CC BY
81
АРХЕОЛОГИЯ
2000.02.017. ВАДЕЦКАЯ Э.Б. ТАШТЫКСКАЯ ЭПОХА В ДРЕВНЕЙ ИСТОРИИ СИБИРИ /РАН. Ин-т истории материальной культуры. — СПб.: Петерб. Востоковедение, 1999.- 439 С.- Библиогр.: с.425-433.
В монографии рассматриваются этногенетические процессы, происходившие на территории Южной Сибири в I в. до н.э. — VII в. н.э. и в определенной мере обусловленные политическими событиями этого периода в Центральной Азии и Восточном Туркестане — войной ханьцев и хуннов за контроль над основными маршрутами Великого шелкового пути и дорогами, ведущими в глубь Сибири, расселением хуннов у Саян, объединением кочевников в Тюркский каганат (VI в.) и пр. В работе дается всесторонний источниковедческий анализ могильников разных этнических групп I-IV и V-VII вв., исследуются проблемы происхождения таштыкской культуры и этнического состава ее носителей.
Структура книги, как отмечается во введении, определяется тем обстоятельством, что важнейшим вопросом для понимания всей изучаемой эпохи по-прежнему остается интерпретация грунтовых могил и склепов, анализу погребального обряда, инвентаря и хронологии которых посвящены, соответственно, части I и II.
Автором пересмотрена принятая методика датирования сибирских памятников хунно-сарматского времени, основанная на местных копиях пряжек, блях и наконечников ремней хуннского типа. Вместо них предложены даты по импортным изделиям, поступавшим в данный регион по шелковому пути. В качестве датирующих источников использованы китайские ткани, а также — впервые — стеклянные бусы. По химическому составу стекла и происхождению (Восточное Средиземноморье, Средний Восток, Индия) систематизированы коллекции бус II-I вв.до н.э. и I-II вв. н.э. с предварительной их типологией. По названным категориям инвентаря хронологические рамки таштыкских грунтовых могильников достаточно точно определяются I-IV вв. н.э. Это соответствует внутренней относительной периодизации могильников и подкрепляется радиоуглеродными датами, полученными из непот-ревоженных или незначительно потревоженных погребений (с.75). По формальным признакам условно выделяются три хронологические группы.
К первой группе (I-II вв.) относятся могильники типа Быстрая, Комаркова-Песчаная, Абаканская Управа, Салбык и часть могильника Оглахты. Могильники обширны, содержат индиви-дуальные и преимущественно парные погребения, а также единичные захоронения одновременно трех людей. Число трупоположений преобладает над захоронениями остатков кремаций. Практически отсутствуют перезахоронения. В могилах много импортных вещей, особенно бус. Гипсовые маски лица трупов часто вылеплены без предварительной трепанации черепа.
Вторую группу (II-III вв.) образуют могильники типа Терский, Новая Черная IV, V, часть могил некрополей Оглахты и Мысок. Для них характерны одновременные захоронения и перезахоронения трех-четырех человек. Приблизительно равно число людей, погребенных разными способами (труп, кости, пепел). Моделировка гипсом лица становится обязательной и всегда сочетается с посмертной трепанацией черепа. Могилы беднее, чем прежде, мало импортных изделий, за исключением китайских тканей.
Третью группу (IV в.) составляют могильники Красная Грива, Таштык, частично Новая Черная V и Мысок. Могильники небольшие, до 20 могил, в конструкции которых теперь используются сооружения в виде срубов и ящиков. Преобладают трупосожжения с последующим помещением остатков кремации в куклы-манекены из мягкого материала, имитирующие покойника, а также в сосуды и берестяные свертки. Следы масок единичны. Могилы очень бедные, нет импортных вещей, практически отсутствуют украшения (с.66).
Хронологически более поздними являются могильники с каменными сооружениями ("склепами"), содержащими, как правило, остатки кремированных покойников, пепел которых помещался в различные упаковки: обшитые кожей соломенные куклы, корытца, туески, берестяные коробки, шерстяные мешочки, сосуды, урны-бюсты. Устройство склепов отличается разнообразием, но в целом, как отмечает автор, можно выделить три их группы, различающиеся по размерам и степени сложности конструкции: простые, усложненные и сложные с размерами котлованов, соответственно, от 9 до 16; от 16 до 25 и в пределах 50-80 кв.м (с.80-85). Датировку таштыкских склепов определяют как импортные, так и местные изделия. Среди датирующих предметов автор выделяет детали поясной гарнитуры, прежде всего пряжки, цепочки для подвешивания мелких предметов. Большинство из
них представлено типами, бытовавшими в пределах V-VI — начала VII в. (с.124).
Таким образом, таштыкские грунтовые могильники и могильники с каменными сооружениями принадлежат разным историческим периодам — I-IV и V-VII вв. — и между ними имеются очень большие различия. Соответственно, как отмечает автор, объединение их в единую культуру достаточно условно. Практически население этих этапов связано лишь двумя культурными традициями. Первая проявляется в керамике, где наряду с новыми формами сохраняются и ранние. Вторая традиция — в продолжающемся использовании в качестве урн для кремированных остатков мягких кожано-соломенных кукол, хотя чаще для этой цели теперь стали применяться урны-бюсты (с.129).
Часть III посвящена проблеме происхождения таштыкской культуры. В настоящее время, пишет автор, вполне отчетливо прослеживается генетическая связь одной из групп таштыкских памятников — склепов сложной конструкции — с местными тагарскими курганами позднего (тесинского) этапа, которые датируются III-IV вв. (с. 135, 147). Таким образом, высказывавшаяся в литературе гипотеза о том, что таштыкская культура является продолжением тагарской, подкрепляется только частично. Она верна лишь в отношении одной из этнических групп таштыкского общества V-VI вв. Более ранние памятники — таштыкские грунтовые могильники отражают очень сложную мозаику культур и традиций. По формально-типологическим археологическим признакам они не только не связаны с местной, более древней, тагарской культурой сарагашевского этапа, но как бы нарушают закономерное развитие тысячелетних традиций. К таким признакам относится все, касающееся устройства могильников, их топографии и расположения погребений. Наиболее отличительные инновации одновременно являются этническими. По ним фиксируются две группы таштыкцев, захороненные на одних кладбищах и даже в одних могилах. Разделение между ними идет по способу погребения и, предположительно, по физическому типу населения (с.174). С первой группой (собственно таштыкцы, по определению автора) связано появление такой инновации в погребальном обряде, как трупосожжение (с последующим помещением пепла в куклы-манекены) определенной категории населения, постепенно распространившееся на все его слои. Вторую группу составляли тагарцы, захороненные по обряду ингумации
на таштыкских кладбищах. Последние, как считает автор, генетически связаны с южными самодийцами (с.178).
В то же время ряд элементов таштыкской культуры указывает на участие в ее формировании хуннов, а также на влияние ханьцев, источником которого, по-видимому, были не только китайские колонии в Восточном Туркестане, но и китайские поселенцы на Енисее, проживание которых здесь отражает архитектура дворца под г.Абаканом и прилегающего к нему городища, а также появление свиноводства, земледелия, ирригационных систем, роспись глиняных масок, сходство китайских и таштыкских верований. Обряд кремации не позволяет выяснить физический облик таштыкцев, Однако присутствие среди них китайской популяции подтверждается находками двух черепов дальневосточного типа в таштыкском склепе IV-V вв. могильника Тепсей. Городище под Абаканом, как полагает автор, было одним из самых северных ханьских гарнизонов военных поселенцев на юге Сибири, в число которых входили земледельцы, ремесленники, мастера-строители, подвергшиеся в процессе длительного проживания здесь значительной "варваризации". Версия о существовании китайской колонии на Енисее, считает Э.Б.Вадецкая, позволяет объяснить многие специфические особенности как погребальной обрядности, так и облика таштыкской культуры в целом (с.190-195).
В приложении (с.204-283) приводится описание материалов раскопок таштыкских могильников в бассейнах рек Чулым, Абакан и Енисей.
А.Е.Медовичев
