CC BY
0
Сибирский психологический журнал.
2023. № 90. С. 140-159. DOI: 10.17223/17267080/90/8
УДК 316.648.2
ОСОБЕННОСТИ ЭТНИЧЕСКОЙ И ГРАЖДАНСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ КУМАНДИНСКИХ ПОДРОСТКОВ1
А.М. Беспалов1, М.С. Власов1, О.Н. Макарова1
1 Алтайский государственный гуманитарно-педагогический университет им. В.М. Шукшина, Россия, 659333, Бийск, ул. Владимира Короленко, 53
Резюме
В исследовании в качестве респондентов приняли участие 79 кумандинских подростков (35 девушек и 44 юноши) и 92 подростка других национальностей (61 девушка и 31 юноша), среди которых преобладали русские (94%), обучающихся в школах г. Бийска, Красногорского и Солтонского районов Алтайского края (Россия). Для диагностики характеристик гражданской идентичности подростков использовался комплекс соответствующих методик, позволяющих оценить различные компоненты и проявления гражданской и этнической идентичности в их соотношении друг с другом: шкала этнической идентичности Дж. Финни (Multigroup Ethnic Identity Measure; MEIM), шкалы гражданской идентичности как патриотизма и национализма из Международного социального опроса (ISSP), шкалы идентификации с человечеством С. Макфарленда в адаптации Т.А. Нестика. Цель данного исследования - анализ особенностей этнической и гражданской идентичности кумандинских подростков в сравнении с соответствующими типами идентичности у подростков других национальностей. С учетом раскрытой в рассмотренных нами исследованиях сложности и противоречивости факторов, имеющих значение для этнической идентичности кумандинских подростков, одна из наших гипотез о предполагаемой меньшей связанности этнической и гражданской идентичности у кумандинских подростков в сравнении с подростками других национальностей (преимущественно русских) не подтвердилась. Результаты исследования позволяют сделать вывод о том, что, несмотря на снижение численности кумандинцев и их тесное культурное взаимодействие с другими народами, кумандинские подростки демонстрируют относительно высокий уровень этнической идентичности. При этом выраженная этническая идентичность не противоречит, а гармонично сочетается у кумандинских подростков с переживанием близости к представителям других народов России, что дает прочную основу для формирования гражданской идентичности. Относительно высокий уровень этнической и гражданской идентичности кумандинских подростков не подтверждает тревог относительно формирования национального самосознания у детей из коренных малочисленных народов. Тем не менее дальнейшего исследования требуют важные вопросы о жизненных проявлениях и последствиях идентичности ку-мандинских подростков.
Ключевые слова: этнос; культура; этническая идентичность; гражданская идентичность; кумандинцы; подростки
1 Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда № 22-28-20420, https://rscf.ru/project/22-28-20420/ и Министерства образования и науки Алтайского края (договор № Н-8 от 14.03.2023).
Благодарности. За помощь в проведении исследования авторы выражают благодарность В.В. Теберекову, председателю Алтайской региональной общественной организации «Объединение кумандинцев Алтая», Ю.П. Молевой, председателю правления Алтайской региональной общественной организации кумандинцев «Тореен чер» (Родина) Красногорского района, А.Д. Амировой, заведующей отделом национального культурного центра кумандинской культуры Малиновского филиала МБУК МфКЦ Красногорского района, В.А. Федотову, председателю Территориально-соседской общины коренного малочисленного народа кумандинцев «Айрычак» Солтонского района, Е.И. Дайбову, директору муниципального бюджетного общеобразовательного учреждения «Красногорская средняя общеобразовательная школа», Л.В. Кайгородовой, директору муниципального казенного общеобразовательного учреждения «Малиновская основная общеобразовательная школа», С.В. Абашкиной, директору муниципального бюджетного общеобразовательного учреждения «Солтонская средняя общеобразовательная школа».
Введение
Понятие и типы социальной идентичности
Идентичность является важной составляющей личности каждого человека, определяющей его самосознание, отношение к себе и окружающему миру. Этническая и гражданская идентичность - две компоненты социальной идентичности. Под социальной идентичностью понимается «часть самовосприятия человека, которая происходит из его знания о его членстве в социальной группе (или группах) вместе с эмоциональной значимостью, привязанной к этому членству» (Tajfel, 1974, р. 69). Наиболее распространенный способ систематизации представлений о социальной идентичности предполагает ее увязывание с различными по объему и основанию для объединения группами, с которыми происходит идентификация, например профессиональная, религиозная, этническая, «региональная, гражданская идентичность и т.п. Крайним, предельным вариантом в этом ряду может рассматриваться общечеловеческая идентичность как идентификация себя с человечеством в целом (McFarland, Webb, Brown, 2012).
С теоретической точки зрения представляется важным также различие между «номинальной» и «действительной» идентичностью, на которое указывал в своих работах Р. Дженкинс (Jenkins, 1997). Номинальная идентичность - это внутренняя и внешняя категоризация этноса. Действительная же идентичность - это не просто название этноса, но «прежде всего вопрос его последствий для тех, кто его несет, и может измениться» в зависимости от опыта функционирования этноса в социуме. При этом Р. Дженкинс подчеркивает важность различения внутреннего и внешнего определения идентификации, полагая, что идентификация всегда есть практический продукт взаимодействия происходящих процессов внутреннего и внешнего определения, так что одно нельзя понять в отрыве от другого (Jenkins, 1997, р. 76). Такое разделение типов идентичности имеет значение и для практики, так как по определению действительная идентичность имеет более существенные последствия для личности и общества, чем номинальная. Методологическое значение такого разведения связано с пониманием
необходимости более глубокой и дифференцированной оценки социальной идентичности не только как самовосприятия, основанного на категоризации, но и влияния такого самовосприятия на личность и ее поведение.
Наиболее интересными для исследователей и наиболее изученными представляются этническая и гражданская идентичность. Интерес к ним связан с их важными последствиями для удовлетворенности жизнью (Лебедева, 2021; Smith & Silva, 2011), самооценки (Umana-Taylor, Diversi, Fine, 2002), толерантности (Лебедева, 2002), миграционных намерений и поведения по их реализации (Сычев, Белоусов, Зелянская, Аношкин, 2021; Муращенкова и др., 2022) и т.п. При этом большая часть исследований этнической идентичности проводится на примере крупных этнических групп, в то время как ее особенности у коренных малочисленных народов Сибири изучены значительно слабее.
Идентичность кумандинских подростков
Проблему данного исследования составляет малоизученный вопрос о том, что происходит в текущих социокультурных условиях с этнической и гражданской идентичностью подростков, принадлежащих к одному из коренных малочисленных народов Сибири - кумандинцам. Значимость исследования идентичности подростков объясняется в первую очередь тем, что именно они в ближайшие годы и десятилетия составят наиболее социально активную часть кумандинского народа, станут его основными представителями. Поэтому можно сказать, что, описывая этническую идентичность подростков, мы пытаемся определить ближайшее будущее этнической идентичности кумандинского этноса.
Кумандинцы - это тюркский коренной народ, проживающий в Алтайском крае, Республике Алтай и Кемеровской области России. Численность кумандинцев в Российской Федерации снизилась с 2 892 человек в 2010 г. до 2 408 человек в 2020 г., т.е. на 484 человека, или на 16,7%. Это произошло в основном за счет уменьшения количества кумандинцев, проживающих в городах (81,6%), и миграции кумандинского населения, проживающего в сельской местности (18,4%). В субъектах Российской Федерации, в которых компактно проживают кумандинцы, их число уменьшилось следующим образом: в Алтайском крае - на 312 человек (64,5% от общего числа), в Кемеровской области - на 102 человека (21,1%, что внутри региона составило около половины всех проживающих там кумандинцев, т.е. 45,3%), в Республике Алтай - на 25 человек (5,2%) (Национальный состав населения, [б.г.]). Кумандинцы проживают на одной территории с русскими последние 300 лет, что постепенно приводило к размыванию культурных особенностей, имеющих большое значение для этнической идентичности подрастающего поколения. Этот процесс, очевидно, ускоряется в современном мире, в условиях глобализации и мультикультурализма, что свидетельствует об актуальности исследования особенностей этнической идентичности кумандинских подростков с целью понимания развития куман-динской идентичности в ближайшие годы.
Уже в начале ныншнего столетия некоторые исследователи отмечали возникающие проблемы этнической идентичности подрастающего поколения коренных малочисленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока. В частности, В.С. Мухина в 2001 г. констатировала: «Нынешнее состояние этнической идентичности детей КМНС характеризуется неустойчивостью и противоречивостью, "размытостью", этнической напряженностью» (Мухина, 2001, с. 55). Такое положение указывает на необходимость дальнейшего исследования не только особенностей этнической идентичности детей и подростков КМНС, но и факторов, определяющих ее динамику.
Характеризуя факторы, определяющие этническую идентичность коренных народов Восточной Сибири, Ю.С. Размахнина приходит к выводу о том, что она слагается из «культурного наследия, сакральности родной земли и природы, особенностей национального характера, наличия родственных связей, черт внешнего облика, национальной идеи» (Размахнина, 2021, с. 170). Все это в значительной мере применимо и к идентичности кумандинцев, за исключением последнего - «национальной идеи», характерной, по мнению автора, лишь для крупных коренных народов.
Среди основных негативных факторов, имеющих наибольшее значение для этнической идентичности малых народов, как правило, указывают на изменение образа жизни и утрату национальной культуры. Анализируя проблемы в сфере сохранения идентичности, А.П. Чемчиева отмечает: «В эпоху глобализации культура малых этнических групп все быстрее утрачивает присущие ей индивидуальные формы самовыражения и свое ценностное значение» (Чемчиева, 2012, с. 158). В.А. Кудашкин указывает, что представители малочисленных этнических групп, которые оставили свой традиционный образ жизни, ведение традиционного хозяйства и места традиционного проживания, достаточно быстро утрачивали свою этническую идентичность (Кудашкин, 2012, с. 104).
Анализируя роль культуры для этнической идентичности, некоторые авторы обращают внимание на тот факт, что «культура... превращается в экзотическое зрелище, привлекательное по форме, но лишенное внутреннего содержания», что основано, с одной стороны, на трансформации, связанной с изменением функционирования этнических традиций, когда «утилитарная, нормативная, социально-организационная функции уходят на периферию, при этом усиливается ее роль как средства адаптации человека к новым условиям, формирования культурной идентичности личности и, как следствие, обретения психологического комфорта». Это зачастую ведет к тому, что традиции начинают больше ориентироваться на выполнение «развлекательной функции, причем в гипертрофированной форме, что ведет к "эксплуатации" ее внешних - праздничных, эффектных, экзотических, с точки зрения современного человека, декоративных - сторон» (Беломоева, Кондратенко, 2020, с. 453). С другой стороны, происходит эр-затизация этнической культуры, представляющая «процесс десакрализа-ции, упрощения и удешевления производства предметов традиционной
культуры, создаваемых с коммерческими целями - для продажи туристам» (Персидская, Мадюкова, 2018, с. 65).
В то же время, говоря об этнической культуре как факторе сохранения национальной идентичности, необходимо учитывать начавшийся в конце XX столетия процесс возрождения традиционных культур коренных малочисленных народов Северного Алтая (Аткунова, 2022). Этот процесс может сдерживать негативные процессы в динамике этнической идентичности и способствовать ее сохранению и укреплению. Значительный вклад в работу по возрождению и сохранению национальной культуры могут внести общественные организации. В пользу этого вывода свидетельствует проведенный Н.Н. Касеновой и Н.В. Кергиловой анализ деятельности некоммерческой организации «Центр культурного наследия "Туулу Алтай"» в г. Новосибирске. Результаты их анализа ярко продемонстрировали важную роль общественных организаций в сохранении этнической идентичности коренных народов Алтая, проживающих в крупном мегаполисе, но продолжающих осуществлять культурные связи с Республикой Алтай, а также сохранять и передавать молодому поколению свою культуру, традиции, язык и уклад жизни (Касенова, Кергилова, 2021).
Интерес представляет вопрос о том, что предпринимает современная молодежь из числа представителей коренных малочисленных народов Севера для поддержания связи с традиционной культурой своих этносов в условиях глобализации и современных форм жизнедеятельности. Этому вопросу посвящена статья С.А. Тулаевой, Е.Ф. Гладун и О.В. Захаровой, в которой они выявили и описали три стратегии, позволяющие молодежи «...балансировать между своей принадлежностью к сообществам, связанным с традиционным образом жизни, и современным миром: стратегия параллельных миров, стратегия проводника и стратегия глобального кочевника» (Тулаева, Гладун, Захарова, 2022, с. 168).
Связь этнической и гражданской идентичности
Исходя из положения о том, что культура этноса является одной «.из первых социальных форм причастности человека к определенной группе на основе единства языка, места проживания, традиций и обычаев, образует единое коммуникативное пространство и время», М.М. Бетильмерзаева делает вывод, что этническая идентичность, экстраполируя потенциал этнической культуры «на надэтническое взаимодействие субъектов в контексте консолидации гражданского единства» (Бетильмерзаева, 2022, с. 196), лежит в основе становления гражданской идентичности.
Большое внимание вопросам гражданской и этнической идентичности в своих исследованиях уделила Л.М. Дробижева, которая определяет гражданскую идентичность как «отождествление себя с гражданами страны, ее государственно-территориальным пространством, представления о государстве, обществе, стране - "образ мы", чувство общности, солидарности, ответственности за дела в стране» (Дробижева, 2017, с. 9). Как и гражданскую идентичность, этническую идентичность она понимает достаточно широко «.не только как самоотождествление, но и представле-
ние о своем народе, его языке, культуре, территории, интересах, а также эмоциональное отношение к ним и при определенных условиях готовность действовать во имя этих представлений» (Дробижева, 2008, с. 219). Исследования, проведенные сотрудниками Института социологии РАН в 2013— 2015 гг. по репрезентативной общероссийской выборке в ряде автономных республик РФ под руководством Л.М. Дробижевой, показали, что интенсивность этнической идентичности русских «была чуть ниже, чем у представителей других национальностей России» (Дробижева, Рыжова, 2015, с. 14). В ряде статей Л.М. Дробижева и ее коллеги показывают рост гражданской идентичности и ее соотношение с этнической идентичностью. В частности, в них отмечается, что «...у русских этническая идентичность соединена с гражданской больше, чем у людей других национальностей, в силу того что они идентифицируют себя, прежде всего, по языку и культуре, а русский язык является не только их родным языком, но и общегосударственным» (Дробижева, Рыжова, 2015, с. 17).
Целью данного исследования стал анализ особенностей этнической и гражданской идентичности кумандинских подростков в сравнении с соответствующими типами идентичности у подростков других национальностей. С учетом раскрытой в рассмотренных исследованиях сложности и противоречивости факторов, имеющих значение для этнической идентичности кумандинских подростков, были выдвинуты следующие гипотезы:
1. Существуют особенности этнической и гражданской идентичности у кумандинских подростков, которые могут проявляться либо в относительно низком уровне их показателей в сравнении с подростками других национальностей, либо, напротив, в их высоком уровне.
2. Связь между показателями этнической и гражданской идентичности у кумандинских подростков слабее, чем у проживающих рядом подростков других национальностей (среди которых преобладают русские).
Материалы и методы исследования
Выборку составили обучающиеся в школах г. Бийска, Красногорского и Солтонского районов Алтайского края (Россия): 79 кумандинских подростков (35 девушек и 44 юноши) и 92 подростка других национальностей (61 девушка и 31 юноша), среди которых преобладали русские (94%). Средний возраст кумандинских подростков составил М = 15,41 (стандартное отклонение SD = 1,16), средний возраст участников других национальностей M =15,36 (SD = 2,03), различия по возрасту между выборками не являются статистически значимыми. Исследование проводилось с помощью бланкового опроса в школьных классах, участие в исследовании было добровольным, вознаграждения или обратной связи участникам не предоставлялось.
Для диагностики характеристик гражданской идентичности подростков использовался комплекс соответствующих методик, позволяющих оценить различные компоненты и проявления гражданской и этнической идентичности в их соотношении друг с другом.
К числу наиболее известных в мировой науке методик оценки этнической идентичности относится шкала этнической идентичности Дж. Финни (Multigroup Ethnic Identity Measure; MEIM), основанная на концепциях эго-идентичности Э. Эриксона и Дж. Марсия, а также теории социальной идентичности А. Тэшфела. В нашем исследовании использовалась адаптированная А.М. Арбитайло (Арбитайло, 2008; Стефаненко, 2013) русскоязычная версия сокращенной шкалы MEIM, разработанной в ходе исследования этнической идентичности подростков (Roberts et al., 1999). Методика состоит из 12 утверждений, степень согласия с каждым из них оценивается по четырехбалльной шкале: от 1 - «совершенно не согласен», до 4 -«совершенно согласен».
Исходя из представлений Э. Эриксона о том, что идентичность формируется в результате процессов исследования (exploration) и принятия решений или взятия человеком на себя обязательств (commitment) в различных сферах деятельности, авторы оригинальной версии методики выделили две шкалы: исследование идентичности и принадлежность, принятие решений. В русскоязычной версии те же по составу шкалы принято обозначать как когнитивный (5 утверждений) и эмоциональный (7 утверждений) компоненты идентичности. В нашей выборке шкалы показали высокую внутреннюю согласованность (значение а Кронбаха составило 0,87 и 0,92 для каждой шкалы соответственно и 0,90 для общего показателя). Шкала когнитивного компонента оценивает активность в изучении своей этнической группы, ее культуры и традиций, осмыслении факта принадлежности к ней, в то время как шкала эмоционального компонента отражает позитивную оценку принадлежности к этнической группе, переживания привязанности, связи и гордости.
На основе данной версии методики Дж. Финни после минимальной модификации М.В. Шакуровой была предложена аналогичная шкала для оценки гражданской идентичности (Шакурова, 2014). Шкалы когнитивного и эмоционального компонентов гражданской идентичности, а также общий показатель также показывают высокую внутреннюю согласованность (соответствующие значения а Кронбаха составили 0,77, 0,92 и 0,90).
Для оценки конструктивного и неконструктивного проявлений гражданской идентичности использовались подробно рассмотренные в работе Л.К. Григорян шкалы гражданской идентичности как патриотизма и национализма из Международного социального опроса (ISSP) (Григорян, 2013). Одна из них (4 пункта) измеряет национализм как основанное на сравнении с другими странами представление о превосходстве своей страны и праве на ее доминирование. Другая шкала - патриотизм (10 пунктов) -рассматривается как позитивная оценка своей страны, не предполагающая сравнений с другими странами и выражающаяся в гордости за ее достижения. В опроснике патриотизма используется четырехбалльная шкала: от 1 -«совсем не горжусь», до 4 - «очень горжусь»; шкала национализма пятибалльная: от 1 - «полностью не согласен», до 5 - «полностью согласен». В нашем исследовании шкалы показали высокую внутреннюю согласован-
ность: значения а Кронбаха составили 0,84 для шкалы патриотизма и 0,85 для шкалы национализма.
Для диагностики разных уровней социальной идентичности (от этнической до общечеловеческой) использовалась модифицированная версия шкалы идентификации с человечеством С. Макфарленда (McFarland et al., 2012) в адаптации Т.А. Нестика (Нестик, Журавлев, 2018). В исходном виде шкала дает возможность оценить идентификацию с ближайшим окружением, гражданами своей страны и человечеством. С учетом задач исследования была выполнена модификация методики таким образом, чтобы вместо идентификации с ближайшим окружением измерялась идентификация со своим этносом. В результате модифицированная версия дает оценку трех уровней идентичности: этнической, гражданской (общероссийской) и общечеловеческой. Методика включает девять заданий, в каждом требуется оценить степень идентификации с тремя группами по пятибалльной шкале, содержание которой варьирует в каждом из пунктов в зависимости от его смысла. Показатели внутренней согласованности (а Кронбаха) шкал в нашем исследовании составили 0,87 для этнической, 0,84 для российской и 0,82 для общечеловеческой идентичности.
Данные о контролируемых переменных (пол, возраст, место постоянного проживания в селе или городе) были получены с помощью соответствующей анкеты.
В ходе количественной обработки итоговые показатели по всем шкалам применявшихся в исследовании методик рассчитывались как среднее значение соответствующих пунктов. При статистическом анализе результатов для сравнения проявлений идентичности у кумандинских подростков и подростков других национальностей использовались критерии различий Уэлча и Манна-Уитни, их выбор связан с недавними рекомендациями использовать одновременно как параметрические, так и непараметрические методы сравнения (Корнеев, Кричевец, 2011). Для оценки величины эффекта национальности на разные характеристики идентичности использовался показатель размера эффекта Дж. Коэна (Cohen, 1988). При интерпретации его величины значения около 0,2 рассматривались как показатели слабого эффекта, 0,5 - среднего, умеренного, 0,8 и более - сильного. Для анализа эффекта национальности при контроле социально-демографических характеристик подростков использовались общие линейные модели. Вычисления проводились с помощью программы Statistica 10.
Результаты исследования
Приведенные в табл. 1 результаты свидетельствуют о наличии существенных особенностей в выраженности различных компонентов гражданской и этнической идентичности у кумандинских подростков в сравнении с подростками других национальностей. В частности, статистически значимые сильные (d от 0,65 до 0,92) различия обнаружились по всем показателям этнической идентичности по методике Дж. Финни, при этом средние
значения выше у кумандинских подростков. Аналогичные умеренные и сильные различия (й от 0,60 до 0,80) в пользу кумандинских подростков обнаружились по всем показателям гражданской идентичности по модифицированной методике Дж. Финни.
Таблица 1
Результаты сравнения показателей этнической и гражданской идентичности у кумандинских подростков и подростков других национальностей
Показатели Средние значения Станд. отклонения t df P(t) U Z(U) P(U) Размер эффекта d Коэна
. а\ S г-£ * 2 .9 ^ 1 * й .9 S г- £ Я 2 .9 ^ 1 * й
ЭИ, когнитивный компонент 2,96 2,30 0,56 0,83 6,17 160,3 < 0,001 1 891,50 5,41 < 0,001 0,92
ЭИ, эмоциональный компонент 3,42 2,97 0,53 0,80 4,36 160,0 < 0,001 2 427,50 3,76 < 0,001 0,65
ЭИ, общий показатель 3,23 2,68 0,52 0,75 5,56 162,5 < 0,001 2 058,50 4,88 < 0,001 0,83
ГИ, когнитивный компонент 3,25 2,77 0,48 0,68 5,40 163,5 < 0,001 2 049,00 4,94 < 0,001 0,81
ГИ, эмоциональный компонент 3,75 3,32 0,37 0,68 5,09 145,0 < 0,001 2 202,50 4,57 < 0,001 0,75
ГИ, общий показатель 3,54 3,09 0,38 0,60 5,90 156,7 < 0,001 1 970,50 5,16 < 0,001 0,88
Патриотизм 3,38 3,09 0,35 0,59 4,05 151,8 < 0,001 2 524,00 3,45 < 0,001 0,60
Национализм 4,10 3,30 0,67 1,13 5,73 151,0 < 0,001 2 139,50 4,65 < 0,001 0,85
Этническая идентичность 3,43 3,49 0,60 0,94 0,43 157,1 0,67 3 944,50 0,96 0,34 0,06
Российская идентичность 3,77 3,81 0,58 0,81 0,30 163,7 0,76 3 777,50 0,44 0,66 0,05
Общечеловеческая идентичность 2,69 3,03 0,61 0,85 3,00 163,5 < 0,01 4 537,50 2,80 < 0,01 0,45
Примечание. Кум. - кумандинские подростки, Др. - подростки других национальностей, t-/-критерий Уэлча, df - степени свободы t-критерия, p(t) - значимость t-критерия, U - критерий Манна-Уитни, Z(U) - статистика Z, полученная из U, p(U) - уровень значимости критерия Манна-Уитни, ЭИ - этническая идентичность, ГИ - гражданская идентичность
Кумандинские подростки также показали более высокий уровень патриотизма и национализма, при этом величина эффекта вновь указывает на умеренные и сильные различия. При этом по шкалам методики С. Макфар-ленда не было обнаружено значимых различий, за исключением шкалы общечеловеческой идентичности, которая в умеренной степени оказалась ниже в группе кумандинских подростков.
Анализ связи возраста с показателями этнической и гражданской идентичности во всей выборке показал наличие статистически значимых обратных связей с когнитивными компонентами этнической (г = -0,18; р < 0,05) и гражданской идентичности (г = -0,17; р < 0,05). Подростки, проживающие в селе или городе, не показали отличий по какому-либо из показателей идентичности. При этом юноши и девушки показали суще-
ственные отличия в некоторых проявлениях гражданской и этнической идентичности (табл. 2).
Таблица 2
Результаты сравнения показателей этнической и гражданской идентичности
у юношей и девушек
Показатели Средние значения Станд. отклонения t df P(t) U Z(U) P(U) Размер эффекта d Коэна
Дев. N = 96 Юн. N = 75 Дев. N = 96 Юн. N = 75
ЭИ, когнитивный компонент 2,49 2,75 0,76 0,82 2,1 152,71 p < 0,05 2 828,5 2,41 p < 0,05 0,33
ЭИ, эмоциональный компонент 3,08 3,30 0,73 0,70 2 161,63 p < 0,05 2 852 2,34 p < 0,05 0,31
ЭИ, общий показатель 2,83 3,07 0,70 0,69 2,24 159,94 p < 0,05 2 818,5 2,43 p < 0,05 0,35
ГИ, когнитивный компонент 2,84 3,19 0,63 0,61 3,71 160,91 p < 0,001 2 324,5 4 p < 0,001 0,57
ГИ, эмоциональный компонент 3,33 3,76 0,64 0,44 5,24 166,06 p < 0,001 2 055 4,96 p < 0,001 0,77
ГИ, общий показатель 3,12 3,52 0,58 0,44 5,14 168,92 p < 0,001 2 107 4,66 p < 0,001 0,77
Патриотизм 3,12 3,36 0,51 0,49 3,15 162,33 p < 0,01 2 456 3,57 p < 0,001 0,48
Национализм 3,39 4,03 1,08 0,83 4,39 168,94 p < 0,01 2 346 3,92 p < 0,001 0,65
Этническая идентичность 3,47 3,45 0,73 0,88 0,15 142,2 0,88 3 542,5 0,18 0,86 0,02
Российская идентичность 3,77 3,81 0,63 0,81 0,36 137,94 0,72 3 282 0,99 0,32 0,06
Общечеловеческая идентичность 2,94 2,79 0,72 0,82 1,23 147,22 0,22 4 025,5 1,32 0,19 0,19
Примечание. Дев. - девушки, Юн. - юноши, t - /-критерий Уэлча, df - степени свободы t-критерия, p(t) - значимость t-критерия, U - критерий Манна-Уитни, Z(U) - статистика Z, полученная из U, p(U) - уровень значимости критерия Манна-Уитни, ЭИ - этническая идентичность, ГИ - гражданская идентичность
Согласно представленным в табл. 2 данным, юноши умеренно превосходят девушек по показателям этнической идентичности по методике Дж. Финни. У юношей также выше показатели гражданской идентичности по модифицированной методике Дж. Финни, при этом размер эффекта указывает на величину различий от умеренной до сильной. Юноши также в умеренной степени превосходят девушек по патриотизму и национализму. При этом выраженность общечеловеческой идентичности у девушек несколько выше, чем у юношей, о чем свидетельствуют выявленные слабые различия.
Далее были построены общие линейные модели (табл. 3) для каждого из показателей этнической и гражданской идентичности в зависимости от национальности (кумандинец / другая национальность) при контроле пола, места проживания (село / город) и возраста. В моделях учитывались эффекты взаимодействия факторов национальности, места проживания и по-
ла между собой как второго, так и третьего порядка, однако ни в одной из них эти взаимодействия не показали статистической значимости.
Таблица 3
Результаты анализа общих линейных моделей для каждого из показателей этнической и гражданской идентичности
Показатели идентичности Коэффициенты в для предикторов Характеристики модели
Национальность (-1 - другая, 1 - кумандинец) Место проживания (-1 - село; 1 - город) Пол (-1 - ж, 1 - м) Возраст Д8; 158) Р
ЭИ, когнитивный 0 37*** 0,15* 0,11 -0,20** 5,97 < 0,001
компонент
ЭИ, эмоциональ- 0 27*** 0,05 0,08 -0,12 2,60 0,011
ный компонент
ЭИ, общий пока- 0,34*** 0,10 0,10 -0,17* 4,38 < 0,001
затель
ГИ, когнитивный 0,28*** 0,18* 0,24*** -0,19** 6,34 < 0,001
компонент
ГИ, эмоциональ- 0,26*** 0,04 0 29*** -0,04 5,21 < 0,001
ный компонент
ГИ, общий пока- 0,30*** 0,11 0,30*** -0,12 6,92 < 0,001
затель
Патриотизм 0,24** 0,06 0,18* -0,14 3,08 0,003
Национализм 0,31*** 0,05 0,23** -0,03 5,64 < 0,001
Этническая -0,03 0,09 0,03 -0,10 0,65 0,736
идентичность
Российская 0,00 0,06 0,04 -0,12 0,75 0,645
идентичность
Общечеловече- -0,21* 0,02 -0,04 0,00 1,42 0,193
ская идентичность
Примечание. * -р < 0,05; ** -р < 0,01; *** -р < 0,001. Эффекты взаимодействия факторов
ввиду отсутствия статистической значимости и из соображений экономии не приведены
Результаты анализа этих моделей, приведенные в табл. 3, подтверждают полученный в ходе сравнений вывод о том, что подростки кумандин-ской национальности демонстрируют более высокий уровень этнической и гражданской идентичности по шкалам методик Дж. Финни и Л. Григорян, а также меньший уровень общечеловеческой идентичности по соответствующей шкале методики С. Макфарленда. Проживание в городе также показало статистически значимый (при р < 0,05) эффект на когнитивный компонент этнической и гражданской идентичности. Мужской пол оказался значимым фактором гражданской идентичности, патриотизма и национализма. Возраст продемонстрировал обратный эффект на когнитивный компонент этнической и гражданской идентичности, а также на общий показатель этнической идентичности по методике Дж. Финни. Таким образом, результаты общих линейных моделей позволяют сделать вывод о том, что кумандинские подростки отличаются более выраженными показателями этнической и гражданской идентичности, патриотизма и национализма по сравнению с подростками других национальностей, проживаю-
щих в тех же населенных пунктах, при контроле пола, возраста и места проживания.
В заключение был проведен анализ связи гражданской и этнической идентичности в группах кумандинских подростков и подростков других национальностей. Коэффициент корреляции Пирсона между этими показателями, измеренными с помощью шкал Дж. Финни, в группе кумандинских подростков составил 0,56 (p < 0,001), в группе подростков других национальностей 0,58 (p < 0,001). Корреляция аналогичных показателей по методике Макфарленда составила 0,65 (p < 0,001) в группе кумандинских подростков и 0,69 (p < 0,001) в группе подростков других национальностей. Различия в величине корреляций между группами не являются статистически значимыми, следовательно, нет оснований для утверждения гипотезы о равной силе связи между этнической и гражданской идентичностью у кумандинских подростков и подростков других национальностей.
Обсуждение результатов
Полученные в исследовании результаты частично подтверждают первую гипотезу - о наличии особенностей этнической и гражданской идентичности у кумандинских подростков. При этом установлено, что эти особенности проявляются в относительно высоком уровне показателей гражданской и этнической идентичности, как в их когнитивной, так и в эмоциональной составляющей. Это означает, что категоризация себя как представителей соответствующих групп более значима для кумандинских подростков, они также демонстрируют более позитивные чувства по отношению к этим группам в целом, их культуре и традициям, в сравнении с подростками других национальностей. Такие особенности проявляются также в том, что среди кумандинских подростков более выражены патриотизм как гордость за свою страну и национализм как представление о превосходстве своей страны и праве на ее доминирование.
Относительно высокая выраженность этнической идентичности кумандинских подростков может объясняться целым рядом факторов. Будучи представителями коренного малочисленного народа, они живут в многонациональной среде, где доминирующей по количеству представителей национальностью являются русские. Это означает, что кумандинцам нередко приходится сталкиваться с этническими особенностями окружающих, выделять себя, что проявляется в более выраженной самокатегоризации и связанных с ней переживаниях. Важную роль в поддержании этнической идентичности может играть также историческая и культурная связь кумандинского народа с территорией его проживания и традициями, которые его представители сохраняют и передают из поколения в поколение. Также может поддерживать высокую этническую идентичность кумандин-цев активная работа кумандинских общественных организаций, направленная на сохранение и развитие своей культуры, языка и традиций. Деятельность этих организаций стала возможной и по-своему эффективной
благодаря наличию государственной политики, направленной на сохранение коренных малочисленных народов.
Неслучайным представляется отсутствие различий между кумандин-скими подростками и подростками других национальностей по шкалам этнической и общероссийский идентичности методики С. Макфарленда, измеряющим идентичность в более узком смысле: как идентификацию с определенными социальными группами (через переживание близости к этим группам, единения, преданности и сочувствия к представителям этих групп). Такие результаты, демонстрирующие приблизительно равную идентификацию кумандинских подростков как со своей этнической группой, так и в целом с гражданами России, с нашей точки зрения, не противоречат показателям по другим методикам. Вследствие длительного совместного проживания на одной территории, сопровождавшегося тесным взаимодействием национальных культур, другие народы России (в первую очередь проживающие в этом регионе русские) стали для кумандинцев настолько близки, что граница между этносами, сохраняющаяся на уровне самокатегоризации, практически стирается на уровне социальных отношений. По этой причине, сохраняя кумандинскую идентичность, опрошенные подростки считают русских людей не менее близкими, чем кумандинцев. Подобное переживание общности с русскими и другими народами России создает благоприятные условия для формирования гражданской идентичности, которая также довольно высоко выражена у кумандинских подростков.
Меньшие показатели идентификации с человечеством у кумандинских подростков в сравнении с подростками других национальностей хорошо согласуются с их высокими показателями патриотизма, национализма и гражданской идентичности по другим методикам. Представляется логичным, что более выраженная категоризация себя как члена относительно локальных групп (кумандинского этноса, населения России) сочетается с менее выраженной самоидентификацией со всем человечеством. В целом полученные результаты указывают на относительно благополучное (несмотря на больший уровень связанного с патриотизмом российского национализма) формирование национального самосознания у кумандинских подростков, что не согласуется с высказанными ранее тревогами относительно состояния этнической идентичности у детей из коренных малочисленных народов (Мухина, 2001, с. 55).
Вторая гипотеза о меньшей связанности этнической и гражданской идентичности у кумандинских подростков в сравнении с подростками других национальностей (преимущественно русских) не подтвердилась, что не соответствует выводам, полученным на других национальностях в исследовании Л.М. Дробижевой (Дробижева, Рыжова, 2015). Приняв вслед за Л.М. Дробижевой представление о языке и культуре как основных факторах идентификации, можно констатировать отсутствие существенных различий между кумандинскими и прочими подростками в этих факторах. Результаты прошлых исследований (Беспалов, Макарова, Власов, 2022) показывают, что кумандинские подростки зачастую не владеют родным
языком и слабо ориентируются в национальной культуре. Следовательно, несмотря на номинальную идентификацию себя как кумандинцев, куман-динские подростки не видят значительных отличий своей этнической группы от других граждан нашей страны, в первую очередь русской национальности, так что их этническая идентичность сочетается с гражданской в той же мере, как и у подростков других национальностей. При этом довольно существенная связь этнической и гражданской идентичности всех подростков независимо от национальности хорошо согласуется с выводом М.М. Бетильмерзаевой о том, что этническая идентичность может выступать основой для формирования гражданской (Бетильмерзаева, 2022, с. 196).
Ограничения исследования определяются использованием опросных методик оценки идентичности, направленных непосредственно на оценку самокатегоризации, отношения к своей группе и другим различным группам. Следствием этого может стать описание преимущественно «номинальной» идентичности, проявления и последствия которой могут несколько отличаться от ожиданий, основанных на полученных данных. В этой связи перспективы исследования связаны с дальнейшим анализом идентичности кумандинских подростков не только в её номинальном аспекте, но и в различных жизненных проявлениях. В частности, значительный практический интерес представляет готовность кумандинской молодежи к социальной активности, направленной на сохранение и развитие кумандинского языка и культуры.
Выводы
Результаты исследования позволяют сделать вывод о том, что, несмотря на снижение численности кумандинцев и их тесное культурное взаимодействие с другими народами, кумандинские подростки демонстрируют относительно высокий уровень этнической идентичности. При этом выраженная этническая идентичность не противоречит, а гармонично сочетается у кумандинских подростков с переживанием близости к представителям других народов России, что дает прочную основу для формирования гражданской идентичности. Относительно высокий уровень этнической и гражданской идентичности кумандинских подростков не подтверждает опасений некоторых авторов относительно формирования национального самосознания у детей из коренных малочисленных народов. Тем не менее дальнейшего исследования требуют важные вопросы о жизненных проявлениях и последствиях идентичности кумандинских подростков.
Литература
Арбитайло, А. М. (2008). Этнические предубеждения и возможности юмора для их
преодоления: дис. ... канд. психол. наук: 19.00.05. М.: МГУ им. М.В. Ломоносова. Аткунова, Д. А. (2022). Характеристика этносоциальных и этнополитических процессов коренных малочисленных народов северного Алтая второй половины XX -начала XXI вв. Макарьевские чтения: материалы XVII междунар. науч.-практ. конф., 23-24 сентября 2022 г. (с. 20-25). Горно-Алтайск.
Беломоева, О. Г., Кондратенко, Ю. А. (2020). Этнокультурная традиция в современном мире: функциональный аспект. Финно-угорский мир, 12(4), 447-456.
Беспалов, А. М., Макарова, О. Н., Власов, М. С. (2022). Этническая идентичность кумандинских подростков: ее проявления и связь с семейной идентичностью. Вестник Томского государственного университета, 484, 207-217. doi: 10.17223/15617793/484/23
Бетильмерзаева, М. М. (2022). Этническая идентичность как фактор формирования гражданской идентичности. Общество: философия, история, культура, 8(100), 193197. doi: 10.24158/fik.2022.8.31
Григорян, Л. К. (2013). Патриотизм и национализм в России: механизмы влияния на экономическую самостоятельность. Культурно-историческая психология, 3, 22-31.
Дробижева, Л. М. (2008). Национально-гражданская и этническая идентичность: проблемы позитивной совместимости. Россия реформирующаяся, 7, 214-227.
Дробижева, Л. М. (2017). Динамика гражданской идентичности и ее ресурс в позитивных интеграционных процессах российского общества. Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены, 4 (140), 7-22. doi: 10.14515/ monitoring .2017.4.02
Дробижева, Л. М., Рыжова, С. В. (2015). Гражданская и этническая идентичность и образ желаемого государства в России. Полис. Политические исследования, 5, 9-24. doi: 10.17976/jpps/2015.05.03
Касенова, Н. Н., Кергилова, Н. В. (2021). Роль общественных организаций в формировании этнической и гражданской идентичности у представителей коренных народов Республики Алтай (на примере деятельности НРОО «ЦКН "Туулу Алтай"»). Society and Security Insights, 4(2), 77-88.
Корнеев, А. А., Кричевец, А. Н. (2011). Условия применимости критериев Стъюдента и Манна-Уитни. Психологический журнал, 32(1), 97-110.
Кудашкин, В. А. (2012). Процесс аккультурации у коренных малочисленных народов Восточной Сибири в условиях советской системы в 1920-1980-е гг. Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики, 3-2(17), 102-105.
Лебедева, Н. М. (2002). Идентичность и толерантность. М.: Ин-т этнологии и антропологии им. Миклухо-Маклая РАН.
Лебедева, Н. М. (2021). Этническая идентичность и благополучие русских на постсоветском пространстве: роль диаспоры. Культурно-историческая психология, 17(4), 16-24. doi: 10.17759/chp.2021170402
Муращенкова, Н. В., Гриценко, В. В., Калинина, Н. В., Ефременкова, М. Н., Кулеш, Е. В., Константинов, В. В., ... Маленова, А. Ю. (2022). Этническая, гражданская и глобальная идентичности как предикторы эмиграционной активности студенческой молодежи Беларуси, Казахстана и России. Культурно-историческая психология, 18(3), 113-123. doi: 10.17759/chp.2022180314
Мухина, В. С. (2001). Психология этнической идентичности детей коренных малочисленных народностей Севера. Развитие личности, 3-4, 55-76.
Национальный состав населения. Т. 4: Национальный состав и владение языками, гражданство (б.г.) // Всероссийская перепись начеления 2010. URL: https://www.gks.ru/ free_doc/new_site/perepis2010/croc/perepis_itogi1612.htm (дата обращения: 19.04.2023).
Нестик, Т. А., Журавлев, А. Л. (2018). Психология глобальных рисков. М.: Ин-т психологии РАН.
Персидская, О., Мадюкова, С. А. (2018). Традиционная культура и этноэкономика в системе детерминант трансформации регионального сообщества. Известия высших учебных заведений. Социология. Экономика. Политика, 2, 61-68.
Размахнина, Ю. С. (2021). Этнический фактор политико-географических процессов в Восточной Сибири: дис. ... канд. геогр. наук. Иркутск: Ин-т географии им. В.Б. Со-чавы СО РАН. URL: https://dissercat.com/content/etnicheskii-faktor-politiko-geografi cheskikh-protsessov-v-vostochnoi-sibiri (дата обращения: 19.04.2023).
Стефаненко, Т. Г. (2013). Этнопсихология: учеб. пособие для студентов высших учебных заведений, обучающихся по направлению и специальностям психологии: практикум (2-е-е изд., перераб. и доп.). М.: Аспект Пресс. Сычев, О. А., Белоусов, К. И., Зелянская, Н. Л., Аношкин, И. В. (2021). Миграционные намерения россиян: связь с идентичностью и моральными основаниями. Психологический журнал, 42(3), 52-63. doi: 10.31857/S020595920015193-8 Тулаева, С. А., Гладун, Е. Ф., Захарова, О. В. (2022). Молодежь коренных малочисленных народов Севера: стратегии конструирования идентичности. Журнал социологии и социальной антропологии, 25(1), 168-189. Чемчиева, А. П. (2012). Алтайские субэтносы в поисках идентичности. Новосибирск:
Изд-во ИАЭТ СО РАН. Шакурова, М. В. (2014). Диагностика результатов процесса формирования гражданской идентичности школьников. Классный руководитель, 1, 58-72.
Ссылки на зарубежные источники см. в разделе References после англоязычного блока.
Поступила в редакцию 27.09.2023 г.; принята 27.11.2023 г.
Беспалов Александр Михайлович - старший научный сотрудник научно-исследовательского отдела Алтайского государственного гуманитарно-педагогического университета им. В.М. Шукшина, кандидат философских наук, доцент. E-mail: bam56@mail.ru
Власов Михаил Сергеевич - начальник научно-исследовательского отдела Алтайского государственного гуманитарно-педагогического университета им. В.М. Шукшина, кандидат филологических наук, доцент. E-mail: vlasov_mikhailo@mail.ru
Макарова Ольга Николаевна - доцент кафедры математики, физики, информатики, Алтайского государственного гуманитарно-педагогического университета им. В.М. Шукшина, кандидат педагогических наук, доцент. E-mail: fmfmak.on@mail.ru
For citation: Bespalov, A. M., Vlasov, M. S., Makarova, O. N. (2023). Peculiarities of Ethnic and Civil Identity of Kumandin Adolescents. Sibirskiy Psikhologicheskiy Zhurnal - Siberian journal of psychology, 90, 140-159. In Russian. English Summary. doi: 10.17223/17267080/90/8
Peculiarities of Ethnic and Civil Identity of Kumandin Adolescents1
A.M. Bespalov1, M.S. Vlasov1, O.N. Makarova1
1 Shukshin Altai State University for Humanities and Pedagogy, 53 Vladimira Korolenko Str., Biysk, 659333, Russian Federation
Abstract
Participating in the study as respondents were: 79 Kumandin adolescents (35 girls and 44 boys) and 92 adolescents of other nationalities (61 girls and 31 boys among whom Russians were the majority, 94%). All participants were the students of secondary schools of the city of Biysk, and Krasnogorskiy and Soltonskiy districts (Altai Krai, Russia). To diagnose the characteristics of civic identity of adolescents, a set of appropriate methods were used to
1 The study was supported by a grant from the Russian Science Foundation No. 22-28-20420, https://rscf.ru/project/22-28-20420/ and the Ministry of Education and Science of the Altai Krai (agreement No. N-8 dated March 14, 2023).
assess the various components and manifestations of civic and ethnic identity in their relationship to each other: Multigroup Ethnic Identity Measure (MEM) by J. Finney, the scale of civic identity as patriotism and nationalism from the International Social Survey (ISSP), S. McFarland's Human Identification Scale, adapted by T.A. Nestik. The purpose of this study was to analyze the features of the ethnic and civil identity of Kumandin adolescents in comparison with the corresponding types of identity among adolescents of other nationalities. Literature review revealed the complexity and inconsistency of factors that are important for the ethnic identity of Kumandin adolescents. It was assumed that ethnic and civic identities were less closely connected in Kumandin adolescents in comparison with representatives of other nationalities (mainly Russians), this hypothesis was not confirmed. The results of the study allowed us to conclude that despite the decrease in the number of Kumandins and their close cultural interaction with other peoples, Kumandin adolescents demonstrate a relatively high level of ethnic identity. At the same time, a pronounced ethnic identity does not contradict, but harmoniously combines in Kumandin adolescents with the experience of closeness to representatives of other peoples of Russia, which provides a solid foundation for the formation of civic identity. The relatively high level of ethnic and civic identity of Kumandin adolescents does not confirm concerns about the formation of national self-consciousness among children from indigenous peoples. However, further research requires important questions about the life manifestations and consequences of the identity of Kumandin adolescents.
Keywords: ethnos; culture; ethnic identity; civic identity; Kumandins; adolescents
Acknowledgements. The authors are grateful to V.V. Teberekov, chairman of the Altai regional public organization "Association of the Kumandins of Altai"; Yu.P. Molevoy, chairman of the board of the Altai regional public organization of Kumandins "Toreen cher" (Motherland) of the Krasnogorsk district; A.D. Amirovoy, head of the department of the national cultural center of the Kumandin culture of the Malinovsky branch of the MBUK MfKTs of the Krasnogorsk region; V.A. Fedotov, chairman of the territorial-neighboring community of the indigenous people of the Kumandins "Ayrychak" of the Soltonsky district; E.I. Daibov, director of the municipal budgetary educational institution "Krasnogorsk secondary school"; L.V. Kaigorodova, director of the municipal state educational institution "Mali-novskaya basic comprehensive school"; S.V. Abashkina, director of the municipal budgetary educational institution "Solton secondary school".
References
Arbitaylo, A. M. (2008). Etnicheskie predubezhdeniya i vozmozhnosti yumora dlya ikh preodoleniya [Ethnic prejudices and the possibilities of humor for overcoming them]. Psychology Cand. Diss. Moscow State University, Moscow. Atkunova, D. A. (2022). Kharakteristika etnosotsial'nykh i etnopoliticheskikh protsessov korennykh malochislennykh narodov severnogo Altaya vtoroy poloviny XX - nachala XXI vv. [Characteristics of ethnosocial and ethnopolitical processes of indigenous peoples of northern Altai in the second half of the 20th - early 21st centuries]. Makar'ev-skie chteniya [The Makaryevsky Readings]. Proc. of the 17th International Conference. September 23-24, 2022 (pp. 20-25). Gorno-Altaysk. Belomoeva, O. G., & Kondratenko, Yu. A. (2020). Etnokul'turnaya traditsiya v sovremennom mire: funktsional'nyy aspect [Ethnocultural tradition in the modern world: A functional aspect]. Finno-ugorskiy mir, 12(4), 447-456. Bespalov, A. M., Makarova, O. N., & Vlasov, M. S. (2022). Ethnic identity of Kumandin adolescents: Its manifestations and connection with family identity. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal, 484, 207-217. (In Russian). doi: 10.17223/15617793/484/23
Betilmerzaeva, M. M. (2022). Etnicheskaya identichnost' kak faktor formirovaniya grazh-danskoy identichnosti [Ethnic identity as a factor in the formation of civic identity]. Obshchestvo: filosofiya, istoriya, kul'tura, S(100), 193-197. doi: 10.24158/fik.2022.8.31 Chemchieva, A. P. (2012). Altayskie subetnosy v poiskakh identichnosti [Altai subethnic
groups in search of identity]. Novosibirsk: SB RAS. Cohen, J. (1988). Statistical Power Analysis for the Behavioral Sciences. New York:
Lawrence Erlbaum Associates. Grigoryan, L. K. (2013). Patriotizm i natsionalizm v Rossii: mekhanizmy vliyaniya na ekonomicheskuyu samostoyatel'nost' [Patriotism and nationalism in Russia: mechanisms of influence on economic independence]. Kul'turno-istoricheskayapsikhologiya, 3, 22-31. Drobizheva, L. M. (2008). Natsional'no-grazhdanskaya i etnicheskaya identichnost': problemy pozitivnoy sovmestimosti [National-civil and ethnic identity: problems of positive compatibility]. Rossiya reformiruyushchayasya, 7, 214-227. Drobizheva, L. M. (2017). Dinamika grazhdanskoy identichnosti i ee resurs v pozitivnykh integratsionnykh protsessakh rossiyskogo obshchestva [Dynamics of civic identity and its resource in positive integration processes of Russian society]. Monitoring obshchestven-nogo mneniya: ekonomicheskie i sotsial'nye peremeny, 4(140), 7-22. doi: 10.14515/monitoring.2017.4.02 Drobizheva, L. M., & Ryzhova, S. V. (2015). Grazhdanskaya i etnicheskaya identichnost' i obraz zhelaemogo gosudarstva v Rossii [Civil and ethnic identity and the image of the desired state in Russia]. Polis. Politicheskie issledovaniya, 5, 9-24. doi: 10.17976/jpps/2015.05.03 Jenkins, R. (1997). Rethinking Ethnicity: Arguments and Explorations. London: SAGE Publications Ltd.
Kasenova, N. N., & Kergilova, N. V. (2021). Rol' obshchestvennykh organizatsiy v formi-rovanii etnicheskoy i grazhdanskoy identichnosti u predstaviteley korennykh narodov Respubliki Altay (na primere deyatel'nosti NROO TsKN "Tuulu Al-tay") [The role of public organizations in the formation of ethnic and civic identity among representatives of indigenous peoples of the Altai Republic (a case study of the activities of the NROO TsKN "Tuulu Al-tai")]. Society and Security Insights, 4(2), 77-88. Korneev, A. A., & Krichevets, A. N. (2011). Usloviya primenimosti kriteriev St"yudenta i Manna-Uitni [Conditions for the applicability of the Student and Mann-Whitney tests]. Psikhologicheskiy zhurnal, 32(1), 97-110. Kudashkin, V. A. (2012). Protsess akkul'turatsii u korennykh malochislennykh narodov Vos-tochnoy Sibiri v usloviyakh sovetskoy sistemy v 1920-1980-e gg. [The process of acculturation among the indigenous peoples of Eastern Siberia under the Soviet system in the 1920s-1980s]. Istoricheskie, filosofskie, politicheskie iyuridicheskie nauki, kul'turologiya i iskusstvovedenie. Voprosy teorii ipraktiki, 3-2(17), 102-105. Lebedeva, N. M. (2002). Identichnost' i tolerantnost' [Identity and Tolerance]. Moscow: Institute of Ethnology and Anthropology RAS. Lebedeva, N. M. (2021). Etnicheskaya identichnost' i blagopoluchie russkikh na post-sovetskom prostranstve: rol' diaspory [Ethnic identity and well-being of Russians in the post-Soviet space: The role of the diaspora]. Kul'turno-istoricheskaya psikhologiya, 17(4), 16-24. doi: 10.17759/chp.2021170402 McFarland, S., Webb, M., & Brown, D. (2012). All humanity is my ingroup: A measure and studies of identification with all humanity. Journal of Personality and Social Psychology, 103(5), 830-853. doi: 10.1037/a0028724 Mukhina, V. S. (2001). Psikhologiya etnicheskoy identichnosti detey korennykh malochislen-nykh narodnostey Severa [Psychology of ethnic identity of children of indigenous minorities of the North]. Razvitie lichnosti, 3-4, 55-76. Murashchenkova, N. V., Gritsenko, V. V., Kalinina, N. V., Efremenkova, M. N., Kulesh, E. V., Konstantinov, V. V., ..., & Malenova, A. Yu. (2022). Etnicheskaya, grazhdanskaya i
global'naya identichnosti kak prediktory emigratsionnoy aktivnosti studencheskoy mo-lodezhi Belarusi, Kazakhstana i Rossii [Ethnic, civic and global identities as predictors of emigration activity of student youth in Belarus, Kazakhstan and Russia]. Kul'turno-istoricheskaya psikhologiya, 18(3), 113-123. doi: 10.17759/chp.2022180314 Nestik, T. A., & Zhuravlev, A. L. (2018). Psikhologiya global'nykh riskov [Psychology of
Global Risks]. Moscow: Institute of Psychology RAS. Persidskaya, O., & Madyukova, S. A. (2018). Traditsionnaya kul'tura i etnoekonomika v sisteme determinant transformatsii regional'nogo soobshchestva [Traditional culture and ethnoeconomics in the system of determinants of regional community transformation]. Izvestiya vysshikh uchebnykh zavedeniy. Sotsiologiya. Ekonomika. Politika, 2, 61-68. Razmakhnina, Yu. S. (2021). Etnicheskiy faktor politiko-geograficheskikh protsessov v Vos-tochnoy Sibiri [Ethnic factor of political-geographical processes in Eastern Siberia]. Geography Cand. Diss. Irkutsk: SB RAS. Retrieved from: https://dissercat.com/content/etnicheskii-faktor-politiko-geografi cheskikh-protsessov-v-vostochnoi-sibiri (Accessed: 19th April 2023).
Roberts, R. E., Phinney, J. S., Masse, L. C., Chen, Y. R., Roberts, C. R., & Romero, A. (1999). The Structure of Ethnic Identity of Young Adolescents from Diverse Ethnocultural Groups. The Journal of Early Adolescence, 19(3), 301-322. doi: 10.1177/0272431699019003001 Russian Federation. (n.d.) Natsional'nyy sostav naseleniya [National composition of the population]. In Vserossiyskaya perepis' nacheleniya 2010 [All-Russian population census 2010]. Retrieved from: https://www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/perepis_itogi1612.htm (Accessed: 19th April 2023). Shakurova, M. V. (2014). Diagnostika rezul'tatov protsessa formirovaniya grazhdanskoy identichnosti shkol'nikov [Diagnostics of the results of school students' civic identity formation]. Klassnyy rukovoditel', 1, 58-72. Smith, T., & Silva, L. (2011). Ethnic Identity and Personal Well-Being of People of Color:
A Meta-Analysis. Journal of Counseling Psychology, 58, 42-60. doi: 10.1037/a0021528 Stefanenko, T. G. (2013). Etnopsikhologiya [Ethnopsychology]. Moscow: Aspekt Press. Sychev, O. A., Belousov, K. I., Zelyanskaya, N. L., & Anoshkin, I. V. (2021). Migratsionnye namereniya rossiyan: svyaz' s identichnost'yu i moral'nymi osnovaniyami [Migration intentions of Russians: connection with identity and moral foundations]. Psikhologicheskiy zhurnal, 42(3), 52-63. doi: 10.31857/S020595920015193-8 Tajfel, H. (1974). Social identity and intergroup behavior. Social Science Information, 13(2),
65-93. doi: 10.1177/053901847401300204 Tulaeva, S. A., Gladun, E. F., & Zakharova, O. V. (2022). Molodezh' korennykh malochis-lennykh narodov Severa: strategii konstruirovaniya identichnosti [Youth of North indigenous peoples: Strategies for constructing identity]. Zhurnal sotsiologii i sotsial'noy antropologii - Journal of Sociology and Social Anthropology, 25(1), 168-189. Umana-Taylor, A., Diversi, M., & Fine, M. (2002). Ethnic Identity and Self-Esteem of Latino Adolescents Distinctions Among The Latino Populations. Journal of Adolescent Research, 17, 303-327. doi: 10.1177/0743558402173005
Received 27.09.2023; Accepted 27.11.2023
Alexander M. Bespalov - Senior Researcher, Research Department, Shukshin Altai State University for Humanities and Pedagogy. Cand. Sc. (Philosoph.), Assistant Professor. E-mail: bam56@mail.ru
Mikhail S. Vlasov - Head of the Research Department, Shukshin Altai State University for Humanities and Pedagogy. Cand. Sci. (Philology), Assistant Professor. E-mail: vlasov_mikhailo@mail.ru
Olga N. Makarova - Associate Professor, Department of Mathematics, Physics, Informatics, Shukshin Altai State University for Humanities and Pedagogy. Cand. Sc. (Pedagog.), Assistant Professor.
E-mail: fmfmak.on@mail.ru
