CC BY
106
ПРИЗВАНИЕ—ИСТОРИЯ
В. И. Хрисанфов
1918 ГОД: ПРЕБЫВАНИЕ С.Н. БУЛАК-БАЛАХОВИЧА В ЛУГЕ
В начале 1918 г. на территории Лужского уезда по распоряжению центральной власти начали формироваться части 4-й Петроградской дивизии. В ее состав входил и кавалерийский отряд под командованием С. Н. Булак-Балаховича. Откуда и когда появился в Луге этот человек, каким он был и что делал в Луге, чем занимался отряд и какова его дальнейшая судьба—ответы на эти и другие вопросы, связанные с пребыванием здесь Булак-Балаховича, требуют уточнения, поскольку в имеющейся литературе они не получили достаточного освещения. Больше того, к сожалению, приходится констатировать, что появившиеся в 2004 и 2005 гг. публикации луж-ских краеведов о нем полностью искажают исторические события 1918 г. Это объясняется тем, что, во-первых, авторы слабо владеют историческим материалом, а во-вторых, за основу повествования ими была взята весьма тенденциозная и некомпетентная в историческом плане статья под названием «Зеленый генерал», опубликованная в журнале «Родина»1.
Не претендуя на «непогрешимость» своих рассуждений, попытаемся все же исправить некоторые грубые ошибки, допущенные в упомянутых публикациях. Кем же был на самом деле Булак-Бала-хович, чья весьма одиозная фигура, тем не менее, попала в анналы истории страны? В «Энциклопедии гражданской войны» его биография исчерпывается самыми краткими сведениями: «Булак-Бала-хович Станислав Никодимович (1883-1940). Один из руководителей контрреволюции на Северо-Западе России, генерал-майор (1919).
© В. И. Хрисанфов, 2010
Участник Первой мировой войны, бывший штабс-ротмистр. Добровольно вступил в Красную армию, в ноябре 1918 г. перешел к белым и в 1919 г. в составе армии Юденича участвовал в наступлении на Петроград. После разгрома армии Юденича в августе 1919 г. перешел на службу правительству Эстонии, а затем Польши. Убит в Варшаве в 1940 г. неизвестным лицом»2.
Попытаемся полнее осветить лужский период в его биографии. Из опубликованных источников известно, что С. Н. Булак-Балахович добровольно пошел в армию в годы Первой мировой войны. Сначала он служил во 2-м лейб-уланском им. императора Александра II полку. В ноябре 1915 г. его командировали в формировавшийся при штабе 12-й армии Северного фронта партизанский конный отряд командиром 2-го эскадрона. Этот отряд, численностью до 300 человек и полностью укомплектованный к 7 декабря 1915 г., возглавлял 24-летний поручик Л. Н. Пунин, именовавшийся атаманом3. Так как отряд особой важности, как он именовался официально, был войсковым подразделением, его офицеры имели право заменить свои пехотные звания на соответствующие им кавалерийские. Так, подпоручик Балахович стал корнетом. Он отличался завидной храбростью и в январе 1916 г. был награжден орденом св. Анны 3-ей степени4. Бойцы этого отряда называли себя «рыцарями смерти» и совершали дерзкие партизанские вылазки в немецкий тыл, добывали «языков», проводили разведку боем.
1 сентября 1916 г., участвуя в одной из вылазок отряда, Л. Н. Пунин был убит5.
В краеведческой литературе утверждается, что после гибели атамана Пунина, Балахович принял на себя командование отрядом. Однако это не так. По данным О. Хорошиловой, отряд временно принял на себя старший по званию офицер — поручик Грибень, утвержденный официально в этой должности в октябре 1916 г.6 Балахович же оставался командиром 2-го эскадрона. Только в январе 1917 г. он был произведен в поручики7. 25 марта 1917 г. по просьбе личного состава отряду приказом военного министра А. И. Гучкова было присвоено имя атамана Пунина8.
В мае 1917 г. был отдан приказ о расформировании всех партизанских отрядов, подписанный А. Ф. Керенским9. Однако он не коснулся не утратившего боеспособности отряда им. Пунина. Начиная
с июля 1917 г., он стал единственным официально признанным Верховным Главнокомандованием войсковым партизанским формированием, действовавшим на Северном фронте10. Более того, после Февральской революции отряд им. Лунина оставался одной из немногих частей Северного фронта, беспрекословно подчинявшихся приказам командования. Посетив отряд 1 июля, командир 43-го армейского корпуса генерал В. Г. Болдырев, которому тот был передан 1 июня, отметил это в своем приказе: «Вид эскадронов, сапер и артиллеристов лихой и бодрый; ответы на приветствие и выправка в строю отменные. Чувствуется дисциплина, единство, сплоченное боевое товарищество»11.
Принимая это во внимание, командование превратило партизанский отряд в «конную жандармерию, призванную сурово карать бунтовщиков и дезертиров». Из него был выделен полуотряд Бала-ховича, отправленный на усмирение полков 135-й дивизии, бойцы которых начали брататься с немцами и отказывались воевать. Целую неделю полуотряд усмирял бунт в армейских частях12. Таким образом, у Балаховича накопился опыт проведения карательных экспедиций, который он позднее использовал при усмирении крестьянских волнений в Лужском уезде в 1918 ив 1919 гг., уже находясь в рядах Северо-западной белой армии.
Во время летних карательных экспедиций 1917 г. проявился авантюрный характер Балаховича. Он уже давно стремился стать во главе отряда, поэтому, не желая переходить в подчинение А. Пунину, назначенному новым командиром отряда, поручик Балахович начал усиленную агитацию среди нижних чинов отряда против офицеров, убеждая их перейти в распоряжение 5-й армии (находясь в составе 12-й армии) и самовольно покинуть отряд. Однако его не поддержали, а вскоре в расположение полуотряда приехал поручик А. Лунин и восстановил дисциплину. 6 августа полуотряд Балаховича вернулся в Ригу и соединился с остальными13.
И все же в сентябре произошел развал отряда. По мнению О. Хо-рошиловой, фатальную роль в его судьбе сыграли два офицера—ротмистр Балахович и корнет Лауниц, которые «внедряли в среду нижних чинов большевистские идеи и настраивали партизан против начальника отряда А. Пунина, обвиняя его в приверженности старому режиму»14. Дезорганизованные партизаны потянулись за ними, и из
боевой единицы отряд в одночасье «превратился в шумный балаган, управлять которым было уже невозможно». Часть офицеров и солдат покинули отряд 15 сентября. Фактически с осени 1917 г. полуотряд Балаховича (к ноябрю 1917 г. он командовал двумя эскадронами), видимо, действовал самостоятельно. Тем не менее, отряд оставался боевой единицей, и когда 12-я армия стала отступать, партизаны действовали в арьергарде 43-го корпуса15.
В 1918 г. во время февральского наступления немцев подразделение Балаховича оказалось в числе немногих боеспособных частей Северного фронта, которые были в состоянии сдерживать противника. Но деморализованная в целом царская армия отступала, и командир партизанского отряда Балахович доносил в штаб, что его конный отряд не может больше удерживать позиции, отходит в д. Самолву и просит срочно прислать подкрепление16.
После взятия немцами Пскова Балахович отступил вместе с остатками своего отряда в Лужский уезд. Так он оказался в Луге, где начиналось формирование новой социалистической армии. Здесь он добровольно вступил в Красную армию, и его отряд влился в состав создававшейся Лужской (Петроградской) дивизии17. С апреля партизанский отряд им. Пунина стал называться конным осадным дивизионом18.
Как и другие командиры дивизии, Балахович имел право набирать себе солдат на территории Лужского и Гдовского уездов и, по-видимому, делал это, не советуясь с местными властями. Для организации отряда требовались кавалерийские лошади. В Лужском уезде их было немалое количество, поскольку крестьяне за бесценок приобретали их у демобилизованных солдат кавалерийских частей, и Балахович своей властью распорядился, чтобы эти лошади как государственное имущество были отобраны у крестьян, тем более что, по его мнению, кавалерийские лошади для посевных работ не годились. Действия Балаховича вроде бы были вполне логичны, но, осуществляемые без ведома властей, явно выглядели самоуправством. Местные власти спохватились лишь через месяц, когда в городе появились ходоки из волости с жалобами на произвол военных19. Как сообщал председатель Лужского совета И. Сондак, во второй половине апреля 1918 г. к нему в исполком пришли несколько крестьян Яблонец-кой волости и пожаловались, что недалеко от них появился какой-то
отряд солдат: ходят по деревням, забирают у крестьян лошадей и фураж, денег не платят и ведут себя вызывающе. Сондак отправил агитатора, чтобы собрать информацию об этом отряде. А через несколько дней в уездный совет явился «коренастый, хорошо сложенный среднего роста брюнет, лет 45, одетый в казацкую бекешу, с шашкой и кинжалом на поясе, ножны которого были украшены серебряной отделкой». Он зашел в кабинет, где находились сам Сондак и секретарь Совдепа С. И. Перстова, и представился как начальник особого кавалерийского дивизиона Балахович20. К сожалению, непонимание военной терминологии того периода привело к тому, что в публикациях местных краеведов особый кавалерийский дивизион Бала-ховича превратился в «дивизию».
Балахович кратко рассказал о себе (литовец, по образованию—агроном) и сообщил, что ему было поручено организовать отдельный конный дивизион для особо важных заданий, костяк которого составили солдаты, служившие под его командованием на германском фронте. Сондак пишет, что Балахович предъявил мандат, но кем тот был подписан, он вспомнить не смог: «...кажется, Троцким». Скорее всего, там стояла подпись кого-то из штаба Петроградского военного округа, хотя И. Я. Златкин позднее также утверждал, что Балаховича прислал именно Троцкий, в реальности к формированию армии не имевший в то время никакого отношения. В мандате говорилось, что Балаховичу, действительно, поручалось организовать отряд, и местным властям следовало оказывать ему содействие.
Однако объяснения предъявителя мандата не удовлетворили председателя Лужского совета. Он отправил в штаб округа в Петроград секретаря Перстову, и та вернулась с указанием, что Балаховичу «нужно оказывать содействие»21.
По словам людей, которым часто приходилось общаться с Балахо-вичем, это был «человек разгульной натуры, хитрый, страдающий манией величия»22. А. Земит однажды встретил Балаховича в Торошино, где располагался штаб группы войск, и запомнил, что «тот носил круглую белую барашковую шапку с красным дном и офицерскую тяжелую суконную накидку без рукавов, вроде бурки»23. Не забывал командир и своих кавалеристов — по воспоминаниям Н. О. Смирнова, «солдаты Балаховича одевались очень хорошо: носили гусарские мундиры и хромовые сапоги, в то время как красноармейцы
были одеты очень плохо»24. Дело было в том, что Балахович, стараясь завоевать доверие командования, разработал план быстрого захвата Пскова и ездил с этим планом в Петроград, в штаб военного округа. В результате он сумел добиться хорошего материального обеспечения своей части, которая наполовину состояла из бывших офицеров и унтер-офицеров. Это, по словам Сондака, вызывало беспокойство, так как старые кадровые гвардейские кавалеристы «держались надменно»25. Попытки создать в его подразделении партийные ячейки не удавались, присылаемые в часть коммунисты «таинственно исчезали», и ЧК не могла ничего доказать. Лишь в сентябре 1918 г. к Балаховичу был прислан комиссаром Кузьмичев, «храбрый, но простодушный парень из солдат-кавалеристов». Он поддерживал постоянную связь с партийной организацией Луги, однако в своих беседах с партийным руководством города всегда защищал Балаховича26. Сондак и сам ездил в Петроград, информируя штаб округа о положении в отряде, но ничего не помогало27.
Между тем Балахович полностью дискредитировал себя перед жителями уезда. Т. В. Васильев, работавший летом 1918 г. в д. Не-лай, вспоминал, как туда пришел отряд Балаховича и потребовал овес для лошадей. Забрав все необходимое, военные уехали, а крестьяне, возмущаясь их поведением, конечно, «поносили» советскую власть28. О «похождениях» Балаховича, подрывавших доверие крестьян к новой власти в уезде, судя по воспоминаниям, местные руководители знали, но ничего не могли сделать. Более того, и они иногда использовали его в своих целях. Во время летних восстаний крестьян в Лужском уезде отряд Балаховича был привлечен к восстановлению порядка в крае. Свидетелей преступной по своей сути деятельности Балаховича было много. Так, А. П.Кузьмин, который одно время служил в его отряде, но осенью того же года ушел от него, свидетельствует, что солдаты Балаховича «обижали крестьян: ...пороли шомполами, отбирали лошадей»29. Это, естественно, восстанавливало население деревень против властей, что, как выяснится позже, и было нужно Балаховичу, по мнению Кузьмина, всегда действовавшего «подло».
А. А. Черепанов, один из будущих советских военачальников, вспоминал позднее, что, будучи выборным командиром в период создания Красной Армии, он прибыл в Лугу в штаб бригады и стал
свидетелем разбирательства очередной «выходки» конников Бала-ховича — военный комиссар Ян Фабрициус ругал их «за мародерство». Выяснилось, что «конники Балаховича, посланные в деревню за фуражом, угнали у крестьян корову и несколько овец»30.
Конечно, все это не могло оставаться без внимания. Из воспоминаний участников событий выясняется, что уездная ЧК «присматривалась» к каждому шагу «батьки», как его за глаза называли подчиненные. В августе 1918 г. новый начальник уездной ЧК И. А. Гунчу-ков (бывший рабочий Сестрорецкого завода, член РСДРП(б) с 1912 г.) энергично взялся за работу — готовилась операция по разоружению отряда Балаховича. Но поскольку в Луге в тот период кроме Особого Лужского батальона ЧОНа других сил не было, разоружить отряд не удалось.
И все-таки ЧК уже «подбиралась» к нему. Был арестован некто Войташ, один из приближенных Балаховича, вернувшийся из занятого немцами Пскова. На допросе он утверждал, что в Пскове был по личным делам, хотя какие могут быть личные дела в прифронтовой полосе? Ночью сотрудники ЧК конвоировали его из Дома заключения, но по дороге при попытке к бегству Войташ был застрелен. Опасаясь, что Балахович, узнав об этом, поднимет свой отряд, чекисты приготовились к обороне здания ЧК, выставив пулемет и отряд в 30 человек. По словам бывшего секретаря лужской ЧК Дов-галло, утром «прилетел Балахович, злой, но, увидев пулемет, поостыл». Он решил действовать через Исполком, где и выразил в резкой форме недовольство действиями ЧК (то есть арестом Войташа). В результате все три сотрудника ЧК, сопровождавшие арестованного, были подвергнуты аресту и помещены в здании военкомата. Началось следствие, но вмешательство начальства привело к отправке всех троих на фронт31.
Попытки арестовать Балаховича предпринимали и псковские чекисты, поскольку от бесчинств его солдат страдали не только луж-ские крестьяне. По-видимому, в сентябре 1918 г., после опубликования постановления об изъятии оружия у населения, в волости Псковского уезда был направлен отряд Балаховича, размещавшийся в Луге. В ходе этой операции командир вновь проявил свои «бандитские наклонности»: разоружая крестьян, широко применял порку, лошадей отбирал бесплатно, не выдавая никаких расписок. При
этом, по словам свидетелей, любил приговаривать: «Это тебе от Советской власти»32. Такие безобразия вызывали законное возмущение населения, и губернское начальство было завалено жалобами. Решение об аресте Балаховича было подписано губернской «тройкой». В состав специальной комиссии, действововавшей под видом ревизии советских учреждений, вошли зав. Отделом по борьбе со спекуляцией и саботажем Псковского губчека Смирнов (председатель), члены комиссии Дановский, чрезвычайный комиссар Губчека, Свердлов, следователь по особо важным делам губревтрибунала, и А. М. Ко-вет как представитель отдельного батальона войск ВЧК при Псковской Губчека. В распоряжение комиссии находился небольшой кавалерийский отряд (15 человек), подчиненный Дановскому33.
По имевшимся данным, в районе станции Карамышево Балахович должен был проводить мобилизацию лошадей для своего отряда, там и собирались его арестовать. Но операция снова сорвалась — силы оказались неравными. Тогда, по свидетельству Ковета, решили действовать иначе. В Петроград в окружной военный комиссариат был отправлен Смирнов, сообщивший о поведении Балаховича окружному комиссару Б. Позерну. Через два дня Балаховича вызвали в Петроград, но он вместо этого, желая себя реабилитировать, поехал подавлять восстание около ст. Новоселье и, вернувшись оттуда пьяным, с иронической улыбкой заявил в штабе дивизии: «Теперь-то, наверное, не будет сомнения в том, что я — сторонник советского строя»34. После этого он начал хлопотать о скорейшей отправке отряда на фронт35.
К тому времени в дивизии числился 1501 красноармеец, то есть в 1,5 раза меньше положенного штата. Кавалерия 4-й Петроградской дивизии была представлена Особым конным дивизионом Балаховича, его штаб находился в Луге, а два эскадрона формировались в Стругах Белых. Разъезды конного дивизиона принимали участие в охране демаркационной линии, в его составе имелся артиллерийский взвод. Оба эскадрона не были полностью укомплектованы. Первый эскадрон под командованием бывшего ротмистра Перемы-кина находился в районе Елизарьевского монастыря под Псковом и нес охрану границы. 26 октября этот эскадрон снялся с места и направился в Псков вместе с ротой Гдовского полка. Красноармейцам объявили, что они идут в бой, но у ст. Торошино их разоружили, а затем доставили в Псков и заключили в тюрьму. Через
четыре дня их освободили для укомплектования белой армии. Всего за несколько часов до перехода к белым Перемыкин направил Я. Фабрициусу телеграмму, в которой поздравлял с годовщиной октябрьской революции и «заверял, что готов умереть за свободу»36, а еще через два дня на сторону белых перешел и начальник Чудской озерной флотилии Нелидов, уведя с собой четыре парохода37.
Для ликвидации последствий измены советским командованием были приняты следующие меры: образован полевой революционный штаб в Луге, которому подчинялись 3-я Петроградская дивизия, остатки Чудской флотилии, красноармейские части Гдовского, Лужского и Псковского уездов и пограничная охрана. Все три уезда объявлялись на осадном положении, а из Петрограда в распоряжение революционного штаба были направлены 2 роты с пулеметами, 1,5 эскадрона кавалерии, артиллерийский взвод и броневик38. И в этот самый момент Балахович, больше всех возмущавшийся изменой Перемыкина, увел в Псков второй эскадрон. 7 ноября из штаба группы войск, расположенного в Торошино, в лужский исполком пришла телеграмма, в которой члены военно-революционного штаба Фабрициус и Васильев информировали местные власти об измене Балаховича и указывали число бойцов, перешедших на сторону противника. Никакой тысячи человек, о которых пишут лужские краеведы с ним не было. Всего ушли два неполных эскадрона (120 всадников и 2 конных орудия) и «очень незначительное количество красноармейцев»39. По имеющимся в новейших исследованиях данным, на 29 ноября 1918 г. отряд Балаховича в составе Северного корпуса белых насчитывал 200 конников, 2 орудия и 10 пулеметов40, а всего к концу 1918 г. белая Северная армия насчитывала чуть более 2 тыс. человек.
В связи с изменой Балаховича оставшаяся часть его отряда (в документе — полка) была расформирована. Полевой штаб предложил оповестить об этом волостные исполкомы и рекомендовал им задерживать солдат, имевших удостоверение этой части, и препровождать их в Лугу в штаб 2-й бригады. «Теперь совершенно ясно, — говорилось в телеграмме,—что грабежи и насилие, чинимые этим полком над мирным населением, производились умышленно, чтобы настроить население против Советской власти»41. К сожалению, этот вывод о действиях Балаховича, нанесших огромный вред советской власти
в уезде, был сделан слишком поздно, и теперь нужно было заново завоевывать доверие крестьян.
1 Половинкин И. «Зеленый генерал» II События и комментарий. 2004. № 6; Носков A.B., Набокина О. В. «Зеленый генерал» и усмирение Перечицкого мятежа II Провинциальные новости. 2005. № 36. С. 9. — Ср.: Симонова Т.Я. Зеленый генерал // Родина. 1997. № 11. С. 36-41.
2 Гражданская война и военная интервенция в СССР: Энциклопедия. М., 1987. С. 79.
3 Хорошилова О. Войсковые партизаны великой войны. СПб., 2002. С. 8, 57, 69, 70.
4 Там же. С. 94.
5 Там же. С. 125.
6 Там же. С. 132.
7 Там же. С. 143.
8 Там же. С. 153.
9 Там же. С. 64.
10 Там же. С. 9.
11 Цит. по: Хорошилова О. Войсковые партизаны... С. 163.
12 Там же. С. 165.
13 Там же. С. 167.
14 Там же. С. 196.
15 Там же. С. 178.
16 Куразов Н. Ф. Природа и история Лужского края. Луга, 1934. С. 287.
17 Кондратьев Н. Д. Ян Фабрициус. М., 1957. С. 104.
18 Стрекалов И. И. Строительство Красной Армии в войсках завесы (март-октябрь 1918 г.): Дис. ... канд. ист. наук. М., 2004. С. 150.
19 ЦГА ППД СПб. Ф. 4000. Оп. 5. Ед. хр. 1456. Л. 63.
20 Там же.
21 Там же. Л. 64.
22 Дроздов В. Балахович в Пскове// Спутник большевика. 1926. № 10-11. С. 69.
23 ЦГА ППД СПб. Ф. 4000. Оп. 5. Ед. хр. 2602. Л. 3.
24 Там же. Ф. 0-1309. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 179.
25 Там же. Ф. 4000. Оп. 5. Ед. хр. 1456. Л. 64.
26 Там же.
27 Там же. Л. 67.
28 Там же. Ф. 0-1309. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 52.
29 Там же. Ф. 4000. Оп. 5. Ед. хр. 2604. Л. 1.
30 Черепанов А. И. Строители Красной Армии// От Зимнего до Перекопа: Сб. воспоминаний. М., 1978. С. 49.
31 ЦГА ИПД СПб. Ф. 4000. Оп. 5. Ед. хр. 2598. Л. 1.
32 Там же. Ед. хр. 2602. Л. 1.
33 Там же. Л. 2.
34 Там же. Л. 3.
35 Дроздов В. Балахович в Пскове... С. 69.
36 Там же.
37 Директивы командования фронтов Красной армии. 1917-1920: Сб. документов: В 4 т. Т. 1. М., 1971. С. 247.
38 Там же. С. 248.
39 Интервенция на Северо-западе России. 1917-1920. СПб., 1995. С. 135.
40 Малышев М. О. Оборона Петрограда и изгнание немецких оккупантов
с Северо-Запада в 1918 г. Л., 1974. С. 56.
41 Борьба большевиков за установление и упрочение советской власти в Петроградской губернии: Очерки и документы. Л., 1972. С. 397.
