CC BY
23
2018.04.064. МЕЛЬНИК СВ. ПРАВОСЛАВИЕ И ХАСИДИЗМ ХАБАД: ЛИЧНОСТНАЯ МОДЕЛЬ МЕЖРЕЛИГИОЗНОГО ДИАЛОГА: Монография. - М.: ИНИОН, 2017. - 250 с.
Ключевые слова: межрелигиозный диалог; православие; иудаизм; хасидизм; Хабад; миротворчество; компаративная теология; духовная практика; С. С. Хоружий.
Монография С.В. Мельника подготовлена на основе кандидатской диссертации, защищенной автором в 2013 г. в Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ. В работе С.В. Мельника, находящейся в общем предметном поле нескольких дисциплин - религиоведения, теологии, истории патристики, истории православия, истории иудаизма, философии религии, - предпринимается попытка разработки так называемой «личностной модели» межрелигиозного диалога, в основе которой лежит сравнительный анализ духовных практик разных религий. Возможности применения личностной модели межрелигиозного диалога рассматриваются на материале православия и одного из направлений иудаизма, широко распространенного в современной России, - хасидизма Хабад.
В первой главе монографии описываются различные виды межрелигиозного диалога. Рассматривая существующие в научной литературе классификации форм межрелигиозного диалога, автор приходит к выводу, что все они ограничены и обладают существенными недостатками (с. 8-13). С.В. Мельник предлагает оригинальный подход к классификации, основанный на анализе возможной мотивации, которая побуждает верующих разных религий вступать в контакт между собой. В этом контексте автор выделяет четыре типа межрелигиозного диалога: «полемический», «миротворческий», «когнитивный» и «партнерский», которые строятся, соответственно, вокруг следующих вопросов: «кто прав?», «как нам мирно жить вместе?», «кто ты?» и «что мы можем сделать для улучшения мира?» (с. 37-61). В заключительном, седьмом параграфе первой главы проводится анализ проблем, связанных с формулировкой дефиниции межрелигиозного диалога. С.В. Мельник отмечает, что межрелигиозный диалог может концентрироваться на поиске согласия, познании или сотрудничестве. Автор предлагает определить исследуемый феномен как «способ организации
межрелигиозной коммуникации и ее осмысления, мотивацией которой не является прозелитизм и задачи и условия которой формулируются в рамках неконфронтационного дискурса» (с. 67).
Вторая глава посвящена описанию личностной модели межрелигиозного диалога и различным аспектам ее применения. Личностная модель является развитием идей современного российского философа С.С. Хоружего, главным образом, предложенной им парадигмы «духовной практики», применительно к проблемам межрелигиозного диалога. В личностной модели акцент делается не на вероучительной, культовой и этической сторонах религии, а на религиозном опыте, структурно и процессуально реализующемся в «духовной практике», которую можно считать «ядром», «квинтэссенцией» религиозных традиций (с. 75).
Духовную практику, пользуясь термином Мишеля Фуко, можно отнести к классу «практик себя», под которыми французский философ понимает «намеренные и отрефлектированные практики, посредством которых люди не только устанавливают для себя правила поведения, но и стремятся преобразовать самих себя, измениться в своем уникальном бытии, сделать свою жизнь собственным произведением» (с. 77). Предложенная С.С. Хоружим универсальная парадигма духовных практик, по мнению автора, может служить «общим языком» для диалога, т.е. той средой, в которой происходит процесс достижения взаимопонимания между собеседниками. Акцент на теме организации духовной жизни, внутреннем опыте, восприятие религии как особого пути самотранформации позволяют сформулировать основной вопрос диалога не как «во что ты веришь?» или «каких этических правил считаешь нужным придерживаться?», а «как ты изменяешь себя?», что дает возможность рассматривать религию не в формализованном, а в личностном дискурсе. Основной задачей участников в личностной модели межрелигиозного диалога выступает не поиск «общих оснований», а проникновение в перспективу опыта «Другого» («участность») посредством сопоставления духовных практик, что приводит к развитию взаимного понимания и уважения при сохранении собственной религиозной идентичности (с. 68-81).
В третьей (с. 100-106) и пятой (с. 142-152) главах монографии автор описывает историю и дает общую характеристику православной и хасидской духовных традиций.
В четвертой (с. 107-141) и шестой (с. 153-183) главах на основании трудов свт. Феофана Затворника и рабби Шнеура Залмана подробно излагаются духовные практики православия и хасидизма Хабад. Автор рассматривает духовные практики в рамках трех этапов, которые должен пройти адепт: «обращение», «праксис» (совокупность различных техник, установок и принципов по изменению верующим самого себя в соответствии с требованиями традиции) и «телос» (цель, конечное состояние, к которому направлен духовный процесс). В этом контексте рассматриваются такие темы, как борьба со страстями и приобретение добродетелей, понимание греха и святости, молитва, покаяние, любовь к Богу, отказ от собственной воли и подчинение заповедям и пр.
В заключительной, седьмой главе монографии (с. 184-237) производится сравнительный анализ духовных практик православия и хасидизма Хабад, в связи с чем разбирается ряд проблем, имеющих особое значение для формирования позитивного взаимовосприятия верующих в рамках личностной модели межрелигиозного диалога. С.В. Мельник выявляет многие сходства исследуемых религий в основных принципах, техниках, установках адептов и направленности духовных практик (с. 185-203), что позволяет говорить о неправомерности крайне партикуляристских представлений о «Другом» (с. 213-225). Вместе с тем автор разбирает отличия духовных традиций, указывает на их самобытность и несводимость друг к другу. С.В. Мельник приходит к выводу, что «в проведенном анализе духовные традиции православия и хасидизма Хабад предстают как неповторимые, самодостаточные универсумы метаантропологического опыта. Однако для личностной парадигмы, основывающейся на стремлении понять Другого, выявленные различия не являются поводом для антагонизма и конфронтации. Напротив того, с учетом отмеченных соответствий, позволяющих говорить об обеих духовных практиках как имеющих схожую направленность, различия, конституирующие идентичность диалогических партнеров и сообщающие традициям православия и хасидизма уникальность, их глубина и фундаментальность, призывают относиться к Другому с неподдельным интересом и уважением» (с. 237).
В заключении подводятся итоги, а также обозначаются новые научные задачи, связанные с проведенным исследованием. Автор
отмечает, что «многообразие проблем и процессов в современных межрелигиозных отношениях свидетельствует, что различные стратегии межрелигиозного диалога способны найти свою сферу применения и сочетаться, полезно дополняя друг друга. Личностная модель, основанная на изучении духовных практик, стремящаяся не деформировать идентичность диалогических партнеров и осуществлять межрелигиозную коммуникацию на "духовной глубине", также может занять свое отдельное место» (с. 237).
Л.А. Боброва
2018.04.065. КИМЕЛЕВ Ю.А., ПОЛЯКОВА Н.Л. МОДЕРН И ПРОЦЕСС ИНДИВИДУАЛИЗАЦИИ: ИСТОРИЧЕСКИЕ СУДЬБЫ ИНДИВИДА МОДЕРНА. - М.: Праксис, 2017. - 492 с.
Ключевые слова: индивидуализация; модерн; индивид; социальная философия; философия истории; общество; социальный субъект.
Предметом монографии является социально-теоретическое исследование индивида и процесса индивидуализации как одного из фундаментальных процессов в рамках общего социально-исторического движения обществ модерна. Исследовательская задача решается посредством анализа философских и социологических теорий, содержащих концептуализации индивида и его положения в обществах ХУ11-ХХ1 вв.
Монография состоит из четырех частей, отражающих соответствующую периодизацию и структуру процесса индивидуализации. Первая часть «Индивид и процесс индивидуализации в социальной теории ХУ11-ХХ вв.» посвящена процессу индивидуализации и тому, в каких формах и посредством каких механизмов он разворачивался в обществах модерна. Первая часть содержит как указание на две базисные, укорененные в культуре и истории модерна характеристики социального существования индивида, такие как стремление к равенству и стремление к свободе, так и указание на те социальные, исторические и экономические перипетии и сложности, которые ожидали индивида в плане возможности реализации этих стремлений в процессе трансформации обществ модерна.
Этим вопросам посвящены, соответственно, вторая часть монографии «Индивид в социологических теориях общества ХХ века»,
