CC BY
6
Сибирский психологический журнал.
2024. № 91. С. 156-173. Б01: 10.17223/17267080/91/9
СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ
УДК 316.6
ОБРАЗ БУДУЩЕГО СТУДЕНЧЕСКОЙ МОЛОДЕЖИ В УСЛОВИЯХ НОВЫХ ВЫЗОВОВ: РЕАЛИЗАЦИЯ БАЗИСНЫХ ЦЕННОСТЕЙ, ОПТИМИЗМ И УДОВЛЕТВОРЕННОСТЬ ЖИЗНЬЮ1
О.Ю. Горчакова1, И.А. Филенко1, А.В. Ларионова1
1 Томский государственный университет, Россия, 634050, Томск, пр. Ленина, 36
Резюме
Цель исследования - определение связи образа личного будущего в контексте будущего своей страны с субъективным благополучием, ценностными ориентациями, жизненными ожиданиями студенческой молодежи. Выборку исследования составили 535 студентов высших учебных заведений г. Томска, возраст 20,1 ± 3,6 года. Методы исследования: семантический дифференциал для оценки характеристик образа Будущего России; тест диспозиционного оптимизма М. Шейера, Ч. Карвера и М. Бриджеса (адаптация Т.О. Гордеевой, О.А. Сычева, Е.Н. Осина); опросник «Субъективная оценка реализуемости базовых ценностей» С.А. Богомаза; шкала удовлетворенности жизнью Э. Динера (адаптация Е.Н. Осина и Д.А. Леонтьева); авторская анкета, направленная на определение образов Гражданина Будущего, России Будущего, Мира Будущего. В результате эксплораторного факторного анализа шкал семантического дифференциала, характеризующего образ Будущего России, выявлено два фактора: Саморазвитие России (36,9% дисперсии) и Безопасность России (36,8% дисперсии). Для обоих факторов обнаружены наибольшие значимые позитивные корреляции (р < 0,001) с метацен-ностями экзистенциальной и публичной самореализации, а также с показателем удовлетворенности жизнью (р < 0,001). Применение кластерного анализа позволило выделить в общей группе респондентов четыре кластера, представители которых различались средними значениями исследуемых переменных на статистически значимом уровне. Для большинства респондентов - 66,7% от численности всей группы - характерна выраженная позитивная модальность восприятия Будущего России, а также относительно высокие показатели измеряемых психологических переменных. Полученные результаты позволяют сделать следующие выводы: большинство молодых людей формирует позитивные образы Будущего России, являющиеся важными жизненными ориентирами, определяющими их успешное саморазвитие; в качестве ведущих психологических факторов, связанных с формированием позитивного образа будущего молодежи, могут выступать характеристики реализуемости базисных ценностей и удовлетворенности жизнью; необходимо разрабатывать психолого-педагогические технологии, направленные
1 Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского научного фонда, проект № 22-28-01800.
на формирование позитивных жизненных установок и развитие futures-грамотности целевых групп молодежи, демонстрирующих негативные или амбивалентные оценки образа будущего.
Ключевые слова: образ будущего; будущее России; ориентация на будущее; концепция будущего; молодежь; базисные ценности; диспозиционный оптимизм; удовлетворенность жизнью; futures-грамотность
Введение
Реализация практик, направленных на развитие психологических ресурсов молодежи, связанных с осознаваемым конструированием образа будущего в условиях динамических изменений, является важной задачей современного образования. Эта проблематика стимулирует исследования отечественных (Нестик, 2018, 2021а, 2021б; Петрова, 2019; Шестопал, 2021; Великая, Шушпанова, 2021; Комаровский и др., 2021; Туркулец, Туркулец, Листопадова, 2021) и зарубежных ученых (Rubin, 1996; Miller, 2015; Ahven-harju et al., 2021), центральным мотивом которых является изучение психологических феноменов, связанных с личностными и коллективными образами будущего. В период возрастающей неопределенности и усложнения условий жизни способность грамотно выстраивать индивидуальную концепцию будущего (futures-грамотность) является не только мощным инструментом личной продуктивности, но и катализатором интенсивных изменений как отдельно взятого сообщества, общественных институтов, государства (Miller, 2015). Сегодня на фоне серьезных трансформаций в структуре мирового порядка это особенно актуально для России, которой требуется наличие долгосрочной продуманной национальной стратегии развития. В связи с этим исследование образа будущего сохраняет свою высокую ценность и значимость как на уровне теоретического и эмпирического осмысления, так и на уровне практического применения полученных результатов (Нестик 2018, 2021a).
В отечественной и зарубежной психологии существует большое разнообразие терминов, которые семантически близки и включают в себя понятие «образ будущего». Сюда можно отнести следующие: «Предвосхищение» как способность подготовиться к грядущему событию (Анохин, Константинов, 1978; Брушлинский, 2006); «Образ потребного будущего» (Берн-штейн, Фейгенберг, 1990); «Временная перспектива» - отношение личности к собственному психологическому прошлому, настоящему и будущему (Левин, 2000); «Жизненный сценарий» (Штайнер, 2018); «Перспектива будущего» - способность человека планировать и осуществлять отдаленные во времени цели (Нюттен, 2004); «Временная перспектива» - психический процесс, при помощи которого человек на протяжении жизни конструирует целостные временные схемы (Зимбардо, Бойд, 2010); Временное и смысловое будущее, где смысловое будущее (личностное) - это проецирование себя в будущее, а временное будущее связано с планированием (Гинзбург, 2016); Психологическая, личностная и жизненная перспективы, позволяю-
щие личности эффективно реализовывать стратегии жизни (Абульханова-Славская, 1991); «Стратегия жизни» - сложная целостная картина будущей противоречивой взаимосвязи планируемых и ожидаемых событий, с которыми человек связывает социальную ценность и смысл своей жизни (Голо-ваха, 2003).
В современной российской науке образ будущего рассматривается преимущественно в рамках познавательного и экзистенциального подходов (Петрова, 2019). В зарубежных публикациях образ будущего уходит своими корнями в область исследований, где этот термин традиционно использовался для описания общего мышления и осознания будущего (Polak, 1973; Bloch, 1982; Rubin, 1996; Lombardo, 2017). В работах F.L. Polak образ будущего представлен как набор долгосрочных целей, раскрывающих бесконечные возможности, открывающиеся перед человеком, которые обусловливают принятие им решений и его деятельностную активность (Polak, 1973). Т. Lombardo определяет образ (сознание) будущего как сложную способность человека, включающую такие процессы, как восприятие, эмоциональное отношение, мотивация, память, мышление, планирование, интуиция и воображение, самоидентификация и социальное взаимодействие (Lombardo, 2017).
Исследования образа будущего нашли свое продолжение в работах, посвященных изучению отношения к перспективе (Durance, 2010), ориентации на будущее (Trommsdorff, 1983; Beal, 2011), futures-грамотности (Miller, 2015), концепции сознания будущего (Ahvenharju et al., 2018). S.J. Beal пришла к выводу, что ключевыми составляющими ориентации на будущее по отношению к достижению результатов целесообразно считать четыре ключевых фактора: долгосрочную ориентацию; познание, ориентированное на будущее или, по мнению автора, актуальную цель / будущее «Я»; детализацию будущих целей; переживания, связанные с достижением целей (Beal, 2011). В работах, посвященных futures-грамотности (futures literacy), образ будущего определяет умение рационально планировать, разрабатывать план жизни и претворять его в жизнь (Miller, 2015). Одной из последних работ, посвященных исследованию образа будущего, стала пятифак-торная модель сознания будущего (FC), которая включает способности понимать, предвидеть, готовиться и принять будущее (Ahvenharju et al., 2021). Здесь образ будущего описывается через понятия временной перспективы, убеждений в необходимости действовать, открытости к альтернативам, системного восприятия (оценки) будущего, заботы о других. Общим для зарубежных работ, направленных на исследование образа будущего, является понимание того, что необходимо формировать навык future-грамотности, который способствует продуктивному стимулированию и изменению настоящего, а также будет помогать в формировании сценария развития успешного будущего личности.
Сегодня в социально-политическом дискурсе понятие «образ будущего» широко используется как инструмент прогнозирования и конструирования этого будущего и обозначает представления о политической картине
мира и о перспективах развития страны (Шестопал, 2021). В последнее десятилетие было осуществлено несколько крупных проектов, посвященных исследованию образа будущего России. Эксперты сценарно-прогности-ческого мониторинга «Россия 2020», выполненного Институтом социологии РАН и Исследовательской группой ЦИРКОН в 2015 г., достаточно критически оценили уровень общественного доверия к власти и демократическим институтам, равно как и уровни толерантности, межличностного доверия и социальной активности (Задорин, Мальцева, Петухов, 2016). Результат проекта «Идеальная Россия? Представь!» показывают, что граждане с большим оптимизмом смотрят в личное будущее и четче видят его контуры, чем будущего страны, кроме того, на момент исследования (2018) такая базовая категория, как «безопасность», почти полностью отсутствовала в контексте будущего россиян (Добромелов, 2018). Исследование, проведенное в 2020 г. (Шестопал, 2021), показало, что образы будущего находятся под сильным влиянием субъектного фактора. Психологическое состояние общества и такие его характеристики, как неудовлетворенные потребности и доминирующие ценности, формируют образы будущего в целом и образы идеальной власти в частности. Согласно результатам опроса ИСПИ ФНИСЦ РАН (2020), для большинства респондентов образ будущего России представляется размытым (Левашов и др., 2021). Отмечается, что для современной молодежи «...идеальный образ социально-политического развития страны имеет гибридный характер, основывается как на общечеловеческих ценностях, так и на противостоящих друг другу политико-идеологических» (Великая, Шушпанова, 2021, с. 29). Е.Б. Шестопал и соавт. представили результаты сравнительного анализа образов своей страны у жителей 11 регионов России в 2017-2018 гг. и 7 регионов в 2022 г. (Шестопал, Скипин, Лазарев, Посохова, Коноплев, 2022). Произошла переоценка отношения к государству и власти: образ страны оказался существенно политизирован, и государство заняло в нем доминирующее место. При этом традиционно негативные оценки власти по сравнению с 2017 и 2018 гг. существенно смягчились. Исследователи указывают, что опрошенные стали обращать больше внимания на успехи в экономике и в других сферах жизни, признают эффективность тех действий, которые предпринимает государство. Авторы статьи указывают, что оценка будущего страны свидетельствует о социальном оптимизме у большинства опрошенных (хотя отмечают, что эта оценка меняется в зависимости от социальных, профессиональных и возрастных характеристик).
В период с 2019 по 2020 г. проведено исследование, направленное на выявление линий и точек совпадения представлений и контуров будущего страны у учащейся молодежи с контурами будущего, предлагаемого политическим руководством России и политическими партиями, а также выявление роли желаемого будущего в формировании идентичности молодежи (В.С. Комаровский и др., 2021). По его результатам авторы предлагают ориентиры целенаправленного формирования образа будущего, которые можно предъявить молодому избирателю на выборах 2021 и 2024 гг. В ис-
следовании В.С. Комаровского (2021) отмечено, что для населения в целом образ России выглядит скорее привлекательным, а для студентов - скорее непривлекательным. При этом студенты находятся в ожидании кардинальных перемен в стране. Проведенное С.Е. Туркулец, А.В. Туркулец, Е.В. Листопадовой в 2020-2021 гг. исследование позволяет утверждать, что у представителей поколений X, Y, и Z имеется общая аксиологическая платформа, обусловленная социокультурными реалиями российского общества. Авторы делают вывод, что молодое поколение надеется на лучшее будущее для страны, и отмечают преемственность основных ценностных ориентаций в российском обществе (Туркулец и др., 2021).
В настоящее время исследования образа будущего России на фоне интенсивных социальных изменений являются актуальными, поскольку его характеристики влияют на текущую социальную (политическую, патриотическую, профессиональную) активность молодых людей, их субъективное благополучие и реальное поведение во многих жизненных ситуациях. Цель настоящего исследования - изучение образа Будущего России в связи с показателями диспозиционного оптимизма, удовлетворенности жизнью, ценностными ориентациями современной студенческой молодежи.
Методы
Эмпирическая выборка включила студентов высших учебных заведений г. Томска. Всего в исследовании приняли участие 535 студентов. После чистки базы данных и выравнивания выборки по полу в статистический анализ были включены 333 студента (возраст 20,1 ± 3,6 года) гуманитарных, технических и естественнонаучных профилей обучения, из них респонденты женского пола составили 46,8% (156 человек), мужского пола - 53,2% (177 человек). Сбор данных осуществлялся в сентябре 2022 г.
Дизайн исследования включал анкету и семантический дифференциал, разработанные авторами исследования, а также стандартизированные психодиагностические методики:
1. Авторская анкета включает 24 вопроса, связанных с оценкой характеристик образов Гражданина Будущего (ГБ), России Будущего (РБ), Мира Будущего (МБ): закрытые - с оценками по шкале Лайкерта, полузакрытые, открытые вопросы, сформулированные в виде незавершенных предложений.
2. Методика семантического дифференциала, включающая 17 пятибалльных шкал с антонимами-характеристиками Образа Будущего России в перспективе пяти лет. Характеристики затрагивали основные сферы образа страны: психологическую безопасность, авторитетность страны для других стран, социальную дистанцированность / идентичность, развитие / прогресс в разных сферах жизни.
3. Тест диспозиционного оптимизма (ТДО-П) М. Шейера, Ч. Карвера и М. Бриджеса в адаптации Т.О. Гордеевой, О.А. Сычева, Е.Н. Осина (2021); общая шкала теста диспозиционного оптимизма (ДО) демонстрирует высокую внутреннюю согласованность, а-Кронбаха = 0,78.
4. Опросник «Субъективная оценка реализуемости базовых ценностей» (СОРБЦ) С.А. Богомаза (Филенко, Атаманова, Богомаз, 2020), направленный на изучение реализуемости жизненных ценностей молодежи, включает интегральную шкалу реализуемости ценностей (Инт R), а также четыре субшкалы: метаценность профессиональной самореализации (МПрС R), 4 пункта, а-Кронбаха = 0,720; метаценность публичной самореализации (МПуС R), 6 пунктов, а-Кронбаха = 0,632; метаценность витальной самореализации (МВС R), 4 пункта, а-Кронбаха = 0,781; метаценность экзистенциальной самореализации (МЭС R), 6 пунктов, а-Кронбаха = 0,750.
5. Шкала удовлетворенности жизнью (УЖ) Э. Динера в адаптации Е.Н. Осина и Д.А. Леонтьева (2008, 2020), которая включает 5 пунктов и характеризуется а-Кронбаха = 0,82.
Гипотеза нашего исследования предполагает, что уровни диспозицион-ного оптимизма, удовлетворенности жизнью и показатели реализуемости базовых ценностей студенческой молодежи связаны с характеристиками Образа России Будущего. Статистическая обработка результатов проводилась в пакете jasp 0.16.2.
Результаты
В данной статье анализируются результаты, полученные для 333 респондентов с помощью указанных выше методик (п. 2-5), а также ответов респондентов на следующие три вопроса анкеты: «Перечислите, пожалуйста, все ассоциации, которые у Вас возникают со словосочетаниями: вопрос а) Гражданин России Будущего; вопрос б) Россия Будущего; вопрос в) Мир Будущего?» В процессе первичной обработки определялись три группы ответов на вопросы анкеты, связанные с позитивными, негативными и неопределенными (сложно интерпретируемыми) ассоциациями, которые кодировались для последующей статистической обработки. Первичный анализ данных показал, что большинство переменных отклонялось от нормального распределения, поэтому для дальнейшего анализа применялись непараметрические методы.
Показатели семантического дифференциала (СД) анализировались с помощью эксплораторного факторного анализа (вращение промакс, КМО = 0,946; тест Бартлетта: х2 = 3316,97, p < 0,001). В структуре СД было выделено 10 шкал, описывающих 73,7% дисперсии, которые образовали два фактора, каждый из факторов включал по пять шкал. Первый фактор (36,9% дисперсии) - Саморазвитие России - включал шкалы: будет зависимая / независимая; будет невежественная / образованная; будет деградировать / развиваться; будет отвергаемая мной / принимаемая мной; будет чужая для меня / родная для меня; второй фактор (36,8% дисперсии) - Безопасность России -образован шкалами: будет тревожнее / спокойнее; будет нестабильнее / стабильнее; будет опаснее / безопаснее; будет непредсказуемее / предсказу-емее; будет недоброжелательнее / доброжелательнее.
Корреляционный анализ по Спирмену обнаружил статистически достоверные позитивные взаимосвязи компонентов образа России - Саморазви-
тия и Безопасности - с показателями оптимизма, удовлетворенности жизни и реализуемостью базовых ценностей (табл. 1).
Таблица 1
Коэффициенты корреляции факторов семантического дифференциала, характеризующих Образ России Будущего, с показателями методик для общей группы респондентов (К = 333)
Показатели Фактор 1 -Саморазвитие России Фактор 2 -Безопасность России
Возраст -0,143** -0,098
Оптимизм 0,142** 0,132*
Удовлетворенность жизнью 0,312*** 0,321***
Метаценность витальной самореализации (МВС) 0 419*** 0,425***
Метаценность профессиональной самореализации (МПрС) 0,405*** 0,406***
Метаценность экзистенциальной самореализации (МЭС) 0,442*** 0,462***
Метаценность публичной самореализации (МПуС) 0,432*** 0,439***
Примечание. * - р < 0,05; ** - р < 0,01; *** - р < 0,001
Сравнение исследуемых показателей мужчин (177 человек) и женщин (156 человек) с помощью критерия Манна-Уитни свидетельствует о том, что у мужчин показатели восприятия реализуемости жизненных ценностей имеют более высокие значения, чем у женщин (различия статистически достоверны). Также мужчины в более позитивном аспекте воспринимают Образ Будущего России в сравнении с женщинами по факторам Саморазвитие России и Безопасность России (различия статистически достоверны). По показателям оптимизма и удовлетворенности жизнью различия между группами мужчин и женщин отсутствуют. Сравнение групп респондентов, отличающихся возрастом (1-я группа, 286 человек, от 17 до 21 года включительно, средний возраст 19,1 года; 2-я группа, 47 человек, 22 года и старше, средний возраст 26,1 года) показало, что между группами отсутствуют различия по показателям оптимизма, удовлетворенности жизнью, реализуемости базовых ценностей, однако существуют достоверные различия, связанные с оценкой факторов, характеризующих Образ России Будущего, в частности значения Фактора 1 (Саморазвитие России) и Фактора 2 (Безопасность России) достоверно выше в группах молодежи возраста 17-21 года в сравнении с более старшей возрастной группой (1,323 и -1,75 соответственно для Фактора 1, р = 0,003; 0,766 и -0,915 соответственно для Фактора 2, р = 0,005).
Применение иерархического кластерного анализа и кластерного анализа методом К-средних, выполненных для девяти переменных (диспозицион-ный оптимизм (ДО), удовлетворенность жизнью (УЖ), метаценность профессиональной самореализации (МПрС), метаценность публичной самореализации (МПуС), метаценность витальной самореализации (МВС), мета-ценность экзистенциальной самореализации (МЭС), модальности ответов на вопросы анкеты а-в, позволило выделить четыре кластера и определить значения принадлежности каждого респондента к конкретному кластеру. Средние (стандартизованные) значения для четырех кластеров по исследу-
емым переменным психологических тестов, а также количество респондентов для каждого кластера приведены в табл. 2.
Таблица 2
Средние значения (стандартизованные) для четырех кластеров по исследуемым переменным психологических тестов, а также количество респондентов N для каждого кластера
Показатели № кластера
Кластер 1 Кластер 2 Кластер 3 Кластер 4
N 81 (24,3%) 39 (11,7%) 92 (27,6%) 121 (36,3%)
Возраст 20,20 20,97 19,87 19,89
ДО -0,025 -0,721 0,052 0,209
УЖ -0,493 -0,941 -0,056 0,676
МВС R -0,895 -1,388 0,088 0,979
МПрС R -0,836 -1,425 0,096 0,946
МЭС R -0,926 -1,398 0,106 0,991
МПуС R -0,874 -1,417 0,079 0,981
ГБ 0,411 -1,458 -0,041 0,226
РБ 0,476 -1,435 -0,072 0,199
МБ -0,163 -0,597 0,335 0,046
Использование Н-критерия Крускала-Уоллиса для совместного сравнения данных для респондентов, включенных в различные кластеры, обнаружило для всех показателей статистически значимые отличия на уровне р < 0,001. С помощью и-критерия Манна-Уитни проводился попарный анализ различий для характеристик распределений, полученных в подгруппах респондентов, входящих в указанные четыре кластера. Результаты данного этапа приведены в табл. 3, 4.
Таблица 3
Сравнительные характеристики исследуемых показателей психологических тестов для представителей четырех кластеров (критерий Манна-Уитни)
№ кластера Возраст Оптимизм УЖ Индекс РЦ МВС МПрС МЭС МПуС
Кластер 1 20,20 12,01 18,54 3,75 3,80 3,87 3,55 3,80
Кластер 2 20,97 10,15 15,54 2,95 3,06 2,96 2,79 2,97
Кластер 3 19,87 12,22 21,48 5,26 5,26 5,31 5,22 5,25
Кластер 4 19,89 12,64 26,40 6,62 6,59 6,62 6,66 6,63
« Л 8 я 1-2 0,112 0,084 0,033 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001
Я а ^ 1 " § 1-3 0,960 0,884 0,010 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001
Р 8 8. | & £ 1-4 0,806 0,366 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001
из 8 й о 5 § 2-3 0,026 0,014 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001
1 1 § 2-4 0,009 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001
^ § 3-4 0,974 0,896 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001 <0,001
Как видно из табл. 3, 4, наибольшие показатели по оптимизму, удовлетворенности жизнью, реализуемости ценностей, а также по обоим факто-
рам СД выявлены у представителей кластера 4, которые также демонстрируют максимально позитивные оценки образа России Будущего по факторам саморазвития и безопасности. Наименьшие значения по указанным переменным обнаруживаются у представителей кластера 2, для которых также характерна оценка образа Будущего России в категориях негативных модальностей соответствующих факторов и входящих в них шкал. У представителей кластеров 1 и 3 наблюдаются промежуточные значения для исследуемых показателей, причем у респондентов кластера 1 выявлены высокая неопределенность оценок России Будущего по сравнению с респондентами других кластеров и существенно более низкие в сравнении с значениями кластеров 3, 4 показатели реализуемости базовых ценностей.
Таблица 4
Сравнительные характеристики двух факторов семантического дифференциала для представителей четырех кластеров (критерий Манна-Уитни)
№ кластера Факторы семантического дифференциала
Саморазвитие России Безопасность России
Кластер 1 -0,462 -0,647
Кластер 2 -5,285 -5,075
Кластер 3 0,649 0,677
Кластер 4 1,519 1,554
Уровни статистической значимости при сравнении кластеров, р 1-2 <0,001 <0,001
1-3 <0,001 <0,001
1-4 <0,001 <0,001
2-3 <0,001 <0,001
2-4 <0,001 <0,001
3-4 <0,001 <0,001
Также обнаружены различия между частотой использования позитивной, негативной и неопределенной модальности при описании характеристик образа России Будущего у представителей различных кластеров. При этом для 79% представителей кластеров 3 и 4 характерна позитивная модальность в оценках образа России Будущего; для кластера 3 она обнаружена у 62% респондентов, а в кластере 2 данная оценка наблюдается только у 8% его представителей. В целом по всей группе респондентов позитивные оценки образа Будущего России характерны для 222 человек (66,7%); нейтральные - для 57 человек (17,1%); негативные - для 54 человек (16,2%).
Обсуждение
Наше исследование подтвердило положения о том, что конструирование образа будущего страны у молодежи определяется ценностными установками (Ро1ак, 1973), удовлетворенностью жизнью (Горбачева, Губина, Натробина, 2018) и диспозиционным оптимизмом (Нестик, 2018). Полученные результаты были сопоставлены с данными ранее выполненных исследований. В первом, проведенном в 2018 г., опрашивались представители рабочей молодежи (до 30 лет), проживающие в Республике Башкортостан,
Красноярском и Пермском краях, а также в Калужской, Свердловской, Волгоградской областях, которые обнаружили следующие оценки социального будущего: оптимисты - 22,88%; пессимисты - 21,73%, нейтральные или латентные ответы - 55,39% (Дидковская, Банникова, Боронина, Вишневский, Ольховиков, Трынов, 2018). Во втором исследовании (2020) ответы молодежи на вопрос: «Какие эмоции вы испытываете, когда думаете о своем будущем и будущем своей страны?» - показали, что эмоциональное восприятие молодежью будущего своей страны характеризуется положительными эмоциями у 28% респондентов, отрицательными - у 38,9%, амбивалентными и нейтральными - у 33,1% (Селезнева, 2022). В третьей работе (опрос 2020 г.) представлены результаты мониторинга представлений о будущем студентов вузов Екатеринбурга. Позитивное восприятие будущего характерно для 61% респондентов, негативное - для 30%, амбивалентное или неопределенное - для 9% (Багирова и др., 2021). В нашем исследовании позитивные оценки образа Будущего России представили 66,7% всех респондентов, негативные - 16,2%, амбивалентые - 17,1%. Наблюдаемые различия в результатах настоящего и предыдущих исследований для сходных по возрасту групп молодежи могут объясняться: спецификой социальных ситуаций на момент исследования (например, пандемией, остро протекавшей в 2020 г., что вызывало негативные психические состояния у молодых людей, влияющие на смещение их социальных оценок, связанных с будущим); различиями в технологиях проведения опросов; характеристиками выборок (в частности, в нашем исследовании выборка была более однородной, все ее представители проживали в одном регионе и все являлись студентами вузов г. Томска); региональными особенностями, влияющими на оценки будущего со стороны молодежи.
Проведенное нами исследование показало, что большинство студентов демонстрирует положительные оценки образа Будущего России, что свидетельствует о социальном оптимизме, высоком доверии этой группы молодежи к социальным институтам (Нестик, 2021а) и отражает сформирован-ность у современной молодежи позитивной социальной идентичности и жизнеспособности. Отсутствие четких образов Будущего России, их противоречивость у некоторых студентов (17,1%) может свидетельствовать о недостаточной сформированности у них социальной идентичности, внут-риличностных конфликтах, недоверии к социальным институтам, неудовлетворенности жизнью, сниженной просоциальной активности. Наличие негативного образа будущего у 16,2% опрошенных свидетельствует о их неадаптивности, что может порождать долговременные негативные психические состояния - дистресс, тревожность, депрессию, побуждать молодых людей использовать неконструктивные стили копинга и стратегии жизнедеятельности, приводящие деструктивным формам социального поведения.
Выявленная нами факторная структура семантического дифференциала образа Будущего России, включающего факторы Саморазвития и Безопасности, сопоставима с ответами респондентов, которые охарактеризовали
цели развития России в будущем (Нестик, 2021а). О наличии сходных латентных структур, связанных с образом будущего России, пишет и Е.Б. Шестопал (2021), отмечая, что центральное место в образе будущего страны респонденты отводят экономическому развитию и процветанию, развитию социальной сферы (фактор Саморазвития в нашем исследовании), а также задачам нашей внутренней и внешней безопасности, укреплению места России в мировой политике (фактор Безопасности). Возрастные и половые различия респондентов, которые обнаружены в нашем исследовании, свидетельствуют, что оценки факторов, связанных с образом Будущего России, существенно выше в подгруппе более молодых людей (17-21 год) по сравнению с подгруппой старшего возраста (на уровне значимости р < 0,01), а также в группе мужчин в сравнении с группой женщин (на уровне значимости р < 0,01). Эти результаты соответствуют тенденциям, которые ранее были обнаружены в исследовании, изучавшем социальный оптимизм россиян в связи с их отношением к будущему (Нестик, 2021а).
Полученные с помощью кластерного анализа результаты (табл. 2-4) демонстрируют, что представители 4-го кластера (36,3% общей группы) являются наиболее благополучными в изучаемой выборке. Этот тип мы назвали «социальные оптимисты». Представители 3-го кластера - тип «адаптивные конформисты» (27,6%) - по ряду показателей близки к значениям 4-го кластера, хотя все средние значения психологических переменных у них фиксируются на более низких уровнях. Респонденты 2-го кластера - тип «алармисты» (11,7%) - являются наименее благополучными с точки зрения возможной реализации базовых ценностей, для них характерны наименьшая удовлетворенность жизнью и наиболее низкие показатели оптимизма по сравнению с другими исследуемыми подгруппами, а также оценки коллективного будущего с использованием негативной оценочной модальности. Такие оценки могут быть связаны с диффузным стилем идентификации молодых людей либо с недоверием к миру, социальным институтам, обесцениванием этических норм, деформацией структуры личностных ценностей (Нестик, 2021а). Представители 1-го кластера (24,3%) по некоторым характеристикам (удовлетворенность жизнью, реализуемость базовых ценностей) приближаются к значениям респондентов 2-го кластера, однако демонстрируют более высокие уровни. Лица, входящие в 1 -й кластер, демонстрируют относительно небольшое количество негативных модальностей в оценках образа будущего страны (4,9%), но относительно большое по сравнению с другими подгруппами количество оценок образа будущего страны амбивалентной модальности (33,3%). Данный тип получил название «фрустрированный амбивалентный».
Интересным результатом нашего исследования является близость характеристик указанных типов молодежи с характеристиками социально-психологических типов, связанных с краткосрочной и долгосрочной временной ориентацией (Нестик, 2021б). Так, социотип «пессимисты» (численность 8,9%, по Т.А. Нестику) сопоставим с нашим кластером 2, включающим людей типа «алармисты» (11,7%); социотип «тактики» (24,2%, по Нестику)
сопоставим с кластером 1 нашего исследования - «фрустрированный амбивалентный тип» (24,3%); объединенная группа двух социотипов, по Т.А. Нес-тику, - «стратеги» (19,8%) и «ориентированные на личные достижения оптимисты» (15,2%; общий состав этих групп 35%) - сопоставима с кластером 4 «социальные оптимисты» (37,3%) нашего исследования; объединенная группа двух социотипов «просоциальные визионеры» (12,7%) и «ответственные традиционалисты» (19,2%) общей численностью 31,9%, по Т.А. Нес-тику, сопоставима с коастером 3 нашего исследования - «адаптивные конформисты» (27,6%).
Представленные результаты свидетельствуют о том, что современная молодежь в своем большинстве демонстрирует позитивные оценки образа Будущего России, однако она неоднородна с точки зрения характеристик, связанных с формированием данного образа; также для нее характерны существенные различия в восприятии возможностей жизненной самореализации в современных условиях, что ставит перед исследователями дальнейшую задачу, связанную с разработкой психолого-педагогических технологий, направленных на развитие позитивного образа Будущего России у современной молодежи как системообразующего фактора психологической системы, поддерживающей ее жизнеосуществление.
Заключение
Проведенное исследование показало, что концепт «образа будущего» является центральным пунктом ряда отечественных и зарубежных теорий, раскрывающих смысл данного понятия в различных контекстах когнитивного, конструкционистского или экзистенциального подходов.
Результаты, полученные в проведенном нами исследовании, свидетельствуют, что восприятие образа России Будущего в сознании современной студенческой молодежи преломляется через два фактора семантического дифференциала - Саморазвитие России (36,9% дисперсии) и Безопасность России (36,8% дисперсии). Данные факторы позитивно коррелируют с ме-таценностями экзистенциальной (р < 0,001) и публичной самореализации (р < 0,001), а также с показателем удовлетворенности жизнью (р < 0,001), что позволяет сделать вывод о возможной роли ценностных образований личности и характеристик удовлетворенности жизнью в формировании позитивного образа России Будущего. Сравнительный анализ измеренных характеристик для юношей и девушек свидетельствует, что девушки в меньшей степени оценивают возможности практической реализации своих базовых ценностей, и это сказывается на снижении у них характеристик факторов семантического дифференциала образа Будущего России в сравнении с юношами.
Для большинства респондентов - 66,7% от численности всей группы -характерны выраженная позитивная модальность восприятия Будущего России и относительно высокие показатели измеряемых психологических переменных. В то же время для 17,1% молодых людей характерны амбива-
лентные, а для 16,2% - негативные оценки образа будущего, что свидетельствует о необходимости совместной работы психологов и педагогов, направленной на развитие позитивных жизненных установок у представителей данных групп молодежи и формирование компетенций, связанных с futures-грамотностью. Применение кластерного анализа позволило определить в общей группе респондентов 4 кластера, представители которых различались средними значениями исследуемых переменных на статистически значимом уровне.
Полученные результаты позволяют сделать следующие выводы:
а) у большинства молодых людей сформированы позитивные образы Будущего России, являющиеся важными жизненными ориентирами, определяющими их успешное саморазвитие;
б) в качестве ведущих психологических факторов, связанных с формированием позитивного образа будущего молодежи, могут выступать характеристики реализуемости базисных ценностей и удовлетворенности жизнью;
в) существует насущная потребность в разработке психолого-педагогических технологий, направленных на формирование позитивных жизненных установок и развитие futures-грамотности целевых групп молодежи, демонстрирующих негативные или амбивалентные оценки образа будущего.
Ограничения настоящего исследования связаны с качественными особенностями изучаемых переменных, а также с возрастным диапазоном участников, который включал респондентов возраста от 17 до 30 лет. Дальнейшая работа будет нацелена на разработку и апробацию психолого-педагогических технологий, направленных на формирование у студенческой молодежи позитивных жизненных установок и развитие компетенций, связанных с futures-грамотностью.
Литература
Абульханова-Славская, К. А. (1991). Стратегия жизни. М.: Мысль. Анохин, П. К., Константинов, Ф. В. (1978). Философские аспекты теории функциональной системы. М.: Наука. Багирова, А. П., Банникова, Л. Н., Бледнова, Н. Д., Боронина, Л. Н., Вишневский, Ю. Р., Воробьева, С. А., ... Южакова, А. И. (2021). Молодежь о будущем России и о себе: вызовы настоящего и конструирование горизонтов грядущего: по материалам VIII этапа мониторинга динамики социокультурного развития уральского студенчества 1995-2020 гг. (ред. Ю. Р. Вишневский). Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та. Бернштейн, Н. А., Фейгенберг, И. М. (1990). Физиология движений и активность. М.: Наука.
Брушлинский, А. (2006). Избранные психологические труды. М.: Ин-т психологии РАН. Великая, Н. М., Шушпанова, И. С. (2021). Российская молодежь о перспективах и образах будущего социально-политического развития страны. Вестник Южно-Российского государственного технического университета (НПИ). Сер. Социально-экономические науки, 14(2), 29-40. doi: 10.17213/2075-2067-2021-2-29-40 Гинзбург, М. Р. (2016). Жизненное поле личности. Новое в психолого-педагогических исследованиях, 3, 77-83.
Головаха, Е. И. (2003). Жизненная перспектива и ценностные ориентации личности. В кн.: Л. В. Куликов (сост.). Психология личности в трудах отечественных психологов (с. 256-269). СПб.: Питер.
Горбачева, Е. И., Губина, Н. К., Натробина, О. В. (2018). Источники социального оптимизма: опыт межпоколенческого анализа. Современные исследования социальных проблем: электронный научный журнал, 9(7), 116-139. doi: 10.12731/2218-74052018-7-116-139
Гордеева, Т. О., Сычев, О. А., Осин, Е. Н. (2021). Диагностика диспозиционного оптимизма, валидность и надежность опросника ТДО-П. Психология. Журнал Высшей школы экономики, 18(1), 34-55. doi: 10.17323/1813-8918-2021-1-34-55
Дидковская, Я. В., Банникова, Л. Н., Боронина, Л. Н., Вишневский, Ю. Р., Ольхови-ков, К. М., Трынов, Д. В. (2018). Молодежь индустриальных регионов России: образ социального будущего и инновационный потенциал (ред. Я. В. Дидковской, Д. В. Тры-нова). Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та.
Добромелов, Г. В. (2018). Размышления по итогам проекта «Идеальная Россия? Представь!». Открытое мнение: независимый социологический проект. URL: https://openopinion.ru/ideal_russia_imagine (дата обращения: 20.07.2023).
Задорин, И. В., Мальцева, Д. В., Петухов, В. В. (2016). Российское общество - 2020: экспертный образ будущего. Полития. Анализ. Хроника. Прогноз, 2(81), 124-157.
Зимбардо, Ф., Бойд, Д. (2010). Парадокс времени. Новая психология времени, которая улучшит вашу жизнь. СПб.: Речь.
Комаровский, В. С. (2021) Видение будущего страны российской молодежью: надежды и опасения. Власть, 29(5), 187-194.
Комаровский, В. С. и др. (2021). Образ будущего России глазами молодежи. М.: Аспект Пресс.
Левашов, К. В., Великая, Н. М., Шушпанова, И. С., Афанасьев, В. А., Гребняк, О. В., Новоженина, О. П. (2021). Куда идешь, Россия? Экспресс-информация. М.: ФНИСЦ РАН. doi: 10.19181/monogr.978-5-89697-344-7.2021
Левин, К. (2000). Теория поля в социальных науках. М.: Речь.
Нестик, Т. А. (2018). Конструирование коллективного образа будущего в условиях неопределенности. В сб.: А. Г. Асмолов (ред.). Mobilis in mobili: личность в эпоху перемен (с. 213-225). М.: Изд. дом ЯСК.
Нестик, Т. А. (2021а). Образ будущего, социальный оптимизм и долгосрочная ориентация россиян: социально-психологический анализ. Социодиггер, 9(14), 6-48.
Нестик, Т. А. (2021б). Социально-психологические предпосылки и типы долгосрочной ориентации: результаты эмпирического исследования. Психологический журнал, 42(4), 28-39. doi: 10.31857/S020595920016008-4
Нюттен, Ж. (2004). Мотивация, действия и перспектива будущего. М.: Смысл.
Осин, Е. Н., Леонтьев, Д. А. (2008) Апробация русскоязычных версий двух шкал экспресс-оценки субъективного благополучия // Материалы III Всероссийского социологического конгресса. М.: Ин-т социологии РАН; Рос. о-во социологов. URL: http://www.isras.ru/abstract_bank/1210190841.pdf
Осин, Е. Н., Леонтьев, Д. А. (2020). Краткие русскоязычные шкалы диагностики субъективного благополучия: психометрические характеристики и сравнительный анализ. Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены, 1, 117-142. doi: 10.14515/monitoring.2020.1.06
Петрова, В. Н. (2019). Образ будущего как предиктор профессионального развития (докторская диссертация). Томск: Том. гос. ун-т.
Селезнева, А. В. (2022). Российская молодежь: политико-психологический портрет на фоне эпохи. М.: Аквилон.
Туркулец, С. Е., Туркулец, А. В., Листопадова, Е. В. (2021). Влияние представлений о социальных угрозах и рисках на конструирование образа будущего России (опыт регионального исследования). Социодинамика, 1, 16-31. doi: 10.25136/24097144.2021.1.34843
Филенко, И. А., Атаманова, И. В., Богомаз, С. А. (2020). Оценка психометрических характеристик методики СОРБЦ, предназначенной для изучения ценностных ори-ентаций. Вестник Кемеровского государственного университета, 22(4), 1028-1039. doi: 10.21603/2078-8975-2020-22-4-1028-1039 Шестопал, Е. Б. (2021). Образ идеального будущего: нормативные представления российских граждан о власти. Вестник Томского государственного университета, 464, 99-112.
Шестопал, Е. Б., Скипин, Н. С., Лазарев, А. А., Посохова, Д. Д., Коноплев, А. Ю. (2022). Трансформация образа своей страны под влиянием политического контекста. Вестник Московского университета. Сер. 12. Политические науки, 1, 7-28. Штайнер, К. (2018). Сценарии жизни людей. СПб.: Питер.
Ссылки на зарубежные источники см. в разделе References после англоязычного блока.
Поступила в редакцию 09.12.2022 г.; повторно20.11.2023 г.;
принята 01.03.2024 г.
Горчакова Олеся Юрьевна - старший преподаватель кафедры организационной психологии факультета психологии Томского государственного университета. E-mail: avendus@mail.ru
Филенко Игорь Александрович - доцент кафедры общей и педагогической психологии Томского государственного университета, кандидат психологических наук, доцент. E-mail: filengo2016@yandex.ru
Ларионова Анастасия Вячеславовна - доцент кафедры генетической и клинической психологии Томского государственного университета, кандидат психологических наук. E-mail: anpavlar@mail.ru
For citation: Gorchakova, O. Yu., Filenko, I. A., Larionova, A. V. (2024). The Image of the Future of Student Youth Confronted With New Challenges: Implementation of Basic Values, Optimism and Life Satisfaction. Sibirskiy Psikhologicheskiy Zhurnal - Siberian journal of psychology, 91, 156-173. In Russian. English Summary. doi: 10.17223/17267080/91/9
The Image of the Future of Student Youth Confronted With New Challenges: Implementation of Basic Values, Optimism and Life Satisfaction1
O.Yu. Gorchakova1, I.A. Filenko1, A.V. Larionova1
1 Tomsk State University, 36, Lenin Ave., Tomsk, 634050, Russian Federation
Abstract
The purpose of the study is to examine the image of Russia's future in relation to indicators of dispositional optimism, life satisfaction, and value orientations of modern university students. The research sample consisted of 535 university students from Tomsk, with an average age of 20.1 ± 3.6 years. Research methods included the semantic differential technique to assess the characteristics of the image of Future Russia, the Dispositional Optimism Test (DOT-II) by M. Scheier, C. Carver, and M. Bridges (adaptation by T.O. Gordeeva, O.A. Sycheva, E.N. Osin), the questionnaire "Subjective Assessment of Feasibility of Basic Values" (SAFBV) by S.A. Bogomaz, the Satisfaction with Life Scale (SWLS) by E. Diener (adaptation by E.N. Osin and D.A. Leontiev), and a custom-designed questionnaire aimed at determining the images of the Future Citizen, Future Russia, and Future World.
1 The research was funded by the Russian Science Foundation (project No. 22-28-01800).
Exploratory factor analysis of the semantic differential scales characterizing the image of Future Russia revealed two factors: Self-Development of Russia (36.9% of variance) and Security of Russia (36.8% of variance). Both factors showed significant positive correlations (p<0.001) with meta-values of existential and public self-realization, as well as life satisfaction indicator (p<0.001). Cluster analysis identified four clusters within the overall respondent group, with representatives differing significantly in the mean values of the explored variables at a statistically significant level. For the majority of respondents (66.7% of the total group), a pronounced positive modality of perceiving the image of Future Russia was characteristic, along with relatively high scores on the measured psychological variables. The obtained results lead to the following conclusions: a) the majority of young people form positive images of Russia's future, which are important life guides, determining their successful self-development; b) key psychological factors associated with the formation of a positive image of the future for young people may include characteristics of the feasibility of basic values and life satisfaction; c) there is a need to develop psycho-pedagogical technologies aimed at fostering positive life attitudes and developing futures literacy among target groups of youth who demonstrate negative or ambivalent evaluations of the future image.
Keywords: future image; future of Russia; future orientation; future concept; youth; value implementation; dispositional optimism; life satisfaction; futures literacy
References
Abulkhanova-Slavskaya, K. A. (1991). Strategiya zhizni [Life Strategy]. Moscow: Mysl'. Ahvenharju, S., Lalot, F., Minkkinen, M., & Quiamzade, A. (2021). Individual futures consciousness: Psychology behind the five-dimensional Futures Consciousness scale. Futures, 128, 102708. doi: 10.1016/j.futures.2021.102708 Anokhin, P. K., & Konstantinov, F. V. (1978). Filosofskie aspekty teorii funktsional'noy siste-
my [Philosophical Aspects of the Theory of Functional Systems]. Moscow: Nauka. Bagirova, A. P., Bannikova, L. N., Blednova, N. D., Boronina, L. N., Vishnevskiy, Yu. R., Vorob'eva, S. A., ..., & Yuzhakova, A. I. (2021). Molodezh' o budushchem Rossii i o sebe: vyzovy nastoyashchego i konstruirovanie gorizontov gryadushchego [Youth about the future of Russia and themselves: Challenges of the present and designing horizons for the future]. Ekaterinburg: Ural State University. Beal, S. J. (2011). The Development of Future Orientation: Underpinnings and Related
Constructs. The University of Nebraska-Lincoln. Bernstein, N. A., & Feigenberg, I. M. (1990). Fiziologiya dvizheniy i aktivnost' [Physiology of
Movements and Activity]. Moscow: Nauka. Bloch, E. (1982). Le Principe Esperance. Paris: Gallimard.
Brushlinskiy, A. (2006). Izbrannye psikhologicheskie trudy [Selected Psychological Works].
Moscow: Institute of Psychology RAS. Ginzburg, M. R. (2016). Zhiznennoe pole lichnosti [Personal life field]. Novoe v psikhologo-
pedagogicheskikh issledovaniyakh, 3, 77-83. Golovakha, E. I. (2003). Zhiznennaya perspektiva i tsennostnye orientatsii lichnosti [Life perspective and value orientations of the individual]. In L. V Kulikov (sost.). Psikhologiya lichnosti v trudakh otechestvennykh psikhologov [Personality Psychology in the Works of Domestic Psychologists] (pp. 256-269). St. Petersburg: Piter. Gorbacheva, E. I., Gubina, N. K., & Natrobina, O. V. (2018). Istochniki sotsial'nogo optimizma: opyt mezhpokolencheskogo analiza [Sources of social optimism: experience of interge-nerational analysis]. Sovremennye issledovaniya sotsial'nykh problem, 9(7), 116-139. doi: 10.12731/2218-7405-2018-7-116-139 Gordeeva, T. O., Sychev, O. A., & Osin, E. N. (2021). Diagnostika dispozitsionnogo op-timizma, validnost' i nadezhnost' oprosnika TDO-P [Diagnosis of dispositional optimism, validity and reliability of the TDO-P questionnaire]. Psikhologiya. Zhurnal Vysshey shkoly ekonomiki, 18(1), 34-55. doi: 10.17323/1813-8918-2021-1-34-55
Didkovskaya, Ya. V, Bannikova, L. N., Boronina, L. N., Vishnevsky, Yu. R., Ol'khovikov, K. M., & Trynov, D. V. (2018). Molodezh' industrial'nykh regionov Rossii: obraz sotsial'nogo budushchego i innovatsionnyy potentsial [Youth of industrial regions of Russia: The image of the social future and innovative potential]. Ekaterinburg: Ural State University.
Dobromelov, G. V. (2018). Razmyshleniya po itogam proekta "Ideal'naya Rossiya? Pred-stav'!" Otkrytoe mnenie: nezavisimyy sotsiologicheskiy proekt [Reflections on the results of the project "Ideal Russia? Imagine! Open opinion: an independent sociological project]. https://openopinion.ru/ideal_russia_imagine
Durance, P. (2010). Reciprocal influences in future thinking between Europe and the USA. Technological Forecasting and Social Change, 77(9), 1469-1475. doi: 10.1016/ j.techfore.2010.06.006
Filenko, I. A., Atamanova, I. V., & Bogomaz, S. A. (2020). Otsenka psikhometricheskikh kharakteristik metodiki SORBTs, prednaznachennoy dlya izucheniya tsennostnykh orien-tatsiy [Psychometric assessment characteristics of the SORBTS methodology, intended for the study of value orientations]. Vestnik Kemerovskogo gosudarstvennogo universiteta, 22(4), 1028-1039. doi: 10.21603/2078-8975-2020-22-4-1028-1039
Komarovskiy, V. S. (2021) Videnie budushchego strany rossiyskoy molodezh'yu: nadezhdy i opaseniya [The vision of the future of the country by Russian youth: hopes and fears]. Vlast', 29(5), 187-194.
Komarovskiy, V. S. et al. (2021). Obraz budushchego Rossii glazami molodezhi [The image of the future of Russia through the eyes of young people]. Moscow: Aspekt Press.
Levashov, K. V., Velikaya, N. M., Shushpanova, I. S., Afanas'ev, V. A., Grebnyak, O. V., & Novozhenina, O. P. (2021). Kuda idesh', Rossiya? Ekspress-informatsiya [Where are you going, Russia? Express information]. Moscow: FNISTs RAN. doi: 10.19181/monogr.978-
5-89697-344-7.2021
Levine, K. (2000). Teoriya polya v sotsial'nykh naukakh [Field Theory in Social Sciences]. Moscow: Rech'.
Lombardo, T. (2017). Future Consciousness: The Path to Purposeful Evolution. John Hunt Publishing.
Miller, R. (2015). Learning, the future, and complexity. An essay on the emergence of futures literacy. European Journal of Education, 50(4), 513-523. doi: 10.1111/ejed.12157
Nestik, T. A. (2018). Konstruirovanie kollektivnogo obraza budushchego v usloviyakh neopredelennosti [Constructing a collective image of the future in conditions of uncertainty]. In A. G. Asmolov (Ed.). Mobilis in mobili: lichnost' v epokhu peremen [Mobilis in mobili: Personality in an era of change] (pp. 213-225). Moscow: YaSK.
Nestik, T. A. (2021a). Obraz budushchego, sotsial'nyy optimizm i dolgosrochnaya orientatsiya rossiyan: sotsial'no-psikhologicheskiy analiz [Image of the future, social optimism and long-term orientation of Russians: a socio-psychological analysis]. Sotsiodigger, 9(14),
6-48.
Nestik, T. A. (2021b). Sotsial'no-psikhologicheskie predposylki i tipy dolgosrochnoy orien-tatsii: rezul'taty empiricheskogo issledovaniya [Socio-psychological prerequisites and types of long-term orientation: results of empirical research]. Psikhologicheskiy zhurnal, 42(4), 28-39. doi: 10.31857/S020595920016008-4
Nytten, J. (2004). Motivatsiya, deystviya i perspektiva budushchego [Motivation, action and future perspective]. Moscow: Smysl.
Osin, E. N., & Leontiev, D. A. (2008) Aprobatsiya russkoyazychnykh versiy dvukh shkal ekspress-otsenki sub"ektivnogo blagopoluchiya [Approbation of Russian-language versions of two scales for express assessment of subjective well-being]. Moscow: Institute of Sociology RAS. http://www.isras.ru/abstract_bank/1210190841.pdf
Osin, E. N., & Leontiev, D. A. (2020). Kratkie russkoyazychnye shkaly diagnostiki sub"ektivnogo blagopoluchiya: psikhometricheskie kharakteristiki i sravnitel'nyy analiz [Brief Russian-language scales for diagnosing subjective well-being: Psychometric /characteristics and comparative analysis]. Monitoring obshchestvennogo mneniya: ekonomicheskie i sotsial'nye peremeny, 1, 117-142. doi: 10.14515/monitoring.2020.1.06
Petrova, V. N. (2019). Obraz budushchego kak prediktor professional'nogo razvitiya [Future Image as a Predictor of Professional Development]. Dr. Diss. Tomsk: Tomsk State University.
Polak, F. L. (1973). The Image of the Future. Amsterdam, New York: Elsevier Scientific Pub. Co.
Rubin, A. (1996). Unfolding Tomorrow: adolescents' images of the future as the strategies for coping with transition. Cultural Alienation. Losarvi, Finland: unpublished.
Selezneva, A. V. (2022). Rossiyskaya molodezh': politiko-psikhologicheskiy portret na fone epokhi [Russian youth: A political and psychological portrait against the background of the era]. Moscow: Akvilon.
Shestopal, E. B. (2021). Obraz ideal'nogo budushchego: normativnye predstavleniya ros-siyskikh grazhdan o vlasti [The image of an ideal future: Normative ideas of Russian citizens about power]. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal, 464, 99-112.
Shestopal, E. B., Skipin, N. S., Lazarev, A. A., Posokhova, D. D., & Konoplev, A. Yu. (2022). Transformatsiya obraza svoey strany pod vliyaniem politicheskogo konteksta [Transformation of the image of one's country under the influence of the political context]. Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 12. Politicheskie nauki, 1, 7-28.
Steiner, K. (2018). Stsenarii zhizni lyudey [Scenarios of People's Lives] (Trans.). St. Petersburg: Piter.
Trommsdorff, G. (1983). Future orientation and socialization. International Journal of Psychology, 18(1-4), 381-406. doi: 10.1080/00207598308247489
Turkulets, S. E., Turkulets, A. V., & Listopadova, E. V. (2021). Vliyanie predstavleniy o sotsi-al'nykh ugrozakh i riskakh na konstruirovanie obraza budushchego Rossii (opyt regio-nal'nogo issledovaniya) [The impact of representations about social threats and risks for constructing the image of the future of Russia (a regional research)]. Sotsiodinamika, 1, 16-31. doi: 10.25136/2409-7144.2021.1.34843
Velikaya, N. M., & Shushpanova, I. S. (2021). Rossiyskaya molodezh' o perspektivakh i obra-zakh budushchego sotsial'no-politicheskogo razvitiya strany [Russian youth about the prospects and images of the future socio-political development of the country]. Vestnik Yuzhno-Rossiyskogo gosudarstvennogo tekhnicheskogo universiteta (NPI). Ser Sotsial'no-ekonomicheskie nauki, 14(2), 29-40. doi: 10.17213/2075-2067-2021-2-29-40
Zadorin, I. V., Maltseva, D. V., & Petukhov, V. V. (2016). Rossiyskoe obshchestvo - 2020: ekspertnyy obraz budushchego [Russian society - 2020: An expert image of the future]. Politiya. Analiz. Khronika. Prognoz, 2(81), 124-157.
Zimbardo, F., & Boyd, D. (2010). Paradoks vremeni. Novayapsikhologiya vremeni, kotoraya uluchshit vashu zhizn' [The paradox of time. A new psychology of time that will improve your life]. St. Petersburg: Rech'.
Received 09.12.2022; Revised 20.11.2023;
Accepted 01.03.2024
Olesya Yu. Gorchakova - Senior Lecturer at the Department of Organizational Psychology,
Tomsk State University.
E-mail: avendus@mail.ru
Igor A. Filenko - Associate Professor of the Department of General and Pedagogical
Psychology, Tomsk State University. Cand. Sc. (Psychol.), Associate Professor.
E-mail: filengo2016@yandex.ru
Anastasia V. Larionova - Associate Professor of the Department of Genetic and Clinical
Psychology, Tomsk State University. Cand. Sc. (Psychol.).
E-mail: anpavlar@mail.ru
