Западом. Его целью было создание цивилизованного светского государства. После победы в войне за независимость был упразднен халифат. По закону 1925 г. закрыты “текке” (обители дервишеских орденов) и “тюрбе” (места поклонения усопшим святым). Религия постепенно вытеснялась в сферу частной жизни. В кемалистской идеологии ислам уже не рассматривался как ключевой компонент, определяющий нац. принадлежность. По мнению М.Кемаля, основу турецкой нации составляли следующие факторы: а) политич. общность; б) общий язык; в) общая территория; г) общая родословная; д) общность истории; е) общность морали (с. 100).
Интерпретация истории Турции стала важным инструментом пропаганды националистич. взглядов и внедрения их в сознание граждан. В конце 20-х — начале 30-х годов появились первые экземпляры новых учебников по истории отечества для учащихся средних школ и лицеев. Особое внимание в них было уделено доисламскому периоду. Турки провозглашались создателями великих цивилизаций Центральной Азии. Османская фаза была представлена как время упадка, а события этого периода интерпретировались как результат чужого, нетурецкого влияния. Наконец, турецкий язык был назван одним из важнейших языков в мире. В 1932 г. в Анкаре состоялся I-й съезд историков, на котором присутствовал Мустафа Кемаль, считавший образование ключевым моментом модернизации. Большую часть делегатов съезда составляли учителя средних школ и лицеев. Результаты дискуссий, развернувшихся на съезде, не оставили сомнений в том, что новый взгляд на турецкую историю получил официальное одобрение. Изданная в 1931 г. четырехтомная “История”, а также учебник для средних школ и лицеев, являющийся ее упрощенным вариантом, неизменно переиздавались в течение нескольких десятилетий.
Важное место в процессе формирования единой турецкой на-ции кемалисты отводили проведению реформы языка. В 1928 г. арабс-кий алфавит был заменен алфавитом на основе латиницы, в котором были учтены фонетич. особенности турецкого языка. Реформа прово-дилась в буквальном смысле слова по-военному. С 1 января 1929 г. использование арабских букв становилось незаконным. Все чиновники были обязаны изучить новый шрифт и начать им пользоваться. В качестве наказания за неисполнение предполагалось увольнение с работы, и даже лишение гражданства и высылка из страны. В 1930 г. Кемаль начал кампанию по защите языка от арабских и персидских заимствований и по замене их новыми словами, образованными с использованием тюркской основы. Решая задачу преодоления неграмотности, кемалисты прежде всего стремились укрепить основы новой нац. общности и порвать с османским наследием, связанным с исламской традицией. На I-м лингвистич. конгрессе говорилось о том, что проводимая реформа языка является еще одним шагом по пути укрепления самосознания турка, т.к. в Османской империи было принято “унижать простого жителя Анатолии, несмотря на то, что в отличие от многих соотечественников он представлял более древнюю цивилизацию”. Подобные высказывания отражали характерную для националистов убежденность в том, что
именно крестьянин является носителем подлинных нац. ценностей (с. 111).
Многие мероприятия, осуществленные в 30-е годы, несмотря на свою явную националистич. окраску, носили, по мнению автора, “полезный и разумный” характер. Так, на турецкий язык были переведены священные книги (Коран и Евангелие), служители в мечетях были обязаны проводить службу на турецком, а не на арабском языке. Родителей отговаривали отдавать детей в иностран-ные, особенно миссионерские, школы. Начальное образование было отдано в ведение исключительно турецких школ. Иностранные учебные заведения обязаны были обучать турецкому языку и принимать на работу определенное количество учителей-турок. Для частных предприятий и фирм был в обязательном порядке предусмотрен высокий процент участия турецкого капитала.
Часто национализм кемалистов граничил с шовинизмом. Многие профессии, такие как медицина, юриспруденция, стали доступны исключительно туркам. Во внутренней политике имели место проявления антисемитизма, попирались права нац. меньшинств. Закон 1934 г., регулировавший распределение населе-ния страны по различным р-нам, разрешал проживание в Восточной Фракии только чистокровным туркам. Таким образом, от 8 до 10 тыс. членов еврейской общины, предки которых испокон веков жили на этой территории, буквально в течение двух недель были вынуждены переселиться в Стамбул. В соответствии с законом 1935 г. (о фамилиях), стамбульские евреи, армяне и греки, в результате оказан-ного на них давления отказались от своих традиционных фамилий и приняли новые. В ходе кампании под лозунгом “Гражданин, говори по-турецки” представителей нац. меньшинств обязывали говорить исключительно на турецком языке (с. 116). Еще более фанатичным турецким националистом, чем Кемаль, был Исмет Иненю, возглавивший республику после смерти Ататюрка.
От шовинизма турецких националистов страдали и мусуль-мане, принадлежавшие к нац. меньшинствам. Мятеж курдов-сунни-тов под руководством шейха Сеида в 1925 г. был безжалостно подавлен. В ходе “усмирения” погибло от 40 тыс. до 250 тыс. человек (с.119). После этого в Анкаре было принято решение о насильст-венном переселении большого количества курдов из мест их компактного проживания.
Кемалистское государство проводило политику агрессивного ТН. Лозунг кемалистов “Какое счастье называться турком!” воспроизводился
по всей стране: в школах, казармах, публичных местах. В подобной обстановки не могло идти и речи о самоопределении курдов. Согласно новой концепции турецкой истории, курды пришли из районов Центральной Азии 5 тыс. лет назад и говорили на диалекте, являвшемся смесью старотурецкого, персидского, арабского и армянского языков. Живя в горах, они забыли свой родной язык и попали под влияние иранских соседей. По официальной государственной классификации, курды считались “турками-горцами” (с. 121). ТН был столь же агрессивен в отношении других мусульманских народов - лазов, черкесов, албанцев. Так же как и курдам, им запрещалось говорить и писать на родном языке. Поултон обращает внимание на то, что этнич. турок, проживавших вне пределов Турецкой Республики, кемалисты не рассматривали как часть единой нации. В то время как все граждане внутри территории турецкого государства были или должны были стать турками.
60-е гг. в полном смысле слова могут считаться переломными для Турции. Индустриализация существенно изменила социальный облик страны. Если в 1950 г. промышленные рабочие и члены их семей составляли всего 5 % населения, то к 1965 г. их доля выросла до 25% . Численность наемных работников достигла 2 млн. человек, причем 600 тыс. из них приходилось на с.-х. сектор (с. 131). Расширение
инфраструктуры способствовало повышению социаль-ной мобильности населения. Качественные сдвиги произошли и во внутриполитической жизни Турции. На смену однопартийному режиму (50-е гг., когда на политич. сцене находились 2 партии, программы которых радикально не отличались друг от друга, не являются исключением) пришли партии и организации, представляющие разные оттенки полит. спектра. В лексиконе политиков и СМИ появились понятия “правые” и “левые”.
До 1960 г. понятие “правый радикал” касалось исключительно сторонников пантюркизма или туранизма и не имело отношение к какой-либо политической партии. Ататюрк, озабоченный ростом популярности “Турецких очагов” попытался поставить их под контроль Народнореспубликанской партии (НРП), но, не добившись успеха, принял решение об их закрытии в 1931 г. Однако изображение пантюркистских символов, таких как “бозкурт” (“серый волк”), появлялось на почтовых марках, денежных купюрах, а также в качестве эмблемы студенч. союза. Так, новый режим использовал в своих интересах некоторые элементы пантюркизма и туранизма и включал их в свою идеологию. И кемалисты,
и пантюркисты были озабочены тем, чтобы дать республике выжить. При этом первые считали это конечной целью, а вторые в новом государстве видели лишь ядро будущей “Великой Турции”. Именно гос. политика в области образования способствовала воспитанию нового поколения пантюркистов с более расистскими взглядами, чем те, которые в свое время высказывали основоположники - Акчура, Гекальп и др.
Пантюркистские настроения оживились накануне Второй мировой войны и усилились после ее окончания. Сторонники пан-тюркизма провозглашали в этот период 5 догматов: 1) туранизм; 2) ра-сизм (подразумевавший поддержку идеи государства, основанного на принципе единства расы); 3) милитаризм (считалось, что нация может выжить, лишь пройдя испытание войной); 4) антикоммунизм
(коммунисты рассматривались как противники семьи и веры, борцы против войны, расизма, национализма). 5-й пункт был совокуп-ностью “прочих компонентов”, которые можно свести к стремлению создать общество, построенное на принципах жесткой дисциплины и соблюдения иерархии, повиновения, восхваления лидера и способности к самопожертвованию (с. 135).
В новой политической ситуации 60-х гг. появилось довольно много организаций, стоявших на позициях национализма и пантюркизма. Однако первая настоящая праворадикальная организа-ция, способная играть самостоятельную роль в политике, была основана в 1963 г. А.Тюркешем, одним из бывших членов КНЕ (Комитета национального единства, пришедшего к власти в результате переворота 27 мая 1960 г.). Начав полит. деятельность на базе мелкой Республиканской крестьянско-национальной партии, А.Тюркеш быстро занял там руководящую роль и в 1969 г. переименовал ее в Партию национального движения (ПНД). После переворота 1980 г. А.Тюркеш создал Националистическую трудовую партию (НТП), которая фактически продолжала линию ПНД.
В основу программы партии были положены 9 простых принципов. Число “девять” было выбрано не случайно: именно оно было в свое время названо Ататюрком при создании НРП и символизировало преемственность традиций. Важность преемственности была подчеркнута и тем, что формулировки многих положений напоминали “шесть стрел” НРП. В качестве символа партии был избран “бозкурт” (“серый волк”), как персонаж мифов о происхождении тюрок. Первым и основополагающим пунктом программы партии был “национализм”, определяемый как служение турецкой нации. В своих публичных
выступлениях лидер партии провозглашал пантюркистские лозунги (так, он часто заканчивает выступление словами “Победу великой турецкой нации!”) и позволял себе высказывания в духе пантюркизма. Некоторые программные документы партии несли в себе элементы пантюркистской идеологии. Однако Поултон отмечает, что они, как правило, имели внешне нейтральный характер и сводились к рассуждениям о “других турках” или “турецком мире” и совершенно затушевывались, когда этого требовала политич. ситуация (с. 147). В конце 60-х гг. идейная платформа партии А.Тюркеша исключала проявление открытой агрессивности в отношении СССР. Заслуживает внимания и тот факт, что после распада СССР А.Тюркеш игнорировал тему тюркских народов Средней Азии и главным образом рассуждал о положении “других турок” в Греции, Болгарии, Иране и Ираке.
“Национализм” партии А.Тюркеша предполагает необходи-мость заботиться об интересах турецких гастарбайтеров в странах Зап. Европы и в особенности следить за тем, чтобы их дети были воспитаны в традициях турецкой культуры. НТП с националистич. позиций выступает за сохранение традиционных семейных ценностей, против ограничения рождаемости, считая контроль над рождаемостью попыткой врагов, ограничить рост турецкого населения. Занимая сдержанную позицию в отношении участия Турции в международных организациях, признавая необходимость внешних экономических связей, НТП выступала категорически против социальной и культурной интеграции со странами Зап. Европы, за защиту турецких нац. ценностей от чуждого влияния. Поултон обращает особое внимание на двойственную позицию, занимаемую А.Тюркешем и его партией в отношении нац. меньшинств. В официальных документах партии подчеркивается, что турецкий национализм, являясь культурным движением, отвергает расизм (с.152). Однако в неофициальных публикациях, в распростра-няемых активистами НТП брошюрах и памфлетах об этнических и религиозных меньшинствах говорится как о главных после коммунистов врагах турецкой нации. Откровенно шовинистическую позицию (под лозунгом “Турция - для турок”) Тюркеш и его сторонники занимают по курдскому вопросу. Они выступают как преемники “Тюрк оджагы”, отрицая право на национальную самобытность меньшинств внутри Турции, и одновременно с этим отстаивают права турецких меньшинств в др. государствах. Несмотря на публичные заверения в обратном, в идеологии современного ТН явно присутствует элемент расизма (в отличие от
интеграционной политики кемалистов, стремившихся в свое время включить курдов в состав турецкой нации).
Явную эволюцию претерпели взгляды турецких правых радикалов на ислам. В программных документах НТП в 60-е гг. о Турции говорилось как о светском государстве. А. Тюркеш, как правило, апеллировал к доисламскому прошлому, употребляя вместо “Аллах” древнетюркское слово “танры”. Однако к концу десятилетия ситуация изменилась: в 1969 г. было открыто заявлено, что исламизм
(“мюсюльманлык”) является неотъемлемой частью ТН. На 3-м съезде ПНД в качестве эмблемы партии, взамен “бозкурта” (который остался символом для молодежных организаций партии) был утвержден исламский символ — три полумесяца. К 1972 г. в программу партии были внесены добавления о необходимости соблюдать принципы мусульманской веры. По мере роста в 80-е гг. происламских настроений в обществе усиливалась ориентация на религию и среди турецких националистов. Отныне они старались подчеркнуть, что идеология партии строится на союзе ТН и ислама.
Несмотря на стремление кемалистов ограничить сферу религиозного влияния частной жизнью граждан, на практике это удалось осуществить только в столице и крупных городах. Большинство сельского населения продолжало в массе своей ориентироваться на традиционные исламские предписания. В борьбе за голоса избирателей и НРП, и Демократическая партия (ДП) обращались к религиозным чувствам масс, пренебрегая официально существовавшим запретом на использование религии в политич. целях. В новой конституции, принятой после переворота 1961 г., был подтвержден принцип отделения религии от государства, но в тече-ние первых четырех лет после переворота было открыто 6 тыс. новых мечетей и большое число новых религиозных учебных заведений. В 60-е гг. книжный рынок страны был наводнен популярными изданиями религиозного характера, анализ которых позволяет выделить несколько характерных тем: ислам есть
нравственный образ жизни; упадок мусульманской веры привел к краху Османской империи, а возрождение веры будет означать возрождение Великой Турции; не существует коренного противоречия между секуляризмом и исламом, между ТН и исламом, напротив, они дополняют друг друга. Мусульманская религия стала рассматриваться главными политическими силами страны как неотъемлемый элемент
национального самосознания, но элемент, подчиненный целям турецкого национализма.
В 1970 г. была создана Партия национального порядка (ПНП). Ее лидер, Н.Эрбакан, инженер, профессор, президент Союза торговопромышленных палат, олицетворял в политике новый “технократический” ислам. Он выступал за укрепление моральных устоев нации путем работы в университетах, а также воздействия на радио и телевидение, за пересмотр системы образования. Он призывал Турцию повернуться к своим мусульманским соседям, вместо того, чтобы постоянно оглядываться на страны Европы и “христианское” ЕЭС. В 1971 г., по решению Конституционного суда, ПНП была запрещена, как не соответствующая светскому характеру государства. Однако уже в конце 1972 г. Н.Эрбакан возродил ее под именем Партия национального спасения (ПНС). Благодаря поддерж-ке крупного бизнеса, ПНС удачно провела избирательную кампанию, заняв 3-е место по количеству набранных голосов. После референ-дума 1987 г., вернувшись к активной политической деятельности, Н.Эрбакан воссоздал запрещенную во время переворота 1980 г. ПНС под именем Партии благоденствия (ПБ). Она располагает 20% голосов избирателей, неизменно входит в состав коалиционных правительств.
ПБ отстаивает т. н. “исламский национализм”. Пытаясь дать определение ТН через ислам, подчеркивая важную роль последнего в процессе образования турецкой нации, а также то, что турки всегда были прежде всего воинами ислама. Такая позиция идет вразрез с установками кемалистов, уделявших основное внимание доисламскому прошлому турок и долгое время игнорировавших османский период истории. Однако позиция Н.Эрбакана значительно ближе взглядам С.Демиреля и правоцентристов. Все они рассматривают ислам как основной элемент нац. самосознания, однако С.Демирель и его сторонники предпочитают видеть ислам в области частной жизни. Подобный подход выдержан в духе идей Ататюрка, с некоторой поправкой на растущие симпатии к религии среди широких масс населения. Исламисты же хотели бы сделать ислам не только базовым компонентом индивидуального сознания, но и основой гос. политики. Подобная установка Н. Эрбакана сблизила его в конце 60-х гг. с партией А.Тюркеша. Сопоставление позиций политич. организаций, представляющих разные оттенки политич. спектра, показывает, что национализм кемалистов, игнорировавших значение ислама, не выдержал испытания временем.
Когда в Турции, где большинство населения составляют мусульмане, установилась многопартийная система, ислам уже нельзя было сбрасывать со счетов (с. 179).
В течение трех лет после переворота 1980 г. у власти в Турции находились военные. Несмотря на то что армия считалась бастионом кемализма, руководители, вышедшие из ее рядов, полагали, что недостаточное религиозное воспитание молодежи ведет к распространению таких опасных для гос. системы идеологий, как марксизм-ленинизм и фашизм. В новую конституцию страны была внесена статья № 24: “Образование в области религиозной культуры и нравственное воспитание должны быть в обязательном порядке включены в учебные планы начальных и средних школ” (с. 181). Вскоре была подготовлена новая программа религиозного воспитания, с тем чтобы дать ученикам начальных и средних школ знания в области мусульманской религии и этики “в соответствии с принципом лаицизма и другими принципами, провозглашенными Ататюрком” (с. 182).
Приобщение к моральным ценностям ислама должно было способствовать воспитанию чувства нац. самосознания и сплочения нации. Идеи, заложенные в программу, перекликались с положениями теории “турецко-исламского синтеза” (ТИС), разрабо-танной
И. Кафесоглу в 70-х гг., согласно которой ислам особенно привлекателен для турецкой нации, вследствие схожести основных моральных ценностей турецкого общества в доисламский период и ценностей, привнесенных исламской цивилизацией. ТИС была под-держана и ПНС Н.Эрбакана, и правыми экстремистами, т.к. одно-временно опиралась и на ислам, и на доисламскую историю турок.
Во второй половине XX в. одной из наиболее болезненных тем турецкой нац. политики стал курдский вопрос. Курды, причисленные кемалистами к турецкой нации, в основном проживают в горных, наиболее отсталых в экономич. отношении юго-восточ. районах страны. Кемалистская революция практически не затронула курдское население, продолжавшее существовать в условиях традиционного общества. Узы, связывающие их с турецкой нацией, оказались значи-тельно слабее племенных и религиозных. Государство явно опоздало с внедрением в сознание курдов новых националистич. идей, и это позволило укрепиться др. разновидности национализма, которая составила конкуренцию официальной кемалистской версии. Курдский национализм возник как “этнический”, и его мощной опорой являлся курдский язык (с. 208). Во
многом распространению националистич. настроений также способствовала близость с курдским движением в соседнем Ираке.
Обращение политич. партий к провинциальным избирателям в 50е гг. привело к некоторому оживлению политич. активности на периферии, и в частности на юго-востоке страны. В 60-е гг., с их относительной либерализацией, возникли собственно курдские политич. организации, выступавшие под националистическими и даже марксистскими лозунгами. Однако в это время курдский национализм оставался элитарным феноменом, в то время как основная масса курдов по-прежнему ориентировалась на своих традиционных лидеров. Установившийся после военного переворота 1980 г. режим стремился подавить любую форму проявления национального самосознания у курдов. Особенно строгие меры были приняты в отношении курдского языка. В соответствии с законом № 2932, турецкий был объявлен единственным родным языком для всех граждан страны. Кроме того, был принят антитеррористич. закон, предусматривающий тюремное заключение за ведение письменной или устной пропаганды, угрожающей территориальной целостности государства или единству нации. В 19931994 гг. правительство провело ряд акций в районах компактного проживания курдов, в ходе которых было переселено или ликвидировано около 2 тыс. деревень и мелких поселений.
Несмотря на то, что отдельные прагматично настроенные политки (Т.Озал, С.Демирель) старались смягчить отношение к проблемам курдов и в глазах общественного мнения, и со стороны непосредственно вовлеченных гос.структур, общее направление нац. политики оставалось прежним. Курды продолжали считаться частью турецкой нации. За ними признавали право на культурную самобытность, но ни в коем случае не право считаться нац. меньшинством. Отрицалось даже само существование “курдской проблемы”. Она подменялась проблемой экономической отсталости юго-восточ. районов, борьбой с терроризмом, а иногда рассматри-валась как “инспирируемая извне” (с.221).
У др. мусульман нетурецкого происхождения (лазы, черкесы, арабы, албанцы) ТН с его объединительной направленностью не вызывает протеста. Между ними и курдами есть существенная разница: первые, зачастую, являются потомками иммигрантов, которые рассматривали Османскую империю и Турцию как “родственное государство”, в то время как курды представляют собой коренное население тех мест, где проживает их большая часть (с.282).
В настоящее время Турция, в которой соперничают несколько разновидностей национализма, находится, по определению Х.Поултона, в состоянии “националистич. шизофрении”. Со време-нем стали очевидны два слабых места национализма Кемаля Ататюрка: неприятие ислама, как важного компонента идеологии, и нежелание рассматривать курдов в качестве самостоятельного народа. В последние годы обе эти проблемы вновь стали актуальными для политич. жизни Турции. Этнич. национализм пантюркистов по-прежнему играет второстепенную роль. Исламский же вариант продолжает усиливаться. Классический светский вариант Кемаля занимает оборонительную позицию. В настоящее время наиболее прочными представляются позиции правоцентристов, поддержи-вающих ислам суннитского толка как важную составляющую при определении принадлежности к турецкой общности, но обязательно подчиненную принципам кемализма. Борьба за гегемонию продолжается.
Н.Б.Шувалова
