CC BY
89
ЭТНОЛОГИЯ И АНТРОПОЛОГИЯ
2000.02.019. III КОНГРЕСС ЭТНОГРАФОВ И АНТРОПОЛОГОВ РОССИИ: ТЕЗ. ДОКЛАДОВ (8-11 ИЮНЯ 1999 г., г. МОСКВА) / Ин-т этнологии и антропологии РАН. Ассоциация этнографов и антропологов России. Комитет общественных и межрегиональных связей правительства Москвы. — М.,1999. — 400 с.
Внимание участников представительного научного форума, каким стал III Конгресс этнографов и антропологов России, по замыслу его организаторов, было уделено роли этнологии в раскрытии универсальной и противоречивой природы этнического фактора в жизни России и сопредельных стран, а также всестороннему анализу места феномена этничности в жизни человека и жизнедеятельности общества, особенно в период его серьезных трансформаций.
Около 800 исследователей представили в своих докладах собственное видение этнических проблем, связанных с формированием и развитием народов, рас, популяций, этнических меньшинств, историко-культурных общностей; этноязыковых, этнокультурных и этнополитических ситуаций и процессов, взаимоотношение примордиализма и конструктивизма, стихийного и управляемого факторов в этническом развитии человечества, роль урбанизации, технологизации и интеллектуализации в сохранении национальной самобытности, этнических различий и в размывании традиционного слоя этнических культур. В докладах представлены также итоги и профессиональные размышления в области физической антропологии, гендерных, этногенетических, этнопра-вовых, этноархеологических и этнодемографических исследований. При публикации материалы были сгруппированы в десять проб-лемно-тематических разделов.
Своего рода общим введением стали пленарные доклады, один из которых "О глобализации этнологии на рубеже тысячелетий" был сделан президентом Ассоциации этнографов и антропологов России М.Н.Губогло. "ХХ век вместил в себя беспрецедентные и важные события, в происхождении и свершении которых этнический фактор сыграл выдающуюся роль. Вызовы этнического века настоятельно требуют, чтобы этнология обогащалась концептуально, оснащалась инструментально, укреплялась организационно, возвышалась в глазах общественного мнения, приносила реальные сдвиги на почве национально-культурного развития народов, преодоления межэтнических
противоречий и конфликтов и утверждения межнациональной толерантности, мира и согласия" (с.7). Две мировые войны и три геополитических по масштабам и глобальных по своим последствиям движения придали истории ХХ в. конфликтно-правовой оттенок и окрасили ее в этнические тона.
Социалистические революции вместе с расколом мира на два противоположных лагеря ознаменовали выход на авансцену истории этнического фактора, сначала в виде лозунга права наций на самоопределение, а затем и в виде реализации этого лозунга на практике. С еще большей силой этнический фактор проявил себя во втором мощном по степени своей энергии движении, которое привело к развалу колониальной системы. Третий поток событий представлен формированием и распадом международного коммунистического движения и мировой системы социализма. «Этнический фактор, стянутый обручами интернациональной идеологии во время восхождения этого движения, взорвался так сильно, что смел с политической карты такие многонациональные образования, как СССР, СФРЮ и ЧССР» (там же).
Важным фактором создания и существования этнологической науки являлась сильная нормативная и реформистская ориентация. Дисциплина постепенно приобретала характер прикладной, практической, дающей релевантные ответы на важные и неотложные как национальные, так и международные проблемы.
«По своей природе, — заключает исследователь, — этнология может внести вклад в управление, а также являться его критиком. В настоящее время наука готова внести вклад в сферу управления, но это произойдет только в случае консолидации и развития ее направлений, развивавшихся в 70-80-е годы. В противном случае существует опасность того, что этнологическая наука образует множество самостоятельных дисциплин, разделенных географи-ческими ареалами и функциональной спецификой» (с.9).
Конгресс должен дать возможность этнологам и антропологам России поставить и рассмотреть вопрос о нарастающей актуальности наук и определить пути, которые позволят им стать более глобальными. "Демократизация и утверждение правового общества требуют глубинных знаний, эрудиции и широкой информированности о национальностях. Трудно быть согражданами многонационального государства, не зная друг друга. Важным механизмом возрождения народов и
межнационального сотворчества является добывание, накопление и распространение этнополи-тических знаний. Цель Конгресса в том и состоит, чтобы внести посильный вклад в решение этой задачи" (с .10).
На пленарном заседании Конгресса был также прочитан доклад директора Института этнологии и антропологии В.А.Тишкова "Антропология российских трансформаций". "Без "домашней" антропологии, считает ученый, сегодня невозможно обеспечить адекватную экспертизу трансформирующихся обществ, когда статистика, социологический опрос и политологический анализ не способны уловить характер и траекторию перемен. Не менее важен и просветительский аспект антропологии, когда современный взгляд на расу и этничность может помочь избежать этноцентризма, ксенофобии и насилия, которые громко заявили о себе на территории бывшего СССР в последнее десятилетие" (с.12).
Не меньшая потребность существует в познании постсоветскости как уже новой культурной традиции, особенно смысла глубоких общественных трансформаций в России. По мнению автора, «исполнители и толкователи российских реформ плохо знали и недостаточно учли антропологический аспект общественной жизни, а именно — частную стратегию человека и создаваемую человеком социокультурную среду, включая мироощущение» (с.14).
Характеризуя демографию как политику В.А.Тишков обращает внимание, что в России фактически наблюдается ситуация нулевого роста и общая численность жителей страны в 1998 г. такая же, какой она была десять лет тому назад (147 млн.). Примечательным фактом является устойчивое соотношение между городским и сельским населением на протяжении всего десятилетия (73% и 27%). Столь же стабильным (47% и 53%) оставалось на протяжении этих лет соотношение мужчин и женщин. Напротив, в пространственном движении населения за десять лет произошли существенные изменения. Так, по мнению ученого, начавшаяся в конце 1980-х годов человеческая конверсия Севера стала вполне нормальным явлением, к неудовольствию огромной армии чиновников и торговцев, занятых "северным завозом" (с.16).
Этнический аспект демографии в России имеет особое значение "по причине длительного опыта огосударствления этничности", что, безусловно, способствовало сохранению этнического многообразия. "К чести нашей страны, ни в прошлые десятилетия, ни в годы трансформаций не произошло того, что называют "вымирание" народов.
Даже самые малые народы, в том числе северные, за последние годы сохранили или увеличили свою численность. После 1989 г. большинство крупных российских народов, в том числе русские, башкиры, татары, чуваши, буряты, кабардинцы, коми, калмыки, тувинцы, удмурты, имели нулевой или незначительный рост численности" (с.17).
По авторскому прогнозу, многоуровневая и подвижная культурная идентичность — от местно-общинной до культурно-гражданской — в условиях идеологической либерализации и цветущего этнонационализма — это новая реальность, и в будущем могут появиться десятки "новых этносов" (с.18).
К важнейшим проблемам политической антропологии в современной России автором отнесены общегражданская лояльность как компонент культуры, состояние компетенции правящего корпуса и экспертного обеспечения законодательно-правовых норм и управленческих решений, а также проблемы гражданской ответственности властвующих и их "мягкого" выхода из власти.
Традиционная этнографическая тематика была представлена в пленарных докладах З.П.Соколовой "Обско-угорский феномен"; Н.А.Томилова "Этноархеология и проблема этнографо-археологических комплексов в отечественной науке"; Р.Г.Кузеева "Тюркская этногония"; А.С.Мыльникова "Новое о собрании редкостей императора Петра III: К проблеме реконструкции инкорпорированных музейных собраний".
Первый раздел публикации объединил доклады по проблемам источников, историографии, методике этнологических исследо-ваний, а также полевых исследований по этнографии.
В особый раздел вошли доклады, характеризующие ассоциированные научные дисциплины и направления исследований. В них рассматриваются народный опыт освоения среды обитания; обычное право малочисленных народов; этническая экология, включая традиционное хозяйство и природопользование; аудиовизуальная антропология и прикладная этнология. А.Н.Ямсков, проведя сравнительный анализ тематики прикладных исследований в отечественной этнологии и в англоязычной культурной антропологии, заключает, что сходство между российскими и зарубежными специалистами проявляется во внимании тех и других к правам на землю и природные ресурсы, а также к положению недавних мигрантов. Специфика отечественных прикладных работ состоит в явном преобладании этнополитических исследований (75-72%), тогда как за
рубежом на последние приходится не более 10% публикаций (с.94). Н.А.Лопуленко также подчеркивает особую актуальность исследования межэтнических отношений, конфликтов в российских исследованиях по прикладной этнологии. Помимо этого направления автор выделяет исследования развития общин коренного населения, определяя их как попытки целенаправленного сохранения тех или иных традиционных институтов. В этом смысле можно говорить об использовании ученых в качестве экспертов, либо об их непосредственном участии в формировании внутренней политики государства в решении этнокультурных проблем народов России (с.92). Эта точка зрения обосновывается и В.В.Степановым. Идея этнологической экспертизы, по его мнению, состоит в том, чтобы постепенно создать специальную систему контроля над важными видами хозяйственной и управленческой деятельности, которые оказывают разрушительное воздействие на этнические сообщества. Разумная защита этнокультурной среды, но не ее консервация, в конечном итоге ведет к социальной, правовой и экономической стабильности (с.94).
Доклады по физической антропологии составили раздел "Вторые антропологические чтения памяти академика В.П.Алексеева".
В раздел "Регионализм. Среда обитания этнических образо-ваний" вошли доклады по культурам скотоводческих народов; региональной этнографии, ее состоянию и перспективам; этническим аспектам региональной политики и федерализма, а также этническим проблемам мегаполиса.
В.В.Амелин, анализируя роль этнического фактора в национальной политике регионов России, считает важнейшим условием стабильности государства отказ от преобладания этнополитического принципа построения отношений между Центром и субъектами Федерации, считая этот принцип разрушительным для единства экономического, социального, правового и экологического пространства страны (с.167).
Вместе с тем в российских регионах с полиэтническим составом населения должны разрабатываться и внедряться на практике программы национального культурного развития всех этнических групп того или иного субъекта Федерации.
И.В.Следзевский, характеризуя этнорегионализм в России как культурно-ментальную модель постсоветской действительности и политики, обращает внимание, что «в условиях отсутствия общенациональной идеи и прочных традиций федерализма, усиления
этнократических и партикуляристских тенденций в субъектах РФ региональный образ мира может превратиться в основной контекст политико-правовых изменений, основу легитимации власти местных элит, воспроизводства и консолидации этнорегиональных сообществ» (с.173).
Эта проблема рассматривается и в докладе В.А.Авксентьева "Две концепции нации, нациестроительство и проблемы национально-государственного устройства России на пороге нового тысячелетия", представленном для обсуждения на круглом столе "Национальная политика в Центре и регионах России: Обобщение опыта составления государственных программ". По мнению исследователя, "развернувшаяся в последние годы новая дискуссия по проблемам нации и нациестроительства свидетельствует не просто о непримиримости теоретических позиций, но о неприятии самой возможности допустить иную точку зрения.
В современной культуре как наследие теоретической мысли, в основном XIX в., сложились две концепции нации: этатистская (англороманская) и этническая (германская). Однако в результате нациестроительства в ХХ в. эти две модели реализовались уже не как интеллектуальные конструкции, как считают сторонники "конструктивистского подхода", а как социальная реальность: сформировались нации-согражданства ( в основном западный мир) и нации-этносы (Восточная и частично Центральная Европа, бывший СССР )" (с.385).
Нации-этносы в нашей стране сформировались как социальная реальность, которая должна учитываться как важнейший фактор этнонациональной политики. "Поэтому, — считает исследователь, — представляются не соответствующими социальным реалиям нашей страны призывы к искоренению из общественного сознания идеи наций-этносов и замене ее на идею российской нации-согражданства и предложения по преобразованию национально-государственного устройства с этой последней идеей. Необходимый для поддержания целостности государства позитивный автостереотип гражданского единства россиян должен иметь иной характер, чем образ нации-согражданства, при всей его теоретической привлекательности" (с.386).
Этнические проблемы мегаполиса в докладе Е.А.Свежинского, Е.Ю.Победоносцева и О.Л.Курбатовой рассматриваются на примере
Москвы. За 100-летний период доля русских в населении города уменьшилась с 95 до 90%, при этом в конце XIX и в середине XX в. мигранты составляли 3/4 населения города, а в конце XX в. — 2/5 (с.197).
Установлено, что в XIX в. Москва еще сохраняла исторически сложившуюся этническую топографию: центральные части города отличались повышенной концентрацией этнических меньшинств, а окраины активно заселялись выходцами из соседних уездов Московской губернии. К концу ХХ в. степень пространственно-территориальной подразделенности популяции по этническому признаку уменьшилась в десять раз.
Вместе с тем до настоящего времени сохраняется значительная генетическая подразделенность населения Москвы, обусловленная положительной брачной ассоциативностью по признакам "национальность" и "место рождения". "Эта особенность брачной структуры способствует сохранению малочисленных этнических групп в мегаполисе, но одновременно свидетельствует о наличии выраженных этнокультурных барьеров. Таким образом, несмотря на заметное увеличение доли межнациональных браков, московская популяция на протяжении всего рассматриваемого периода не соответствует модели "плавильного котла" (с.198).
Характеризуя концепцию национальной политики в столичном мегаполисе, В.Р.Филиппов обращает внимание, что акцент в этой политике правительством Москвы сделан на протекционизме по отношению к этнокультурным ассоциациям.
Опасность в контексте межэтнического взаимодействия в столице, по оценке автора, представляют две отчетливые тенденции. Первая из них связана со все более явной этносоциальной стратификацией населения Москвы, монополизацией представителями определенных этнических групп тех или иных сфер деятельности. "Социальный конфликт, порождаемый заметными различиями в уровне жизни представителей численно доминирующих в Москве групп и представителей меньшинств, может приобрести этнический или этноконфессиональный характер.
Внушает опасения процесс локализации представителей диаспорных этнических групп на территории столичного мегаполиса. Формирование локальных этнических субкультур в Москве в значи-тельной степени
повышает вероятность возникновения массовых, связанных с насилием межэтнических конфликтов" (с.198).
В разделе "Социальные и половозрастные структуры этнических образований" собраны материалы по проблемам социальной организации и структуры этноса; семьи и семейных отношений; феномен родства характеризуется с точки зрения традиционных подходов и новых парадигм. Новая тематика представлена гендерными исследованиями, изучением толерантности и насилия в среде молодежи.
Сочетание традиционных и новых тематик и подходов характерно и для следующего раздела: "Этнические культуры и культуры этнообразований. Развитие, взаимодействие, интерфе-ренция". Первые представлены такими исследовательскими направлениями, как традиционная "картина мира", календарь, календарная обрядность и фольклор; традиционная пища как выражение национального самосознания; народные медицинские и санитарно-гигиенические знания, этнографическое музееведение, этновзаимовлияния и этновзаимоотношения в многонациональном регионе. Внимание исследователей было уделено также проблемам места народной культуры в общественном прогрессе, неагрессии в культурах народов Поволжья и Приуралья, истоков и функции смеха в традиционных обществах.
Особые разделы составили материалы по проблемам языка и проблемам религиозного мировоззрения. Языки народов мира рассматриваются с точки зрения выражения в них этнопсихологических особенностей и самосознания. Ряд докладов анализирует получившее широкое распространение двуязычие, в котором прослеживается как кооперация, так и конкуренция языков.
Среди форм религиозного сознания выделено современное неоязычество, появившееся в целом ряде регионов Евразии.
Одним из наиболее актуальных и объемных — более 100 докладов — стал раздел "Этнополитика и этническая мобилизация. Этнические конфликты", в котором в качестве основных были выделены проблемы: самоопределение и феномен сепаратизма; этнонациональное самосознание и межэтнические отношения; "национальное возрождение"; национальная политика в Центре и регионах России, опыт составления государственных программ.
Завершает этот солидный том раздел "Этнокультурное образование", где рассматриваются преподавание этнологии в вузе и школе и роль образования для восприятия культурного мира. В одном из докладов
раздела представлен опыт работы по оперативному и "адресному" распространению итогов и результатов новейших этнологических исследований на примере изданий ИНИОН РАН по этнонациональным проблемам России.
Т. Б. Уварова
