CC BY
30
2000.02.024. ПРОБЛЕМЫ СОЦИОЛИНГВИСТИКИ В ИССЛЕДОВАНИЯХ УЛЬРИХА АММОНА (Научно-аналитический обзор).
Ульрих Аммон — д-р филол. наук, проф. фак-та лингвистики и литературоведения Дуйсбургского ун-та, спец. в обл. социолингвистики и диалектологии.
В материале, на котором построен настоящий обзор, анализируются следующие проблемы: 1) позиции немецкого языка в современном мире; 2) использование немецкого языка в специальной сфере; 3)статус специального языка; 4)национальная вариативность немецкого языка; 5)коммуникативный статус диалекта в современной немецкой речевой практике.
Вопросу о позициях немецкого языка в современном мире У.Аммон посвятил специальную монографию, вышедшую в свет в 1991 г. (2). Однако этот вопрос не утратил своей актуальности, поскольку за годы, прошедшие после воссоединения Германии в 1989 г., стало ясно, что не всем оптимистическим ожиданиям в плане значительного упрочения позиций немецкого языка на международной арене суждено сбыться: реальное развитие событий и языковой ситуации в различных странах Европы и мира не всегда способствовало воплощению этих ожиданий.
У.Аммон различает следующие аспекты, обусловливающие позиции немецкого языка сегодня (5): 1) пользу знания немецкого языка в сравнении со знанием других языков; 2) потребность общества в знании немецкого языка; 3) спрос на немецкий язык; 4) мотивацию к изучению немецкого языка. При этом указывается, что общая потребность в знании немецкого языка определяется не только его пользой, но и объемом уже имеющихся в обществе знаний: если этот объем в настоящий момент велик, то потребность (даже при большой пользе) может быть мала. Спрос же определяется количеством лиц, действительно желающих изучать немецкий язык. Спрос может быть выше или ниже потребности. Мотивация — это интенсивность желания овладеть немецким языком.
Все вышеперечисленные параметры определяют степень привлекательности немецкого языка сегодня. Однако исключительно важно и число носителей немецкого языка. У.Аммон указывает, что по этому параметру немецкий язык занимает 11-е место в мире (после китайского, английского, испанского, русского, арабского, португальского и японского). В Европе же немецкий язык занимает по
числу носителей второе место (после русского). Как изучаемый иностранный язык немецкий значительно отстает от английского; в Западной Европе он к тому же уступает французскому и конкурирует с испанским за третье место. В Восточной Европе немецкий язык также уступает английскому, а в некоторых районах и русскому, несмотря на сокращение сферы влияния последнего. В зависимости от культурно-исторической ситуации в конкретной стране немецкий язык как иностранный в Восточной Европе может занимать места от первого (Чехия, Словакия, Венгрия) до четвертого (Румыния, Молдавия).
Привлекательность немецкого языка обусловлена прежде всего экономическим потенциалом Германии. В этой связи У.Аммон вводит понятие "экономической силы" (ökonomische Stärke) (5, с.20) немецкого языка. Это особенно заметно в сфере двусторонних деловых контактов немецких фирм со странами Центральной и Восточной Европы, когда нередко используется только немецкий язык.
Как государственный немецкий язык занимает шестое место в мире (после английского, французского, испанского, арабского, португальского) , в Европе же — первое. Как рабочий язык международных организаций немецкий занимает лишь седьмое место (после английского, французского, испанского, русского, китайского, арабского), что снижает привлекательность немецкого языка в глазах жителей стран Центральной и Восточной Европы, а также Японии. В Японии, например, немецкий язык длительное время был по распространенности вторым (после английского) иностранным языком, а сейчас он занимает четвертое место, уступив позиции китайскому и французскому. Рейтинг языка в международных организациях определяет его "политическую силу" (politische Stärke) (там же, с.24).
Научная и культурная привлекательность немецкого языка резко снизилась: если в начале XX в. 30% научных публикаций выходило на немецком языке, то теперь менее 5%. Это обстоятельство определяет и выбор иностранного языка для преподавания в учебных заведениях.
Падение интереса к немецкой культуре зафиксировано в результатах опроса американских студентов, которые оценили немецкую культуру ниже, чем английскую, французскую, итальянскую и испанскую. Это сказывается и на рекламе, из которой практически исчезли тексты и названия продуктов и услуг на немецком языке.
Оценивая перспективы распространения немецкого языка, У. Аммон считает более реалистичным ожидать этого в странах
Восточной Европы, чем Западной. В мире же в целом будут усиливаться позиции английского языка. Главными конкурентами немецкого языка будут французский и русский, причем позиции последнего будут усиливаться (там же, с. 27).
В этой статье рассматривается вопрос о едином языке общения для Объединенной Европы. В этом плане выделяются две следующие основные тенденции: 1)превращение английского языка в единственный язык общения для европейцев; 2) увеличение числа "второстепенных иностранных языков" (nachrangige Fremdsprachen) (там же, с.28), используемых в двусторонних контактах или функционирующих как языки соседствующих территорий.
Отмечается также развитие так называемого рецептивного многоязычия/многоязычного диалога (rezeptive Mehrsprachigkeit / polyglotter Dialog) (там же , с. 30) (см. также (15), при котором каждый из участников общения говорит на своем языке, но понимает и язык партнера. У.Аммон, однако, высказывает некоторые сомнения относительно весьма распространенной точки зрения, что понимание, т.е. пассивное знание языка, действительно требует гораздо меньших усилий при изучении языка, чем активное его использование. При этом У.Аммон ссылается на результаты исследования, проведенного У.Дюрсмюллером (11) в Швейцарии.
У.Аммон подчеркивает исключительную важность языка для общения в деловой сфере, поскольку этот выбор в значительной степени предопределяет углубление экономических контактов (Kanalisation von Wirtschaftskontakten) (5, с.30) согласно принципу "Кто говорит по-немецки, тот и покупает немецкие товары". Расширение сферы влияния языка способствует и расширению сферы бизнеса для людей — носителей этого языка.
Наиболее перспективной моделью многоязычия с участием немецкого языка У.Аммон считает следующую модель: "родной язык + немецкий/английский/французcкий/испанский/русcкий или любой другой язык" (там же, с.32). Эту модель автор считает наиболее перспективной, поскольку она актуальна для представителей мелкого и среднего бизнеса в странах Центральной и Восточной Европы, интенсивно развивающих двусторонние контакты. Таким образом, значительные шансы для упрочения своих позиций немецкий язык имеет только, участвуя в действующей модели трехъязычия. В противном
случае он скорее всего будет вытеснен английским языком. Такую же перспективу У.Аммон предсказывает и русскому языку.
Понятие "позиция языка" (Stellung) У.Аммон отделяет от понятия "статус языка" (Rechtsstellung, Status) и "функция языка" (Funktion). Под позицией языка имеется в виду место языка в какой-либо социальной единице (soziale Einheit) (коммуне, государстве, институте) (З, с.809). Различие этих понятий поясняется на следующем примере: язык может иметь статус официального языка конференции, но практически на ней не использоваться, и наоборот. Так, после первой мировой войны немецкий язык был официально изгнан из общения на международных конференциях, но на практике использовался как самое распространенное средство общения в научной сфере.
Как статус, так и функции языка в рамках определенной социальной единицы оцениваются прежде всего по странам. распространения, видам общения и объему использования. У.Аммон уточняет, что оценка по странам распространения и видам использования релевантны не только для определения функциональной нагрузки языка, но и определения его статуса, поскольку последний в значительной степени идентичен правовому разрешению на его использование. Оценка же языка по объему использования касается только его функций. Так, например, какой-либо язык может быть языком перевода определенных документов в какой-либо организации, если это желательно для некоторых членов этой организации (статус). Однако если это желание редко высказывается, то язык мало используется (функция).
Поскольку немецкий язык сегодня трудно назвать языком широкого международного общения, то встает вопрос о перспективах этого языка в специальных сферах, в частности в сфере науки (о перспективах немецкого языка в деловой сфере см. выше). У.Аммон подчеркивает, что специальные языки — это "языки в языках", т.е. подъязыки. При этом специальные языки — это полноценные системы, а не просто корпус терминологических языковых единиц. Языки же в целом являются диасистемами.
Сфера науки охватывает множество различных институтов, организаций и органов: научно-исследовательские учреждения, учебные заведения, научные общества, конференции, издательства, статус и функции языка в которых могут быть различны. Позиции языков науки дифференцируются по признаку "национальный/ международный". Международная функция языка проявляется в том, насколько часто и в
каком объеме он используется говорящими при общении с носителями других языков, а также тем, принят ли он в международных организациях, в международных печатных изданиях (независимо от того, где находится головной офис/центральный аппарат/главная редакция — на территории распространения данного языка или нет).
Функция языка как международного языка науки определяется тем, на скольких территориях и в каких институтах он используется как lingua franca (3,с.810).
Как международный язык науки немецкий язык занимает различные позиции в различных отраслях знания. Часто повторяемое утверждение, что в целом ряде научных дисциплин немецкий язык все еще сохраняет лидирующие позиции, должно отойти к сфере преданий и мифов, пишет У.Аммон (там же, с.814). Позиции немецкого языка в естественных науках существенно отличаются от его же позиций в науках гуманитарных и социальных. На немецком языке публикуется больше работ по социальным наукам, чем по естественным (ср. долю в процентах: социология — 5,7; экономика — 9,6; политология — 12,4; антропология — 10,1; химия — 5,5; биология — 2,5; физика — 3,9; медицина — 5,5; математика — 3,6). Что же касается разделения научных дисциплин на теоретические и прикладные, то немецкий язык чаще используется во вторых, чем в первых: 1) биология: 12% нем.яз. — 88% англ.яз.; 2) общая медицина: 34,2% нем.яз. — 74,2% англ.яз.; 3) геология: 72,5% нем.яз. — 26% англ.яз.; 4) клиническая медицина: 78,6% нем.яз. — 20% англ.яз. (там же, с. 815). Первые два направления (биология и общая медицина) ориентированы преимущественно теоретически, в то время как два последних направления (геология и клиническая медицина) — практически. При этом разделение научных исследований на теоретические и практические легче провести в естественных науках, чем в гуманитарных и социальных. Последние, так же, как и прикладные науки, предполагают более свободное владение (иностранным) языком, чем это необходимо для теоретических естественных наук с их развернутым аппаратом формул. Этим и объясняется нежелание многих ученых (гуманитариев и прикладников) перейти с хорошо освоенного ими немецкого языка на английский.
Немецкий как международный язык науки играет большую роль в Европе (включая Россию), чем на других континентах. В самой же Европе немецкий язык имеет на востоке более сильные позиции, чем на западе. У. Аммон приводит следующие данные по использованию
немецкого языка на международных конференциях в конце 80-х годов: в англоязычных странах — 5%, в Скандинавии — 6, во Франции/Италии/Испании/Португалии — 7, в восточно-европейских странах — 16% (там же, с.816). Приверженность ученых стран Восточной Европы немецкому языку имеет, по предположению У.Аммона, идеологические корни как к языку классиков марксизма. К тому же именно более отсталые в технологическом, и научном плане страны Восточной Европы надеялись получить большую пользу от научных контактов с немецкоязычными странами, а не западноевропейскими странами или тем более США и Японии.
Значительное место в исследованиях У.Аммона занимает проблематика национальной вариативности немецкого языка, который, будучи плюрицентричным языком (plurizentrische Sprache), существует в виде трех центров — в Германии, Австрии и Швейцарии (до объединения Германии в 1989 г. был четвертый — ГДР) (8, с. 2).
В статье "Предварительные размышления по поводу составления словаря национальных вариантов немецкого языка" (8) У.Аммон указывает, что названные центры обладают: в политическом плане — государственной самостоятельностью, в национальном плане — национально-культурной специфичностью, в языковом пла-не — особенностями литературной нормы. Поэтому У.Аммон определяет немецкий язык как плюрицентричный и плюринациональный. Различаются полные центры (Vollzentren) и полуцентры (Halbzentren). В первом случае существует не только собственный литературно-языковой стандарт, но и кодифицированная норма, представленная в прескриптивных изданиях, т.е. словарях (словари Дудена для Германии, "Австрийский словарь" (14) для Австрии, "Наш словарь" (10) для Швейцарии), грамматиках, пособиях по стилистике, орфоэпии т.д. Во втором случае (Лихтенштейн, Люксембург, Южный Тироль, Восточная Бельгия) таких изданий не существует, хотя и изданы диалектные словари, но они преследуют чисто дескриптивную цель, т. е. описывают словарный состав и языковую норму конкретных диалектов. Если на нормативные словари, учебники и справочники говорящие ориентируются, контролируя по ним свое речевое поведение, то диалектные словари используются, например, при постановке спектаклей на диалекте или при написании художественных текстов и т.д. (6, с.178).
Немецкий язык, бытующий на территории полных центров, У.Аммон называет национальными разновидностями (nationale
Varietäten), конкретные же языковые национальное специфичные единицы (фонемы, морфемы, слова, выражения) — национальными вариантами (nationale Varianten).
В статье, посвященной соотношению литературного языкового стандарта и нестандарта в национальных разновидностях немецкого языка (6), У.Аммон уточняет, что под термином "национальная разновидность языка" понимается прежде всего национальная разновидность литературного стандарта немецкого языка. Но на территории данного национального центра имеются также и нелитературные формы существования языка: диалекты и обиходно-разговорная речь (в различной степени диалектно-окрашенная). Проблема, однако, заключается в том, что границы литературного и нелитературного языка не совпадают с национальными границами. Так, например, баварский диалект распространен как на юге ФРГ (в Баварии), так и в большей части Австрии и в небольшом районе Швейцарии — в кантоне Замнаун в Восточном Граубюндене.
Функциональное соотношение национальной разновидности литературного стандарта (Standartvarietät) и национальной разновидности нелитературного языка (Nonstandartvarietät) таково: увеличение объема использования одной разновидности имеет следствием уменьшение объема использования другой. Так, например, в немецкоязычных регионах Швейцарии швейцарский диалект (Schwyzertütsch) используется в официальной сфере значительно более активно, чем в Германии и Австрии. Там в официальной сфере используется литературный немецкий язык.
Национальные варианты, т. е. конкретные языковые единицы (фонемы, морфемы, лексемы, конструкции), могут использоваться в речевой практике всех наций, входящих в немецкое языковое сообщество. Однако при этом они не являются компонентами литературного стандарта всех наций: по меньшей мере для одной из них данная языковая форма не должна соответствовать литературному стандарту. Например, слово Rahm "сметана" используется в речи и немцев, и австрийцев, и швейцарцев, однако в Германии оно не соответствует {или не вполне соответствует) литературной норме, так как там общепринятым является слово Sahne.
Реальность существования национальных вариантов демонстрируется на следующих примерах: тевтонизмы (Германия): Apfelsine (Orange) "апельсин"; австрицизмы (Австрия): Karfiol
(Blumenkohl) "цветная капуста"; гельветизмы (Швейцария): Velo (Fahrrad) "велосипед"; люксембургизмы (Luciburgismen) (Люксембург): Affäre/Affaire (Gerichtsproze ) "судебный процесс"; южнотиролизмы (Südtirolismen) (Южный Тироль): Hydrauliker (Klempner) "жестянщик"; бельгизмы (Belgismen) (Восточная Бельгия): Rollkuchen (Schnecke/sü es Gebäck) "сладкий рулет" (8, с.2-3).
Кроме того, различаются специфические национальные варианты, используемые только в данном конкретном национальном центре немецкого языка (Marille "абрикос" — только в Австрии) и неспецифические национальные варианты, которые используются помимо данного национального центра еще и в некоторых других, но не во всех (Aprikose "абрикос" — неспецифический тевтонизм и неспецифический гельветизм).
Характеризуя компоненты социального пространства, в котором складывается и стабилизируется национальная разновидность немецкого языка (и прежде всего ее литературный стандарт), У.Аммон представляет это пространство в виде следующей схемы (6, с.186):
большинство
авторитеты в обл. яз. нормы, корректоры <-► языковой кодекс (кодификаторы)
i 1 1 ' к Г
образц. говорящие / пишущие: образцовые тексты <-► эксперты по языку :проф. оценки
населения
Литературный стандарт взаимодействует: 1) в вертикальном измерении с диалектами, групповыми и социальными языками (слэнгами, жаргонами, арго и т.д.); 2) в горизонтальном измерении — с другими немецкими, литературными стандартами. Это взаимодействие У.Аммон иллюстрирует следующей схемой (там же, с .190):
„^региональные нестандартные варианты
Инонацио Разновидн Языка
национальная разновидность языка
1
инонацион
разновидн. языка
социальные и стилистические нестандартные варианты
На сегодняшний день в немецкоязычной лексикографии обработаны не все существующие национальные варианты. Большинство одноязычных словарей немецкого языка содержат наряду с общенемецкими лексемами (они составляют большую часть словника) пометы о некоторых национальных вариантах, в частности, приводят австрицизмы и гельветизмы. Кроме того, существует специальный словарь по особенностям немецкого языка в Австрии (12) и Швейцарии (13). Однако нет аналогичного словаря, отражающего особенности немецкого языка в Германии (этой проблеме У.Аммон посвятил специальную статью (7). Также отсутствуют словари по особенностям немецкого языка в Лихтенштейне, Люксембурге, Южном Тироле и немецкоязычных регионов Бельгии. Между тем эти особенности объективно существуют, в том числе и на уровне литературной нормы (см., например, о ситуации в Бельгии в "Лексическом атласе немецкого разговорного языка в Бельгии", вышедшем под редакцией П.Х.Нельде (17), и о языковой ситуации в других перечисленных регионах — в специальном разделе монографии У.Аммона "Немецкий язык в Германии, Австрии и Швейцарии: Проблема национальных разновидностей" (1, с. 391-421). Косвенным свидетельством реального существования этих вариантов на уровне литературной нормы является
тот факт, что учителя в школе имеют право не считать соответствующие языковые формы и конструкции ошибочными.
Такую ситуацию в немецкой лексикографии У.Аммон объясняет тем, что недостаточно интенсивно велись исследования по плюрицентричности немецкого языка (об этом см. выше) .
Национальная разновидность языка наиболее полно представлена его литературно-языковым стандартом, который используется в официальной сфере, прессе, церкви, суде и на котором ведется обучение в школах и университетах. Но литературно-языковым стандартом не исчерпывается все разнообразие речевой практики. Поэтому У.Аммон считает необходимым привлечь внимание специалистов-филологов и широкой общественности к проблеме диалектов в немецкоязычных странах, а именно к вопросу: является ли диалект языковым барьером? 25 лет назад на эту тему велась бурная дискуссия, которая сегодня считается завершенной и поэтому больше не обсуждается ни лингвистами, ни педагогами. Следует отметить, что определение диалекта как языкового барьера обязательно предполагает, что: 1) говорящий/говорящие могут участвовать в речевой коммуникации только на родном диалекте и не владеют никакими другими разновидностями языка; 2) лица, говорящие только на диалекте, встречаются с существенными трудностями в школьном обучении и дальнейшей социализации, включая получение высшего образования.
В течение прошедших 25 лет сформировалась новая оценка диалекта, согласно которой "диалект является разновидностью языка, воплощающей его жизнеспособность; диалекту радуются сердца говорящих" (9, с.23). В этом духе написана, например, книга П.Шлобинского и У.Бланка "Заметки о языке. Берлинский диалект. Книга для учителя немецкого языка (с 10 класса)" (16). В связи с этим У.Аммон и Б.Келлермайер в статье "Диалект как языковой барьер passe?" (9) саркастически замечают, что подобную радость испытывают разве что люди, не имеющие никаких проблем с литературным стандартом, т.е. прежде всего проблем, обусловленных социализацией в контексте диалекта. В соответствии с вышеуказанной позитивной оценкой диалекта справедливо акцентируется его способность к социальной идентификации говорящих, но при этом замалчивается то обстоятельство, что он часто является помехой в речевом общении и причиной коммуникативных неудач.
В статье характеризуются следующие причины, приведшие к отказу от трактовки диалекта как языкового барьера (У.Аммон и Б.Келлермайер говорят даже о предании анафеме выражения "диалект как языковой барьер" и о идеализации диалекта (9, с.23): 1) деполитизация лингвистики и дискредитация марксизма в связи с крахом социализма в странах Центральной и Восточной Европы; 2) наличие в обществе более заметных языковых барьеров и вызванных ими проблем языковой адаптации гастарбайтеров, иммигрантов, поздних переселенцев и беженцев; 3) ослабление позиций немецкого языка как средства международного общения: владение только им одним часто ведет к исключению из общения в сфере политики, бизнеса, науки, туризма и т. д. (см. об этом подробнее выше); 4) развитие прагматики, которая подчеркивает, что все разновидности языка (в том числе и диалект)выполняют важные коммуникативные функции; 5) разработка так называемой "дифференциальной гипотезы" (также в контексте прагматики) , согласно которой разновидности языка коррелируют с социальной стратификацией общества, выполняя при этом все необходимые коммуникативные функции; при таком подходе оказывается неоправданной оценка диалекта как какого-то недостаточного средства общения, что имплицируется самой метафорой "диалект как языковой барьер"; 4) непопулярность трактовки диалекта как языкового барьера у лингвистов-диалектологов, которые опасаются утратить объект изучения. Ср. концепцию так называемой "смерти диалекта", в рамках которой диалект уподобляется биологическому виду. При таком подходе "смерть диалекта" трактуется как нарушение элементарных языковых прав и оскудение лингво-культурной сферы (аналогия с вымиранием биологических видов и оскудением природы).
Между тем, практика обучения детей в школе постоянно свидетельствует о трудностях, с. которыми сталкиваются дети, выросшие в семьях, говорящих исключительно на диалекте. Такие дети, как правило, отстают в учебе уже в начальной школе, поэтому им трудно получить необходимые рекомендации для продолжения обучения в гимназии, не говоря уже в высшей школе. Все это резко отрицательно сказывается на построении профессиональной карьеры. Характеризуя такое положение дел в школе, У. Аммон ссылается на результаты эмпирического исследования, проведенного в школах Рурской области, — результаты тем более впечатляющие, что диалект этой области все же довольно близок немецкому литературному стандарту. Это исследование
еще раз подтвердило необходимость возобновления дискуссии о диалекте как языковом барьере.
Претерпели ли современные немецкие диалекты какие-либо изменения? В целом они несколько приблизились к литературному стандарту, поэтому диалектологи пользуются сегодня термином "региональный субстандарт". В повседневной жизни, как и прежде, речевое общение имеет диалектную окраску. Даже в официальной сфере наблюдается большая толерантность к диалектным проявлениям в устных выступлениях (за исключением, разумеется, грамматических и лексических ошибок) (там же, с.30-31).
В заключение статьи автор высказывает свое мнение по поводу так называемого "диалектного Ренессанса", т.е. расцвета диалектов, чему в немалой степени способствовала и официальная позиция в обществе. У. Аммон утверждает, что преимущества владения диалектом очевидны только для людей, владеющих также безупречно и литературным языком и использующим диалект нередко в манипулятивных целях (в политике, бизнесе и т.п.) или в художественно-литературном творчестве. Тогда можно говорить о "культурном обогащении личности через диалект". Всерьез же говорить о полноценной коммуникативной альтернативе "диалект — литературный язык" нельзя.
Таким образом, в исследованиях У.Аммона охватывается широкий круг социолингвистических вопросов, которые связаны с. проблемой коммуникативного потенциала немецкого языка в его литературной/нелитературной национальных разновидностях, реализуемых в различных сферах общения — от международной до частной.
Список литературы
1 Ammon U. Die deutsche Sprache in Deutschland, Österreich und der Schweiz: Das Problem der nationalen Varietäten. — В., New York: de Gruyter, 1995. — XII, 575 S.
2. Ammon U. Die internationale Stellung der deutschen Sprache. — В., New York: Gruyter, 1991. — XX, 633 S.
3. Ammon U. Heutige Fachsprachen im interkulturellen Austausch I.: die Stellung der dt. Wissenschaftssprachen au erhalb des dt. Sprachgebiets // Fachsprachen: Languages for special purposes. — В., New York, 1998. — Hbd 1. — S. 809-819.
4. Ammon U. Probleme der Statusbestimmung von Fachsprachen // Ibid. — S. 219-229.
5. Ammon U. Schwierigkeiten bei der Verbreitung der deutschen Sprache heute // Muttersprache. — Wiesbaden,1997. — N 1. — S.17-34.
6. Ammon U. Standart und Nonstandart in den nationalen Varietäten des Deutschen // Standartisierung und Destandartisierung europäischer Nationalsprachen. — Frankfurt a. М. etc., 1997. — S. 171-192.
7. Ammon U. Über ein fehlendes Wörterbuch "Wie sagt man in Deutschland?" und über den übersehenen Wörterbuchtyp "Nationale Varianten einer Sprache" // :Dt. Sprache. —Bielefeld, 1994. — Jg. 22, H. 1. — S. 51-65.
8. Ammon U. Vorüberlegungen zu einem Wörterbuch der nationalen Varianten der deutschen Sprache // Neue Forschungsarbeiten zur Kontaktlinguistik. — Bonn, 1997. — S. 1-9.
9. Ammon U., Kellermeier B. Diaiekt als Sprachbarriere passé? 25 Jahre danach: Versuch eines Erweckungsku chens // Dt. Sprache. — Bielefeld, 1997. — Jg. 25, H. 1. — S. 21-38.
10. Bigler J. u.a. Unser Wortschatz: Schweizer Wörterbuch der deutschen Sprache. — Zürich: Salbe, 1987. — 361 S.
11. Dürsmüller U. Multilingual talk or English only? The Swiss experience // Sociolinguisti-ca. — Tübingen, 1991. — N 5. — S. 111-159.
12. Ebner J. Duden Wie sagt man in Österreich? Wörterbuch der österreichischen Besonderheiten. — 2, vollst. neubearb. Aufl. — Mannheim etc.: Dudenverl., 1980. — 252 S.— (Duden-Taschenbücher).
13. Meyer K Duden Wie sagt man in der Schweiz? Wörterbuch der schweizerischen Besonderheiten. — Mannheim etc.: Dudenverl., 1989. — 380 S. — (Duden-Taschenbücher),
14. Österreichisches Wörterbuch. — 37., überarb. Aufl. — Wien: Jugend u. Volk, 1990. — 448 S.
15. Posner R. Der polyglotte Dialog // Sprachreport. — Mannheim, 1991. — H. 3. — S. 6-10.
16. Schlobinski P., Blank U. Sprachbetrachtung. Berlinisch: Ein Arbeitsbuch für den Deutschunterricht ab der 10. Klasse. Lehrerband. — B.: Marhold, 1985. — 98 S.
17. Wortatlas der deutschen Umgangssprache in Belgien/ Yrsg. Von Nelde P.H. — Bern; Stuttgart: Francke, 1987. — 32 S.
H.H.Tpowuna
