CC BY
19
■ IIII
быть святыни. В какой-то мере эту потребность удовлетворяет религия. Святыня затрагивает человека лично, вызывает нечто вроде моральной обязанности, высветляет чувства. Высшая форма ценностей эмоции - катарсис, просветление чувств, очищение от «скверны». Точно так же и для подростков и юношества ныне очень важно иметь нечто святое. Бог - это или любовь, или нечто третье, что возвышает человека, что не позволяет ему жить «без царя в голове».
Сегодня очевидно, и окружающая нас действительность показала это с отрезвляющей прямотой, что отсутствие нравственной оценки поступков, попрание вечных нравственных законов и принципов, какими бы устаревшими и ненужными они ни казались в данную минуту, а сиюминутная выгода от их забвения сколь бы не представлялась существенной, приводят к всепоглощающей распущенности общества, его озверению и деградации. Забывчивость оборачивается беспамятством, а кажущаяся выгода - страшным разочарованием.
В этих условиях именно детский театр способен своими специфическими средствами влиять на формирование и углубле-
Примечания
ние ценностного отношения к уникальности человеческой личности, к природе, культуре, обществу. Мы выделили четыре вида ценностей, значимых при становлении индивида, а затем и его самоопределении: социальные, духовные, эстетические, этические.
Искусство «появляется там и тогда, когда у людей возникает необходимость произвести идейно-эмоциональное воздействие на других людей. Искусство по своей природе, по генезису социально. Оно участвует в программировании поведения людей, в этом его главное назначение» [9, с. 24]. Искусство тем самым помогает вхождению ребенка, молодого человека в социум, в культурную среду, это налагает на деятелей детского театра серьезную ответственность. Так как в искусстве всегда неизбежно отражаются насущные социальные проблемы, то зритель, переносясь посредством искусства в вымышленный мир образов, приобщается к чужому опыту через собственные переживания, что раздвигает рамки эмпирического существования личности, способствует вхождению человека в культурную макросреду.
1. Закс, Л.А. Диалектика социокультурного назначения и ценностного самоутверждения искусства [Текст / Л.А. Закс // Искусство в системе культуры. - Л.: Наука, 1987. - С. 64-65
2. Раппопорт, С.Х. Художественная культура и художественная жизнь [Текст] / С.Х. Раппопорт // Искусство в системе культуры. - Л.: Наука, 1987. - С. 117-118.
3. Коханая, О.Е. Театр для детей и молодежи: традиции и современность [Текст] : монография / О.Е. Коханая. - М.: МГУКИ, 2004. - ISBN 5-85652-117-х.
4. Григорьев, Н.В. Соотношение мифа и искусства в культуре: историко-типологический аспект [Текст] / Н.В. Григорьев // Искусство в системе культуры. - Л.: Наука, 1987. - С. 100102.
5. Гулыга, А.В. Эстетика в свете аксиологии [Текст] / А.В. Гулыга. - СПб., 2000.
6. Вентцель, К.Н. Теория свободного воспитания и идеальный детский сад [Текст] / К.Н. Вентцель. - М.: Практические знания, 1919.
7. Гулыга, А.В. Искусство в век науки [Текст] / А.В. Гулыга. - М., 1978.
8. Чавчавадзе, Н.З. Культура и ценности [Текст] / Н.З. Чавчавадзе // Культура в свете философии. - Тбилиси, 1979.
9. Клейн, Л.С. К вопросу о связи искусства и культуры [Текст] / Л.С. Клейн // Искусство в системе культуры. - Л.: Наука, 1987.
+
Д.А. Николаева
ЖЕНЩИНА В СТРУКТУРЕ СЕМЕЙНО-БРАЧНЫХ ОТНОШЕНИЙ ТРАДИЦИОННОЙ КУЛЬТУРЫ БУРЯТ
РАБОТА ВЫПОЛНЕНА ПРИ ПОДДЕРЖКЕ ГРАНТА РФФИ № 05-06-80102
В традиционной культуре бурят конца XIX - начала ХХ века положение женщины в семье характеризовалось сугубо патриархальными отношениями, определяющими огромное табуированное пространство, основой которого является сакраль-
но-ритуальная мизогиническая норма, существенно принижающая женщину в юридических, экономических, моральных правах.
Вместе с тем дореволюционные исследователи отмечали в своих записях о довольно
70
■ 1111
гуманной этическои и моральной культуре семейно-брачных отношений бурят. И.Г. Георги писал, что бурятские мужья относятся к своим женам «гораздо ласковее», чем у многих сибирских народов [3, с. 98]. Об этом же говорит М.А. Кроль: «буряты... умеют ценить свою женщину. Они очень хорошо обращаются со своими женами» [5]. Одновременно исследователи отмечают, что при довольно низком статусе в целом женщины иногда обладали высоким положением. Обычно это было связано с благополучной реализацией их репродуктивной функции.
В данной статье мы рассматриваем положение женщины, обусловленное статусно-ролевыми изменениями, вытекающее из выполнения ею основной функции - рождения и воспитания детей, в ключевых понятиях.
В связи с этим мы условно выделяем ряд ключевых положений женщины в семейно-брачной системе. Несомненно, к первой относится положение хозяйки дома семьи, рода. Ее роль была весьма значительной. Она выполняла по отношению ко всему се-мейно-родственному коллективу жизненно важные функции: организаторские, хозяйственные, воспитательные, идеологические и т.д. Хозяйка распределяла и контролировала обязанности находившихся под ее началом дочерей, невесток, их детей, в ее компетенции находилось рациональное расходование и распределение продовольственных и иных запасов. Она следила за надлежащим поведением всех молодых членов семьи, обучала внуков элементарным трудовым навыкам, прививала нормы и этикет внутрисемейных и общественных отношений. В бурятской семье мнение хозяйки дома имело большое влияние внутри своей семьи и во всем кругу ближайших родственников. Ее голос принимался в расчет, а иногда был решающим при заключении брака ее детей, распределении семейного имущества и других не менее важных вопросов.
К особой почетной категории относится положение женщины, находящейся в статусе патриарха семьи и рода. Его заслуживала женщина, имеющая детей, внуков, достаток, здоровье (бутэн булеэн, Ьалаа Ъандараа угы, ухи хуюутэй). Женщина, заслужившая звание «благополучной», обладала высоким общественным статусом. Несмотря на патриархальные традиции, ее положение в социуме было связано с иными правилами и этикетом. В бурятской культуре существовал особый знак, указывающий на высокое социальное положение такой благополучной женщи-
ны. Для этого 45-50-летняя женщина проходила обряд, во время которого ей распускали волосы и заплетали их в три ряда. Чуть ниже подбородка (на расстоянии ширины ладони), одну из прядей обертывали вокруг и затем плели косу дальше. С этих пор женщина должна заплетать волосы только таким способом [1, с. 68]. К женщине, получившей звание «благополучной», кардинально менялось отношение со стороны всех родственников и всего общества. Она обладала почетом и уважением, могла присутствовать на родовых обрядах, ее голос принимался в расчет при обсуждении каких-либо важных общественно значимых моментов, к ней обращались за советом и т.д. В обрядово-ритуальной жизни социума ей отводилась ведущая роль.
И, наконец, к этой же категории относится роль матери в семье. Ее положение было не менее высоким, чем у главы семьи - мужа. «Мать в семье пользовалась большим уважением и почетом со стороны детей. Дети окружали мать теплом и вниманием, предоставляя ей полное право по своему усмотрению распоряжаться в доме» [2, с. 57]. В силу своего авторитета и уважения мать выполняла основные воспитательные функции в семье, как в трудовом, так и нравственном отношении.
Рассматривая положение женщины в традиционной семье бурят, нельзя не отметить существование в бурятском обществе такого вида семейно-брачных отношений, как многоженство, вызванное следующими причинами. Во-первых, сохранением и функционированием такого древнейшего института, как левират. Правда, к концу XIX - началу ХХ века эта форма находилась на стадии исчезновения и повторный брак всецело зависел от желания самой вдовы выходить замуж за неженатого брата или, за отсутствием такового, стать второй женой женатого брата покойного.
Несомненно, основной причиной многоженства было практическое отношение к женщине, во-первых, как к воспрозводи-тельнице членов рода (наличие детей, особенно мальчиков). Ведь отсутствие сыновей в семье означало отсутствие продолжателя рода, наследника родительского имущества и т.д. Такое положение зафиксировано в брачных правах бурят: «Некрещеные инородцы имеют право жениться на двух, трех и более живых женах, а особливо те, у коих не родятся дети, и в особенности мужской пол, без всякой укоризны; но порядок в сем случае бывает во всем точно такой же, какой приведен и к одноженцам»
+
71
■ 1111
[7, с. 84]. Исследователи отмечали, что в таких случаях женщины нередко сами выступали инициаторами повторного брака мужа. Так, Б.Э. Петри отмечал, что у бурят «принципиально бесплодная первая жена всегда согласна на такой брак и иногда даже сама уговаривает мужа жениться вторично и не скупиться на калым, но на ее стороне законное право выбрать себе подругу по душе» [6, с. 16].
Во-вторых, это было вызвано хозяйственными и экономическими соображениями. Поскольку жена в традиционной культуре являлась основной рабочей силой и в случае каких-либо причин, когда она уже не могла справляться со своими обязанностями (в случае наступившей немощности по возрасту или болезни и пр.), возникала необходимость дополнительных женских рук. Кроме того, в случае появления последующих жен первая становилась старшей и главной. Она руководила всей хозяйственной деятельностью семьи, а молодые жены находились в ее подчинении. Статус вторых жен был несравненно ниже статуса первой жены. Однако в случае, если первая жена была бездетной, то функции старшей жены переходили к жене, которая рожала детей, особенно сыновей.
И, наконец, многоженство являлось показателем престижности человека в традиционном обществе. Большое количество жен являлось привилегией состоятельных людей, так как за каждую жену необходимо было платить калым. У бурят большим почетом пользовались мужчины преклонного возраста, материально благополучные, обладающие крепким хозяйством, имеющие молодых жен и многочисленное потомство.
В связи с этим следует отметить существование в бурятской культуре обычая, отмечавшегося многими исследователями, - усыновления детей, причем как своих родственников, так и других, в том числе по национальности. Усыновление происходило в следующих случаях. Во-первых, в случае потери всякой надежды на рождение собственных детей. В-вторых, в традиционной культуре бурят было не принято оставлять на произвол судьбы детей-сирот. Поэтому их могли усыновлять семьи уже имеющие детей. И, наконец, детей брали на воспитание в случае, когда умирали родные дети. При этом усыновление детей не требовало исполнения каких-либо формальностей [8, с. 104].
Отношение к детям, как родным, так и усыновленным, было одинаково доброжелательным. Исследователи традиционной
культуры не раз отмечали поистине безграничную любовь бурят к детям, независимо от пола и родства. «Было не принято строго наказывать детей за какие-либо проступки, а тем более, применять грубое физическое воздействие, так как оно считалось вредным для их здоровья» [2, с. 101]. В начале ХХ века Б.Э. Петри отмечал: «проходя по улусу, не наткнешься на безобразные сцены порки: не слышно в улусе ни крика, ни брани; если нужно наказать детей, то срывают крапиву и ею грозят высечь ребенка, но угрозу очень редко приводят в исполнение. С малышами обращаются очень бережно и нежно» [6, с. 16]. Родные и приемные дети имели равные права. С усыновленными детьми связывалось много поверий и надежд: будущее потомство, благополучие и семейное счастье, причем не только семьи, но и всего рода.
Такое отношение к детям объясняется высокой детской и материнской смертностью. Несомненно, тяжкий труд женщины, отсутствие медицинской помощи, антисанитарные условия и т.д. часто приводили к летальному исходу. Поэтому женщина-мать, сумевшая родить, сохранить и воспитать детей, представляла собой объект особого почтения и уважения. К ним относились и приемные матери. Взять на воспитание чужого ребенка считалось делом добрым и благородным. Отныне она выходила из категории «несчастных и обиженных судьбой женщины», а ее статус приравнивался к женщине, имеющей собственных детей. Со стороны общества приемная мать получала не меньшие почет и уважение и считалась выполнившей свое предназначение: продолжение рода, обретение семейного счастья, обеспечение старости и т.д.
Кроме того, положение женщины в семье и обществе определялось принадлежностью ее к определенным имущественным и социальным слоям общества. Несомненно, женщина высшего сословия занимала более высокое положение. Такие женщины почитались в соответствии статуса своих отцов (мужей). Дочери богачей и высокопоставленных лиц обычно обладали значительным личным имуществом и имели в своем распоряжении группы зависимых людей, выполнявших вместо них многочисленные трудовые обязанности в семье. Н.С. Щукин, описывая быт и нрав бурят, писал: «В домашнем быту у богатых и знатных женщина держит себя настоящей барыней. Окруженная многолюдной прислугой, она сидит целый день перед огнем, курит табак, лакомится молочными пенками,
+
72
■ 1111
сырниками, пьет чай, а подчас и арсу, слушает рассказы и сплетни, словом сказать, не делает ничего с утра до ночи» [9, с. 78].
Некоторые женщины имели возможность оказывать определенное влияние на дела, выходящие за рамки домашнего хозяйства, принимая участие в общественной жизни. Так, по сообщению М.П. Данчино-вой (1932-1995, Нукутский район Иркутской области), ее бабушка (Черепанова Мария) была членом Унгинской Думы. Однако этот случай скорее был исключением, поскольку в целом бурятские женщины независимо от социального и имущественного положения находились на периферии потестарной организации общества.
В то же время, несмотря на свои привилегии, женщины высших слоев все равно воспринималась как зависимое лицо в отношении мужа, отца или брата. В полигамной семье, глава которой являлся знатным лицом, первая жена, несомненно, обладала высоким статусом, однако другие жены, несмотря на то, что в общественном плане имели признание и уважение со стороны других членов общества как жены «большого человека», занимали подчиненное положение в семье и выполняли все хозяйственные обязанности.
В традиционной семье отсутствие или, наоборот, наличие детей во многом определяло отношение к женщине в семье и обществе. По традиционным представлениям бурят, девушка становилась полноценным человеком только после замужества и рождения ребенка [4, с. 4]. Положение молодой невестки автоматически улучшалось с появлением ребенка. Невестка, родившая нескольких детей, пользовалась со стороны мужа большим расположением, ее роль в семье становилась более значимой, так как она выполнила свое главное предназначение - продолжила воспроизводство рода. Многодетные невестки пользовались авторитетом, именно им поручалось исполнение жизненно важных ритуалов, связанных с воспроизводством рода (свадебные, родильные обряды). Чем больше рождалось детей, тем большим уважением она пользовалась со стороны родственников и общества. Особенно если она рожала близнецов, символизировавших, по представлению бурят, будущую удачу и благополучие для всего родственного коллектива.
Рассматривая семейное положение женщины в категориях "молодая" невестка и "взрослая дочь" следует отметить, что дочери замужние и незамужние как свое-родки не знали ограничений в жилище ро-
дителей и близких родственников, могли свободно перемещаться по юрте и присутствовать на родовых шаманских обрядах -тайлаганах, при условии ношения ими мужской одежды или ее фрагмента (фуражки). Более того, замужние дочери по приезде к родителям в гости размещались на почетной половине юрты.
В то время как невестка (чужеродка) могла располагаться только на женской, хозяйственной стороне юрты и не могла участвовать на родовых тайлганах, а тем более, находиться рядом с онгонами (духами-охранителями рода мужа). Такое положение вещей связано с представлениями об уровне сакральности каждого члена «ячейки общества», в частности женщины, призванной выполнять свои основные функции. Например, своя (замужняя) дочь, родившая, детей и чужая, нерожавшая невестка.
Следует также выделить еще одну социальную роль старшей женщины в семье - свекровь и теща. Позиции свекрови и тещи по отношению к зятю и невестке в семье были не одинаковы. Они регламентировались в строгом соответствии с патриархальными взаимоотношениями. Так, в связи с тем, что после замужества дочь переходила жить в дом родителей мужа, ее мать лишалась какой-либо власти над ней. Данные полномочия с приходом невестки в семью получали свекровь и муж. Поскольку постоянные контакты между свекровью и невесткой были продиктованы их совместной деятельностью в домашнем хозяйстве, то для складывания спокойных взаимоотношений между ними этикетные нормы бурят требовали от невестки почитать свекровь больше матери, во всем ей подчиняться и быть главной помощницей в делах. От свекрови, в свою очередь, требовалось относиться к невестке как к своей родной дочери. Если у свекрови и невестки отношения были тесные, то контакты тещи с зятем были крайне редки, в связи с чем она не могла иметь на него в принципе какого-либо влияния. Исключением из правила являлся лишь тот случай, когда родители невесты брали к себе в дом зятя-примака. Лишь в том случае теща, равно как и тесть, имела влияние над зятем и дочерью.
В силу патриархальных традиций у бурят статус свекрови был выше статуса тещи. Свекровь как мать наследников и продолжателей рода и почиталась больше. В некоторых случаях, более того, считалось, что вещи свекрови могут оказать благотворное влияние на невестку. Так, в обряде
+
73
■ 1111
«Гал тайха», который совершался для бездетных супругов, жена во время обряда должна была надеть шубу с безрукавкой обязательно свекрови, после чего она садилась напротив очага. Данное требование, вероятно, исходило из представления о том, что личные вещи свекрови, особенно имеющей многочисленное и благополучное потомство, могли в какой-то мере передать бездетной невестке способность к продолжению и сохранению «крови» именно того
Примечания
рода, которому свекровь сама подарила нескольких детей.
Как видим, определение форм структуры внутрисемейного взаимодействия и взаимоотношений позволяет нам выявить образцы в разной степени ритуализированного поведения и собственно семейно-быто-вых коммуникативных ситуаций. В архаической, а позже в традиционной культуре отдельный человек старался выстраивать свое поведение и осознавать себя в рамках, преж-
1. Бадмаева, Р. Д. Бурятский народный костюм [Текст] / Р.Д. Бадмаева. - Улан-Удэ, 1987.
2. Басаева, К. Д. Семья и брак у бурят [Текст] / К.Д. Басаева. - Новосибирск, 1980.
3. Георги, И. Г. Описание всех обитающих в Российском государстве народов [Текст] / И.Г. Георги. - СПб., 1799.
4. Герасимова, К. М. Традиционная культура бурят [Текст] / К.М. Герасимова, Г.Р. Галдано-ва, Г.Н. Очирова. - Улан-Удэ, 2001.
5. Кроль, М. А. О забайкальских бурятах [Текст] / М.А. Кроль // Записки Читинского отделения Приамурского отдела РГО. - 1896. - № 1. - С. 8-16.
6. Петри, Б. Э. Брачные нормы у северных бурят [Текст] / Б.Э. Петри. - Иркутск, 1924.
7. Самоквасов, Д. Я. Сборник обычного права сибирских инородцев [Текст] / Д.Я. Самоквасов. - Варшава, 1876.
8. Цыбиков, Г. Ц. Собр.соч. [Текст] : в 2 т. / Г.Ц. Цыбиков. - Новосибирск, 1991. - Т. 2.
9. Щукин, Н. С. Буряты [Текст] / Н.С. Щукин // Журнал Министерства внутренних дел. - М., 1849. - Ч. 25-26.
О.Э. Добжанская
КОРРЕЛЯЦИЯ ПОНЯТИЙ САКРАЛЬНОЕ/МУЗЫКАЛЬНОЕ В ОБРЯДОВОЙ МУЗЫКЕ НАРОДОВ СИБИРИ
+
Специфика музыкальной культуры аборигенных народов определяется особым местом музыки в жизни общества. Если в современной западной культуре музыка является прежде всего искусством, удовлетворяющим эстетические потребности общества, то в традиционной культуре многих аборигенных народов звук, звучание, музыка наделяются совершенно особенным смыслом. Сакральные (священные) смыслы музыки могут быть полно представлены на примере шаманских обрядов коренных народов Сибири, некоторые из которых автор статьи изучала непосредственно [3], а именно на примере группы самодийских народов - лингвистической общности, в которую входят ненцы, энцы, нганасаны и селькупы. Самодийские народы относятся к коренным малочисленным народам Российской Федерации. По данным Всероссийской переписи населения 2002 года, ненцев насчитывается 41302 человека, селькупов - 4249 человек, нганасан - 834 человека, энцев - 237 человек [5, с. 17, 19, 25]. В настоящее время самодийские народы населяют большую территорию тундры и тай-
ги на севере Евразии (от полуострова Ка-нин на западе до Таймыра на востоке, бассейны рек Таз и Пур, среднее течение р. Обь, среднее и нижнее течение р. Енисей). Все современные самодийские языки признаны исчезающими и входят в Красную книгу языков народов России [5].
Актуальность данной темы связана с усиленным вниманием к культуре коренных народов мира, которое выражает мировая общественность и научное сообщество в связи с ее критическим состоянием. Так, международная организация ЮНЕСКО 15 ноября 1989 года приняла Рекомендацию о сохранении традиционной культуры и фольклора [9, с. 33-38] и на основе Рекомендации развивает Программу «Нематериальное наследие» [9, с. 39-41]. С 1990-х годов в данную программу вошли и народы России. По инициативе ЮНЕСКО, 1993 год был объявлен Организацией Объединенных наций Международным годом аборигенов (коренных малочисленных народов) мира, а 1994-2004 годы Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 21 декабря 1993 года (№ 48/163) были провозглаше-
74
