CC BY
112
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №3 (55) 2012
УДК 355.486 П.Д. Николаенко*
1812 год. Министр полиции России генерал А.Д. Балашов в ставке Наполеона
«Чтобы победить Россию, он [Наполеон] вытащил из могилы Польшу и разбудил Турцию от продолжительной летаргии»
Вандель Альберт
В статье освещается поездка А.Д. Балашова к Наполеону, инициированная Александром I, с целью остановить вооруженное вторжение французов в Poссию п начать мирные переговоры.
Ключевые слова: Александр I, А.Д. Балашов, Наполеон, Безрезультатность мпсспп русского министра.
P.D. Nikolayenko*. 1812. Minister of police of Russia general A.D. Balashov in Napoleon’s rate. The article highlights the trip AD Balashov to Napoleon, initiated by Alexander I, in order to stop an armed invasion of the French in Russia and start peace talks.
Keywords: Alexander I, A.D. Balashov, Napoleon, inconclusive mission of the russian minister.
В ночь на 12 (24) июня 1812 года армия Наполеона в районе Литовского города Ковно, форсировав Неман, вторглась в пределы Poссийскoй империи. Какие же цели преследовал французский император, развязывая вооруженную агрессию против Poссии, бывшего своего союзника по континентальной блокаде Англии? Вокруг этого вопроса до rax пор не yтиxaют споры. Причем высказываются самые разные, нередко диаметрально противоположные точки зрения. Хотя спорящим наверняка известно о том, что Александр I еще в первые недели агрессии в беседе с французской писательницей госпожой де Сталь, раскрывая намерения Наполеона, заявил следующее: «Сей высокомерный завоеватель, отвергнув все меры осторожности и забыв все опыты веков, решился, пли лучше сказать возмечтал покорением Poссии покорить вселенную» [1, с. 69].
Однако спустя 200 лет после окончания Отечественной войны 1812 г. со стороны некоторый современный: исследователей оценка нашествию Наполеона на Poссию дается совершенно иная. Вот несколько примеров. Некий писатель А.П. Никонов пишет, что Александр I, развязавший эту войну (1812 г.) сделал xитpый xoд, чтобы оставаться в глaзax потомков невинной и миролюбивой жертвой агрессии. Когда Наполеон перешел Неман и, совершив долгий марш (106 км — ^вт.) занял Вильно, тот послал к нему, якобы для мирные переговоров, экс-министра полиции Балашова. До rax пор все исследователи пишут, что это было попыткой мирные переговоров со стороны Александра. Но это, возмущенно заявляет литератор Никонов, было полной туфтой.
Поскольку Балашов H^arnx предложений о мире не имел, кроме откровенно издевательски (выделено авт.), который: Наполеон, будучи в здравом уме, принять не мог. Поэтому, поясняет Никонов, суть бaлaшoвскиx предложений была такова: царь Александр готов говорить о мире, если Наполеон развернет оглобли (выделено нами. — ^вт. Насколько выразителен язык писателя!) и снова уйдет за Неман. При этом Никонов, ударившись в ярко выраженные апологетические рассуждения, продолжает: «Ведь что значит форсировать Неман более чем полумиллионной армией (переправились через Неман в районе Ковно во главе с Наполеоном всего 250 тыс. человек — ^вт.) Это огромная и тяжелая операция, которая стоит средней битвы. Провести такую операцию, чтобы тут же убраться за Неман, едва услышав капризные слова Александра: буду вести переговоры, только если ты снова форсируешь Неман, в другую сторону?.. Как зайчик, прыгай туда сюда.., возмущается писатель Никонов... П тогда уж, так и быть, Александр, планировавший напасть на Европу, смилостивится и начнет переговоры о мире [2, с. 247].
А вот, мол, перед самим Балашовым, повествует далее писатель, циничный Александр не скрывал свош истинныx намерений. П тут же Никонов начинает открывать читателю «секретные» намерения русского императора: «Ему нужно было отвести глаза Европы от свош агрессивные: приготовлений» [2, с. 248].
Действительно, как вспоминает Балашов, император Александр I в беседе с ним заявил, что «он не ожидает от сей посылки прекращения войны. Но пусть будет известно Европе и послужит новым доказательством, что начинаем ее не мы» [3, с. 10].
Не меньшую симпатию питает к Наполеону и А.Б. Широкорад. В его работе «Давний спор славян: Poсспя, Польша, Лптва» читаем следующее: «Наполеон никогда не помышлял о завоевании пли уничтожении Poссийскoй империи. Но Наполеон не мог принять вмешательство царя Александра ... в дела Германии и другм стран Европы. Наполеон надеялся нанести несколько поражений русским войскам и отбить у Александра oxoтy лезть в Германию. Но наши историки традиционно обличают вероломство «корсиканского чудовища» без всякой причины напавшего в 1812 году на Poссию. Но почему-то все забыли о наглый: nomnrax вмешательства Александра I в германские дела в 1808 — начале 1812 гг.» [4, с. 495—496].
* Николаенко, Петр Дмитриевич, доцент кафедры истории государства и права Санкт-Петербургского университета МВД Госсии, кандидат исторически наук, доцент, заслуженный работник высшей школы ?Ф. 198206, Тоссия, Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова, д. 1.
* Nikolayenko, Peter Dmitrievich, associate professor of history of state and law university of St. Petersburg the Russian Interior Ministry, the candidate of historic, associate professor, honored worker of higher school of Russia. Russia, 198206, St. Petersburg, Pilot Pilyutov str., 1.
© Николаенко П.Д., 2012
Будем надеяться, что читатель, ознакомившись с содержанием нашей статьи о результатах встречи А.Д. Балашова с Наполеоном, сам сможет уяснить истинные причины, побудившие французского императора начать вооруженную агрессию в 1812 г. против России.
Известно, что вторжение войск Наполеона в пределы России, застало императора Александра
I в Вильно на балу у генерала Л.Л. Беннигсена в его имении Закрете, что в четырех верстах от Вильно. (Границы современного Вильнюса далеко шагнули за пределы Закрета, и ныне этот живописный район является составной частью единой территории столицы Литвы — Лет)
Здесь в самый разгар бала, в ночь с 12 на 13 июня 1812 г. царь получил из Ковно сообщение о переправе французов через Неман. Эту печальную новость доставил курьер, посланный ковенским городничим Бистром министру полиции А.Д. Балашову, находившемуся на балу. (Министр полиции А.Д. Балашов одновременно являлся генерал-адъютантом Александра I и находился в его свите в течение всей Отечественной войны 1812 года и заграничного похода. Обязанности министра полиции с 28 марта 1812 года стал исполнять главнокомандующий войсками Петербурга генерал от инфантерии С.К. Вязмитинов — Лет.).
Последний о полученном прискорбном известии доложил Александру I, но государь император приказал ему хранить его пока в тайне.
Бал продолжался еще около часа, и никто не догадывался о важности привезенного донесения. Возвратясь с бала, царь провел большую часть ночи без сна, давая разные поручения главнокомандующему 1-й армией и вместе с тем военному министру М.Б. Барклаю де Толли. Государственному секретарю адмиралу А.С. Шишкову император Александр I поручил написать о вторжении войск Наполеона в пределы России в приказе по войскам и в рескрипте к председателю Государственного совета и Комитета министров князю Н.И. Салтыкову.
Это был тот самый знаменитый рескрипт, который оканчивался словами, ставшими крылатыми и известными всему населению России: «Не положу оружия, доколе ни единого неприятельского воина не останется в царстве Моем» [5, с. 11].
Вечером 13 июня государь призвал к себе А.Д. Балашова и приказал ему готовиться ехать с письмом к Наполеону.
Столь неожиданное поручение от государя Балашов в своих записках объясняет тем, что якобы Александр в беседе с ним сказал, что Наполеон в Вильно присылал своего генерал-адъютанта графа Нарбонна, «соответственно этому решился я отправить тебя» [6].
Высочайшее повеление о немедленном отъезде Балашова в ставку Наполеона привело его в смятение. Дело в том, что Балашов свой обоз с вещами уже отправил, и у него не оказалось ни генеральского мундира, ни Александровской ленты.
Обо всем этом он вынужден был поведать государю императору. Однако царь приказал ему взять у кого-нибудь взаймы мундир и все, что ему еще необходимо и через час отправиться в дорогу. В большой спешке Балашову все же удалось у графа П.А. Толстого позаимствовать Александровскую ленту, а генеральский мундир у графа Е.Ф. Комаровского, жившего с ним в одном доме. Будучи значительно полнее своего друга, Балашов насилу надел на себя этот мундир. Но время торопило его, и он решился ехать в этом мундире. Правда, Комаровскому на прощанье пообещал «во все время есть насколько можно менее, чтобы похудеть» [7, с. 381].
В ночь на 14 июня 1812 г. А.Д. Балашов вновь был вызван к государю, который вручил ему письмо и при этом повелел словесно передать Наполеону о своей готовности немедленно начать мирные переговоры, но перед этим французские войска должны быть выведены с территории России.
Это было последнее письмо Александра I к Наполеону, доставку которого русский император возложил на А.Д. Балашова.
Письмо Александра I было весьма учтивое и корректно по своему содержанию:
«Государь, брат мой! Вчера дошло до меня, что несмотря на прямодушие, с которым соблюдал я мои обязательства по отношению к Вашему Императорскому Величеству, войска Ваши перешли русские границы... Ежели Ваше Величество не расположены проливать кровь наших подданных из за недоразумения (Французская сторона пытаясь выставить Россию виновницей войны заявляла, что поводом вторжения войск Наполеона в нашу страну послужил самовольный выезд из Парижа русского посла А.Б. Куракина — Авт.) ... и ежели Вы согласны вывести свои войска из русских владений, то я оставлю без внимания все происшедшее, и соглашение между нами будет возможно. В противном случае я буду принужден отражать нападение, которое ничем не было возбуждено с моей стороны. Ваше Величество, еще имеете возможность избавить человечество от бедствий новой войны. (Подписал) Александр» [8, с. 14—15].
В эту ответственную миссию с А.Д. Балашовым по личному распоряжению императора был отправлен 24-летний поручик кавалергардского полка Михаил Федорович Орлов, будущий декабрист. Их сопровождали трубач и два казака. (В своих записках А.Д. Балашов пытался действия М.Ф. Орлова во время поездки в главную квартиру Наполеона свести к выполнению им лишь чисто адъютантских обязанностей. Балашов прямо указывает, что при отъезде из Вильно он взял с собой « в виде адъютанта кавалергардского полка поручика Орлова и одного камердинера» — Авт.).
Исследователи совершенно справедливо заметили, что бывший министр полиции А.Д. Балашов явно не пожелал сохранить для потомства факты военной биографии опального декабриста М.Ф. Орлова [9, с. 416-431].
До последнего времени о поездке М.Ф. Орлова в главную квартиру Наполеона в начале войны 1812 г. было мало что известно. Этот период в биографии М.Ф. Орлова не получил почти никакого освещения и в советской исторической литературе. Это объясняется в значительной мере тем, что единственным источником о миссии русского министра полиции к Наполеону послужили воспоминания самого А.Д. Балашова, которые никаких сведений об участии в ней М.Ф. Орлова не
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (55) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №°3 (55) 2012
содержат [10]. Кстати, важно заметить, что в указанном фонде кроме «Собственных записок» А.Д. Балашова сохранилась рукопись его «Жизнеописания» в кратком изложении и две записки его о поездке в июне 1812 г. в главную квартиру Наполеона, находившуюся в Вильно [11].
После напутствия государя А.Д. Балашов сразу же выехал из Вильно и на рассвете 14 июня прибыл в местечко Риконты, расположенное по дороге на Ковно. Недалеко отсюда находились французские аванпосты. Через час генерал А.Д. Балашов и поручик М.Ф. Орлов въехали на территорию, занятую неприятелем. Вскоре их остановил французский патруль во главе с офицером и по просьбе А.Д. Балашова сопроводил в ставку маршала Даву, 1-й пехотный корпус которого держал путь прямо на Вильно. За ним двигалась гвардия Наполеона.
По признанию А.Д. Балашова, суровый маршал Даву обошелся с ним не так учтиво, как он предполагал. Узнав цель приезда русского генерала, маршал заявил ему, что не знает, где находится император, и прибавил: «Передайте мне письмо, которое вы привезли, я пошлю его к нему». Балашов в ответ сказал: «Вот письмо, но я должен Вам заметить, господин маршал, что император, мой повелитель, поручая мне отвезти это письмо, предполагал, что я лично передам его в руки самого императора Наполеона» [12, с. 17]. Но Даву с некоторым гневом возразил Балашову: «Генерал. Вы у нас, надо поступать так, как от Вас требуют» [13, с. 101].
Получив письмо от Балашова, маршал тут же отправил его с офицером к Наполеону.
Как утверждает в своих воспоминаниях А.Д. Балашов, он в штаб-квартире маршала Даву находился в течении около трех суток — с 15 по 17 июня. Все это время за ним неусыпно наблюдали адъютант французского маршала и часовые, охранявшие штаб-квартиру Даву.
Утром 18 июня Балашову приказали выехать в Вильно, куда в 9 часов утра вошел со своей гвардией Наполеон [14, с. 111].
Балашов и сопровождавшие его поручик М.Ф. Орлов и другие немедленно тронулись в путь и к полуночи приехали в Вильно. Их разместили в квартире маршала Бертье, который в то время находился в ставке Наполеона.
На другой день в одиннадцатом часу Наполеон прислал за Балашовым своего камергера Тюрена, который доставил русского генерала в ставку Наполеона. Войдя в его кабинет, Балашов увидел, что это была та же комната, из которой пять дней назад Александр I отправлял его с письмом к Наполеону. (Это был дом генерал-губернатора. Здание сохранилось до наших дней. В советское время в этом здании размещался Дом офицеров вильнюсского военного гарнизона. В большом белом зале проводились торжественные мероприятия и танцевальные вечера молодежи города. При Александре I, устраивались балы и церемониальные встречи, награждения победителей, а в декабре 1812 г. в этом историческом зале по высочайшей воле Александра I ордена Георгия первой степени был удостоен М.И. Кутузов. — Авт.) [15, с. 653]. Кстати, до Кутузова этим орденом были награждены всего 9 человек [16, с. 385].
И только теперь стало понятно Балашову, почему его держали несколько дней в квартире маршала Даву. Такое положения для уполномоченного императора Александра было придумано с особенной целью — психологически сломать русского императора и его уполномоченного, устроив встречу Балашова с Наполеоном именно в том кабинете, который несколько дней назад являлся главной квартирой Александра I. Наполеон, получив сообщение о том, что генерал-адъютант русского императора прибыл к нему с письмом от Александра I, позволил приехать к нему в Вильно лишь через 2-3 дня после своего прибытия [17, с. 113—114].
Итак, в 11 часов Балашов встретился, наконец, с Наполеоном. Беседа длилась вместе с обедом в общей сложности примерно 7 часов. О чем шел разговор французского императора, покорившего к тому времени всю Европу, с парламентером русского царя, по вине которого Россия находилась в наполеоновской упряжке с 1807 года? На этот вопрос мы попытаемся ответить, лишь обратившись к одному письменному источнику. Это воспоминания самого А.Д. Балашова об этой встрече, которые частично опубликованы в периодической печати [18]. (Более подробное описание встречи Балашова с французским императором, хранится в архиве Санкт-Петербургского института истории РАН: См.: Ф. 16. Оп. 1. Д. 221 24 л. На русско-французском языке — Лет.).
Балашов вспоминает, что, выслушав предложения Александра I, переданные словесно им французскому императору, Наполеон тотчас ответил следующее. Мол, не он подал повод к разрыву, не он первый стал вооружаться, не он, а русский Государь прежде приехал к армии. Требование Александра очистить Пруссию от французского присутствия оскорбительно для Наполеона и равносильно объявлению войны, и поэтому «он открыл поход». Затем Наполеон стал стращать Балашова, а через него, естественно, и русского императора, тяжелыми последствиями этой войны для России. С особенным старанием перечислял Наполеон свои силы, называя их общую численность до более 550 тыс. человек. При этом уменьшал численность русской армии, заявлял, что она разобщена (Действовали раздельно три армии: Барклая де Толли, Багратиона и Тормасова — Лет.) и что он «все предусмотрел» и знает, что русские не смогут ему сопротивляться. И успех с его стороны несомненен. «Каждая новая война, сказал Наполеон, для меня новое торжество» [19, с. 211].
Затем, заявив, что Александр «руководим ненавистью» к нему, Наполеон стал устрашать тем, что он свергнет с германских престолов всех родственников Дома Романовых, и пусть русский император готовит для них убежище [19], а он в это время внесет войну «во внутренность России» употребив на то три-четыре похода, и проникнет в российские степи. И вдруг, закончив на этом стращать, Наполеон стал рассказывать о своей привязанности к русскому государю, об уважении к добродетелям и возвышенным свойствам Александра I. Наконец, он сказал: «И теперь еще время примириться: начните переговоры с Лористоном (французский посол в России — Лет.) пригласив его в Вашу главную квартиру (Вильно — Лет.) или отправьте к нему в Петербург канцлера (Н.П. Румянцева —Лет.), ... заключим
перемирие, но ни в каком случае я не отступлю из Вильно». Помолчав, Наполеон заключил разговор на эту тему словами: «Не за тем перешел я через Неман, чтобы возвращаться» [19, с. 211—212].
И вновь Наполеон стал поучать через Балашова русского императора. «Не стыдно ли Вам, говорил Наполеон, его посланнику, со времен Петра I, с тех пор, как Россия стала европейскою державою, никогда неприятель не переступал ее границу и вот я в Вильно, без сражения завоевал целую область. Хотя бы из уважения к вашему государю, которого была здесь два месяца главная квартира, вы должны были защищать Вильно. Какой дух вы хотите возбудить в ваших войсках или уже возбудили? Я знаю, ... когда они шли в Аустерлицкую кампанию, они считали себя непобедимыми, а теперь они наперед убеждены, что будут побеждены моими войсками» [13, с. 104].
Столь несправедливая оценка Наполеоном боевых качеств русских солдат задела за живое Балашова. Соблюдая приличия, он, однако, все же решился прервать своего собеседника: «Могу уверить Ваше Величество, что дошедшие до Вас слухи не имеют никакого основания ... война, которую Вы предпринимаете, государь ... будет война с целым русским народом, а он — грозная сила. Русский солдат храбр, а народ исполнен любви к отечеству и предан своему государю» [13, с. 105].
«Нет, генерал, — парировал Наполеон, я не могу не одержать успеха в этой борьбе. Я знаю, что ваши войска храбры, но и мои также храбры, ... у меня несравненно более войска, нежели у вас. Я уверяю Вас, генерал, ни одной войны вы не начинали хуже».
«Мы надеемся, государь, окончить хорошо эту войну» — заметил Балашов. Пропустив мимо замечание русского генерала, Наполеон продолжал: «Я готов идти в ваши степи, сделаю две-три кампании, можете ли вы столько выдержать, как я?».
«Если по несчастию война не будет теперь же прекращена, то предвижу, государь, — сказал Балашов, — выслушав Ваши заявления, что она продолжится долго, и я смею Вас уверить, что мы будем продолжать четыре, пять и даже более лет».
«Как вы можете продолжать войну без союзников, — воскликнул Наполеон, — тогда. Теперь, когда вся Европа мне помогает, как вы можете мне противустоять!» На столь самоуверенное утверждение французского императора русский генерал ответил, что «мы будем действовать сообразно с нашими силами».
Наполеон, не слушая ответа Балашова и пытаясь выставить себя невиновным, вдруг патетически воскликнул, что он уже в Вильно и не знает, «из-за чего мы деремся». «Вся ответственность за эту войну, по мнению Наполеона, падает на императора Александра перед его народом; прежде он заключил со мною мир, когда его народ того не желал, теперь начал войну, когда его народ не желает» [13, с. 106].
Затем Наполеон вдруг свой разговор переключил на характеристику людей, которые окружают Александра I. Резко негативно высказался в адрес Армфельда и Штейна, которые способны на всякое злодеяние, а они имеют свободный доступ в кабинет Его Величества. Наполеон не преминул осудить практику управления русскими войсками. Возможно ли, — как бы спрашивал император, — чтобы военный совет распоряжался военными действиями? Такие войны никогда не бывали успешными, — заключает Наполеон. И далее он поясняет, что им лично отдаются приказания, и через полчаса аванпосты начинают приводить их в исполнение. А в русской армии все наоборот, «Армфельд делает предположение, Беннигсен разбирает, Барклай де Толли спорит, Пфуль отвергает и все вместе ничего не делают и теряют только время» [13, с. 107]. Затем снова завел разговор о том, что, несмотря на начало войны, он не против мира, что употреблял все способы, чтобы вступить в переговоры, но российская сторона 18 месяцев ему ничего не отвечала. Французскому послу не разрешили приехать в Вильно, а на посольство Нарбона, приехавшего в главную квартиру Александра I, просто не обратили никакого внимания. В отношении генерал-адъютанта французского императора Нарбона (Граф Де Нарбон Луи 1756-1813 г.г., генерал-адъютант Наполеона с 1809 г. — Лет.) русская сторона, наоборот, обратила весьма пристальное внимание с целью уяснения его истинных намерений во время пребывания в Вильно. 24 апреля 1812 г. его принял Александр I.
Как было установлено позднее, приезд Нарбона в Вильно был организован Наполеоном с одним намерением—убедить Александра I в стремлении Франции восстановить с Россией прежние союзные отношения.
Беседа французского императора с Балашовым длилась уже несколько часов. Наконец Наполеон спросил, правда ли, что граф Румянцев удален от должности и замещен графом Кочубеем? Получив отрицательный ответ, Наполеон затем попытался установить причину удаления от двора Сперанского, уточнив при этом «правда ли, что тут была измена»? «Этого я не предполагаю», — ответил Балашов. И затем заключил, что если это было так, то «его отдали бы под суд» [13, с. 107].
После этого Наполеон отпустил российского посланника, заявив, что к концу дня приготовит ответ на письмо императора Александра I [13, с. 108].
Балашов, войдя в другую комнату, наполненную генералами, был предупрежден, что император в 7 часов вечера приглашает его к своему обеду. В назначенное время на обед к Наполеону, кроме Балашова, прибыли маршалы Бертье и Белиер и граф Коленкур. В другой комнате обедали остальные генералы.
Во время обеда Наполеон продолжил разговор с Балашовым. Однако в присутствии генералов тон разговора французского императора с ним стал гораздо надменнее, чем был до этого в кабинете. Балашов в своих записках утверждает, что ему часто приходила мысль остановить «неприличие этого тона» каким-нибудь ответом или вопросом не по вкусу Наполеона. Но всякий раз Балашов воздерживался, чтобы не прогневить его. И все же, как пишет Балашов, осознавая, что ему одному среди «неприятелей нечем поддерживать достоинство» возложенной на него миссии, заставило его отвечать Наполеону с достоинством [13, с. 108]. Так, по случаю отставки генерал-губернатора графа И.В. Гудовича и назначения на его место Р.Ф. Ростопчина, он спросил: «Не правда ли, что император Александр сменяет всех тех, которые хорошо расположены к французам?» На столь категоричное утверждение французского императора генерал Балашов сдержанно ответил: «Смею Вас уверить, государь, что граф Гудович предан только России и уволен по его просьбе за старостью и болезнью»
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (55) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №3 (55) 2012
[13, с. 109]. Действительно, Ивану Васильевичу Гудовичу исполнилось 70 лет, когда он стал проситься в отставку. Наконец, в мае 1812 г., за месяц до начала Отечественной войны, Александр I написал генерал-фельдмаршалу И.В. Гудовичу письмо, в котором сообщал, что он принимает его прошение об отставке и дарует ему свой портрет, осыпанный алмазами. Император справедливо считал, что престарелый фельдмаршал в условиях надвигавшейся войны не справится с непосильными для него задачами. Вместо него был назначен генерал-лейтенант Ф.В. Ростопчин [20, с. 150].
Как бы не слушая ответа Балашова, французский император вдруг спросил его: «Правда ли, что Штейна приглашают к императорскому столу?» — и, получив подтверждение Балашова, продолжал: «Как может Штейн обедать с русским императором? Если бы даже он и желал слушать его советы, то, во всяком случае, не должен был сажать его с собою за стол. Неужели он думает, что Штейн может быть привязан к нему. Нет, ангел и дьявол никогда не должны быть вместе». (Генрих-Фридрих-Карл Штейн (1757-1831) — известный прусский министр-реформатор начала XIX в. С поражением Пруссии в войне с наполеоновской Францией барон Штейн в 1807 г. становится главным министром страны. Приступив к возрождению сильной кадровой армии для обеспечения безопасности будущей единой и независимой Германии, барон Штейн вызвал гнев Наполеона. Французский император публично назвал барона Штейна возмутителем Германии и объявил врагом Франции. Штейн был вынужден подать в отставку и, избегая ареста, уехал в Прагу, где жил четыре года. Ярый сторонник единой и независимой Германии, барон Штейн по приглашению Александра I в мае 1812 г. прибыл в Россию и встал под знамена российского императора для общей борьбы против наполеоновской экспансии. Барон Штейн был в близких дружеских отношениях и графом В.П. Кочубеем — Авт.) [21, с. 109].
Переключившись на другую тему разговора, Наполеон вдруг обратился к Коленкуру с вопросом:
«Не правда ли, Вы были в Москве?».
«Да, государь», — ответил бывший французский посол в России Коленкур.
«Что, это большая деревня?»
«Это город, где множество больших и прекрасных зданий.»
«А сколько, генерал, жителей в Москве?» — обратился он снова к Балашову.
«300 тысяч, государь. А домов — 10 тысяч.
«Церквей?»
«До 240»
«Зачем так много?» — воскликнул император.
«Потому что народ набожен», — ответил Балашов.
«Теперь нет набожных», — парировал Наполеон.
«Извините, государь, — заметил русский генерал, — может быть, в Германии и Италии мало набожных, но их еще много в Испании и России».
Этот ответ посланника Александра I не совсем понравился Наполеону, и он на некоторое время замолчал. Но затем прервал молчание новым вопросом:
«Какая дорога ведет в Москву?»
«Ваше Величество предлагаете мне этот вопрос, — якобы сказал французскому императору Балашов, — с целью поставить меня в затруднение. Французы говорят, что всякая дорога ведет в Рим, а русские говорят, что можно избрать любую дорогу, чтобы достигнуть Москвы. Карл XII избрал дорогу через Полтавр. [21, с. 109].
В это же время, как будто по договоренности с Балашовым, поручик М.Ф. Орлов присутствовал на большом обеде у маршала Даву. Сидя недалеко от маршала, Орлов подшучивал над французскими офицерами, отпуская в их адрес разные колкости, что вызывало их явное неудовольствие, т.к. они не могли достойно ответить на его остроумие. Маршал, услышав это, рассвирепел и, ударив кулаком по столу, гневно и громко, обращаясь к Орлову, закричал: «Фи, господин офицер, что Вы там говорите?!» Орлов, не медля, громко отвечал ему в том же тоне, ударив так сильно кулаком по столу, что застучали стоявшие на нем приборы: «Фи, господин маршал, я беседую с этими господами» [22, с. 177].
Такая неожиданная и смелая выходка привела всех присутствующих и самого сердитого маршала в удивление и молчание. Стали перешептываться между собою и спокойно после обеда разошлись.
Почти в это же время окончился обед и у Наполеона. Войдя в кабинет, Наполеон начал длинную речь, обращаясь к Балашову и повторяя в разных вариантах то, что уже говорил ему. Французский император вновь стал упрекать Александра I в том, что он решился на войну «увлекаемый дурными советами», что он «окружает себя моими личными врагами» и тем самым лично меня оскорбляет, поэтому «я должен ему ответить тем же». «Я слышу, — продолжал Наполеон, — что Александр сам предводительствует войсками. Зачем ему это? Чтобы взять на себя ответственность, если они будут разбиты? Он император по рождению, он должен царствовать, а руководство войсками поручить главнокомандующему. При этом, ели он хорошо будет действовать, то награждать его ... если же он будет действовать дурно, то прогнать и наказать».
Так говорил Наполеон, ходя взад и вперед по комнате и обращаясь к Балашову. Окончив речь, он молча продолжал ходить и вдруг, остановясь перед Коленкуром, и «ударив его легонько по щеке», сказал: «Что же Вы молчите, Вы, старый угодник петербургского двора? Готовы ли лошади для генерала? Дайте ему моих, ему далеко ехать». И отпустил Балашова, который перед этим был снабжен ответным письмом к императору Александру. В письме Наполеона, привезенном Балашовым, между прочим, сказано: «Итак, между нами объявлена война. Сам Господь Бог не может сделать так, чтобы то, что было, не было бы» [22, с. 111].
Через несколько дней Балашов с Орловым прибыли в расположение русских войск под Дриссою. Миссия Балашова к Наполеону оказалась безуспешной. Последнее письмо Наполеона к Александру I и все подробности разговора с ним, Балашовым были переданы русскому императору, и война началась [8, с. 28].
Более результативной оказалась поездка в главную квартиру Наполеона поручика М.Ф. Орлова. Привезенные им сведения о неприятеле, его моральном духе, имели существенное значение. А.Н. Муравьев пишет, что по возвращении в Видзы Орлов донес, что вся дорога от Вильно до Дриссы покрыта трупами французских кавалерийских лошадей, насчитываемых им примерно до 800 голов; таким образом, армия Наполеона еще без боя начала разрушаться от переходов, жары и неимения достаточного продовольствия [22, с. 177].
О важности доставленной М.Ф. Орловым информации о состоянии неприятельских войск свидетельствует тот факт, что он уже 22 июня вместе с генералитетом принимает деятельное участие в экстренном военном совещании у Александра I. На совещании обсуждался вопрос о недопущении возможного обхода Наполеоном левого фланга русских войск [9, с. 421—422].
Таким образом, М.Ф. Орлов явился первым русским разведчиком, которому удалось проникнуть в начале войны не только во французскую армию, вторгшуюся на территорию России, но и побывать в ее главной квартире и привезти русскому командованию весьма важные сведения о состоянии неприятельского войска в целом. Поэтому не удивительно, что 2 июля 1812 г. поручик М.Ф. Орлов произведен в штабс-ротмистры с назначением флигель-адъютантом, 2 декабря — в ротмистры, 25 марта 1813 года — в полковники. Отличился в Бородинской битве. Командовал отдельными «летучими» партизанскими отрядами и выполнял ответственные военно-дипломатические поручения. Участник сражений под Дрезденом и Лейпцигом, 25 марта (6 апреля) 1812 г. подписал акт о капитуляции Парижа.
2 (14) апреля 1814 г. произведен в генерал-майоры. Член Союза благоденствия (1818), участник Московского совещания (1821) и руководитель Кишиневской управы тайного общество декабристов. В Кишиневе сблизился с Пушкиным. В 1812 году женился на дочери Н.Н. Раевского — Екатерине. Благодаря заступничеству брата А.Ф. Орлова (впоследствии шефа жандармов), не понес тяжелого наказания. Был выслан в Калужскую губернию, с 1831 г. получил право жить в Москве. Похоронен вместе с женой в Новодевичьем монастыре [23, с. 401].
По возвращении из главной квартиры Наполеона генерал-адъютант А.Д. Балашов тоже остался в свите Александра и в течение войны 1812 г. и западного освободительного похода русской армии выполнял военно-дипломатические поручения Его Величества. В Россию А.Д. Балашов возвращается только к началу 1818 г. 4 ноября 1819 г. А.Д. Балашов был назначен генерал-губернатором округа, в который вошли Воронежская, Орловская, Рязанская, Тамбовская и Тульская губернии. В 1823 г. А.Д. Балашов получил разрешение на примере Рязанской губернии провести эксперимент в целях изменения способа управления губерниями. Однако новый император Николай I не слишком доверял экспериментам Балашова. 10 марта 1828 г. он был снят с должности генерал-губернатора, но при этом был оставлен членом Государственного совета. В сентябре 1834 г. был уволен в отставку по болезни. В мае 1837 г. А.Д. Балашов скончался и похоронен в усыпальнице в церкви Святого Покрова в селе Покровское Шлиссельбургского уезда Санкт-Петербургской губернии.
В этом году отмечается 200 лет со дня окончания Отечественной войны 1812 г. Одним из участников ее является А.Д. Балашов, который доставил письмо Александра I Наполеону и беседовал с французским императором вокруг российского предложения вернуться к довоенному статус кво. А.Д. Балашов в 1820-е гг. стал писать воспоминания, часть которых была опубликована в «Историческом вестнике» в мае 1883 г. под названием «Свидание с Наполеоном». Полностью мемуары Балашова до сих пор остаются неопубликованными. Что же касается публикации, посвященной встрече А.Д. Балашова с Наполеоном, то все обстоятельства, описанные в воспоминаниях самим Александром Дмитриевичем, признаются всеми исследователями достоверными и подтверждаются в работах других современников. Лишь некоторые ответы Балашова на вопросы Наполеона вызывают у некоторых историков сомнение в их правдоподобии. Таких несколько ответов, якобы сказанных Балашовым в ходе свидания с Наполеоном и потом описанных им в своих воспоминаниях. Так, утверждает Балашов в своих «Записках», Наполеон будто бы за обедом в присутствии своих ближайших генералов задал ему наивный вопрос: «Какая дорога ведет на Москву?», а он ему ответил: «Карл шел через Полтаву». Далее, как мы отмечали выше, Наполеон якобы сказал, что «в наше время не столь много религиозных людей», удивляясь наличию множества церквей в Москве. Балашов отпарировал: «В Испании и России народ религиозен». Советский историк Е.В. Тарле первый предположил, что Балашов «более чем вероятно ... присочинил эти свои героические намеки уже позднее» [24, с. 254].
Более подробно свои сомнения в отношении достоверности указанных выше ответов Балашова Наполеону Тарле высказал в своей работе «Нашествие Наполеона на Россию», вышедшей в свет в 1938 г. «Для изложения беседы Балашова с Наполеоном, — пишет Тарле, у нас есть только один источник — рассказ Балашова. Но, во-первых, записка Балашова писана им явно через много лет после события, во всяком случае, уже после смерти Александра I, может, было незадолго до смерти самого Балашова; на обложке рукописи было написано: «29 декабря 1836 года», а Балашов скончался в 1937 г. Во-вторых, придворный интриган и ловкий карьерист, министр полиции, привыкший очень свободно обходиться с истиной, когда это казалось ему, кстати, Александр Дмитриевич Балашов явственно «стилизовал» впоследствии эту беседу, т.е. особенно свои реплики Наполеону (о том, что Карл XII выбрал путь на Москву через Полтаву; о том, что в России, как в Испании, народ религиозен, и т.п.). Это явная выдумка (выделено нами. — Авт.). Не мог Наполеон ни с того ни с сего задать совершенно бессмысленный вопрос: «Какова дорога в Москву?». Как будто в его штабе у Бертье давно уже не был подробно разработан весь маршрут! Ясно, что Балашов сочинил этот нелепый вопрос, будто бы заданный Наполеоном только затем, чтобы поместить — тоже сочиненный на досуге свой ответ насчет Карла XII и Полтавы. Точно так же не мог Наполеон сказать: «В наши дни люди не бывают религиозными», потому что Наполеон много раз говорил, что даже и во Франции много религиозных людей, в частности, он был убежден в очень большой религиозности и в силе религиозных суеверий
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 3 (55) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №°3 (55) 2012
именно в России. А выдумал этот вопрос сам Балашов, опять-таки исключительно затем, чтобы привести дальше свой тоже выдуманный ответ, что, мол, в Испании и в России народ религиозен. С этими оговорками и отбросив выдумку, можно все-таки принять на веру почти все, что Балашов приписывает в этой беседе самому Наполеону, потому что это вполне согласуется с аналогичными и вполне достоверными высказываниями Наполеона в другое время и в беседах с другими лицами [25, с. 456].
Точку зрения Е.В. Тарле о миссии Балашова к Наполеону разделяют историки А.Г. Тартаковский и Н.А Троицкий. Что же касается других исследователей, то Н.А. Троицкий считает, что большая часть историков, как отечественных, так и зарубежных, от А.И. Михайловского-Данилевского до П.А. Жилина и от А. Тьера до Э. Терзена доверились Балашову полностью [26, с. 143].
В связи с этим уместно напомнить современному читателю о том, что и великий русский писатель Л.Н. Толстой так же доверился генералу А.Д. Балашову. Его записка о встрече с Наполеоном почти дословно воспроизведена писателем в романе «Война о мир» [8, с. 15—28].
Кроме вышеперечисленных, полностью доверяются записке Балашова и другие современные исследователи, как отечественные, так и зарубежные [27, с. 95; 28, с. 465].
Что же касается нашей позиции, то отметим следующее. Изучая личный архив А.Д. Балашова, мы удостоверились в том, что Александр Дмитриевич свои воспоминания стал писать уже в начале 20-х гг. XIX в. Так, в своем дневнике А.Д. Балашов 1 апреля 1825 г. записал следующее: «Следует, наконец, заняться дописанием (выделено нами. — Авт.) своих заметок до настоящего времени» [29].
Следовательно, Е. Тарле допускает неточность, утверждая, что А.Д. Балашов свои записки писал в последние годы своей жизни и, конечно же, после смерти Александра I. Следует заметить, что в личном архиве А.Д. Балашова имеется несколько вариантов в кратком изложении его воспоминаний «Записки касательно моей жизни» [30].
Что же касается утверждения Е.В. Тарле о том, что Балашов «стилизовал» впоследствии свою беседу с Наполеоном, то с таким утверждением можно частично согласиться. Ведь в первом варианте своих «Записок» Балашов лишь упоминает о поездке к Наполеону, но содержания беседы не раскрывает.
В заключение следует сказать, что в текущем, 2012 г. исполняется 200 лет со дня гибели наполеоновской армии в России. И как бы далеко ни отстояли эти события от нашего времени, их полезно знать — ведь в них много не только познавательного, но и поучительного.
Список литературы
1. Русский вестник на 1824 год, издаваемый Сергеем Глинкою. Книжка первая. — М., 1823.
2. Никонов, Л. П. Наполеон: Попытка № 2. — СПб, 2010.
3. Михайловский-АанилевскийЛ. Н. Император Александр I и его сподвижники в 1812, 1813, 1814, 1815 годах. — Т. 6. — СПб., 1845.
4. Широкорад, Л. Б. Давний спор славян: Россия, Польша, Литва. — М.: Аст, 2008.
5. Рахманин, С. Наполеон и Великая армия в Ковенской губернии. — Ковна, 1908.
6. Архив СПб ИИ РАН. — Ф. 16. — Оп. 1. — Д. 221. — Л. 3.
7. Комаровский, Е. Ф. Записки. — М., 2003.
8. Толстой, Л. Н. Война и мир. — Кн. 2. — М., 1972.
9. Тартаковский, Л. Г. Бюллетень М.Ф. Орлова о поездке во французскую армию в начале войны 1812 года // Археографический ежегодник за 1961 г. — М., 1962.
10. Архив СПб ИИ РАН. — Ф. 16. — Оп. 1. — Д. 217. — Л. 65.
11. Архив СПб ИИ РАН Ф. 16. Оп. 1 Д. 221, 226
12. Аубровин, Н. Отечественная война в письмах современников (1812-1815). — СПб., 1882
13. Русская старина. — 1893. — Т. 77. — № 1.
14. Коленкур Л.-О. де. Русская кампания 1812 года. — Смоленск, 2004.
15. РаковскийЛ. Кутузов. — Л.,: Лениздат, 1986.
16. Ковалевский, Н. Ф. История государства Российского. Жизнеописания знаменитых деятелей XVIII — начала XX в. — М., 1997.
17. Коленкур, Лрман-Огюст де. Русская кампания 1812 года. Мемуары французского дипломата. — Смоленск, 2004.
18. Русская старина. — 1892. — Т. 76. — № 12.
19. Михайловский-Аанилевский, Л.Н. Описание Отечественной войны 1812 года по Высочайшему повелению, сочиненное генерал-лейтенантом Михайловским-Данилевским. — Изд. 3-е. — Ч. 2. — СПб., 1843.
20. Балязин, В. Н. На службе у Подмосковья. — Жуковский: Кучково поле, 2004.
21. Николаенко, П. А. «Восстановить независимость Германии!» Несостоявшаяся миссия графа Кочубея // Родина. — 2012. — № 3. — С. 71—74; Русская старина. — 1893. — Т. 77. — № 1.
22. Муравьев, Л. Н. Автобиографические записки // Декабристы. Новые материалы / под ред. М.К. Азадовского. — М., 1955.
23. 1812-1814. Реляции. Письма. Дневники. — М., 1992.
24. Тарле, Е. В. Наполеон. — М., 2011.
25. Нашествие Наполеона на Россию // Тарле Е.В. 1812 год: Наполеон. Нашествие Наполеона на Россию. Михаил Илларионович Кутузов — полководец и дипломат. — М., 1959.
26. Троицкий, Н. Л. 1812. Великий год России. — М., 2007.
27. Шишов, Л. В. Битва великих империй. Слава и горечь 1812 г. — М., 2005.
28. Тюлар, Жан Горрос Луи. Наполеон. День за днем. 1769—1821 / на фр. языке. — Париж, 2002.
29. Архив СПб ИИ РАН. — Ф. 16. — Оп. 2. — Д. 232. — Л. 5.
30. Архив СПб ИИ РАН. — Ф. 16. — Оп. 1. — Д. 217, 219, 221
